Несовершенный мир
Солнце сжигало сухой воздух за их спинами. Трое. Пыльные брызги из-под стоптанных сапог да шелест песка. Неделя пути по гискарской тропе – еле заметной кривой полоске плотной земли в шевелящемся песчаном море. Уплотнители, вбитые ещё дроидами Третьей империи, работали, сдерживая натиск энтропии. Придёт время – они перемелются и исчезнут, как кости имперских армий.
Мужчины шли друг за другом. Первый держался тропы, иногда сверяясь с киберсканером, вшитым в запястье. Второй, с огромным выживальным десант-ранцем на плечах, не отставал дальше пяти шагов. Последний, «замок», постоянно оглядывался, но более по привычке, чем опасаясь чего-либо в этом забытом всеми богами месте. Иногда, словно красуясь перед унылыми колючками, он выхватывал из кобуры револьвер, прокручивал на мясистом пальце, щёлкал обоймой и возвращал «в ножны».
Лица путников ничего не выражали. Блёклые голубые радужки казались кусочками душного неба. Тишина ночи уже давно не пугала и не томила их, а шелест песка не будил демонов в усталом сознании. Трое были мертвы.
Вдалеке, на границе чувств, в песнь ветра вплёлся новый аккорд. Огненный шар прочно обосновался в зените, когда за очередным барханом они увидели город. Имперская тропа вбегала под обвалившуюся кирпичную арку, пересекала главную улицу и терялась за небольшим кладбищем на окраине. Жалобно скрипела табличка, раскачиваясь на медной цепи перед самым въездом в город.
– Нуэва Эсперанца, – щуря в усмешке глаз, прочитал шедший первым. – Зайдём, парни?
– Я – против, – сердито буркнул второй. Видя, что вожак задорно щурит глаза, он глянул исподлобья и с нажим повторил:
– Я – против. Крис, ты же знаешь чертовы имперские порядки. Фермерским городкам давались только номера. Эсперансы, эстреллы и тернуры – это кривляние черномун-дирников, гнёзда для чудиков в белых халатах с кучей пробирок и тестеров. Стоит сунуться – живым не выберешься.
– Живым? – усмехнулся вожак.
Второй сплюнул и отвернулся.
– Ну а ты, Китти-бой?
«Замок» пожал широченными плечами:
– Ты главный, кэп. Моя пукалка разнесёт в клочья любую нечисть.
– Тогда пошли. Держи глаза веером, сержант. Как у павлина в зоопарке.
Раздвигая душное марево, они миновали арку и двинулись по главной улице. Деревянные дома пялились на гостей незрячими провалами окон, а их обитые вагонкой лбы полосовались выцветшими вывесками. Пылевые столбы носились между домами, налетая на стены и осыпаясь, как перхоть мертвеца. Полусорванные двери салуна вдруг заскрипели, будто жалуясь бессмертному Императору на безжалостное время. У последнего дома слева вожак остановился.
– Что ещё? – хмуро вскинулся его компаньон.
– Джед, ты слепой? – в голосе капитана сквозила ирония, приправленная изрядной долей веселья. – Там. На столбе.
– Чего на столбе? Бумага?
– Бумага, Джед. Бумага. А на ней буквы.
Джед кинул укоризненный взгляд и с недоумением прочитал:
– «Продается новый дом с двумя ванными для быстрого смывания наркотиков, которые запрятаны во всех помещениях. Дополнительное условие: стоимость наркотиков входит в цену». Что за хрень, Крис? Ты что, собрался обзавестись жильём?
Вожак прищёлкнул языком.
– Нет, дружок, нет. Я собрался обзавестись имперскими аптечками, криптониевыми батареями, игольчатыми лазерами и боги знают, чем ещё.
– Это код яйцеголовых, – заметил Китти-бой, плотнее надвигая шляпу на лысую голову. – Пишут, что здесь склад на случай войны. Или что-то в таком роде.
– Не наступайте на песок, – предупредил Крис. – За мной!
Они перепрыгнули на веранду и осторожно подобрались к двери. Джед приложил анаморфный декодер к латунной замочной скважине.
– Замочек на феромонах, – наконец, изрёк он. – Минут пять, чтобы отмычка синтезировала запах.
Вскоре внутри щёлкнуло, и дверь со скрипом открылась. Они вошли в пустую прихожую, как сестра-близняшка похожую на сотни тысяч таких же, заметаемых ветром времени в брошенных городах Империи. Китти-бой захлопнул входную дверь, и они остались наедине с домом. Полутёмный коридор уходил вглубь, заканчиваясь лестницей. Приоткрытая дверь по левой стене давала возможность увидеть кусочек гостиной. Они продвигались осторожно, готовые к возможной атаке. Китти-бой сжимал в согнутой руке револьвер, Джед следил за показаниями сканеров. Крис, вооружённый стандартным полицейским плазмашокером, малоэффективным в условиях невидимой тотальной войны, надеялся, что его отряд раздобудет здесь нечто посолиднее. Он осторожно отвёл дверь. Гостиная молчаливо темнела, покрытая слоем пыли. Плетёные кресла, круглый стол посредине, заставленный предметами пожелтевшего фарфорового сервиза. В затхлом воздухе неподвижно застыли хрустальные висюльки люстры.
Медленно обходя стол, Крис двинулся к противоположной двери. За ней – в обычной планировке – располагался кабинет. Ещё один закрытый замок – антилокерам Джеда вновь пришлось вступить в дело. Через некоторое время замок поддался, и они вошли внутрь. Пустота. Массивный «губернаторский» стол, старинные лампы накаливания, книжные стеллажи.
– Хозяин жил с придурью, – цокнул языком Китти-бой.
– Сейф, – оборвал его Крис. – Ломаем.
Втроем они присели у огромного параллелепипеда, сделанного целиком из империума и стянутого торсионными магнитными полями. Джет вытянул из своего бездонного десант-ранца три сплит-полосы для торсионного погружения. Он аккуратно застегнул полосы, сначала себе, потом товарищам, проверяя, чтобы иглы вошли в нужные точки на висках. Затем активировал контактные ловушки, коррелируя частоты сплит-полос и торсионных замков. Биоплазменное поле, войдя в резонанс с торсионным, должно было уничтожить структуру защиты сейфа. И чем больше источников соединялись в связке, тем лучше.
Через некоторое время сейф издал тихое «шшш-иип» и открылся.
– Не густо, – мрачно заметил Крис, стаскивая сплит-полосу с головы. – Похоже, кто-то похозяйничал до нас.
– И на безрыбье рыбу раком! – хохотнул Китти-бой.
– Дурак, – уже мягче отозвался Крис. – Пять криптобатарей, пакет с биотопливом, бинты…
– Войс-симбионт, – вставил Джед.
– Ага, сможем поматериться голосом Императора. Не густо. И никакого оружия.
Китти-бой размашисто хлопнул по кобуре:
– Моего револьвера хватит на всех.
Крис поднялся и задумчиво провёл пальцами в толстой кожаной перчатке по пыльным корешкам книг. Джед упаковывал последние «сокровища» сейфа.
– Нет, правда, – Китти-бой с натугой вклинился в повисшую тишину, пытаясь разогнать её, словно утопающий – резкими судорожными взмахами воду. – Нет, в самом деле. Эта пушка – всем пушкам пушка. Последнее слово фекальных технологий Империи. Секретная разработка. Вы слышали о реликтовом излучении Вселенной? Это словно высер миллиардолетней давности. Вот тут вот, где барабан, стоят уловители реликтовых частиц, преобразующие их в топливо для фекального реактора…
– Китти… – Крис ласково, по-отечески взял парня за плечи.
– … реактора, – продолжал бормотать Китти. Его голос начал срываться, наполняясь надрывом. – А потом… потом этот говняной реактор преобразует… в поток прото-квантов, плотностью в три пета-кернера и… и…
Он рухнул на пол, обхватил лицо широкими ладонями и зарыдал. Джед беспомощно посмотрел на командира.
– Счас пройдёт, счас пройдёт, – полушёпотом отозвался тот, сильнее сжимая плечи сержанта.
– Они все погибли! – раздался его глухой голос, прерываемый тяжёлым молчанием. – Все!.. Они кричали: Отобьёмся! Какие-то уроды! У вас винтовки! У вас бластеры! Звездолёты!.. Чёртовы винтовки!.. Чёртовы бластеры!..
Парень глянул сквозь сведённые судорогой пальцы на Криса.
– Ты стреляешь, стреляешь в упор, ты гору можешь разнести, а всё проходит сквозь них, как в пустоту. Они поднимают руки – и ты горишь. И всё горит. Мы схватили одного… наверное, просто повезло. После того, как его разложили на пыточном столе на части, он выдал, что эта пукалка заряжается дерьмом. Дерьмом, кэп! Запихиваешь в обойму, защелкиваешь, нажимаешь крючок…
Китти замолчал, уставившись в пол.
– Я… – начал он через некоторое время, – я пойду осмотрю второй этаж. Сэр?
Крис кивнул.
– Пойдём все вместе. Не стоит разделяться.
Они поднялись на второй этаж. Пока Китти-бой и Джед осматривали комнаты, Крис подошёл к окну в задней стене дома. Здесь было невысоко, не более тридцати футов, даже с учётом возвышенности, но которой стоял городок. Но выжженная пустыня, ровная, как стол, не давала препятствия взгляду. До самого горизонта – лишь бесплодная земля, не дающая тени. «Выше – только звёзды», – подумал Крис. «Ждут ли ещё тахионные передатчики наших позывных, или нас стёрли, вычеркнули из жизни? И есть ли там вообще, кому ждать? Возможно, мы трое – последние. Самые последние. И наш путь – лишь надгробный танец перед ликом вечности».
– Вот это монстр, – раздалось в соседней комнате.
Заглянув туда, Крис увидел, что Китти-бой стоит перед огромным, раза в три больше обычного, унитазом.
– Там даже вода есть! – восторженно крикнул Китти, тыча пальцем внутрь. – Кэп, я хоть лицо помою!
– В дерьме?
– Да тут чистая вода! Родниковая!
– Не суйся в унитаз в песчаном доме, где ночью ставней хлопает мертвец, – заметил Джед, заходя в комнату.
– И вовсе там не так было, – беспечно хмыкнул Китти-бой.
– Может и не так, но я тебя предупредил. Это дом яйцеголовых. Кто знает, может тут унитаз – вовсе не унитаз.
– Да брось, – Китти опустил голову внутрь и стал плескаться. Закончив, она с наслаждением отёр лицо, шею и похлопал себя по груди. Вдруг его счастливое выражение сменилось тревогой.
– Что? – почувствовав неладное, спросил Крис.
– Часы!
– Что???
– Часы. Отцовские. Вот здесь, в нагрудном кармане. Выронил в этот дерьмовый толчок!
Китти присел, запустив руку по самый локоть в сливную трубу.
– Куда же они… подевались…
* * *
Старик поравнялся с высоким помостом. Узловатые коричневые руки погладили доски настила, мощные угловые брёвна и скобы. Столько лет он неспешно, полный достоинства, выходил из дома, заранее, бывало, до рассвета. Широко шагал по холодному утреннему песку. Поднимался по лестнице, удобной, с идеально выверенной симметрией ступеней. Прогуливался несколько раз туда-сюда по помосту, наслаждаясь, как хорошо пригнаны плотником доски. Доставал из кожаного футляра наточенный с вечера топор. Дышал на его лезвие, покрывавшееся матовым налётом. Пробовал устойчивость и уровень колоды… Сорок лет. Сорок лет он честно служил городу палачом.
Проговаривая про себя эти слова, старик горько усмехнулся. Жизнь! Миллиарды шаблонных жизней Империи, в одночасье изломанные невидимой войной! Горящие города! Солдаты, превращённые в живых мертвецов, скитающиеся по проклятому миру в поисках истины. А кто теперь он? Офисный клерк, с девяти утра и до шести вечера. С шести вечера и до девяти утра – ничтожный высохший червяк, существующий на крохотную пенсию и жалкую зарплату в комнатушке, затерянной в муравейнике мегаполиса. Никого рядом с ним. А здесь, в песке покоится его последний друг. Последний конь.
Внезапно старик услышал голоса. В одном из домов, на окраине города, кто-то разговаривал. Старик осторожно подошёл, отворил дверь и заглянул внутрь.
* * *
– Вот они! – радостно крикнул Китти-бой.
– Раков заодно не наловил? – ехидно спросил Джед.
– Тихо! – оборвал разговор Крис. – Кто-то в доме.
С лестницы они увидели, как в приоткрытую входную дверь вползает тощая тень. Крис мотнул головой. Китти вынул револьвер и, держа пришельца на мушке, скомандовал:
– Стой! Именем Империи!
Тень застыла.
– Наверх. Медленно. Руки держать на виду.
По лестнице поднялся высокий жилистый старик в пыльной куртке, джинсах и берцах.
– Ни припасов, ни транспорта, ни оружия, – словно рапортуя данные развед-рейда, заговорил Крис. – Не более суток из убежища, где есть вода и еда. Это шпион. Их шпион.
Китти-бой придавил спусковой крючок.
– Погоди, – мрачно заметил Крис, припомнив недавние размышления. – Сначала пусть станцует. Танцуй, как в последний раз. Танцуй, как последний в этом мире.
Старик поставил ноги в первую вступительную позицию. Его сухое, одеревенелое тело вдруг приобрело неземную пластичность и гибкость молодых ивовых ветвей на весеннем ветру. Его ноги заскользили по немыслимым орбитам, то плавно, то взрываясь экстазом движения. И вот он уже не старик – он юноша, полный сил. Он – сын этого города, его светлый символ. Ритм танца изменился. Юноша взрослеет. Он – карающая длань Империи. Он – огонь во тьме. Он – правосудие. Внезапно полный гармонии ритм танца оборвался высокой пронзительной глиссадой. Война! Движения полны боли и ненависти. Пыльная куртка развивается за спиной, словно крылья раненой птицы. Она ещё летит, ещё хватается за воздух. Его последний друг, последний конь. Танец ослабевает, сходясь в точку нуль-возврата. Он приходит сюда, к старому другу. Он. Палач Нуэва Эсперанца… Танец окончен.
Трое застыли, в замешательстве и грусти взирая на старика. Внезапно Китти-бой схватился за грудь.
– Болит! – простонал он.
– Вы пили из этого унитаза? – взволнованно спросил старик.
– Да… я… возможно…
Грудь Китти-боя вспухла комом и лопнула, разбрызгивая кровавые ошмётки. Оттуда, шипя и разевая зубатую пасть, выглянуло маленькое чудовище.
– Это Ненаша! – прошептал старик. – Матка!
– Что? – бестолково спросил парень и повалился на пол. Ненаша вырвалась из его груди и бросилась в тёмный угол.
– Не так быстро, – процедил Крис. Он мгновенно подхватил валявшуюся на полке кружку Эсмарха и хлестнул ею, как кнутом. Резиновая грелка упала точно на голову чудовища, которое на мгновение запуталось, проткнув стенки шипами короны. Крис рванул на себя, так, что матку подбросило вверх. Джед, бросившись к упавшему другу, выхватил его револьвер и выстрелил. Файербол испепелил Ненашу всю целиком, пробив метровую дыру в потолке.
– И никакого ДНК, – злобно процедил Крис. Затем он с грустью посмотрел на Китти-боя. Тот лежал, направив взгляд пронзительно-синих глаз в бездонное небо.
– Он жил героем, – вдруг сказал Крис. Затем добавил с нажимом: – И умер, как герой.
– Старик, что думаешь насчёт его пушки?
Старый палач пристально посмотрел на Криса. Затем кивнул.
– Держи. Ты – Китти-бой, сержант двенадцатого пехотного полка второго ударного соединения Имперских сил. Всё. Вперёд, солдаты. Нам ещё нужно спасти этот дерьмовый мир!
