Глава 22
Пока ехали в колеснице-раковине, Иван хотел спросить, как же они будут добираться до Буяна – неужто вплавь, саженками? Да позабыл что-то.
Однако Морской Царь, по счастью, был не дурней его, так что без суденышка своих гостей не оставил.
Не струг, правда, то был и даже не лодья, а всего лишь малый челн, долбленка-однодревка. И выглядела подаренная Воданом лодочка престранно – словно не топорами ствол выдалбливали, а сам он вот именно таким и вырос. Даже корни позади торчали, пусть и оборванные.
Ветвей, правда, не было. Вместо них в долбленке лежала пара весел – тоже нелепых каких-то, кривульных. Но Яромир молча поплевал на ладони, уселся на дно и принялся грести – да ловко так, сноровисто!
– Притомишься – скажи, сменю, – велел Иван, прикладывая ладонь ко лбу.
Изрядно видать было!
В морском царстве Водана они трое провели всю ночь и большую половину дня. Солнышко стояло еще высоко, но уже пошло на закат. Иван надеялся увидать где-нибудь на небоземе струг Добрыни Ядрейковича, но корабельщики, верно, уплыли слишком далеко.
Баюн за борт не выглядывал. На морском дне ему тоже было боязно, но там все-таки вода вела себя странно, совсем не как вода. Так что он как-то терпел.
На струге же воды вокруг было много, но там борта стояли высоко, и выглядывать за них Баюн не выглядывал.
А вот здесь, в утлой лодчонке!.. Бедный кот дрожал всем телом, в непритворном ужасе глядя на всю эту бескрайнюю водную гладь. А ну черпнет бортом, перевернется!.. Страх-то какой, кошмар!
Не в силах сдерживаться, Баюн даже жалобно мяукнул. Совсем как обычный кот, не волшебный.
– Что с тобой, киса? – насмешливо спросил Яромир.
– Отвали, сука, – процедил сквозь зубы Баюн. – Оцарапаю.
– А отчего это вы, коты, так воды боитесь? – полюбопытствовал Иван, суя руку за борт. – Что в ней такого-то? Водичка и водичка. Собаки вот не боятся…
– Тупые они потому что.
– А вы умные?
– Умные.
– Ну а почему все-таки воды боитесь?
– От веку так предрешено, – неохотно сказал Баюн. – Известно ли вот тебе, что вообще есть кошка?
– Мышеловка на четверых лапках.
– Дурень ты, – презрительно глянул на Ивана Баюн. – Знай же, что когда Бог сотворил мир – со всеми его звездами, планетами, растениями, животными и человеком, – он посмотрел на свое творение и нахмурился. Ибо несовершенно оно было. Не хватало в нем чего-то. Подумал Бог, подумал… и сотворил кошку. Так мир и стал совершенным. Даже в вашей Библии про это написано: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма, да не очень. И сотворил Бог кошку, и стали совершенны небо и земля и все воинство их. И благословил Бог кошку, и освятил ее, и на том завершил творение, и на покой удалился, ибо понял, что уже не сможет сотворить ничто лучшее».
– Не помню что-то я там таких слов, – хмыкнул Яромир.
– Злопыхатели потом вычеркнули.
– Допустим. А воды-то чего боитесь?
– Все из-за того же, только позже! – рявкнул Баюн. – Мир недолго же был совершенным. Люди и прочая сволочь его очень быстро загадили и испортили. И решил тогда Бог устроить Великий Потоп. А кто-то из ангелов его и спрашивает: неужто ж, Боже Святый, прямо все-все затопишь? Ну дык – отвечает ему Бог. Конечно, мол. Так ведь тогда же и люди все утонут! – говорит, значит, ангел. Так ради того же все и затеяно! – с укоризной ему Бог. Еще и пальцем у виска повертел – мол, не перечь Господу, остолоп. Подумал-подумал ангел и говорит: но ведь и кошки же тоже утонут! Вот это Бога огорчило. Даже восхотел сначала все отменить, но потом решил, что можно и иначе. Ткнул он пальцем в первого попавшегося человека – старика какого-то, не помню, как звать… Моисеем… Мазаем… ну как-то наподобие… – ну и сказал ему: мол, подь сюды, дурак! Построй мне тут большое-пребольшое корыто, собери в него всех кошек со всего белого света, да и вывези от утопления! Но тот тип был человеком – а значит, тупей валенка. Волю божью он недослышал, что дослышал – недопонял, а что допонял – то переврал. И в итоге начал спасать не только кошек, но и зайцев, а потом и всякую прочую сволочь вроде собак. А в первую очередь свою семью. Сука. Вот так и получилось, что многие хорошие кошки утопли, а вот люди и собаки зачем-то спаслись. С тех пор мы воду и не любим, а когда дождь начинается, смотрим на небо с укоризною – мол, боже, снова-то не вздумай!
– Это что ж выходит, кот – любимое божье творение? – удивился Иван.
– А ты думал – кто? Человек, что ли? – фыркнул Баюн. – Конечно, кот. Про то даже сарацины знают, хоть они и тупые.
– Иди ты. Даже сарацины? – усомнился Иван.
– А ты как думал! Знаешь ли ты, например, что кошка – единственное животное, которому дозволено находиться в ихней сарацинской церкви – мечети? Знаешь, почему так?
– Ну откуда ж нам знать, темным… – протянул Яромир. – Просвети уж, киса.
– Так вот знайте же, суки тупые, – важно заметил Баюн. – Когда ихний самый главный сарацинский святой, пророк Магомет, при жизни доспел на небо и предстал перед троном их самого главного бога, Аллаха, то увидал у него на коленях… кошку. Ну и сделал вывод – раз уж им даже здесь можно находиться, то в мечети уж тем более. С тех пор кошкам в мечети полная воля. Где хочешь, там и валяйся. Никто не обидит, не прогонит.
– А сам-то Магомет кошек держал ли? – залюбопытствовал Иван.
– Конечно. Была у него любимая кошечка Муська. Белая эфиопка, один глазик зеленый, другой голубенький. Красавица писаная. Была б человеческого роду – из-за нее б тоже какую-нибудь Трою взяли. И так уж сильно уважал ее Магомет, что никогда не тревожил ее сна. Однажды она уснула на рукаве халата, который Магомет надевал во время молитвы. Думаете, он ее спихнул? Нет уж! Он отрезал рукав, на котором она спала! Когда Магомет после молитвы вернулся, проснувшаяся Муська ему за то благодарно мурлыкнула, а он трижды ее погладил.
– Аж трижды? – насмешливо хмыкнул Яромир. – Ишь расщедрился-то.
– И кошки всегда платили Магомету добром за добро, – зло глянул на Яромира Баюн. – Однажды Муська спасла ему жизнь!
– Это как же?
– Убила змею, которая забралась в рукав и собиралась его ужалить. Он собирался уже надеть халат, но Муська прыгнула вперед него и загрызла змею! За то Магомет сказал, что отныне и вовек кошки благословенны. Отныне и вовек кошки – глаза Бога на земле.
– Это как? – не понял Иван.
– Будут свидетельствовать за людей на небесах. Рассказывать – хороший ты человек или плохой. Так что лучше заботьтесь о своих кошках, суки! – пригрозил Баюн. – А то они про вас нарассказывают!
– Ты-то уж точно про нас ничего хорошего не расскажешь, – согласился Яромир. – Ладно, Вань, садись теперь ты на весла. А я укажу, куда править.
– Поснедать бы чего… – вздохнул Иван, меняясь с оборотнем местами.
Весь их съестной припас остался на струге. Морской Царь на сей счет тоже не озаботился, в челн ничего не положил. Яромир еще ладно, он на подводном пиру живот набил, а вот побрезговавший рыбьим угощением Иван аж морщился с голодухи, а пуще того – от жажды.
Когда совсем мочи не стало, он не сдержался, зачерпнул горстью из-за борта, хлебнул… и сделалось только хуже. Иван аж принялся расчесывать язык ногтями.
– Потерпи уж до берега, – жалостливо глянул Яромир. – Недолго осталось.
Оборотень достал из-за пазухи берегомый всю дорогу сверточек, подаренный бабой-ягой. Зачарованный рушник он уже использовал, но там остались еще две не менее полезных вещицы – и одну Яромир извлек сейчас на свет.
То был причудливого вида засушенный веночек. Яромир повертел его в руках, обернулся туда и сюда, отломил от борта челна длинную щепку и поджег ее огнивом. Затем аккуратно положил на воду сначала венок, а потом и щепку – та не погасла, не затонула, а закачалась стоймя в самом центре.
Некое время это сооружение тихо колыхалось на волнах, а потом неспешно и плавно поплыло в сторону – туда, где над морем клубился туман.
– Вон туда и правь, – велел Яромир Ивану. – Следом.
– Ага, – налег на весла княжич. – А это чего?
– Бабушки Овдотьи подарочек. Венок из двенадцати трав, заговоренный. Он нам дорогу на Буян откроет.
– А без венка туда никак не попасть?
– Без венка только случайно – если в тумане заблудиться. Шибко заветное место, всех подряд к себе не подпускает. Но нам на случай рассчитывать негоже, сам понимаешь…
Венок уплывал все дальше в туман, а Иван терпеливо греб следом. Не очень-то ловко у него получалось – если не считать короткого плавания на струге, раньше княжич на лодках не ходил. Но очень старался.
И вот из мутной пелены проступило что-то вначале серое, потом бурое… берег! Каменистый бережок, совсем обычный на вид. Подплыв к нему, венок булькнул и пошел ко дну. Торчащая посреди щепка зашипела и погасла.
– Суши весла, – тихо сказал Яромир. – Вот он – остров Буян.
Челн выволокли на сушу и перевернули на случай дождя. Яромир не был уверен, сколько времени займут поиски Кащеевой смерти, но единственную лодку всяко лучше поберечь. Другого способа покинуть остров у них не будет.
Хотя плыть на этой утлой долбленке через море будет не очень-то умно. Морской Царь-то выпустил их близехонько от Буяна – всего-то дюжину верст и гребли. Пары часов не заняло. А обратно путь далек будет…
Впрочем, об этом сейчас думать не след. Вначале дело нужно сделать. Яромир с хрустом потянулся, расправляя кости, и принюхался к воздуху. Был тот соленым, морским, но с примесью разных запахов – странных, непонятных и не сказать чтоб добрых. Буян – место потаенное, удивительных созданий на нем хватает, и далеко не все они доброжелательны к человеку.
Небо виднелось плохо. Море тоже скрывалось задолго до небозема. Остров Буян утаен вечными туманами, и даже просто отыскать его – дело непростое.
– Ау-у!.. – робко позвал Иван, глядя на стену темного леса. – Ау-у!..
Никто не отозвался. Только Яромир шикнул и велел не полошить остров раньше времени. Все равно ни людей, ни обычного зверья на Буяне не водится. Только птицы перелетные залетают на пути к зимовке.
Зато в изобилии оказалось разных плодов. Прямо у воды начиналась малая рощица, в которой чего только не росло! Иван, у которого уже кишки скрутило с голодухи, жадно принялся рвать и шамать все подряд.
Больше всего здесь было армянских яблок, что похожи на оранжевые сливы. Мелкие, но очень сладкие и сочные. Еще нашелся крупный, но кисловатый дикий виноград. И какие-то странные ярко-алые плоды – с толстой прочной шкуркой и множеством крохотных зернышек внутри. Иван весь изгваздался, пока расковыривал.
– Это что за овощ, Яромир? – спросил он.
– Яблоки зерненые. Только это не овощ, а фрукта.
Иван, такого слова не знавший, пожал плечами и забросил в рот целую жменю сладких алых зернышек. Главное, что не отрава.
– Вот вроде зима уже, а тепло как! – порадовался он, скидывая мятель. – На острове Буяне всегда так тепло?
– Да здесь просто уже теплые края начинаются, – пожал плечами Яромир. – Тут зимы вовсе не бывает. Полгода лето, потом три месяца осень – а за ней сразу весна.
– У как! – завистливо протянул Иван. – И снега, что ли, совсем не бывает?
– Бывает, на границе осени и весны, но лежит всего несколько дней. Причем даже не каждый год.
– Хорошо им тут… – вздохнул Иван. – Не мерзнут… Хотя мы зато в снежки играем и снежных баб лепим.
Он съел еще несколько армянских яблок, швырнув косточки через левое плечо, встряхнулся, потянулся и сказал:
– Ух, какое вкусное-то все, сочное!.. Слышь, Яромир, а траву здесь есть нельзя ли?
– Можно, – пожал плечами Яромир.
– Можно?!
– Конечно, можно. Если ты корова.
Иван, уже выдравший целый пук травы, шумно засопел, отряхнул руки и спросил исподлобья:
– Ну так что, когда пойдем дуб-то искать? Как там было-то… Сначала камень Алатырь найти, потом от него три версты на восход… верно?
– Верно, верно, – кивнул Яромир. – Только к Алатырю нам пока рано ходить. Запастись вначале кое-чем нужно. Не то сожрет нас Кащеева стража с потрохами.
– Запастись?.. Чем запастись? У меня, вон, меч есть. Чего нам еще?
– Меч – дело хорошее, – согласился Яромир. – Только тут у нас на кон шибко много поставлено. Наверняка действовать нужно. Так что вначале в лесочке погуляем, травок всяких насобираем.
– Что за травок-то? – не понимал Иван.
– Всяких. Волшебных.
– Волшебных?!
Яромир объяснил, что остров Буян – место по-настоящему дивное. И одно из его чудесных свойств – всякого рода волшебные травы, цветы и плоды произрастают здесь в редком изобилии. А многие из них в грядущих начинаниях ох как пригодятся!
Правда, заполучить их так же непросто, как и в любом другом краю.
– Готовься, Ванька, этой ночью спать не ложимся, – вздохнул Яромир. – Будем урожай собирать. Без этих травок дюже сложно будет… да и с ними тоже.
Иван почему-то думал, что Буян-остров – он совсем маленький. Мол, высадился, подпрыгнул повыше – там уж и противоположный берег видать. Ан нет. Оказалось, что немало земли-то на Буяне. Яромир сказал, что в ширину он имеет поприщ как бы не десять, а в длину – так и все двенадцать. За день, пожалуй, можно обойти весь по кругу, но устанешь немало.
И леса на этом острове росли раскидистые, дремучие. Многие деревья Иван не узнавал, а иные вроде и узнавал, но все равно будто впервые видел.
На многих висели плоды – иные мелкие, невзрачные, а иные и спелые, сочные. Только Яромир велел все подряд не есть – иные фрукты Буяна колдовством напоены. Уши ослиные вырастут, или еще что недоброе приключится.
Сам Яромир охотился только за теми растениями, о которых все знал доподлинно. С коими имел дело раньше или слышал рассказы бывалых людей. Изыскивая их, он говорил Ивану, что знахарские травы очень важно правильно собирать, сушить и хранить.
Например, корни выкапывать лучше осенью, после опадания листьев. Сразу же очищать от земли и обмывать холодной водой. А вот стебли надо собирать в начале лета, когда полностью распустились листья и завязались бутоны. Цветы следует рвать полностью распустившиеся, а плоды и семена – зрелые.
– Но здесь, на Буяне, время года всегда одно и то же, – сказал волколак. – Так что тут малость попроще будет. Но все равно аккуратней надо.
Пока что Яромир вообще ничего не сорвал. Принюхивался только к некоторым цветочкам, приглядывался. Иван громко пыхтел, таща на горбу скарб. Хорошо хоть, Баюна Яромир дозволил выпустить, и тот теперь бегал по зеленой травке, словно обычный дворовый котейка. Убежать он здесь далеко не убежит – с острова-то.
– На Купальскую ночь цветут многие особые травы, – негромко говорил Яромир. – Папоротник-цвет, разрыв-трава, одолень-трава, сон-трава, тирлич-трава, ревун-трава, трава колюка… да не перечесть. Иные нам очень пригодятся.
– Так то ж на Купальскую, – заморгал Иван. – Это еще почти полгода.
– Остров Буян – место заветное. Здесь все эти травы цветут круглый год. Так что смотри по сторонам лучше, не пропусти чего.
Иван и так смотрел во все глаза. Вечерело, солнце клонилось к закату, в лесу становилось все тенистей, и из теней доносились странные шорохи, шепотки… И вправду – заветное место.
– Слышь, Яромир, ну вот про папоротник, одолень и разрыв я слышал. А прочие для чего? – спросил Иван. – Тирлич – это что за трава такая?
– Тирлич – злая трава, колдовская, – ответил волколак, роясь под осинкой. – Если ее соком натереться, можно на краткое время вернуть молодость, да еще и летать сможешь, аки птаха. Тирлич ведьмы пользуют всячески. Нам оно ни к чему.
– А мне б только в удовольствие в поднебесье полетать… – расплылся в улыбке Иван.
– Ведьмачом стать надумал? Зря, баловство это. Тирлич-траву ты лучше не трогай, добра от нее не бывает.
Вышли на укромную полянку. Деревья здесь почему-то склонялись к одному месту, описывали правильный круг. Точно блюдо зеленое кто положил.
А в самом центре стоял деревянный идол. Очень старый по виду, но целехонький – без гнили, без трухи. Макушку вовсе увенчивал венок из свежих цветов – причем положили-то явно давно, трава вокруг высокая, никем не примятая. Однако увядания – ни следочка.
Изображал идол непонятно кого. Усатого Перуна или златовласого Даждьбога Иван узнал бы – помнил их по капищу на холме. Но тут рожа совсем незнакомая – неясно даже, мужик или баба.
– Вот, видишь? – кивнул на него Яромир. – Это он самый и есть, Купало. Летний бог. Вы, крещеные, его зачем-то Иваном прозвали, но вообще-то он просто Купало, без еврейских имен. Это его остров, волшебный.
– А тут что, живет кто? – спросил Иван, озираясь. – Поклоняется ему?
– Живет… – хмыкнул Яромир. – Жить-то тут никто не живет, а вот обитать кое-кто обитает… Не люди только. Ты не волнуйся – если мы их не тронем, то и они нам зла не сделают. Им до нас дела нет… до живых-то…
Иван вздрогнул, по спине пробежал холодок. Но расспрашивать подробней почему-то не захотелось.
На этой самой полянке, рядом с идолом Купалы, Яромир нашел целых три из искомых травок. И первой заладил собирать траву колюку. Выбрал местечко, где уже выпала вечерняя роса, выложил широкий круг из сребреников и принялся рвать внутри него.
– А колюка – это что за трава? – спросил Иван, тоже собирая указанные стебельки.
– Колюка – стрелковая травка, – объяснил волколак. – Если дымом от нее окурить стрелу, мимо цели уже не пройдет.
– Важное растение! – одобрил Иван. – А еще тут что есть? Вот это вот что такое?
– Трын-трава, – сказал Яромир, осмотрев зубчатые листочки. – Она нам без надобности.
– А что с нее? – спросил Иван.
– Страха лишает. Ничего бояться не будешь.
– Так это же хорошо! – обрадовался Иван.
– Ничего хорошего. Силы-то с нее не прибавляется. И бессмертным тоже не становишься. Так вот ты совсем бесстрашный возьмешь да и кинешься на медведя с голыми кулаками – и что с тобой будет? Или вовсе в пропасть шагнешь – высоты ж теперь не боишься. Не, трын-трава – она скорей вредная, чем полезная. Ее только воям перед битвой жевать хорошо.
– Ну все равно давай нарвем! В запас! Мало ли где пригодится!
Яромир пожал плечами. В трын-траве лично он большого проку не видел, но запас кармана не дерет – пущай княжич собирает, если хочется.
Набив туго кисет колюкой, Яромир еще побродил вокруг полянки, пошарил там и сям, потом вздохнул, уселся и сказал:
– Нет, рано еще. Ждем полуночи. Разрыв-трава раньше не расцветет.
Полуночи ждали долго. Иван вытребовал у Баюна очередную сказку, Яромир следил, как удлиняются тени, и жевал травинку.
Но вот наконец поднялась луна. Яромир посмотрел на звезды, понюхал некий как раз распустившийся белый цветок, хрустнул костями и сказал:
– Все, полночь подходит. Начинай косить. На которой траве коса переломится, та и есть разрыв-трава.
– Давай косу, – протянул руку Иван.
– Какую косу?
Иван и Яромир молча вытаращились друг на друга. Косы, понятное дело, не было ни у того, ни у другого. Иван понятия не имел, что та понадобится, а Яромир… Яромир как-то и позабыл совсем о такой малости. Это ж просто коса, она в каждом дворе есть.
– Эхма… – досадливо почесал в затылке волколак. – Вот незадача-то внезапно…
– Может, Самосеком? – предложил Иван.
– Не пойдет. Кладенец разрыв-трава может и не переломить. А коли переломит, так то еще хуже – без кладенца останешься.
– Может, ножом тогда твоим?
– Нож у меня тоже не на дороге найденный. Я ради него с бабой-ягой сворился – а теперь за просто так ломать стану?
– Ну-у-у… тогда я не знаю.
– Ладно, рви траву просто охапками, да в копны складывай! – торопливо велел Яромир. – Иначе разрыв сыщем.
Иван лениво принялся рвать. Яромир сердито прикрикнул:
– Да побыстрей рви! Разрыв-трава всего пять минут цветет – потом увянет!
– Так ты б раньше про то сказал! – огрызнулся Иван, но руками задвигал расторопнее.
Часов у Яромира не было – ни солнечных, ни водяных, ни песочных. Так что он просто размеренно считал про себя, а как дошел до трехсот – махнул рукой, бросая в копну последний пучок травы. Если разрыв еще не найден – срывать его уж бесполезно, следующей ночи придется ждать.
Но вообще волколак с княжичем нарвали травы изрядно. Будь тот же Баюн не котом, а козой – то-то радость ему бы случилась. А на полянке с идолом Купалы разрыв должен расти в изобилии – Яромир отчетливо видел приметы.
– Бери все и пошли, – велел Яромир, сгребая нарванную траву в котомку.
– Куда? – спросил Иван.
– Речку искать. Или ручей хотя бы.
Речка на Буяне нашлась. Крохотная совсем, узенькая, чуть ручья поболе, но все же речка. Яромир издали заслышал журчание.
Иван первым делом зачерпнул пригоршней и с наслаждением отхлебнул. Вода была чистая, свежая, студеная. Аж зубы заломило. Семенящий рядом Баюн тоже наклонился и принялся лакать.
Утолил жажду и Яромир. А потом принялся горстями кидать в речку нарванную траву – и пристально на нее таращиться. Долгое время ничего особенного не происходило… пока одна травинка не отстала от своих товарок! Все плыли, как подобает, по течению, а эта вдруг против!
– Ага! – гаркнул Яромир, тут же ее хватая. – Вот она, разрыв-трава!
Иван подошел посмотреть. Ну… на вид разрыв была травой как травой, обычной. Разве что листочки крестиками, а цвет словно огонек горит. Но это присмотреться если – а кинь в общую кучу, так и не различишь.
– Ну что, теперь-то все, спать пойдем? – зевнул Иван.
– Скоро уже, – заверил Яромир. – Еще вот только по бережку походим малость – тут тоже кой-чего полезное сыскать можно…
Ходить и впрямь пришлось недолго. Может, еще минут пять только и прошло – а Яромир заметил в лунном свете водяную траву, похожую на кувшинку. Такие же плоские листья и белые цветочки.
– Давай-ка, Вань, нарви ее побольше, – попросил Яромир.
Сам, однако ж, остался на берегу. Иван, которому было уже лениво, да и спать хотелось все сильнее, проворчал, что он-де урожденный княжич, Рюрикович, а ему все спокою не дают.
– Мог бы и сам ножки-то замочить, – буркнул Иван, неохотно снимая лапти и подвертывая порты. – Ишь, холопа себе нашел.
– Да я бы с удовольствием, только мне этой травы даже касаться нельзя, – объяснил Яромир. – Я от нее сразу… захвораю. Сил лишусь или даже в обморок упаду.
– Это чего так?! – отдернул уже протянутую руку Иван. – Она что, ядовитая?!
– Для тебя нет, не бойся. Одолень-трава одолевает нечистую силу и недуги. Человеку от нее только польза, а вот нечистой силе – вред.
– У, нечисть! – покосился на Яромира Иван.
– Я только по рождению нечисть, а по правде – добрый человек. Но одолень не разбирает – трава, она и есть трава, у ей разумения нету.
Собирая одолень-траву, Иван заметил еще какое-то растение. Оно торчало уже не в воде, а у воды, цвело желтыми кувшинчиками.
– Это что такое, Яромир? – спросил он.
– Адамова голова, – ответил волколак. – Она нам тоже пригодится, побольше нарви.
Иван послушно принялся дергать и адамову голову. Яромир глянул и помотал головой:
– Да ты не цветы рви, цветы бесполезны. Стебли и корень. Из стеблей можно сварить отвар, чтобы тебя нечисть не трогала, а если корень держать при себе – сможешь распознавать мороки.
– Ну сразу бы так и сказал…
Когда в котомке оказался целый ворох одолень-травы и адамовой головы, Яромир наконец смилостивился, дозволил ночевать. От речушки далеко отходить не стали – развели костерок тут же, на бережку. Яромир поймал пару рыбех, запек их в золе – напитались сами и кота накормили. Баюн свою долю сожрал сырьем, с чешуей и костями, жадно урча.
– Ну что, будем отвар варить? – спросил Иван, окуривая стрелы дымом травы колюки. – Чтоб нечисть не трогала.
– Отвар этот я варить не умею, – мотнул головой Яромир. – Ты корень оторви и при себе держи, а вот стебли мы прибережем. Бабе-яге доставим, а она уж наварит. И трын-траву ей же отдадим.
– Ладно. А еще что-нибудь собирать будем?
– Да все полезное вроде собрали… – задумался Яромир. – Цвет папоротника нам без надобности, к Кащеевому сундуку он дороги не покажет… Так что все. Сегодня отдыхаем, завтра пойдем дуб искать.
– Ух, берегись, Кащеюшко! – воодушевленно погрозил кулаком Иван. – Недолго тебе осталось, до завтрева только!
– Ты шкуру-то медведя неубитого делить не спеши, – хмуро глянул Яромир. – Чует сердце, простым завтрашний день не будет…
