Глава 14
Мамонты обычно появлялись на юге ранней осенью. Подготовка к охоте на гигантского мохнатого зверя взбудоражила весь Клан. Предполагалось отправиться на северную часть полуострова, туда, где он соединялся с материком. До завершения охоты деятельность оставшихся в пещере мужчин замирала. Если бы охотникам повезло вскоре найти и забить мамонта и при этом обойтись без жертв, в чем никакой уверенности не было, то они на несколько месяцев обеспечили бы себя мясом и ценным салом.
Они уже достаточно запаслись мясом на ближайшую зиму и могли бы не беспокоиться на этот счет до следующего охотничьего сезона. Однако охота на мамонта, даже с риском для жизни, была необходима, чтобы заготовить впрок отменное мясо, и отказ от нее был для них непозволительной роскошью. Через два года ожидалось Сходбище Кланов. Все лето уйдет на то, чтобы добраться до Клана, который устраивает великое празднество, и вернуться обратно. По прошлому опыту Бран знал, что необходимо позаботиться о запасах задолго до того, как состоится Сходбище, дабы следующую за ним зиму не пришлось голодать. Именно по этой причине он решил назначить охоту на мамонта. Сушеное мясо, овощи, фрукты и крупы при правильном хранении могли хорошо пролежать два года.
В преддверии охоты в Клане царила атмосфера возбуждения и суеверия. Исход дела в большей степени зависел от удачи, поэтому люди искали знамения в сущих мелочах. Каждый боялся сделать что-то не так, проявляя особую осмотрительность в том, что касалось духов. Ведь разъяренный дух мог принести несчастье. Женщины старательно готовили еду, поскольку подгоревшая пища считалась дурным знаком.
На вечерних церемониях мужчины горячей мольбой пытались умилостивить бесплотных духов; Мог-ур то и дело прибегал к своей могущественной магии за костяным ограждением маленькой пещеры. То, что протекало гладко, расценивалось как хорошее предзнаменование, а каждая неудача вызывала тревогу. Все были на грани, а Бран давно лишился сна и уже жалел о том дне, когда принял роковое решение.
Вождь собрал мужчин, чтобы обсудить, кто пойдет с ними.
– Я собираюсь оставить одного из охотников для защиты жилища, – начал он. – Нас не будет здесь месяц, а то и два. Пещеру нужно кому-то охранять.
Охотники старались не встретиться с Браном взглядом. Каждый боялся, что выбор падет на него.
– Бран, тебе понадобятся все охотники, – начал Зуг. – Пусть у меня нет былой силы в ногах и я не могу охотиться на мамонта, но мне хватит ее, чтобы вонзить копье, уж не говоря о праще. У Дорва слабый глаз, но сильные мускулы. Он тоже сможет защищать пещеру копьем и дубинкой. Покуда мы будем поддерживать огонь, к нам не забредет ни один зверь. Так что за нас не волнуйся – мы справимся. Тебе сейчас нужно думать об охоте. Конечно, я не могу решать за тебя, но думаю, тебе стоит взять всех охотников.
– И я так считаю, Бран, – прищурившись и слегка подавшись вперед, подхватил Дорв. – Мы с Зугом сможем защитить пещеру, пока вас не будет.
Бран посмотрел на Зуга, потом на Дорва и снова на Зуга. Вождь не хотел лишаться никого из охотников. Он не хотел делать ничего, что сокращало бы надежды на успех.
– Ты прав, Зуг, – наконец заключил Бран. – То, что вы с Дорвом не можете охотиться на мамонта, еще не значит, что вы не сможете защитить пещеру. Нам повезло, что вы еще крепки телом. А я рад, что бывший помощник вождя вразумил меня своей мудростью. – Не грех было лишний раз похвалить старика.
Охотники облегченно вздохнули. Оставаться никому не хотелось. Они жалели стариков, лишавшихся охоты, но также были им глубоко благодарны за то, что те взяли ответственность за жилище на себя. Мог-ур, как известно, тоже охотником не был. Бран видел, что шаман для самозащиты укрепил свой походный посох и про себя причислил его к двум другим защитникам. Втроем они вполне могли заменить одного охотника.
– А теперь давайте решим, кого из женщин мы берем, – продолжил Бран. – Прежде всего, Эбру.
– И Уку, – подхватил Грод. – Она сильная, опытная и не обременена маленькими детьми.
– Да, Ука нам подходит, – одобрил Бран. – А также Овра, – произнес он, глядя на Гува. Помощник кивнул в знак согласия.
– А как насчет Оги? – спросил Бруд. – Брак уже ходит и на будущий год пора отлучать его от груди. С ним не нужно слишком возиться.
– А почему нет? – недолго поколебавшись, произнес Бран. – Женщины за ним приглядят, а Ога – женщина трудолюбивая. Она нам пригодится.
Бруд очень обрадовался. Ему льстило то, что вождь хорошо отзывался о его женщине. Молодой охотник приписывал ее заслуги своему воспитанию.
– Кое-кто из женщин останется, чтобы приглядеть за детьми, – продолжал Бран. – Скажем, Ага и Ика. Груб и Игра еще слишком малы, чтобы проделать долгий путь.
– За ними присмотрят Аба и Иза, – предложил Краг. – Игра вряд ли будет им слишком в тягость. – Большинство мужчин не хотели расставаться со своими женщинами и становиться в дороге обузой чужим женщинам.
– Не знаю, как Ика, – вступил в разговор Друк, – но Ага на этот раз пусть остается. У нее трое детей, и, если даже она возьмет с собой Груба, по ней будет очень скучать Оуна. А вот Ворн был бы не прочь пойти.
– Пусть Ага и Ика остаются, – решил Бран, – и Ворн тоже. Ему нечего делать с нами. Женщинам от него мало проку, тем более что он будет без матери, а за ним нужен глаз да глаз. Успеет еще увидеть охоту на мамонта.
Выждав подходящий момент, Мог-ур предложил:
– Иза стала слаба, да и Уба еще малый ребенок, но я не вижу причины, почему бы не взять Эйлу.
– Она еще не женщина, – возразил Бруд, – и, кроме того, духам вряд ли понравится, что с нами пойдет чужачка.
– Но зато она выше любой из женщин и ничуть не слабее их, – выступил в ее защиту Друк, – к тому же усердно работает, руки у нее неплохие, да и духи ей благоволят. Вспомните, как мы нашли пещеру. Или случай с Оуной? Думаю, Эйла принесет нам удачу.
– Друк прав. Она сильная и шустрая в работе. У нее нет малых детей, а Иза к тому же немного обучила ее целительству. Это нам может пригодиться, хотя, будь Иза здоровее, я предпочел бы взять ее. Словом, Эйла идет с нами, – заключил Бран.
Когда весть дошла до Эйлы, она на радостях не могла усидеть на месте. Пакуя и перекладывая вещи, девочка постоянно приставала к Изе с расспросами, что ей взять с собой.
– Не нужно так много брать, Эйла. Если охота удастся, на обратном пути груза значительно прибавится. Но я для тебя кое-что подготовила. И это, думаю, тебе следует прихватить с собой.
Когда Иза протянула ей небольшой мешок, у Эйлы от счастья навернулись на глаза слезы. Он был сделан из цельной шкуры выдры – с головой, хвостом и лапами. Иза попросила Зуга изготовить его и держала подарок до поры до времени в очаге Друка.
– Иза! Моя личная сумка для трав! – воскликнула Эйла и обняла целительницу. Девочка тотчас села и по примеру Изы стала пересматривать содержимое всех карманчиков и пакетиков. Эйла открывала каждый из них, нюхала то, что в нем находилось, и вновь завязывала прежним узлом.
Иногда трудно было отличить одну траву от другой, хотя к особо опасным травам во избежание ошибки примешивали сильно пахнущие безобидные растения. Поэтому для верности каждое целебное средство завязывалось определенным узлом и шнуром. Пакетики с одними растениями были перевязаны веревкой из конского волоса или волоса другого животного, чья шерсть была примечательна по цвету и качеству. Другие – шнуром из кожи, сухожилий, древесной коры или лозы. Узнать, что где лежит, можно было по цвету и виду шнура и типу узла.
Сложив мешочки и пакетики в сумку и привязав ее к себе, Эйла немного полюбовалась ею, после чего сняла и положила рядом с походной корзинкой. Все было готово, но Эйла не могла решить, что делать с пращой. Девочка боялась оставлять оружие в пещере – вдруг его обнаружит Креб или Иза. Можно было спрятать пращу в лесу, но как бы ее случайно не откопал и не разодрал какой-нибудь зверь. Поэтому Эйла решила взять ее с собой и хорошо спрятала в складках накидки.
Едва забрезжил рассвет, вернув листве многоцветье красок, как охотники двинулись в путь. Они уже одолели первый перевал, что был к востоку от пещеры, когда осветившее горизонт зарево разлилось золотом по бескрайним просторам. К разгару утра охотники вышли в степь. Бран задал быстрый шаг, каким мужчины обычно двигались на охоту. Однако женщинам мешал груз, хоть и легкий, но обременительный при скорой ходьбе.
Шли они обычно до захода солнца и проделывали в день гораздо больший путь, чем когда всем Кланом искали пещеру. В дороге ничего не готовили, а только кипятили воду для чая и питались припасами, какие мужчины брали с собой на охоту: вяленое мясо, перемешанное с салом, и сушеные фрукты, сформованные в виде маленьких лепешек. Концентрированная походная еда прекрасно восстанавливала силы.
С продвижением на север по ветреным степям резко холодало. Однако стоило включиться в ходьбу, как все быстро согревались и даже не успевали замерзнуть за время коротких остановок. Мышцы, особенно у женщин, окрепли и перестали болеть.
Идти становилось труднее. Путь по равнине преграждали глубокие овраги и залежи известняка, которые обнажило недавнее землетрясение. В ущельях, порой заканчивавшихся тупиком, с отвесных стен с грохотом срывались валуны. В некоторых лощинах текли ручейки и даже речки. Рядом с водой встречались искореженные ветром редкие сосны, лиственницы и ели, перемежавшиеся низкорослыми березами и ивами. Только там, где овраги превращались в речные долины, защищенные от беспрерывного ветра, и где было достаточно влаги, произрастали хвойные и мелколиственные деревья, более похожие на своих южных сородичей.
В пути обошлось без приключений. Спустя десять дней Бран замедлил шаг и послал гонцов обследовать местность. Поскольку охотники находились близко к перешейку, то могли очень скоро найти мамонта.
Остановившись на привал у небольшой реки и отправив Бруда с Гувом на разведку, Бран с нетерпением дожидался их возвращения. От того, какую весть они принесут, зависело его решение: разбивать лагерь на ночевку или идти дальше. На землю уже спускались вечерние тени. Сильный ветер теребил бороду Брана и хлестал накидкой по ногам. Он стоял поодаль от остальных и, прищурившись смотрел вдаль.
Вдруг на горизонте показались две бегущие фигуры. Неожиданно Брана охватило волнение. Он либо учуял, либо понял по их движениям, с чем они возвращались, но задолго до того, как услышал голоса, вождь уже знал, что они кричали:
– Мамонт! Мамонт!
Люди обступили их.
– Огромное стадо на востоке, – возбужденно жестикулировал Бруд.
– Далеко? – спросил Бран.
Гув поднял руку вверх и обвел небольшую дугу, что означало «несколько часов ходьбы».
– Показывай, куда идти. – И Бран велел остальным следовать за ним. До захода было еще достаточно времени, чтобы успеть добраться до стада.
Солнце клонилось к горизонту, когда охотники увидели вдали темное движущееся пятно. «Большое стадо», – подумал Бран, объявив привал. Чтобы не искать ручей в темноте, решили обойтись водой, прихваченной с прошлой стоянки. Главное, они нашли мамонтов. Теперь дело было за охотниками.
Перенеся стоянку на более удобное место вблизи ручья, окаймленного по берегам двойными рядами кустов, Бран собрал мужчин, чтобы выработать новую тактику. Методы охоты на зубра были неприменимы для шерстистого толстокожего гиганта. Мужчины принялись обследовать окрестности в поисках подходящего ущелья, узкого, заваленного в конце валунами. Хорошо было бы, чтобы таковой нашелся неподалеку от медленно движущегося стада.
Ранним утром следующего дня Ога, преклонив голову и дрожа от волнения, села напротив Брана, а Овра с Эйлой с нетерпением поджидали ее поодаль.
– Что ты хочешь, Ога? – спросил Бран.
– Эта женщина хочет тебя попросить, – нерешительно начала она.
– Да?
– Эта женщина никогда не видела мамонта. И Овра с Эйлой тоже. Не позволит ли нам вождь подойти поближе, чтобы на него посмотреть?
– А как же Эбра с Укой? Они тоже хотят посмотреть на мамонта…
– Они говорят, что уже насмотрелись на них и идти не хотят, – ответила Ога.
– Мудрые женщины видели мамонтов. Мы пойдем по ветру. Нельзя подходить слишком близко и пытаться окружить стадо, иначе спугнем зверя.
– Мы близко подходить не будем, – пообещала Ога.
– Ну да, когда вы его увидите, думаю, вам этого и не захочется, – закончил Бран.
«Небольшая прогулка женщинам не повредит, – подумал он. – Дел у них пока немного, зато прибавится потом, если, конечно, духи пошлют нам удачу».
Женщин взволновало предстоящее приключение. Хотя каждая из них мечтала увидеть мамонта, именно Эйла уговорила Огу попросить об этом вождя. За время похода все трое заметно сблизились. Прежде ни Ога, ни Овра почти не общались с девушкой. Тихая и сдержанная по натуре Овра считала Эйлу еще маленькой, а Ога избегала ее из-за Бруда. К тому же обе женщины жили со своими мужчинами, были хозяйками очага, Эйла же оставалась ребенком, не познавшим еще их бремени ответственности.
Только этим летом, когда девушку стали брать в охотничьи походы, женщины заметили, что она выросла, хотя Эйла уже давно была выше любой из них. Даже охотники стали относиться к ней как к взрослой. Особенно часто обращались к ней Краг и Друк, поскольку их женщины остались в пещере, а им не хотелось лишний раз просить о чем-то женщину через ее спутника, хотя на деле это правило не всегда соблюдалось. Молодые женщины, объединившись благодаря интересу к охоте, успели подружиться. И Эйла, у которой, кроме Изы, Креба и Убы, близких отношений ни с кем в Клане до сих пор не завязалось, была этому очень рада.
Рано утром, оставив Брака с Эброй и Укой, Ога в компании с Эйлой и Оврой отправились в путь вслед за охотниками, которые ушли незадолго до них. В дороге женщины, бурно размахивая руками, весело делились впечатлениями. Но когда они приблизились к стаду мамонтов, их разговор враз оборвался. Остановившись, все трое засмотрелись на шерстистых гигантов.
Толстокожий зверь был хорошо приспособлен к холодным условиям. Сверху его защищал густой мягкий подшерсток и рыжая шерсть длиной до двадцати дюймов, изнутри – трехдюймовый слой подкожного жира. Холод вызвал также изменения и в его теле. Высотой около десяти футов, плотные, крепко сбитые мамонты имели массивные, величиной в половину длины туловища, заостренные куполом головы. На загривке голову от холки отделяла глубокая впадина. Спина резко понижалась к более коротким задним ногам. Но более всего впечатляли его длинные изогнутые бивни.
– Глянь туда! – Ога показала рукой на старого мамонта. Его белые бивни изгибались кругом, достигая целых шестнадцати футов в длину.
Оставляя за собой вспаханную борозду, он рвал траву вместе с камышом и, запихивая грубые стебли в пасть, страшно скрежетал зубами. Зверь помоложе, с более короткими бивнями, вырвал с корнем лиственницу и стал объедать с нее ветки и кору.
– Ужас, какие они здоровущие! – с содроганием прожестикулировала Овра. – Я даже не представляла, что такие бывают. Как же их убивают, если к ним нельзя даже приблизиться с копьем?
– Не знаю, – с ужасом проговорила Ога.
– Лучше б мы не приходили сюда, – сказала Овра. – Охота будет опасной. Как бы кого не ранило! А вдруг пострадает Гув? Что я тогда буду делать?
– Бран все рассчитал, – вступила в разговор Эйла. – Думаю, он даже не начнет охоту, если не будет до конца уверен в успехе. Как бы я хотела поглядеть!
– А я нет. Не хочу даже близко находиться. Скорее бы это все закончилось. – Ога не забыла, что мужчина ее матери погиб на охоте незадолго до землетрясения, которое сделало ее сиротой. Она слишком хорошо знала, что опасность всегда остается, как бы тщательно Бран все ни взвесил.
– Пошли-ка лучше назад, – предложила Овра. – Брану не понравится, что мы подошли так близко. Даже ближе, чем я думала.
И они повернули назад. Поспешно удаляясь, Эйла то и дело оглядывалась. Обратный путь прошел в молчании – у всех пропало настроение говорить.
Бран велел женщинам готовиться к тому, чтобы на следующий день, после того как уйдут мужчины, перебраться в более отдаленное место. Он нашел подходящее для охоты ущелье, идеальное во всех отношениях, но расположенное далеко от мамонтов. И счел хорошим знаком, что звери движутся на юго-запад и к концу следующего дня окажутся невдалеке от выбранного им места.
На следующее утро едва охотники высунули носы из низких палаток, как их обдал холодом жгучий ветер, раздувавший во все стороны падающий пушистый снег. Однако непогода не могла омрачить острого предвкушения грядущего дня. Им предстояла охота на мамонта. Женщины наскоро приготовили чай. Тем временем мужчины топтались вокруг с копьями в руках, разминая мышцы. В воздухе витало напряжение.
Грод взял из костра уголек и, вложив его в рог зубра, привязал к поясу. За ним то же самое повторил Гув. Все туго обернулись накидками, но не теми, которые носили сверху, а более легкими, чтобы не стеснять движений. Холода никто ощущал – они были слишком возбуждены. Бран, в последний раз, быстро напомнил план действий.
Каждый из них, закрыв глаза, взялся за амулет, поднял незажженный факел, сделанный накануне вечером, и все тронулись в путь. Эйла вожделенно смотрела им вслед: как бы она хотела пойти за ними! Но пришлось присоединиться к женщинам, которые уже начали собирать траву, навоз, ветки и сухостой для костра.
Охотники быстро настигли стадо. После ночного отдыха мамонты уже продолжили свой путь. Мужчины, припав к земле, скрылись в высокой траве, в то время как Бран любовался проходящими мимо животными. «Хорошо бы забить того старого мамонта со здоровенными бивнями», – отметил он про себя, но вскоре передумал. Зачем им такие крупные бивни, которые будут лишним грузом? У молодого зверя и бивни поменьше, и мясо понежнее. Однако считалось, что чем больше бивни у мамонта, тем больше славы у охотников.
С другой стороны, молодой зверь для них представлял большую опасность. Более короткими бивнями он не только вырывал деревья с корнем, он мог воспользоваться ими как грозным оружием. Бран терпеливо выжидал. Не для того он столько времени готовился и проделал такой длинный путь, чтобы зачеркнуть все одним махом. Он ждал подходящего момента и скорее перенес бы охоту на завтра, нежели поставил под сомнение успех всего дела. Остальные ждали тоже, хотя кое-кому не хватало терпения.
Снег прекратился, облака стали рассеиваться, пропуская сквозь себя теплые лучи восходящего солнца.
– Когда же он, наконец, даст знак? – тихо проворчал Бруд, обращаясь к Гуву. – Гляди, как высоко уже солнце. Встали чуть свет, а теперь торчим тут без дела. Чего он ждет?
– Бран ждет, когда наступит подходящее время, – заметил ему Грод. – Что, по-твоему, лучше: уйти отсюда с пустыми руками или немного подождать? Учись терпению, Бруд, бери с вождя пример. Когда-нибудь на его месте будешь ты. А Бран – хороший вождь и хороший охотник. Тебе повезло, что есть, у кого учиться. А чтобы стать хорошим вождем, одной смелости мало.
Наставления Грода пришлись Бруду не по душе. «Когда я стану вождем, он моим помощником не будет. Да и вообще он уже стар». Молодой человек немного отодвинулся и, слегка вздрогнув от порыва сильного ветра, приготовился ждать.
Когда Бран, наконец, подал сигнал «Готовься!», солнце уже было высоко на небе. Охотников внезапно охватило волнение. Чуть отстав от стада, все больше забирая в сторону, шла беременная мамонтиха. Она была довольно молодой, хотя, судя по длине бивней, вынашивала детеныша не в первый раз. Длинное и громоздкое тело не давало ей быстро передвигаться. В случае успеха охотников ожидало бы вкусное сочное мясо.
Вдруг самка мамонта направилась в сторону, где осталась трава, не съеденная ее сородичами. Именно этого момента Бран и ждал: зверь отбился от стада. И вождь подал сигнал.
Достав горячий уголь, Грод поджег факел, который держал наготове, и раздул яркое пламя. Друк зажег от него еще два факела, один из которых передал Брану. Увидев сигнал, к ущелью бросились три молодых охотника. Они включатся в охоту позднее. Бран с Гродом ринулись вслед за самкой мамонта, поджигая по дороге сухую траву.
Мамонты не имели природных врагов, если не считать человека. Только самые маленькие и самые старые могли стать добычей хищника. Пожары в степях, вызванные естественными причинами, длились не один день и разрушали все на своем пути. Пожар, устроенный по вине человека, был не менее губительным. В момент опасности мамонты инстинктивно прижимались друг к другу. Нужно было быстро отрезать мамонтихе путь к стаду огнем. Бран с Гродом, на какое-то время, оказались между беременной самкой и ее сородичами, рискуя пасть жертвой любой из сторон.
Запах дыма привел мирно пасущееся стадо в замешательство. Самка кинулась было к остальным, но поздно: их отделила огненная стена. Стадо, спасаясь от настигающей их стихии, бросилось бежать на запад. Пожары в степи были неподвластны человеку, но охотников это не беспокоило – ветер дул в другую сторону.
Тогда перепуганное животное, визжа, повернуло на восток. Но там поджидал Друк, который, размахивая горящим факелом, погнал его к юго-востоку.
Краг, Бруд и Гув, самый молодой и быстрый охотник, бежали впереди самки мамонта и боялись, как бы она не обогнала их. Бран, Грод и Друк пытались настичь ее сзади, молясь, чтобы та не свернула в сторону. Но обезумевший зверь слепо несся вперед.
Приблизившись к ущелью, Краг свернул туда, а Бруд с Гувом остановились у его южной оконечности. Схватившись за бычий рог, Гув молил свой тотем, чтобы не погас уголь. К счастью, тот еще теплился, однако раздуть пламя запыхавшимся охотникам оказалось не под силу. Тут им сыграл на руку ветер. Продолжая молить духов о помощи, они бросились навстречу бешено несущемуся гиганту, размахивая перед его носом дымящимися факелами. У них была опасная задача – загнать животное в ловушку.
Учуяв запах дыма, бегущая от огня самка мамонта судорожно бросилась в сторону и через мгновение оказалась в ущелье, Бруд с Гувом прыгнули за ней вслед. Обнаружив ловушку, она дико взвыла.
Охотники настигли ее в мгновение ока. Бруд достал острый, заточенный самим Друком нож и, полоснув им по левой задней ноге, перерезал животному сухожилия. Воздух сотряс страшный крик. Теперь мамонтиха не могла никуда двинуться. Гув, следуя примеру Бруда, треснул ее молотом по правой ноге. Она упала на колени.
Из-за валуна выскочил Краг и вонзил копье прямо в пасть мечущегося в агонии зверя. Инстинктивно защищаясь, тот изрыгнул на безоружного охотника поток крови. В этот момент подоспели и остальные. Бран, Грод и Друк окружили умирающего гиганта со всех сторон и воткнули копья почти одновременно. Бран проткнул ему глаз. Самка мамонта издала последний крик и рухнула наземь.
Осознание случившегося к охотникам пришло не сразу. В неожиданно наступившей тишине шестеро мужчин перекинулись взглядами. От радостного волнения их сердца забились быстрее прежнего, и все разом разразились победным криком. Они сделали это! Они убили огромного мамонта!
Шестеро мужчин, довольно слабые создания природы в сравнении с четвероногими хищниками, применив сноровку и смекалку, убили гигантского мамонта. Каким бы сильным, быстрым или хитрым ни был зверь, он был не способен на такой подвиг. Бруд прыгнул на спину лежащего животного, а за ним Бран. Вождь горячо похлопал молодого охотника по плечу, после чего вытащил свое окровавленное копье и высоко поднял его вверх. Четверо остальных присоединились к ним и заплясали от радости на спине поверженного зверя.
«Ни один человек не ранен, – рассуждал Бран, обходя зверя по кругу, – даже ни одной царапины. Это большая удача. Должно быть, тотемы нами довольны».
– Нам надо отблагодарить духов, – объявил он мужчинам. – Когда мы вернемся в пещеру, Мог-ур проведет особую церемонию. А сейчас мы возьмем внутренности – каждый получит по куску – и столько же принесем Зугу, Дорву и Мог-уру. Остальное причитается Духу Мамонта, так сказал мне Мог-ур. Мы захороним это здесь вместе с неродившимся детенышем. Мог-ур также велел не прикасаться к мозгу – в нем еще обитает Дух. Кто первым нанес удар? Бруд или Гув?
– Бруд, – ответил Гув.
– Тогда тебе, Бруд, первый кусок, хотя успех охоты принадлежит всем.
Бруда с Гувом послали за женщинами. Одним титаническим усилием задача мужчин была выполнена. Теперь наступал черед женщин. На них ложилась утомительная работа по разделке и заготовке мяса. Женщины вытащили из утробы животного почти сформировавшегося мамонтенка. Шкуру же пришлось сдирать с помощью мужчин – она была слишком велика, и справиться с ней можно было лишь общими усилиями. Некоторые части туши отрезались, чтобы позже положить их на хранение в каменные ниши пещеры. Все остальное оградили кольцом костров – с одной стороны, чтобы не заморозилось, а с другой – чтобы оно не стало легкой добычей какого-нибудь хитрого зверя.
Отведав, наконец, свежего мяса, они, уставшие, но счастливые, вскоре погрузились в сон. Наутро, пока мужчины возобновляли в памяти волнующие минуты прошедшей охоты и восхищались доблестью друг друга, женщины трудились не покладая рук. Неподалеку находился ручей, и, разрубив тушу на приемлемые части, они перебрались поближе к воде, оставив на съедение хищникам в основном то, что нельзя было отодрать от костей.
Все части мамонта находили применение в Клане. Из грубой шкуры мастерили добротные башмаки, которые носились лучше и дольше других, а также горшки и ремни. Ее растягивали на распорках, сооружая укрытия, и помещали у входа в пещеру. Мягкий подшерсток использовался вместо подушек, постелей и даже в качестве впитывающего материала для младенцев. Из длинной шерсти плели веревки. Пузыри, желудок и кишки превращались в емкости для хранения воды, суповые горшки и прочую хозяйственную утварь, а порой даже служили непромокаемой одеждой.
Особой ценностью обладал мамонтовый жир. Люди нуждались в нем как в источнике силы, поскольку мясо оленей, лошадей, зубров, бизонов, кроликов и птиц, которыми Клан обычно питался, было, его почти что, лишено. Помимо того, жир служил топливом для каменных ламп, слегка согревавших и освещавших жилище, пропиткой для одежды, основой для всякого рода мазей. Жир помогал поджечь сырое дерево, на нем можно было в случае надобности приготовить пищу. Где только его не применяли!
Каждый день женщины смотрели на небо. При ясной погоде мясо на ветру высыхало за семь дней. В таком случае к копчению не прибегали: было достаточно холодно и оно не успевало испортиться. К тому же в этой местности не так-то просто было отыскать сушняк для костра. В случае облаков, дождя или мокрого снега заготовка мяса продолжалась бы втрое дольше. Поэтому все надеялись на сухую ясную и холодную погоду. Только после того, как гора тонко нарезанного мяса до конца высыхала, можно было трогаться в путь.
Толстая мохнатая кожа очищалась от подкожного жира, кровеносных сосудов, нервов и прочего. Куски сала помещали в огромные кожаные котелки и растапливали над огнем, после чего жир сливали в кишки и завязывали в виде колбас. Шкуру вместе с шерстью разрезали на приемлемые части и, туго свернув в ролики, крепко замораживали, чтобы донести до пещеры. Позже, зимой, ее очистят и выделают. Около лагеря гордо торчали отломанные бивни. Их тоже собирались тащить с собой.
Пока женщины трудились, мужчины охотились на мелкое зверье или охраняли сушеное мясо. Переместившись ближе к воде, они привлекли хищников, падких на чужую добычу. Одна огромная пятнистая гиена повадилась таскать у них мясо по нескольку раз на день, и охотники, как ни старались, не могли ее подстрелить. Это стало раздражать всех.
Эбра с Огой уже заканчивали резать мясо на ломтики для сушки. Ука с Оврой разливали жир в кишки, которые Эйла прежде выполоскала в ледяном ручье. Мужчины стояли возле бивней и размышляли, стоит ли им подбить из пращи тушканчика или нет.
Брак сидел возле матери и Эбры и играл в камешки. Вскоре ему это наскучило, никто из женщин не заметил, как он отправился на поиски приключений. Зато глаз на него нацелил кое-кто другой.
Душераздирающий визг ребенка заставил всех обернуться.
– Мой малыш! – закричала Ога. – Гиена схватила моего мальчика!
Мерзкая хищница, не разборчивая в выборе и не брезгующая мертвечиной, схватив зубами руку ребенка, волоком тащила его за собой.
– Брак! Брак! – Бруд кинулся вдогонку, а за ним все остальные мужчины. Он вытащил пращу – копье было слишком далеко, – зарядил ее камнем и выстрелил. – О нет! – в отчаянии закричал он, промахнувшись. – Брак! Брак!
Вдруг с другой стороны послышались два последовательных удара: твэк, твэк. Оба камня угодили в голову гиены, и та рухнула на землю.
От удивления Бруд остолбенел и, повернувшись, увидел бегущую к мальчику Эйлу. В руках у нее была праща и два камня наготове. Это она убила гиену. Она столь долго изучала повадки зверей, училась на них охотиться, что для нее это стало естественным. Услышав визг Брака, она, не думая о последствиях, схватила пращу, быстро отыскала два камня и выстрелила. Главное для нее было остановить гиену.
Только после того, как она, подбежав к мальчику, высвободила из пасти его руку и обернулась, до нее дошел весь ужас случившегося. Она выдала себя с головой. Все узнали, что она владеет пращой. Ее прошиб холодный пот. «Что со мной будет?» – впервые испугалась она.
С ребенком на руках Эйла побрела к лагерю, стараясь не встретиться взглядом с глазеющими на нее соплеменниками. Первой оправилась от потрясения Ога и побежала к ней навстречу, протягивая руки, чтобы принять мальчика. Вернувшись в лагерь, Эйла принялась осматривать руку Брака, по-прежнему не поднимая на остальных глаз. Рука и плечо мальчика были сильно повреждены и плечевая кость сломана.
Она еще никогда не вправляла кости, но видела, как это делала Иза. К тому же целительница на всякий случай обучала ее этому, полагая, что такое может случиться с охотником. Но кто мог подумать, что пострадает ребенок? Поворошив поленья в костре, Эйла достала сумку с целебными травами и принялась кипятить воду.
Мужчины никак не могли оправиться от изумления и поверить в то, чему только что стали свидетелями. Первый раз в жизни Бруд был благодарен Эйле. Он понял лишь то, что сына его женщины вырвали из рук внезапной страшной смерти, и дальше этого его мысли не шли. Однако Бран углядел в этом деле и другое.
Вождь сразу понял, что ему предстоит принимать невероятное решение. По традиции Клана, ставшей законом, всякую женщину, взявшую в руки оружие, следовало предать смерти. Никаких оговорок, ссылок на особые обстоятельства не было. Обычай был очень древним и не подлежал сомнению, но к нему не обращались уже на протяжении многих поколений. В связи с ним рассказывали легенды о том, что женщины общались с миром духов прежде, чем это право отобрали у них мужчины.
Этот обычай закреплял различия между мужчинами и женщинами Клана. Ни одна женщина, обладавшая несвойственными ее полу наклонностями охотиться, не оставлялась в живых. Таким образом, в течение веков мужские черты в женщинах были истреблены в корне. И поскольку женщины начисто лишились способности защитить себя, это сказалось на выживаемости расы. Но таковы были законы Клана и пути его развития, а Эйла теперь числилась его членом.
Бран любил сына женщины Бруда. Никто так умиротворяюще не действовал на вождя, как Брак. Малыш дергал его за бороду, тыкал любопытными пальчиками в глаза, и Бран все ему позволял. Какую гордость испытывал вождь, когда мальчик мирно засыпал у него на руках! Неизвестно, остался бы ребенок жив, если бы не Эйла. Как мог Бран предать смерти девочку, которая спасла Брака от смерти? Но спасла она его с помощью оружия и должна была умереть.
«Как она это сделала? – удивлялся Бран. – Зверь был от нее дальше, чем от мужчин. – Бран подошел к мертвой гиене и потрогал запекшуюся кровь на смертельных ранах. – Раны? Две раны? – Он не мог поверить глазам, но вспомнил, что видел два камня. – Как ей это удалось? Никто в Клане не умел выпустить два снаряда так быстро, так точно и с такой силой. Чтобы уложить гиену наповал с такого расстояния, нужна немалая сила».
К тому же никто еще не убивал гиену из пращи. С самого начала вождь был уверен, что попытка Бруда обречена на провал. Хотя Зуг говорил, что это возможно, Бран все равно сомневался. Однако никогда не перечил старику, дабы не умалять его достоинств перед Кланом. Однако Зуг оказался прав. «Неужели из пращи можно убить волка или рысь, как утверждал Зуг? – размышлял Бран. Вдруг его глаза расширились, потом сощурились. – Волка или рысь? Или росомаху, или дикую кошку? барсука? хорька? гиену! – Бран вспомнил, сколько мертвых хищников им в последнее время попадалось на пути.
Ну, конечно! – Теперь ему все стало ясно. – Это ее рук дело! Всех их убивала Эйла. Как она добилась такой сноровки? Она женщина и хорошо владеет женским ремеслом, но как она научилась охотиться? И почему избрала хищников? Ведь они очень опасны. И почему вообще взялась за оружие?
Будь она мужчиной, ей бы мог позавидовать любой охотник. Но она не мужчина. А если женщина берет в руки оружие, ее предают смерти, иначе это может разгневать духов. Разгневать духов? Но она слишком давно этим занимается, но почему-то до сих пор не вызвала их гнева. Более того, нам только что удалась охота на мамонта и никто на ней не пострадал. Духи не только не разъярены, а даже довольны нами».
Вождь в недоумении покачал головой. «Духи! Мне вас не понять! Если б здесь был Мог-ур! Друк говорит, Эйла приносит удачу. Думаю, он прав. С тех пор как в Клане появилась она, наши дела пошли на лад. Если духи так ее почитают, их может слишком огорчить ее смерть. Но это же закон Клана! Зачем только она попалась нам на пути! Может, она и приносит счастье, но у меня от нее столько головной боли! Нет, нельзя принимать решение, не посовещавшись с Мог-уром. Вернемся в пещеру, а там видно будет».
Бран пошел к лагерю. Эйла уже дала мальчику болеутоляющее снадобье, промыла раны обеззараживающим раствором, вправила кость на место и укрепила ее с помощью влажной березовой коры, которая должна была высохнуть и держать кость, пока та не срастется. От Эйлы же требовалось следить, чтобы рука не слишком опухала. Девочка видела, как Бран осматривал убитого зверя, и дрожала от страха, когда он приблизился к ней. Однако вождь прошел мимо, не обратив на нее внимания, и она поняла, что не узнает своей судьбы до возвращения в пещеру.