Глава 25
— Взгляни, Эйла. — Встав на колени, Джондалар внимательно рассматривал следы лошадиных копыт. — Тут побывал целый табун. Следы очень четкие. Я же говорил, что их будет легко найти.
Эйла посмотрела на следы, уходившие на северо-восток. С опушки леса, где стояли путники, открывался хороший обзор, но, как она ни старалась, не увидела на равнине ни одной лошади. Эйла призадумалась. Следы здесь были достаточно четкими, но кто знает, как далеко удастся пройти по ним?
После ночного переполоха, вследствие которого исчезла Уинни, молодая женщина так и не уснула. Как только чуть посветлело и в черном небе проглянула голубизна, она уже была на ногах, хотя было еще темновато, чтобы обследовать местность. Она опять разожгла костер и поставила на огонь воду для чая.
Волк вначале спокойно лежал возле нее, пока она смотрела на пламя, но затем взвизгнул, чтобы привлечь ее внимание. Тогда она решила осмотреть его. Хотя он и повизгивал, когда она ощупывала его, радовало то, что кости у него были целыми. Но ушиб оказался сильным. Джондалар проснулся, когда чай уже заварился и стало достаточно светло, чтобы начать поиски.
— Давай поторопимся, а то они успеют далеко уйти, — сказала Эйла. — Можно сложить все в лодку и… Нет, мы не сможем сделать это. — До нее вдруг дошло, что без лошади было просто невозможно загрузить вещи в лодку и отправиться в путь. — Удальцу не по силам тащить волокушу, так что мы не можем взять ее, да и лодку тоже. Мы даже не можем взять седельные сумки.
— Если мы хотим догнать табун, то придется вдвоем ехать на жеребце. Так что седельные сумки вообще отпадают. Мы должны урезать груз до самого необходимого, — сказал Джондалар.
Они начали продумывать ситуацию, в которой оказались из-за Уинни. Было ясно, что выход найти непросто.
— Если взять только спальные меха и подстилку, которую можно использовать как палатку, и упаковать как следует, то это вполне можно пристроить сзади, — предложил Джондалар.
— Палатки будет достаточно, — согласилась Эйла. — Это единственное, что мы брали, когда уходили на охоту, когда я жила в Клане. Мы использовали палку, чтобы поднять переднюю часть, а вокруг обкладывали камнями. — Она вспомнила, как она и несколько женщин сопровождали мужчин на охоте. — Женщины должны были нести все, кроме копий. И мы должны были передвигаться быстро, так что путешествовали налегке.
— Что еще вы брали? Что нам надо взять, чтобы путешествовать налегке? — с любопытством спросил Джондалар.
— Мы должны взять приспособления для разжигания костра и кое-какие инструменты. Топор, чтобы рубить дрова и кости животных, которых добудем. Мы можем жечь сухую траву и хворост, но как быть с толстыми ветвями? Нужен нож, чтобы снимать шкуры с добычи, и еще один острый, чтобы резать мясо. — Эйла вспоминала время, когда жила одна в Долине.
— Я надену пояс с петлями для топора и костяного ножа. И ты надень пояс.
— Пригодится палка для копания, а заодно и для установки палатки. Нужно взять еще теплую одежду на случай сильных холодов и запасную обувь.
— Хорошая мысль. А еще меховые поддевки, к тому же мы всегда можем завернуться в спальные меха.
— Флягу для воды или две…
— Мы можем привязать их к поясу, прижав веревкой плотно к телу, чтобы вода не замерзла.
— Мне нужна моя сумка со снадобьями и, возможно, приспособления для шитья — они не займут много места — и праща.
— Не забывай о копьеметалке и дротиках. Может быть, мне надо взять инструменты для обработки камня? Или заготовки на случай, если нож сломается?
— Все, что мы возьмем, не должно превышать то, что я могу перенести на спине… или смогла бы, если бы у меня была корзина.
— Скорее уж я понесу на спине, но у меня нет заплечной корзины.
— Думаю, что это можно сделать, может быть, даже из одной из седельных сумок, но как я буду сидеть сзади тебя, если ты ее будешь нести.
— А я сяду позади тебя.
Они улыбнулись друг другу. Впервые за все утро Эйла улыбнулась.
— Ты должен управлять Удальцом, так что я буду сзади.
— Я могу управлять им, даже если ты сядешь впереди меня, а сзади ты ничего не увидишь, кроме моей спины. Не думаю, что ты обрадуешься этому, а нам нужно не пропустить следы. На твердой почве их трудно заметить, а могут быть еще и другие. Ты же отличный следопыт!
— Ты прав, Джондалар. Не знаю, как вынесу, если не буду видеть ничего впереди. — Она поняла, что он не меньше ее волнуется, чтобы не потерять след, и считается с ее чувствами. На ее глазах выступили слезы от любви к нему.
— Не плачь, Эйла. Мы найдем Уинни.
— Я плачу не из-за Уинни. Я думаю о том, как сильно люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. — Он подошел к ней, чувствуя, как перехватывает горло.
Внезапно она оказалась в его объятиях и, уткнувшись в его плечо, заплакала навзрыд, но сейчас уже по поводу Уинни.
— Джондалар, мы должны найти ее.
— Мы найдем. Будем искать, пока не найдем. А сейчас надо приделать сумку и чем-то закрепить копьеметалку и дротики, чтобы было удобно достать их.
— Это не должно быть слишком тяжелым. Да, нам еще нужно захватить продукты. — Эйла вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— Сколько мы возьмем?
— Это зависит от того, как долго мы будем отсутствовать. А в самом деле, как долго? Сколько времени потребуется, чтобы вернуть Уинни?
— Возможно, за несколько дней мы выследим табун и найдем её, но, может быть, понадобится половина лунного цикла, — сказал Джондалар.
Эйла стала переводить это в цифры.
— Это больше десяти дней… или пятнадцати… три руки. Неужели так долго?
— Нет, я так не думаю, но надо быть готовыми к этому.
— Мы не можем оставлять стоянку надолго, — сказала Эйла. — Придут звери и все здесь разорят — волки, гиены, росомахи или медведи… нет, медведи спят, но… Они сжуют шатер, лодку, все кожаное и продукты. Нам что-то надо сделать со всем этим.
— Может быть, Волк будет охранять стоянку? Он останется здесь, если ты прикажешь? И к тому же его ранили. Не лучше ли ему отлежаться?
— Да, это было бы лучше для него, но он не останется. Может быть, некоторое время он и будет здесь, но потом начнет искать нас, если мы не вернемся через день или два.
— Может быть, его надо привязать?
— Нет. Этого он не любит! — воскликнула Эйла. — Разве тебе понравилось бы сидеть там, где тебе не нравится? Кроме того, если придут волки или еще кто-то, они набросятся на него, а он даже не сможет защититься или убежать. Нужно придумать другой способ сохранения наших пожитков.
Молча они вернулись к стоянке. Джондалар был мрачен, Эйла взволнованна, но оба думали, что сделать с их вещами. Когда они подошли к шатру, Эйла кое-что вспомнила.
— Есть мысль. Может быть, нам нужно сложить все в шатер и закрыть его. У меня есть отпугивающее средство от волков, ну, которое я сделала, чтобы Волк не жевал кожу. Я обрызгаю им шатер. Некоторые животные будут держаться подальше от него.
— Это подействует на некоторое время, пока дождь не смоет это средство, но ведь есть и землеройки, и другие. Почему бы нам не упаковать все вместе, завернув шкуры в шатре? Затем ты обрызгала бы это своим средством… Но мы не можем оставить сверток…
— Почему нет? Мы подвесим его, как мы делаем с мясом. Может быть, поставить шесты? И покрыть это лодкой? От дождя?
— Хорошая идея. — Джондалар подумал и добавил: — Но эти шесты может сбить пещерный лев или гиены. — Он оглянулся и заметил огромный куст ежевики с длинными безлистными ветвями, усыпанными острыми шипами. — Эйла, а что, если поставить шесты в середину этого куста, связать их, прикрепить наверху сверток со шкурами и прикрыть его лодкой?
Эйла радостно улыбнулась:
— Придется сперва обрезать кое-какие ветки, чтобы пробраться в середину куста и поставить шесты, а затем мы вставим эти ветки обратно. Мелкие зверьки могли бы пробраться туда, но большинство из них сейчас спят или прячутся в своих норах, а большие животные побаиваются острых шипов. Даже пещерный лев избегает их.
Отбор вещей, которые нужно было взять с собой, требовал больших раздумий и сосредоточенности. Они решили взять еще один кремень и несколько нужных для работы инструментов, побольше веревок и канатов и столько пищи, сколько можно было увезти с собой. Перебирая свои пожитки, Эйла нашла специальный пояс и кинжал из мамонтовой кости, подаренный Талутом на церемонии принятия ее в Львиное стойбище. К поясу были приделаны ремни, из которых было легко сделать петли для переноски вещей, в частности кинжала.
Она завязала пояс на бедрах поверх меховой туники, затем взяла кинжал и, поворачивая его, размышляла, стоит ли брать его с собой. Хотя кончик кинжала был очень острым, он скорее был ритуальным, чем рабочим орудием. Таким же кинжалом Мамут надрезал кожу на ее руке, чтобы смазать кровью костяной диск, висевший на его груди, — это означало, что она стала членом племени Мамутои.
Подобный кинжал использовался и для нанесения татуировки. Кончиком кинжала проводились тонкие линии, и в разрезы втирался древесный ясеневый уголь. Она тогда не знала, что ясень вырабатывает естественное вещество, которое предотвращает заражение, и было непохоже, что Мамут, который рассказал ей об этом, представлял, почему так происходит. На нее произвело сильное впечатление, что для нанесения татуировки использовался только ясеневый уголь.
Эйла вложила кинжал в ножны. Затем взяла нож из кремня, необычайно острый, с костяной ручкой, который сделал для нее Джондалар. Она засунула его в петлю на поясе, в следующую петлю она поместила топорик, также изготовленный Джондаларом. Топорик тоже был в ножнах.
Потом она решила подвесить к поясу и копьеметалку, и пращу, и мешок с камнями для пращи. Пояс потяжелел, но это был самый удобный способ держать при себе все необходимое. Дротикам нашлось место в специальных петлях на заплечной сумке.
Отбор вещей и упаковка их заняли много времени. Еще дольше они провозились, пристраивая то, что оставалось здесь. Эйла очень волновалась из-за задержки, но в полдень они все же выехали.
Вначале Волк резво бежал рядом, но постепенно начал отставать: рана давала о себе знать. Эйла беспокоилась, не зная, долго ли и с какой скоростью он сможет передвигаться, но решила, что пусть он бежит так, как ему удобно, все равно сумеет нагнать их, когда они остановятся. Тревога за Уинни не утихала, но Волк был рядом. Уинни же могли увести куда угодно, и чем больше они задерживались, тем дальше уходила лошадь.
* * *
Следы лошадей вели некоторое время на северо-восток, затем табун почему-то сменил направление. Эйла и Джондалар пропустили поворот и подумали было, что потеряли след. Пришлось вернуться обратно, они снова нашли его уже в сумерках. Табун повернул на восток. Уже почти стемнело, когда путь им преградила река.
Было ясно, что лошади переплыли ее, но было уже слишком темно, чтобы разглядеть следы копыт. Они решили устроить стоянку прямо здесь, поскольку если переправиться через реку, то Волк может не найти их, к тому же промокшая одежда может не высохнуть до утра.
Место стоянки выглядело удручающе голым, целый день перед их глазами были только следы, а тут еще и Волк отстал. В общем, все это действовало Эйле на нервы. К тому же ей вдруг показалось, что они идут по следам другого табуна. Джондалар пытался успокоить ее, но Волк к ночи так и не появился, и волнение Эйлы усилилось. Она ждала до последнего, и даже когда Джондалар позвал ложиться, она, несмотря на усталость, долго не могла уснуть. Уже засыпая, она вдруг почувствовала, что холодный нос тычется в ее лицо.
— Волк! Ты добрался! Ты здесь! Джондалар, он здесь. — Обнимая Волка, Эйла чуть не плакала. Джондалар почувствовал облегчение, он был тоже рад Волку, но еще больше был рад, что Эйла успокоилась и сможет немного поспать. Однако та встала и вначале накормила Волка остатками ужина. Затем подлила в чашку с водой ивового настоя и дала ему попить. Поскольку его мучила жажда, он одним глотком осушил ее. Свернувшись, Волк лег рядом с Эйлой. Обхватив его одной рукой, она сразу же заснула. Джондалар теснее прижался к ней и обнял. Ночь была морозная, а они не поставили палатку и спали в одежде, сняв лишь обувь и парки.
На следующее утро Эйла увидела, что Волку стало лучше, но она все же добавила в его пищу ивового отвара. Пора было переправляться через реку, и Эйла тревожилась за то, как справится с этим Волк с его раной. Он может переохладиться, но, с другой стороны, холодная вода облегчит боль.
Молодой женщине не очень хотелось лезть в реку, и не из-за холодной воды — она привыкла купаться в ней, — а из-за того, что потом придется ходить в промокшей одежде. Натягивая голенища сапог на икры, она вдруг передумала.
— Я не хочу, чтобы они намокли. Лучше я поеду босой. По крайней мере у меня будет сухая обувь, когда мы переправимся.
— Не такая уж плохая мысль, — сказал Джондалар.
— И это я тоже не надену. — Она сняла штаны, оставшись лишь в тунике. Джондалар улыбнулся, ощутив желание, далекое от поисков табуна. Однако он знал, что Эйла очень беспокоится об Уинни и ей не до пустяков.
Он тоже решил снять все, кроме рубашки. Река оказалась не особенно широкой, хотя течение было быстрым. Они могли бы переправиться, сидя вдвоем на Удальце, а затем на том берегу надеть сухую обувь и штаны.
Полураздевшись, Джондалар нацепил заплечную корзину, а Эйла взяла сверток со спальными мехами. Сначала он решил, что глуповато ехать на лошади с голым задом, но вскоре успокоился, прикасаясь ногами к бархатной коже Эйлы. Его желание было таким очевидным, что, если бы не надо было спешить, она тоже задержалась бы. Где-то в глубине мелькнула мысль, что хорошо бы как-нибудь поехать вдвоем на лошади ради удовольствия.
Ломая прибрежный ледок, жеребец вошел в реку, — вода оказалась ледяной. Хотя течение было быстрым, а вода дошла всадникам до бедер, жеребец не плыл, а шел по дну. Люди попытались приподнять ноги, но вскоре привыкли к холодной воде. На середине реки Эйла оглянулась и увидела, что Волк все еще мечется на берегу. Она свистнула, и он, наконец решившись, бросился в воду.
Они добрались до противоположного берега без особых происшествий. Лишь сильно озябли, тем более что дул холодный ветер. Они отряхнулись и быстро натянули одежду и обувь, которая внутри была выложена шерстью серны, — подарок Шарамудои, который они только сейчас оценили. Ноги сразу же стали согреваться. Волк, выбравшись на берег, встряхнулся, отфыркиваясь. Эйла пощупала его, убеждаясь, что переправа не повредила ему.
Легко отыскав следы, они сели на Удальца. Волк снова попытался не отставать от них, но все же вскоре оказался позади. Эйла с тревогой наблюдала, как он все более и более отставал, но то, что он нашел их вчера, немного успокаивало, к тому же она убеждала себя, что Волк нередко убегал, но всегда вновь нагонял их. Ей не хотелось оставлять его, но надо было найти Уинни.
Было уже за полдень, когда вдали они увидели лошадей. Подъехав ближе, Эйла вытянулась вперед, чтобы разглядеть среди табуна свою подругу. На миг ей показалось, что мелькнуло знакомое желтоватое пятно, но там было много лошадей такой же окраски, а когда ветер донес до табуна запах людей, тот быстро стал удаляться.
— На этих лошадей уже охотились, — заметил Джондалар, но тут же замолчал, радуясь, что не высказал вслух мысль о том, что здесь бывали люди, которые любят конину. Он не хотел еще больше расстраивать Эйлу. Табун вскоре исчез из виду, но они продолжали идти по следу. Единственное, что им оставалось делать.
Следы вели на юг к реке Великой Матери. Путь пошел на подъем. Местность становилась гористой и с более скудной растительностью. Они продолжали двигаться, пока не взобрались на плато. Далеко внизу была видна река, через которую они переправились; сделав крюк на запад, она впадала в основное русло.
Табун пасся, и потому им удалось подобраться поближе.
— Вот она! — Эйла указала на лошадь в табуне.
— Откуда ты знаешь? Вон еще лошади с похожей окраской.
Но Эйла слишком хорошо знала свою лошадь, чтобы спутать ее с другими. Эйла свистнула, и Уинни подняла голову.
— Я же говорила, что это она.
Она вновь свистнула, и Уинни направилась к ней, но вожак табуна, большая изящная серо-золотистая кобыла, заметил, что новое пополнение табуна удаляется прочь, и двинулся на обгон. На помощь пришел и табунный жеребец — огромный, светлой окраски, с жесткой стоящей серебристой гривой. По его спине шла серая полоса, а серебристый хвост казался почти белым. Ноги от колен до бабок тоже были серебристого цвета. Кусая Уинни за бока, он заставил ее вернуться в табун к другим кобылам, которые возбужденно наблюдали за происходящим. Затем жеребец обернулся к более молодому Удальцу и застучал копытами о землю, после, встав на дыбы и заржав, он вызвал его на бой.
Молодой жеребец испуганно попятился, чем расстроил планы людей, которые хотели, чтобы он подошел к табуну поближе. Отойдя на безопасное расстояние, Удалец заржал, зовя свою мать, и они услышали ответное ржание Уинни. Эйла и Джондалар спешились, чтобы обсудить ситуацию.
— Что нам делать, Джондалар? — взмолилась Эйла. — Они не отпустят ее. Как нам освободить Уинни?
— Не волнуйся, освободим. Если необходимо, используем копья, но это вряд ли потребуется.
Его уверенность успокоила ее. Ей совсем не хотелось без нужды убивать лошадей, но надо было что-то предпринять ради возвращения Уинни.
— Ты придумал что-нибудь?
— Я уверен, что за этим табуном охотились, так что они побаиваются людей. В этом наше преимущество. Табунный жеребец, возможно, считает, что Удалец вызывает его на бой. Он и большая кобыла пытаются удержать Уинни в табуне. Так что нам надо отвести Удальца. Уинни подойдет на твой свист. Я отвлеку внимание жеребца, а ты поможешь Уинни уклониться от кобылы и приблизишься к ней, чтобы оседлать ее. Затем ты закричишь на кобылу или даже ткнешь ее копьем, если она приблизится к Уинни. Думаю, что она будет держаться в стороне, пока ты не уедешь.
Эйла облегченно улыбнулась:
— Звучит обнадеживающе. Что нам делать с Удальцом?
— Позади нас есть скала, на которой растут кусты. Я могу привязать его там. Он привык к этому и будет стоять спокойно.
Взяв повод, Джондалар быстро пошел назад. Когда они подошли к скале, он сказал:
— Возьми копьеметалку и пару дротиков. — Он снял с плеч корзину. — Я оставлю это здесь, чтобы чувствовать себя свободнее. — Он также взял копья. — Как только заберешь Уинни, съезди за Удальцом и приезжай за мной.
Скала протянулась с северо-востока на северо-запад с легким подъемом на западе и более крутым на востоке. На юго-западе она внезапно обрывалась. На западе скала довольно резко уходила вниз к реке, которую они переплыли. День был ясным, ярко светило солнце. Они с опаской посмотрели на крутой западный спуск, боясь сделать неправильный шаг или, споткнувшись, кубарем скатиться вниз.
Подобравшись поближе к табуну, они остановились и попытались найти Уинни. Табун — кобылы, жеребята и лошади-однолетки — пасся среди высокой пожухлой травы. Жеребец держался слегка в стороне от остальных. Эйле показалось, что Уинни пасется дальше к югу. Она свистнула, и Уинни побежала к ней. С копьем, готовым к броску, Джондалар стал медленно приближаться к светлому жеребцу, стараясь отделить его от табуна, а Эйла направилась к кобылам, чтобы быстрее добраться до Уинни.
Продвигаясь к ней, Эйла заметила, что некоторые лошади, перестав есть траву, куда-то смотрели, но никак не на Эйлу. Внезапно она почувствовала, что здесь что-то не так. Обернувшись, чтобы посмотреть, где Джондалар, она увидела клуб дыма, затем другой. Трава в нескольких местах занялась огнем. И тут сквозь дым Эйла увидела людей, бегущих к лошадям с факелами в руках. Они гнали табун к краю плато, к обрыву, и Уинни была там.
Среди лошадей поднялась паника, и в этом шуме она различила знакомое ржание, но донеслось оно с другой стороны. Оглядевшись, она увидела Удальца, скакавшего с оборванным поводом к табуну. Почему он сорвался с привязи? И где Джондалар? Воздух наполнился дымом. Эйла видела, как напряжены и напуганы лошади, бегущие от огня.
Лошади толкались вокруг нее, и она уже не могла найти Уинни, но зато Удалец бежал прямо к ней. Он поддался общей панике. Эйла громко свистнула и бросилась к нему. Он повернул к ней, но уши у него были прижаты, и глаза вращались от страха. Эйла схватила повод и развернула морду жеребца. Он издал вопль и попятился, сильно дернув повод. Ладони Эйлы обожгло, но она, несмотря на боль, удержала веревку, и, когда жеребец опустился на передние ноги, она, ухватившись за его гриву, взлетела на спину лошади.
Удалец вновь встал на дыбы, чуть не сбросив Эйлу, но она удержалась. Жеребец был все еще напуган, но тяжесть на спине была привычной. Он было перешел на рысь. Эйле трудно было управлять лошадью, воспитанной Джондаларом, хотя она и ездила на Удальце несколько раз и знала команды, к которым он привык, но не умела справляться с поводьями. Мужчина использовал их с легкостью, и жеребец знал, что хочет от него всадник. Вначале Удалец не подчинялся Эйле, но та в это время искала Уинни и очень волновалась за нее, поэтому мало обращала внимания на поводья.
Вокруг них бежали лошади, которые визжали, ржали, фыркали, и в воздухе витал запах страха. Эйла опять громко, пронзительно свистнула, но не была уверена, что будет услышана сквозь этот шум.
Внезапно в пыли и дыму Эйла увидела лошадь, которая хотела вырваться из табуна, пытаясь двигаться навстречу бегущим животным. Эйла поняла, что это Уинни. Она вновь свистнула, чтобы приободрить лошадь. Та остановилась, не зная, что делать: стадный инстинкт был в ней силен, но свист всегда обозначал безопасность, уверенность, любовь, к тому же она не так боялась огня. Она выросла с дымом костра.
Эйла видела Уинни, застывшую в нерешительности, в то время как другие, толкая или обегая ее, проносились мимо. Эйла послала Удальца вперед. Кобыла начала поворачиваться к женщине, но тут из облака пыли возник огромный светлый жеребец, пытавшийся загнать Уинни в табун, ржанием он вызывал Удальца на бой. Даже среди всеобщей паники он старался удержать свою новую кобылу и не отдать ее более молодому сопернику. На этот раз Удалец ответил и, сделав прыжок, стал рыть землю копытами, а затем устремился на огромного жеребца, забыв от возбуждения, что слишком молод, чтобы биться с матерым конем.
Затем, то ли передумав, то ли от страха, жеребец развернулся и понесся прочь, вслед за остальными. Уинни последовала за ним, и Удалец поспешил вдогонку. Табун все ближе и ближе подступал к краю скалы, чтобы найти верную смерть внизу, и среди обезумевших животных мчались солнечно-золотистая кобыла и коричневый молодой жеребец. С огромным напряжением Эйла заставила Удальца преградить путь Уинни. Он заржал от страха, стремясь следовать за остальными, но женщина твердо удерживала его и подавала команды, которым он привык подчиняться.
Лошади промчались мимо них, и вот уже последняя рухнула в пропасть, но Уинни и Удалец, дрожа от страха, все же остались стоять. После пронзительного ржания, визга, храпа вдруг наступила тишина. Еще чуть-чуть — и они тоже оказались бы там, внизу. Эйла, глубоко вздохнув, оглянулась в поисках Джондалара.
Она не увидела его. Огонь распространялся на юго-восток, но ветер задувал с юго-запада, пламя выполнило свою задачу. Она оглядела плато, но Джондалар исчез. Кроме Эйлы и двух лошадей, на этом дымящемся поле никого не было. Эйла ощутила приступ страха, что-то сжало ее горло. Что случилось с Джондаларом?
Она спешилась и, не отпуская повод Удальца, вскочила на Уинни, направив ее к месту, где они расстались. Рыская туда и сюда, она тщательно обследовала территорию, но все следы были затоптаны лошадиными копытами. Затем краем глаза она увидела какой-то предмет. Она подбежала и подняла его, и тут же сердце у нее екнуло: это была копьеметалка Джондалара. Вглядевшись, она заметила на земле следы множества людей, среди которых выделялись большие отпечатки поношенных сапог Джондалара. Слишком часто она видела эти следы, чтобы ошибиться. Затем она различила на земле темное пятно. Она притронулась к нему пальцем. Это была кровь.
У нее широко открылись глаза, ее охватил страх. Не двигаясь с места, чтобы не затоптать следы, она внимательно огляделась вокруг, пытаясь понять, что же случилось. Она была опытным охотником, и глаз у нее был натренирован, так что вскоре стало ясно, что Джондалар был ранен и кто-то унес его. Некоторое время она шла по следам на север. Затем, запомнив местность, она села на Уинни, держа Удальца на поводу, и поехала на запад, чтобы забрать заплечную сумку.
Возвращаясь, она чувствовала, что ее душит гнев, но сейчас надо было думать о другом и решить, что делать. Кто-то ранил Джондалара и забрал с собой, хотя никто не имел права поступать так. Возможно, она не все знала о Других, но именно это она знала точно. И она знала еще одну вещь: необходимо вернуть его.
Ей стало легче, когда она увидела заплечную сумку. Она лежала так, как они ее положили. Она опустошила ее и сделала кое-какие приспособления, чтобы Удалец мог нести ее на спине. Затем вновь стала наполнять сумку. Сняв пояс, поскольку он мешал ей, она положила его туда. Затем, взяв ритуальный кинжал, уколола палец, так что появилась кровь, и, глядя на нее, она заплакала. Она снова была одна. Кто-то забрал ее Джондалара.
Внезапно она опять надела пояс и вложила в него кинжал, нож, топорик и принадлежности для охоты. Он не должен отсутствовать долго. Палатку она водрузила на Удальца, а спальные меха взяла с собой. Кто знает, какая предстоит погода? Она отыскала флягу с водой, пищу и уселась на камень. Она не была голодна, но знала, что надо подкрепиться, перед тем как искать Джондалара.
Еще одно сильно беспокоило ее: где же исчезнувший Волк? Она не могла отправиться на поиски Джондалара, пока не найдет Волка. В данном случае это был не только друг, которого она любила, Волк мог оказать существенную помощь в поисках мужчины. Она надеялась, что он появится вечером, но тут же подумала, что, может быть, стоит ей вернуться обратно по их следам и найти его. А если он охотится? Тогда она может упустить его. Хотя нетерпение и мучило ее, она решила ждать.
Она попыталась обдумать свои дальнейшие шаги, но в голову ничего не приходило, поскольку само нанесение раны кому-то, а потом похищение раненого было для нее столь непонятным, что, кроме этого, она не могла думать ни о чем. Это было так нелогично и необъяснимо.
Погруженная в свои мысли, она не сразу услышала повизгивание и рявканье. Она повернулась и увидела бегущего к ней Волка.
— Волк! — восторженно закричала она. — Ты с этим справился, и раньше, чем вчера. Тебе лучше? — После объятий она проверила его рану и еще раз порадовалась тому, что, несмотря на сильный кровоподтек, кости были целы и он выглядел гораздо здоровее.
Она решила сразу же отправляться на поиски, потому что, пока светло, можно было идти по следу. Она привязала повод Удальца к Уинни, затем оседлала лошадь. Позвав Волка, она направилась к скале и ехала до тех пор, пока не нашла отпечатки сапог Джондалара и порыжевшее уже пятно крови. Она спешилась, чтобы еще раз проверить место.
— Нам нужно найти Джондалара, Волк!
Он озадаченно посмотрел на нее. Она присела на корточки и внимательно рассмотрела следы, чтобы определить, сколько здесь было человек, запомнить размер и форму следа. Волк тоже сел рядом и, глядя на нее, вдыхал запах чего-то необычного, но важного. Она указала на пятно крови.
— Кто-то ранил и унес Джондалара. Нам нужно найти его. Волк понюхал кровь, замахал хвостом и рявкнул.
— Это след Джондалара. — Она указала на самый большой из отпечатков.
Волк опять понюхал там, куда указала она, и посмотрел на нее, ожидая дальнейших действий.
— Они взяли его с собой. — Она указала на другие следы. Внезапно она встала, пошла к Удальцу и, вытащив из сумки копьеметалку Джондалара, дала понюхать Волку.
— Нам нужно найти Джондалара, Волк! Кто-то забрал его, и мы должны вернуть его.