Глава IX. Тайна Христа
И все же, стоит вас предупредить. Поверить в то, о чем теперь у нас пойдет речь, не так-то просто. И все-таки сам я в это верю, и не только я (поскольку моя скромная персона вряд ли очень уж вас убедит), но и тысячи святых, как западных, так и восточных. Это поняли и богословы древней Церкви, первых веков христианства, те, кого теперь принято называть «отцами Церкви». И это к тому же живая традиция, сохраненная православием.
Но, это правда, то, о чем я вам теперь расскажу, и в самом деле далеко ушло от привычных для западного христианства богословских рассуждений о Христе. Каждый год появляются все новые и новые книги о жизни Христа, которые пытаются учитывать самые последние и новейшие данные. Я не буду их тут цитировать, потому что там просто нет ничего интересного. Но сама тенденция уже стала катастрофической. Там объясняется, что значение имеют вовсе не реальные факты, а только их значение. Не так важно, в самом ли деле Христос превратил воду в вино на брачном пире в Кане Галилейской (что, к тому же, маловероятно). Важно, что этим рассказом евангелист дает нам понять, что тем самым свершился брак Бога со своим народом. Не так важно, в самом ли деле Святое Семейство бежало в Египет (что, к тому же, маловероятно). Важно, что тем самым Христос отождествил Себя со своим народом, вышедшим из Египта. Не так важно, совершил ли Христос на самом деле умножение хлебов или нет (к тому же, это маловероятно). Важно, что с помощью этого символа евангелист показывает нам смысл евхаристического преломления хлеба. Ряд можно продолжить: не так важно, родился ли в самом деле Христос от Девы, воскресил ли Он Лазаря, явился ли Он после смерти апостолам…
Проблема в том, что ведь на самом деле Евангелия – совсем не об этом. Конечно, если апостолы постепенно уверовали в то, что Христос был Богом, то все это во многом благодаря Его учению и Его исключительно духовному поведению, которые произвели на них сильное впечатление. Но для некоторых из них это все стало возможным еще и благодаря тем чудесным знакам, которые Он перед ними сотворил. И если все описанные в Евангелиях знаки были всего лишь условным языком для нашего пользования, то каковы же тогда были реальные знаки, сумевшие их убедить? И почему они тогда не донесли их до нас? Были ли они слишком утонченными, слишком натянутыми, слишком субъективными? Или, может, они решили, что этих знаков недостаточно, чтобы и нас в свою очередь тоже убедить, и поэтому решили, что предусмотрительнее будет придумать другие, более зрелищные и запоминающиеся?
Но тогда, по какому праву вообще мы можем утверждать или хотя бы просто подозревать, что они не передали нам подлинные знаки, побудившие их самих поверить во Христа? Я вам скажу. Просто для всех наших экзегетов было очевидно, что Дева не может родить ребенка, что невозможно ходить по воде или исцелить слепорожденного с помощью слюны; что мертвые не могу предстать перед живыми, потому что они мертвы. Вся проблема только в этом. Все остальное в их доказательствах лишь обычный профессионализм риторики.
Евангелисты нам говорят, что апостолы нашли могилу Христа пустой и сразу уверовали. Тогда как для большинства наших экзегетов очевидно, что апостолы просто почувствовали (неведомо как), что каким-то образом (непонятно, каким) Христос жив и будет всегда живым, и, чтобы и мы тоже смогли в это поверить, они и выдумали всю эту шитую белыми нитками историю про пустую могилу. Но чего тогда стоит вся их убежденность, если они не могут дать нам в ней отчета? Я, конечно, сильно упрощаю, но корень проблемы именно в этом.
Ведь, как я вам уже говорил, и жизни святых тоже наполнены схожими феноменами. Тут нередко бывает много свидетелей, да еще таких, кому вполне можно доверять. И в их случае уже речи нет о языке, пытающемся внушить нам что-то, не совпадающее с реальностью. Кроме того, такие феномены встречаются и в других религиях, а порой даже совсем вне религиозного контекста.
Очистив Евангелия от присущих им «чудесных» элементов, наши экзегеты тем самым очистили их заодно и от всей конкретики. Их Бог уже никак не связан с этим миром. Он отошел от дел, по крайней мере, до конца времен. В итоге, такое исповедание веры оказалось всего лишь еще одним философским учением наряду с множеством других и никому уже не интересно.
Я, правда, не преувеличиваю. Множество таких примеров вы найдете в моей книги «О Христе по-другому». Это правда, повторюсь, что после восшествия на папский престол Бенедикта XVI-го была у нас попытка возврата к традиционной западной теологии, со всеми ее слабостями и отклонениями, но и со всем, что в ней есть самого лучшего. Но весь этот период краха веры даже у тех, кто был призван ее защищать и распространять, нанес нам колоссальный ущерб, опустошил семинарии и приходы. Те, кто покинули тогда веру и Церковь, так и не вернулись. Церкви пустеют, священников не хватает. На будущий 2013-й год при нынешнем числе диаконов запланировано рукоположение всего лишь 76 новых священников по всей Франции. Тогда, похоже, всем этим дьяконам уже прямиком предписан путь к рукоположению в священники. Иначе мы вообще не застрахованы от возврата всех этих разрушительных тенденций с новой силой при следующем Папе. При этом понтификате было столько негативных моментов, что есть риск, что, критикуя и отвергая их, люди заодно отвергнут и все то хорошее, что тоже налицо. В книжных магазинах, в отделе религиозной литературы, теперь полно псевдонаучных и не очень добротно сработанных изданий, авторы которых считают своим долгом подрывать основы веры изнутри. Я уже писал об этом подробно в своей книжечке, посвященной апостолу Павлу, а также в связи с библиографией по св. Максиму Исповеднику. Богословие Католической и Протестантской церквей потеряло нить великой традиции. Оно отдано сегодня во власть любым новым и мимолетным веяниям, поскольку то и дело пытается перевести на христианский язык все последние писки моды, от структурализма до «гуманитарных наук», будь то психология или социология! Но ведь все это уже проделал св. Фома Аквинский с аристотелевским учением! Тогда как греческий святые Отцы, наоборот, используя категории и словарь платонизма, самого востребованного философского направления своего времени, сумели в то же время освободиться от его влияния и превзойти его, как это прекрасно показал в своей книге отец Даниелу.
