Глава 7
Я согласился встретиться с нею.
Первым моим побуждением было послать ее ко всем чертям и повесить трубку. Но я давно понял, что мстить глупо. Пита местью не вернешь, а если отомстить удачно, то и в тюрьму угодить недолго. Да я и не думал про Беллу с Майлсом с тех пор, как перестал их разыскивать.
Но Белла почти наверняка знала, где Рики. Я решил встретиться с нею.
Она хотела, чтобы я пригласил ее пообедать. Я решил этого не делать: я не очень внимателен к тонкостям этикета, но еду, трапезу можно делить только с друзьями. Встретиться – пожалуйста, но есть и пить с нею у меня не было никакого желания. Я спросил ее адрес и сказал, что приеду вечером.
Это оказалась дешевая меблирашка в той части города, которая еще не вошла в Новый план. Квартира была на последнем этаже. Еще не дойдя до ее двери, я понял, что от моих акций проку ей было немного, иначе она бы тут не жила. Я позвонил.
Когда я увидел ее лицо, то понял, что месть моя опоздала. Годы и она сама отомстили лучше, чем я сумел бы это сделать.
Если даже поверить тому, что она сама когда-то говорила о своем возрасте, то ей было не меньше пятидесяти пяти. А на самом деле, пожалуй, – ближе к шестидесяти. Если женщина возьмет на себя труд побеспокоиться о себе, то благодаря гериатрии и эндокринологии может выглядеть на тридцать еще лет тридцать после того, как ей сравняется тридцать. Некоторые звезды нынешнего завлекино играют роли юных девушек, хотя у них уже внуки.
Белла об этом не позаботилась.
Толстая, оплывшая, с визгливым голосом и манерами котенка, она, похоже, до сих пор считала свое тело своим главным достоянием: одета она была в неглиже из «стиктайт», что позволяло безошибочно определить в ней существо женского пола, принадлежащее к отряду млекопитающих, перекормленное и страдающее малоподвижностью.
Она же ничего этого, похоже, не замечала. Некогда острый ум потерял четкость восприятия; осталась только ее всепожирающая самоуверенность. С радостным воплем она кинулась мне на шею и, наверное, поцеловала бы, не вырвись я вовремя из ее объятий.
Я успел схватить ее за руки.
– Спокойнее, Белла.
– Но, милый! Я так рада, так счастлива! Так безумно рада видеть тебя!
– Да уж, могу себе представить. – Я шел к ней с твердой решимостью держать себя в руках, выяснить только то, что меня интересовало, и уйти восвояси. Похоже, это будет нелегко. – А помнишь, каким ты видела меня в последний раз? По уши накачанным зомбином, чтобы ты могла засунуть меня в хранилище?
Она удивилась и даже обиделась:
– Но, милый, это же было для твоей пользы! Ты же был так болен. – Похоже, она успела сама в это поверить.
– О’кей, о’кей. А где Майлс? Ты вроде теперь миссис Шульц?
Глаза у нее стали круглыми от удивления.
– А разве ты не знаешь?
– О чем?
– Бедный Майлс… ах, бедный мой Майлс. После того как ты нас покинул, Дэнни, он протянул меньше двух лет. – Лицо ее внезапно исказила гримаса злобы. – Обманул меня, гадина!
– Ай-яй-яй…
«Интересно, – подумал я, – как он умер? Сам упал или подтолкнули? Или мышьяк в суп?»
Я решил не отвлекаться от главного, пока у нее игла совсем с дорожки не соскочила.
– А что сталось с Рики?
– Рики?
– Ну, с Фредерикой, падчерицей Майлса.
– А, с той паршивкой? Откуда я знаю! Она уехала к бабке жить.
– А куда? Как звали бабушку?
– Куда? В Тусон. Или в Юму?.. Ну, куда-то в те края. А может, в Индио. Милый, я не хочу про нее, про эту противную девчонку. Я хочу поговорить с тобой о нас.
– Сейчас, минуточку. Как все-таки фамилия ее бабушки?
– Ах, Дэнни, ну какой ты нудный! Ну откуда мне помнить, как звали ее бабку?
– Как ее фамилия?!
– Ну, Хенлон. Хейни. Нет, Хейнц. А может, Хинкли?.. Ой, да ладно тебе, милый. Давай выпьем. Выпьем за наше счастливое воссоединение.
Я покачал головой.
– Не употребляю.
И это было почти правда. Обнаружив, что спиртное – ненадежный друг в тяжелую минуту, я теперь ограничивался пивом в компании Чака Фриденберга.
– Ой, как это скучно, милый! Ну, ты не против, если я немного приму?
Она уже наливала себе. Чистый джин, заметил я, услада одинокой девицы. Но прежде чем выпить, она взяла пластиковый флакончик и вытряхнула на ладонь пару таблеток.
– Будешь?
Я узнал полосатые таблетки: эйфорин. Говорили, что он нетоксичен и не вызывает привыкания, но мнения были разные. Кое-кто считал, что его надо зачислить в одну группу с морфием и барбитуратами.
– Спасибо. Я и так счастлив.
– Ну, прекрасно.
Она кинула в рот обе, запила джином.
Стало ясно, что если я хочу что-нибудь выяснить, то надо поторапливаться. Скоро от нее уже ничего не добьешься, кроме смешочков и хихиканья.
Я взял ее под руку и усадил на кушетку. Потом сел напротив.
– Белла, расскажи мне о себе. Ну, чтобы я был в курсе. Как вы с Майлсом сторговались с «Манникс»?
– А? Да никак! – Она вдруг обозлилась. – Это все ты виноват!
– Как я? Меня же там не было!
– Конечно, ты. Им же нужна была та штука… то чудовище на колесиках, что ты слепил из инвалидного кресла. А оно пропало.
– Пропало? А где оно стояло?
Она недоверчиво вперила в меня свои поросячьи глазки.
– Тебе лучше знать. Ты же его спер.
– Я? Ты что, Белла, с ума сошла? Что я мог взять? Я же лежал в Холодном Сне, как сурок в спячке. Где та машина стояла? И когда она пропала?
По моим понятиям, кто-то и вправду увел «Салли», раз Белла с Майлсом не смогли ею воспользоваться. Но из миллионов людей на всем земном шаре я был самым распоследним, кто мог это сделать. С того страшного вечера, когда они подловили меня на голосовании, я больше «Салли» не видел.
– Расскажи-ка, Белла: где все-таки она стояла? И почему ты решила, что это я ее стащил?
– А кто же, кроме тебя?! Больше никто и не знал, что это за вещь. Так, куча железок! Говорила я Майлсу: не ставь ее в гараж!
– Но если ее кто-то украл, то я сомневаюсь, что этот «кто-то» смог бы заставить ее работать. Ведь вся документация, все инструкции-то остались у вас.
– Да нет же! Майлс, дубина, сунул их в машину, когда мы решили перепрятать ее, чтобы ты не украл.
«Украл» я пропустил мимо ушей и собрался возразить, что Майлс никак не мог затолкать пять фунтов бумаг в «Салли»: она и без того была плотно нашпигована, словно рождественский гусь. Но тут я вспомнил, что приделал полку-времянку в нижней части колесного шасси – складывать инструменты во время работы. Впопыхах Майлс мог сунуть мои бумаги туда.
А, не имеет значения. Все эти преступления совершены тридцать лет назад. Я захотел узнать, как у них из рук выскользнула «Золушка Инк.».
– А когда сделка с «Манникс» не выгорела, что вы стали делать?
– Да ничего. Потом ушел Джейк, и Майлс сказал, что придется закрываться. Слабак он был… А Джейк Шмидт мне всегда не нравился. Все вынюхивал… Все спрашивал: почему это ты ушел? Как будто мы могли тебя не пустить! Я-то хотела, чтобы мы наняли хорошего мастера и работали дальше. Фирма стоила дороже. Но Майлс так настаивал…
– Ну, и что дальше?
– Так мы же продали лицензии фирме «Джири мэньюфекчуринг». Разве ты не знаешь? Ты же у них работаешь!
Действительно, полное название нынешней «Золушки Инк.» звучало теперь так: «Бытовые устройства «Золушка» и производственные мастерские «Джири», Инк.», хотя товарный знак по-прежнему был просто «Золушка». Похоже, я выяснил все, что эта дряхлая развалина могла мне сообщить.
Но мне было интересно другое.
– А после того, как вы продали лицензии «Джири», вы продали свои акции?
– А? Кто это тебе такую глупость сказал? – Новая смена выражения лица, и вот она уже всхлипывает, роется в сумочке в поисках платка, потом бросает это занятие, и слезы текут по ее щекам. – Он обманул меня! Пьянь несчастная… Обманул меня!.. Кинул… – Она шмыгнула носом и добавила задумчиво: – Вы все меня надули. А ты, Дэнни, – сильнее всех. Я так к тебе относилась, а ты… – Она опять начала хлюпать носом.
Я решил, что эйфорин не стоит таких денег. Или, может, она счастлива, когда плачет?
– А как он тебя обманул, Белла?
– Как, как… Уж ты-то должен знать. Он ведь все оставил этой своей девчонке… а ведь обещал мне!.. Я же его прямо нянчила, когда он болел… А она ему даже и не дочка вовсе. Вот.
Это была первая приятная новость, которую я услышал за весь вечер. Видно, Рики все-таки хоть в чем-то повезло, даже если они и выманили у нее до этого мой сертификат. Я опять вернулся к главному:
– Белла, а как фамилия бабушки Рики? И где они жили?
– Кто?
– Бабушка Рики.
– Рики? А кто это – Рики?
– Дочка Майлса. Подумай, Белла. Это важно.
Тут она взвилась. Она замахала руками, визжа:
– Все, я поняла: ты ее любил, вот что. Эту пронырливую дрянь… ее и ее паршивого кота.
При упоминании о Пите я почувствовал прилив злобы. Но я попытался подавить ее. Я просто сгреб Беллу за плечи и чуток тряхнул.
– Соберись, Белла. Я хочу знать только одно: где они жили? Куда Майлс посылал письма, когда писал им?
Она попыталась лягнуть меня.
– Я с тобой не разговариваю, вонючка противная! – Потом она как-то внезапно почти протрезвела и тихо сказала: – Не помню. Фамилия бабки была что-то вроде Ханнекер, как-то так… Я ее и видела-то всего один раз – в суде, когда прочли завещание.
– Когда это было?
– А как Майлс умер, так вскоре.
– А когда он умер, Белла?
Она опять завелась.
– Больно много ты хочешь знать. Чего ты все выспрашиваешь – прямо шериф какой-то! – Потом она взглянула на меня примирительно и сказала: – Давай забудем все. Здесь только ты и я, дорогой… а у нас еще вся жизнь впереди. Я же еще не старуха, мне всего тридцать девять… Мой Шульц говорил, что я такая молоденькая – моложе он и не видывал. А уж этот старый козел такого насмотрелся, я тебе скажу… Мы были бы так счастливы, милый. Мы…
Все, что я мог вынести, я уже получил. Даже игру в детектива.
– Мне пора, Белла.
– Как, милый? Еще так рано… у нас еще вся ночь впереди. Я думала…
– Да плевать мне, что ты думала. Я пошел.
– Ах, милый! Как жалко. А когда мы увидимся? Завтра? Я ужасно занята завтра, но я все отменю и…
– Мы больше не увидимся, Белла. – Я вышел.
Больше я ее не видел.
Придя домой, я сразу же влез в ванну и хорошенько вымылся с мочалкой. Потом присел и попытался оценить свой улов. Судя по всему, фамилия бабушки начиналась с буквы «X» – если памяти Беллы можно доверять в этом вопросе – и жили они где-то либо в Аризоне, либо в Калифорнии. Есть какое-то агентство, специализирующееся на розыске сбежавших супругов. Может, профессионалы сумеют что-то извлечь из такой информации?
А может, и нет. В любом случае это будет долго и дорого. Я не могу ждать, пока это станет мне по карману.
Известно ли мне что-нибудь еще, за что можно зацепиться?
Майлс, по словам Беллы, умер где-то в семьдесят втором. Если он умер здесь, в США, то я сумею уточнить дату смерти, потратив на поиски пару часов, после чего смогу найти и сведения о слушании его завещания в суде, если таковое было. Благодаря этим сведениям я выясню, где жила Рики в то время. Если в судах хранятся такие сведения (я не был в этом уверен). Вот только много ли будет проку в том, что я найду городишко, где она жила двадцать восемь лет назад?..
И вообще, есть ли смысл искать сорокалетнюю женщину, которая наверняка замужем и имеет семью… Увидев развалину, которая когда-то была Беллой Даркин, я был потрясен. Я начал понимать, что такое тридцать лет. Конечно, Рики и взрослая все равно такая же хорошая и добрая… вот только помнит ли она еще меня? Я, конечно, не думаю, что она забыла меня совершенно. Просто я давно стал для нее безликой фигурой, человеком, которого она когда-то звала «дядя Дэнни» и у которого был такой славный котище…
А не живу ли и я, подобно Белле, фантазиями и воспоминаниями о прошлом? А, ладно, ничего страшного не случится – можно попробовать поискать ее еще разок. Ну, будем посылать друг другу к Рождеству поздравительные открытки. Вряд ли ее муж будет сильно возражать против этого.