Глава 33
Удивительное рядом

Мокрое платье неприятно холодило тело, грозя простудой и прочими неприятностями. Но Варя даже не думала о том, чтобы раздеться, отжать платье и обсохнуть на солнышке. Не до того было.

Они сидели на противоположном берегу реки, куда Лозовому без лодки было не добраться. Оба дрожали, но не пытались согреться, прижавшись друг к другу. Мошков был очень бледен и сидел скрючившись, собравшись в комок, словно еж, выставивший колючки. Обнять его не поднималась рука.

– Сначала я решила, что ты меня утопить хочешь, – призналась Варя.

Он ничего на это не сказал. Зачем? И так все ясно. Если вынырнуть, разнесло бы пулей голову, как перезревший арбуз. Вот и пришлось отсиживаться под лодкой, как Мошков не раз проделывал в детстве. Его деревенские мальчишки научили. Плывешь себе, никому не видимый, и хихикаешь. Правда, на этот раз было не до смеха. Пули несколько раз плоскодонку продырявили.

– Тебя сильно били? – спросила Варя.

И снова Мошков промолчал. Она была последним человеком, которому он хотел бы рассказать, как парни Лозового его пытали. Побои – не самое страшное. А вот когда провода, подключенные к аккумулятору, прикладывают к мошонке или в ноздри суют, это да, это боль, которая так сразу не отступит.

– Ты такой сильный, – сказала Варя. – И смелый.

Он никак не отреагировал. Даже плечами не дернул. И не повернул головы, когда, хлюпая носом и мокрым платьем, Варя слегка придвинулась.

– Володя… – сказала она.

– Что, Варя? – спросил Мошков.

– Можно я ближе сяду? Мне так холодно…

«Еще слезу пусти», – раздраженно подумал он, но все же разрешил:

– Садись.

– Никак не могу согреться, – пожаловалась Варя, подбираясь ближе и прижимаясь к нему.

Так хотелось выглядеть маленькой, слабой и беззащитной, что у нее хорошо получалось! Мошков подумал, что больше никогда не заведет себе постоянную женщину, тем более законную супругу. Они только и ждут, чтобы предать того, кто им доверяет. Коварные, лживые, хитрые существа.

– Володя… Прости меня, Володенька… Пожалуйста…

Мошков ничего не ответил, продолжая смотреть перед собой. А может, никуда он не смотрел.

– Я не знаю, что сказать, – прошептала Варя. – Не знаю, какие слова найти, чтобы попросить у тебя прощения.

– Слова – это мусор, – обронил Мошков.

– Что я должна сделать, чтобы все исправить? – спросила Варя. – Ну, чтобы все стало, как прежде…

Ответа не последовало. Мошков смотрел в какую-то одному ему известную точку.

– Я была совсем одна, – сказала Варя. – Когда Лозовой начал мне угрожать, никто за меня не вступился. Мне было так страшно, так одиноко… И я решила, что надо стать бесстрашной и сильной, чтобы справиться. И хитрой. Я так и сделала, о чем очень сожалею. Теперь я больше всего на свете хочу, чтобы все стало, как прежде. Пусть я буду слабой, а ты опекай меня, руководи мною… Я больше не хочу сражаться. Не могу. Я женщина. Ты это понимаешь?

Мошков чуть заметно пожал плечами:

– Понимаю. Женщина.

– Ты больше на меня не сердишься? Мы помиримся, Володя? Мы опять будем вместе, как раньше?

Мошков медленно повернул голову и посмотрел на Варю, словно только теперь по-настоящему заметил ее присутствие.

– Я подумаю об этом позже, – сказал он. – Сейчас я думаю о том, как добраться до фуры. Она ведь не моя, хозяйская. А по твоей милости я, скорее всего, ее потерял. Чтобы расплатиться за машину и товар, мне нескольких жизней не хватит. Понимаешь?

– Понимаю, – сказала Варя очень серьезно. – Уж это-то я понимаю. Как никто другой. Сама через такое прошла. Конечно, нужно идти к машине. Ты прав. Я пойду с тобой, Володя. Я тебя не брошу…

«Все равно его не брошу, потому что он хороший», – насмешливо продекламировал внутренний голос. Мошков знал, почему он ехидничал. Варя хотела идти с ним не для того, чтобы поддержать в пути. В машине были спрятаны алмазы. Вряд ли до них кто-то успел добраться. Лишь бы сам грузовик не угнали.

– Ты знаешь, куда идти? – спросил Мошков.

– Примерно представляю, – кивнула Варя. – Надо подняться выше по течению, а потом переплыть на другой берег. Там есть скит отца Андрея, он эти места как свои пять пальцев знает, так что проводит нас.

– Отец Андрей? Он священник?

– Нет. Святой.

Мошков недоверчиво уставился на нее:

– Настоящий?

– Настоящий, – уверенно подтвердила Варя, кивая. – Возле него – как возле огня в морозную ночь. Он светит. И греет.

– Ох уж эти впечатлительные дамочки!

– Я правду говорю. Сам увидишь. Ну? Пойдем?

– А что, если бандиты туда раньше нас доберутся? – спросил Мошков, тяжело поднимаясь с земли.

– Это невозможно, – убежденно заявила Варя.

– Почему?

– Отец Андрей говорит, что эти места заколдованные. Мол, попасть в его владения могут только желанные гости. Остальные хоть всю жизнь будут бродить вокруг да около, к скиту им не пробраться.

– Тогда он леший, а не святой, – буркнул Мошков, хватаясь за ветку дерева, чтобы не упасть.

«Здорово же он натерпелся из-за меня, – вздохнула Варя. – Змея я подколодная, вот кто! Гадюка. Хотя и у них есть дети, о которых они заботятся. Материнский инстинкт».

– Может, и леший, – согласилась она. – Мне все равно. Он людей насквозь видит. В нем сила есть. Волшебная.

– Волшебная… – повторил Мошков и сплюнул. – Ну, нам на чудеса рассчитывать не приходится, так что потопали.

И они пошли по лесу, держась возле реки, чтобы не заблудиться. Минут через десять Мошков начал покачиваться и оступаться, как пьяный. Пришлось подлезть под его бессильную руку и тащить его на себе.

Очень скоро Варя потеряла счет времени и сделанным шагам. Она механически переставляла ноги, вдыхала кислый запах пота, исходивший от Мошкова, и уговаривала себя не упасть, хотя очень хотелось.

Но главное испытание ожидало впереди. Только выйдя к месту переправы, Варя задумалась о том, как станет переплывать реку с практически отключившимся мужчиной, который весил раза в полтора больше, чем она.

– Володя, – позвала она, – Володя, слышишь меня?

Мошков, лежащий на земле, приоткрыл глаза. Лицо его было уже не бледным, а пепельно-серым.

– Плыть сможешь? – спросила Варя.

Он закрыл глаза, что означало «да».

– Только разуй меня… И одежду стащи… Тяжелая…

«Плохо дело, очень плохо», – решила Варя, но все было еще хуже, чем она думала. Раздев Мошкова, она ахнула. На бедре у него была рана, из которой сочилась кровь. Она пропитала брюки и уже начала подсыхать. Варя не заметила этого прежде, потому что ткань была черная. Она думала, что Мошков просто мокрый после купания в реке, а он ничего ей не сказал. А еще его тело было покрыто синяками и кровоподтеками, отчего кожа казалась пятнистой.

– Почему ты молчал? – спросила Варя, плача. – Почему не попросил перевязать?

Он не отвечал, явно не слыша ее и витая где-то в собственной реальности. Недолго думая, Варя сорвала с себя платье и, поднатужившись, рванула по шву. Наложив жгут на раненое бедро Мошкова, она соорудила тампон и крепко-накрепко примотала его поверх входного отверстия. Прошла ли пуля навылет или застряла в теле? И не была ли потеря крови слишком большой?

Ответов на свои вопросы Варя не знала, да они бы и не помогли теперь. Ухватив Мошкова за безвольно обмякшие руки, она, пятясь, затащила его в воду. Осока секла голую кожу до крови, но Варе было плевать на это. Зайдя в воду по пояс, она перехватила тело Мошкова под мышки.

Теперь стало значительно легче, но примерно на середине реки Варя поняла, что у нее больше нет сил на то, чтобы поддерживать голову Мошкова над водой и держаться на плаву самой. Руки и ноги словно свинцом налились, отказываясь бороться за жизнь. «Нет», – сказала она смерти, но прозвучало это так, что означало, скорее, «да».

И тут Варя услышала голос откуда-то сверху:

– Хватайся.

Она подняла глаза и ничего не увидела сквозь водную пелену. Потом на расплывчатом фоне проступил темный силуэт. Казалось, он стоял на воде, держа в руках длинный посох.

– Спаси нас! – взмолилась Варя, захлебываясь.

На поверхности оставались только губы и нос Мошкова, все остальное было погружено в воду.

– Хватайся, – повторил силуэт, и Варя узнала в нем отца Андрея, протягивающего ей шест.

Он стоял в плоскодонке, которая выглядела точно так же, как та, что уплыла вниз по течению. Варе даже показалось, что она видит в дереве круглые пробоины, но сфокусировать зрение не получилось. Она ухватилась одной рукой за шест, а другой – за мокрые волосы Мошкова, вытягивая его из воды. И все пропало…

И был вечер, и утро, и день, и еще один день.

И открыл Володя Мошков глаза, и уставился в незнакомый потолок, и спросил себя, где же он находится. Все еще на этом свете или уже на том?

– Пей, – сказала Варя, всовывая ему в рот соломинку. – Осторожно, маленькими глотками.

Мошков увидел в ее руке парующую алюминиевую кружку. Почему-то его очень умилила эта кружка. Так умилила, что он заплакал.

– Ну все, жить будет, – объявил седобородый старик, появившийся рядом с Варей. – Кто слезу после тяжелой болезни пустит, тот уже выкарабкался. Пои его настоем, а через часок бульончиком можно угостить.

– Вы отец Андрей? – спросил Мошков, удивляясь тому, как хрипло и отчужденно звучит собственный голос.

– Можешь отцом звать, можешь братом, – улыбнулся седобородый. – Я вообще-то еще не старый. Это от переживаний. – Он провел рукой по волосам. – Когда понял, что половину жизни пустил на ветер.

– Ранение у меня тяжелое? – спросил Мошков, пытаясь пощупать бедро.

Варя удержала его за руку.

– Отец Андрей пулю вытащил, – сказала она. – Просто пальцами. Раз – и все.

– Тебе, красавица, повсюду чудеса мерещатся, – усмехнулся отец Андрей. – Как дитя малое, честное слово.

И он исчез, оставив гостей вдвоем.

– Я идти должен, – пробормотал Мошков, приподнимаясь на локте. – Машину нужно искать.

– Не надо, – возразила Варя, загадочно улыбаясь. – Здесь твой грузовик. В ста метрах от скита стоит, и ни одна живая душа его не сыщет. Так что успокойся.

– Это ты… ты его пригнала?..

– А если бы я сказала, что да?

– Ну, ты даешь! – Мошков снова опустился на подушку. – Я тебе по гроб жизни обязан.

– Не обязан, – вздохнула Варя. – Грузовик отец Андрей пригнал. Он раньше вовсе не святым человеком был.

– Почему-то я так и подумал. Как же он нашел «вольво»?

– А ты не понял? Он все может. Когда захочет.

– Отец Андрей! – позвал Мошков, приподнимая голову. – Вы здесь? Спасибо вам огромное. Даже не знаю, что бы я без вас делал.

– Он вышел, – сухо сказала Варя. – Я ему передам. Или сам поблагодаришь, когда вернется.

Мошков высвободил руку из-под одеяла и легонько сжал ее тонкие, прохладные пальцы.

– И тебе спасибо, Варенька, – прошептал он. – Сколько ты меня на себе несла? А потом река… Как ты реку переплыла?

Варя улыбнулась:

– С Божьей помощью.

– Спасибо, – повторил Мошков. – Я думал, ты мой злой гений, а ты – ангел-хранитель.

Варя приняла дурашливо-строгий вид:

– Красивыми фразами не отделаетесь, гражданин Мошков. Намерены ли вы жениться на своей спасительнице?

– Хоть завтра.

Внезапно улыбка сползла с его лица.

– Тем более, – добавил он совсем другим тоном, – что у тебя богатое приданое. Ты ведь нашла в фуре то, что хотела?

Варя кивнула:

– Нашла. Но на алмазы, мой милый, не рассчитывай. Придется зарабатывать самому. Драгоценности я хочу какому-нибудь детскому дому отдать. Или на строительство храма.

– Лихо! – признал Мошков. – Ты меня приятно удивила, Варвара. Это тебе отец Андрей посоветовал?

– Сердце. – Варя приложила руку к груди. – Оно мне много чего говорит теперь.

– Например?

– Например, что я люблю тебя, Володя.

– И я тоже. Я так…

– Потом, все потом. – Варя закрыла рот Мошкова ладонью. – Отдыхай. Поправляйся. Ты мне сильный нужен, очень сильный.

– Тогда подогрей отвар, – хрипло попросил он. – Остыл совсем, наверное.

И они засмеялись, глядя друг другу в глаза. Им больше нечего было скрывать.