Всех загоняют в одну нацию

Экое диво дивное!.. Оказывается, среди литераторов появилась особая популяция, что из кожи лезет, дабы лишить некоторых прославленных военачальников Великой Отечественной войны их национальной принадлежности: Героя Советского Союза Л. М. Доватора – белорусской, дважды Героя Советского Союза маршала бронетанковых войск М. Е. Катукова – русской, дважды Героя и маршала Советского Союза министра обороны Р. Я. Малиновского – украинской… Впрочем, недавним прошлым представители этой популяции не ограничиваются: добрались даже до героя Синопа и Севастополя адмирала П. С. Нахимова. Всех загоняют в одну нацию.

Мне уже приходилось об этом писать. Поэтому повторяться не буду, но нельзя умолчать о новой вылазке: это статья Марка Штейнберга о Р. Я. Малиновском «Нетипичный маршал» в «Еврейской газете»

Понятное дело, автор старается изобразить себя знатоком, эрудитом, интеллектуалом. И начинает с того, что усматривает нечто общее в судьбе маршала Малиновского и… Христофора Колумба. Великий путешественник, говорит, был «то ли из семьи генуэзских ткачей, то ли внебрачным сыном испанского принца де Виана и крещеной еврейки». А маршал тоже внебрачный сын…

Поскольку речь идет о военачальнике, о его участии в Великой Отечественной войне, а о себе Штейнберг говорит, что прослужил в армии 36 лет, то естественно ожидать, что человек хорошо осведомлен в военных делах вообще, в истории Великой Отечественной в частности, а также в биографии своего персонажа.

Но что мы видим? Прежде всего, бросается в глаза, что статья написана языком Сванидзе – Новодворской. Например, пишет, что мы не освободили от фашистского ига Польшу, Чехословакию, Румынию, Венгрию, Австрию, а, конечно же, «оккупировали» их.

Но если бы только в этом дело! Он не знает даже, когда война началась, думает, что в мае. Путает и другие важнейшие даты, в том числе – даты в жизни самого Малиновского, путает фронты, операции, события, имена: 2-й Украинский называет 2-м Белорусским, Мао Цзэдун у него Мао Дзедун, генерал Илларион Ларин – Иван Ларин, Наталью, дочь маршала, перекрестил в Надежду и т. д. Как обычно у халтурщиков.

Ну, а Сталина он, разумеется, считает «бездарным» да еще «Верховным» в кавычках. До чего ж отчаянный эмбрион: бесстрашно вступает в спор с крупнейшими полководцами Второй мировой – с маршалами Жуковым, Василевским, Рокоссовским… да еще и с Черчиллем, Рузвельтом… И притом Сталин изображается таким чудовищем, что иные генералы, будучи вызваны к нему, ожидали непременно тюрьмы или расстрела, а другие – в ужасе кончали жизнь самоубийством. Вот в 1938 году вернувшегося их Испании с орденами Ленина и Красного Знамени полковника Малиновского вызывают из Минска, где он теперь служил, в Москву. Уезжая, он будто бы сказал другу: «Увидимся ли – не знаю». Значит, ожидал, несмотря на большие ордена, чего-то страшного. А что получил? Назначение на преподавательскую должность в академию им. Фрунзе. Другой раз уже во время войны, в июле 1942 года, когда командовал Южным фронтом, «его и члена Военного совета Ивана Ларина (который Илларион. – В. Б.) вызвали в Ставку». Приехали они в Москву, поселились в одноименной гостинице. Вызывают. И что? Генерал-лейтенанта Малиновского назначили командующим 66-й армии. А генерал-майор Ларин? А он, говорит, «услышав о вызове, застрелился». Судя по всему, прямо тут же, в гостинице. Да зачем тогда ехал в Москву, знал ведь, что вызывает Сталин. Мог бы застрелиться и на фронте под видом шальной пули. Гораздо, как ныне говорят, комфортней! И для людей хлопот было бы меньше с трупом и похоронами, и даже, если угодно, выгодней: «Погиб смертью героя…». Пенсия жене и т. д.

Впрочем, что ж, всякое в жизни бывает: итак, в июле 42-го Ларина не стало. Но вот что читаем в воспоминаниях маршала С. Бирюзова о ночи накануне перехода 2-й гвардейской армии в наступление на Котельниково: «Помню волевое, огрубевшее на степном ветру лицо командарма Р. Я. Малиновского, склонившегося над картой. Тут же, в тускло освещенной избе, чудом сохранившейся в вихре войны, находились член Военного совета генерал-майор Ларин, заместитель командующего генерал-майор Крейзер» и другие (Бирюзов С. С. Суровые годы. М., 1966. С. 119). Может быть, тут у Бирюзова описка? Но читаем дальше: «Ну что ж, товарищи, – проговорил Малиновский, – остается последнее. На КП нам всем делать нечего. Я намерен быть завтра в 1-м гвардейском стрелковом корпусе. А что выберет член Военного совета?

Генерал Ларин улыбнулся:

– Люблю танкистов.

– Что ж, поезжайте к Ротмистрову» (там же, с.120).

А ночь эта была с 23 на 24 декабря 1942 года под Сталинградом. И в воспоминаниях П. А. Ротмистрова читаем, что после разгрома немцев и освобождения Котельникова «родилась идея отпраздновать нашу победу встречей наступающего нового 1943 года… Разделить с нами радость победы прибыли начальник Генерального штаба А. М. Василевский, заместители наркома обороны Я. Н. Федоренко и И. Т. Пересыпкин, командующий 2-й гвардейской Р. Я. Малиновский, член Военного совета И. И. Ларин и начальник штаба С. С. Бирюзов» (Стальная гвардия. М., 1984. С.154).

Что ж получается – в июле застрелился, а через полгода Новый год встречает? Да еще как! Праздничный стол ломился от вин и фруктов из Франции, сыров из Голландии, консервов из Норвегии, масла из Дании… Все – из немецких запасов, приготовленных для празднования победы под Сталинградом. А ведь при этом Штейнберг словно своими ушами слышал еще и то, как «Сталин назвал Ларина дезертиром и поинтересовался у Малиновского, что помешало застрелиться ему». Должно быть, только надежда встретить Новый год с французским вином и голландским сыром.

О Сталине есть и такая побрехушка: «К ноябрю 1944 года войска 2-го Белорусского фронта, завершили Дебреценскую операцию…». Эта операция – 2-й Украинский фронт, а не 2-й Белорусский, которым Малиновский никогда не командовал. Сочинитель даже этого о своем герое не знает. Но слушайте дальше: «войска вышли на рубеж, с которого реальным становилось взятие Будапешта. Но требовался отдых… Именно в этот момент раздался звонок Сталина (Штейнберг сам слышал!), который потребовал от Малиновского взять Будапешт к годовщине Октябрьской революции».

Невежда есть невежда, клеветник – клеветник: «Малиновский попросил дать хотя бы пять дней для подготовки. Сталин потребовал: «Будапешт должен быть взят к 7 ноября!» И повесил трубку». И ведь Штейнберг пишет так, словно был очевидцем. Но вот вопрос: почему и на сей раз Малиновский не последовал примеру Ларина?

А источники побрехушек то и дело такие: «достоверно известно», «есть сведения», «совершенно достоверно»… Не хватает только – «одна баба говорила…».

Но вернемся несколько назад. Штейнберг пишет, что в декабре 1941 года Малиновского назначили командующим Южным фронтом, который, «почти непрерывно отступая, прошел через Лисичанск, Бахмач и лишь под Харьковом сумел остановить немцев». Человек не ведает, что говорит. У него получается, что оба названных города – к западу от Харькова, причем первый западнее второго.

Но взгляните на карту. Лисичанск это по прямой километров около 200 к юго-востоку от Харькова, а Бахмач – километров 300 к северо-западу от него. Как же можно, отступая к востоку, сначала «пройти через» Лисичанск, а потом – «через» Бахмач? Разумеется, наши войска сперва оставили Бахмач – 13 сентября 1941 года, когда Южным фронтом командовал не Малиновский, а генерал-лейтенант Рябышев, и только 10 июля 1942 года – Лисичанск. А до этого и под Харьковом остановить врага не удалось, его вслед за Бахмачом немцы захватили 25 октября сорок первого. Между прочим, можно считать, что в подарок Геббельсу, родившемуся 29 октября.

Не разбираясь даже в таких вопросах, где какой город, Штейнберг зато обнаруживает большой интерес и осведомленность относительно возлюбленных и жен как Малиновского, так и других военачальников: рассказывает, сколько их у кого было, сообщает, что одну звали Тонечка, другую – Лидочка и т. д. Но и тут, конечно, не обходится без вранья. И какого! «Есть сведения из «лубянского» досье Малиновского…» Смотрите, куда залез! «…что в Испании он встречался, так сказать (понимаете? – В. Б.), с очаровательной эстрадной артисткой, и по этой причине задержался там на три срока вместо одного, положенного для советников. Любопытный факт приводит в своих воспоминаниях Константин Симонов. Про стихотворение «У огня», он рассказал, что оно – о посещении блиндажа командарма Малиновского под Сталинградом. Помните:

Этот человек, дескать, и есть Малиновский, затосковавший о возлюбленной испанке.

Но открываем второй том «Разных дней войны» Симонова, находим это стихотворение и читаем: «Так начинались написанные мной под впечатлением встречи с Шумиловым стихи о Мадриде и Сталинграде» (с. 252). Это что ж получается? Взял Штейнберг и на место Героя Советского Союза командарма легендарной 64-й армии Михаила Степановича Шумилова поставил нужного ему здесь воображаемого еврея Малиновского. И не постеснялся наврать о Симонове. Коли так, то уж позвольте не поверить ни в «лубянское досье», ни в очаровательную испанку, ни в Тонечку, ни в Лидочку, Тем более, что в последнем случае, как известно безо всякого досье, была вовсе не Лидочка, а Галочка.

Но читаем опять: «66-я армия, которой командовал Малиновский севернее Сталинграда, истекала кровью. Немцы стремились прорваться к Волге, но Малиновский не позволил врагу осуществить свой замысел». Да, севернее Сталинграда немцы не прорвались, но там держала оборону не одна 66-я армия, а еще и 24-я.

Это очень характерная забывчивость. Она сопутствует автору и дальше: «Задачей 2-й гвардейской армии, которой командовал Малиновский, было не допустить прорыва Манштейна к немецким войскам, окруженным в Сталинграде. И он со своим заместителем (тоже евреем) эту задачу выполнили: их армия не отступила». Что было бы, если б вообще не евреи… Действительно, не отступила, но оборону держали еще и 51-я армия, и 8-я воздушная.

Нет, это не забывчивость. Автор то и дело старается обособить Малиновского, представить его действия единоличными, отделить от других военачальников и даже противопоставить им, унижая и оскорбляя их при этом.

Посмотрите, что вытворяет! Будто бы приводит строки известной книги Александра Верта «Россия в войне 1941–1945» (М., 1967): «Передо мной был командующий 2-й гвардейской армией, красивый брюнет, смуглое лицо которого несло печать глубинной интеллигентности, что было совершенно нетипично для всех русских полководцев, с которыми довелось встречаться. И что особенно поразило – врожденная деликатность, скромность, полнейшее отсутствие солдафонства, которое так и выпирало из большинства русских военачальников даже самого высокого ранга».

Малиновский много раз упоминается в книге А. Верта, упоминаются и Жуков, Конев, Василевский, Шапошников, Рокоссовский, Лелюшенко и другие, но, конечно же, при этом в книге нет ни одного подобного приведенным оскорбительного слова о них, – все это Штейнберг, смотрящий на наших полководцев глазами ненавистника и клеветника, просто придумал. За такие гнусные проделки судить надо прохвостов…

Но вот что писал, например, в воспоминаниях Эренбург об одном из помянутых солдафонов – о командующем 5-й армией генерале Л. А. Говорове, на КП которого под Можайском он побывал 18 января 1942 года: «Я увидел не бравого вояку, а скорее математика или инженера, хорошего русского интеллигента. Потом я иногда встречал Леонида Александровича на фронте, в Москве, в Ленинграде; помню вечер в мае 1945 года – мы говорили о красоте белых ночей, о поэзии, об игле Адмиралтейства». В другом месте: «В Сухиничах я познакомился с генералом Рокоссовским. Кажется, он был самым учтивым генералом изо всех, которых я когда-либо встречал». Подумайте, Штейнберг, как со своей лживостью и злобностью выглядели бы вы, если вас посадить между этими русскими генералами.

Да, наши военачальники не отличались аристократичностью происхождения, не было среди них ни одного князя, графа, барона. Если взять командующих фронтами во время войны, а это 43 маршала и генерала, то 21 из них или сами в молодости крестьянствовали или из крестьянских семей, 15 – сами были рабочими или из рабочих семей (ВИЖ № 5’93. С. 21–26). Это большинство. Конечно, они несли печать своего простонародного происхождения. А вот немецкие генералы почти сплошь – изысканные «фоны». И что? Незадолго до полного разгрома Германии весьма неглупый Геббельс, ознакомившись с полученными из Генштаба биографиями наших военачальников, вглядевшись в их фотографии, записал в дневнике: «Эти маршалы и генералы в большинстве своем исключительно молоды, они имеют богатый опыт революционно-политической деятельности, являются убежденными большевиками, чрезвычайно энергичными людьми, а на их лицах можно прочесть, что они имеют хорошую народную закваску. В большинстве своем это дети рабочих, мелких крестьян, сапожников. Словом, я вынужден сделать неприятный вывод: военные руководители Советского Союза являются выходцами из лучших народных слоев, чем наши собственные». Своим выводом Геббельс поделился с Гитлером, и тот был полностью согласен. Им помог в этом, возможно, уже доносившийся гул нашей артиллерии. Так что, если вас, Штейнберг, посадить между и этими двумя фигурами, вы и тут будете выглядеть полным идиотом.

А он все свое: дескать, «многое коренным образом отличало Малиновского от других советских полководцев… Уж больно непохож он на всех (!) других военачальников его ранга… Он был безусловно, честнейшим, скромнейшим, порядочнейшим из всех(!) советских маршалов». Но Штейнбергу и этого мало. Он карабкается дальше: «Руководство боевыми действиями маршала Малиновского безоговорочно достойны называться военным искусством, чего нельзя сказать о многих других военачальниках Красной Армии». Вы только вообразите себе этот клокочущий океан злобности, в котором невежественный олух пытается утопить «многих других», не владевших-де военным искусством.

И уже просто впадая в безумие, он нахваливает еще и так: «Малиновский никогда не бил палкой, не стрелял в подчиненных, чем уж почти никто из крупных военачальников Красной Армии похвастаться не мог». Сам этот Штейнберг видел, как наши военачальники и били и стреляли своих подчиненных направо и налево. Ну хоть бы один примерчик привел! Кого избил Жуков? Кому выбил глаз Рокоссовский? Кого пристрелил Василевский? Кого измордовал Конев?..

Причину столь великих талантов и редких добродетелей, такой разительной «несхожести Малиновского с советскими стандартами», как это следует из всего содержания статьи, этот Штейнберг видит в «этническом происхождении Родиона Яковлевича», т. е., попросту говоря, в том, что он еврей. Правда, хотя «существует полная уверенность» у мыслителя в том, что отец маршала еврей, однако его мать Варвару Николаевну некоторые «считают русской». Но Штейнберг разбивает это заблуждение невежд: «совершенно достоверно» известно, говорит, что Надежда, родная сестра матери, и ее сын «были расстреляны вместе с другими евреями в Бабьем Яре. А немцы точно знали, кого убивают»

Во-первых, Бабий Яр – это Киев. Каким образом жившая в Одесской области Наталья (а не Надежда) оказалась в со своим сыном в Киеве? Ну, допустим, в порядке бегства от немцев, хорошо. Но приходится напомнить Штейнбергу, что в Бабьем Яре были расстреляны не только евреи.

Но Штейнберг верен себе и для подтверждения своего теперь уже бесспорного открытия о стопроцентом еврейском происхождении Малиновского вербует в союзники известного писателя: «Малиновский очень уважал Илью Эренбурга и был рад принять его в своем штабе». Ну и что? Я тоже с удовольствием принял бы: умный человек, много знал, было бы о чем поговорить. А во время войны его статьи были чрезвычайно популярны и на фронте и в тылу.

Но это у Штейнберга не все. Оказывается, в разговоре с Эренбургом маршал еще и употребил одно библейское выражение, по поводу чего Эренбург кому-то когда-то где-то «говорил – так мог сказать только еврей». Все. Вопрос исчерпан. Вот только еще прочитать бы – где это у Эренбурга?

Впрочем, помимо хотя и таинственных, но прямых свидетельств есть у Штейнберга и косвенные доказательства его драгоценной идеи. В самом деле, говорит, посудите сами, с чего бы так: «За три года, когда министром обороны был Жуков, генеральские звания получили только 5 евреев, а при Малиновском – более 40!» В восемь раз больше! Выходит, он был не просто евреем, а ярым еврейским националистом, продвигавшим своих? Однако же надо учесть, что Жуков был министром только два с половиной года, а Малиновский – десять лет.

Есть у этого Штейнберга еще и такое косвенное доказательство: «Символично, что в отличие от остальных маршалов о Малиновском почти нет печатных материалов. Единственная книга – роман «Солдат отчизны» А. Марченко, вышедший в 2005 году». Вот, мол, как зажимали еврея. Но как же в таком случае и получил он две Золотых Звезды Героя, орден «Победы», пять орденов Ленина, два ордена Суворова 1-й степени, Кутузова 1-й степени, как держали его десять лет министром? Неизвестно… Однако и та «единственная книга» Штейнбергу не нравится, ибо там – «ни слова об этническом происхождении маршала», т. е. о том, что он еврей.

Ах, чучело бесстыжее!.. О Малиновском есть статьи во множестве энциклопедий и справочников, причем не только военных. А кроме того, еще в 1965 году вышли воспоминания маршала С. С. Бирюзова, под Сталинградом начальника штаба 2-й гвардейской, в 1971-м – книга маршала М. В. Захарова «Р. Я. Малиновский», в 1973-м – книга М. Н. Горбунова «Солдат-полководец», в 1983-м – книга В. С. Голубовича «Маршал Р. Я. Малиновский», его автобиография напечатана в 1990 году в «Военно-историческом журнале» № 4, в 2005 году вышла книга генерала армии М. М. Гареева «Полководцы Победы», в которой большая глава посвящена Малиновскому… И это далеко не все. А в 1969 году вышла книга самого Малиновского «Солдаты России». Штейнберг жульнически умолчал даже о ней!..

Он пишет, как помним, что Малиновский никого не бил палкой и никого не расстрелял. Прекрасно. Но я уверен, что если бы Родион Яковлевич был жив и прочитал бы такую статью о себе и такие похвалы по своему адресу за счет боевых товарищей, то наверняка изменил бы своему правилу и взял в руки палку, а то и пистолет, чтобы проучить лжеца и невежду, националиста и олуха.

Однако справедливости ради надо сказать, что за некоторые дела Штейнберг и порицает Малиновского. Так, перечислив его великие еврейские достоинства, однако с горькой укоризной пишет: «Правда, Малиновский, будучи командующим войсками Дальневосточного военного округа, принимал непосредственное участие в обеспечении всем необходимым армии Мао Цзэдуна. А в 1950–1953 годы территория его округа служила базой снабжения армии Северной Кореи в ходе ее войны с южными корейцами и войсками ООН».

Штейнберг считает, что для еврея это непростительно. Особенно – помогать Северной Корее. Там же набили морду не только символическим «войскам ООН», а прежде всего и больше всего – драгоценным американцам, о чем разоблачитель стеснительно умалчивает: будто никаких американцев и не было…

А знаменитая операция «Анадырь», которую провели в 1962 году, когда Малиновский был министром обороны? «Он приказал Генштабу разработать операцию по переброске на Кубу группы войск и в конце мая доложил ее план на заседании Президиума ЦК КПСС… Не стану задерживаться на финале этой безумной затеи».

Да почему же не задержаться? Почему не сказать хотя бы кратко, чем кончилось дело? А вот чем. После провала вторжения американских наемников на Кубу 17 апреля 1961 года у прибрежного поселка Плайя-Хирон сменивший Эйзенхауэра на посту президента Кеннеди в ноябре 1961 года подписал план «Мангуста», имевший целью вторжение на Кубу уже американскими силами. Н. Хрущев об этом времени вспоминал: «США окружили Советский Союз своими базами, ракетами в Италии, Турции, ФРГ… Их самолеты с атомными бомбами могут долететь до наших важных жизненных центров. Нельзя ли противопоставить им то же самое?» Так родился план «Анадырь», защищавший интересы СССР и являвшийся ответом на «Мангусту»: поставить наши ракеты на Кубу. И они были тайно поставлены. Это означало: всего лишь одна наша база около США против многих американских баз у наших границ с дальностью полета их ракет до 3 тысяч километров. Что же в итоге? Убедительно дав американцам ощутить угрозу стать объектом ядерной атаки, мы убрали свои ракеты, но вынудили американцев отказаться от вторжения на Кубу. Отказ этот длится вот уже более сорока лет. И Хрущев был прав: «Карибский кризис является украшением нашей внешней политики. Мы добились блестящего успеха, не сделав ни единого выстрела».

Ну, как это пережить Штейнбергу, лучшему другу США! И тут опять приходится защищать реального, а не придуманного Малиновского от его клеветы. Он пишет: «Министр, понимая, к чему может привести операция «Анадырь», был, тем не менее, только добросовестным исполнителем указаний свыше. Приказано бросить войска на Кубу – «Слушаюсь!», приказано вывести их – «Есть!». А вот о чем свидетельствует маршал Д. Т. Язов, тогда командир нашего полка на Кубе, в книге «Карибский кризис» (М., 2006). Когда директива для генерала И. А. Плиева, командующего нашими войсками на Кубе, уже подписанная начальником Генштаба маршалом М. В. Захаровым, поступила Малиновскому, «он сказал, что нужно опустить часть директивы о праве на использование атомного оружия». Вот так «слушаюсь!». А немного позже, 27 октября, Плиев получил директиву министра обороны: «Категорически подтверждается, что применение ядерного оружия из фронтовых крылатых ракет, ракет «Луна» и самолетов-носителей без санкции из Москвы запрещено». Вот так «есть!».

А ведь еще была война во Вьетнаме. И это не дает Штейнбергу покоя, и тут он пытается опорочить в глазах своих единомышленников маршала: «Именно так («Есть!») он действовал, когда во Вьетнаме началась гражданская война. Это случилось летом 1969 года». Ошибаетесь, сударь, – лет на десять раньше. А если в 69-м, то Малиновского уже два года не было в живых, он умер в марте 1967-го. Какое же он мог иметь отношение к этой войне? Но бдительности Штейнберга нет предела: «Необходимо знать, что задолго до начала войны Малиновский умело, последовательно и настойчиво управлял процессом подготовки северян. А в ходе войны, пока был жив, делал все возможное, чтобы они победили. Безусловно, с позиций сегодняшней реальности такие действия благовидными не назовешь». С позиций не сегодняшней реальности, а вашей всегдашней сервильности перед Америкой.

Уделив войне во Вьетнаме несколько строк, Штейнберг заявляет: «На этом я закончу рассказ». Опять! Как о войнах в Китае, в Корее, на Кубе, – опять увиливает от вопроса, чем же все кончилось, каков итог. Не в силах он выговорить, что и на этот раз все завершилось мордобитием и вышибоном его друзей. Правда, в данном случае для внушения американцам сознания общечеловеческих ценностей потребовалось много лет мордобития…

Мы помним, как президент Путин очень тревожился об экстремизме в национальном аспекте: «Кое-кто не гнушается самыми грязными технологиями, пытаясь разжечь межнациональную рознь. Прошу вас ускорить принятие поправок, ужесточающих ответственность за экстремизм». Так вот, разве это не самый грязный экстремизм, когда люди одной национальности на страницах своей национальной газеты вторгаются в духовно-исторический мир других национальностей с целью лишить их своих славных сынов, составляющих гордость этих народов?