Глава 9
Резко дернув и припечатав мою ладонь к столешнице, менталист прижал лезвие к предплечью. Тыльной стороной. Руку обожгло так, как будто металл был раскален. Я вскрикнула и попыталась вырваться. Бесполезно. Хватка моего мужа была стальной. Но ожога не было. Кожа даже не покраснела, а от клинка причудливо разошлись тонкие нити алого узора, сплетаясь на ладони и запястье, обвивая локоть…
Мартин так неожиданно выпустил руку, что я отшатнулась и чуть не упала.
— Как ты смеешь?! — хрипло спросила, потирая ноющее запястье. Голос дрожал от обиды. — Может, еще и ударишь?
— Не провоцируй меня, София, — жестко ответил Мартин. — Потому что я сейчас в такой ярости, что боюсь сделать то, о чем буду потом жалеть. И долго ты собиралась скрывать от меня свой безумный эксперимент?
— Кто тебе сказал? — решила проигнорировать его вопрос. Да будь моя воля, менталист бы и вовсе не узнал об алых чарах. Его реакция была столь предсказуемой. И столь несвоевременной… — Петер? Нет, он бы не сделал это. Так значит, Марта?
Что-то во взгляде мужа подсказало, что я угадала. Марта… Мы не были близкими подругами, но все же целительница обладала несомненным достоинством — умела держать язык за зубами. И выдавать меня ради того, чтобы насолить, она бы не стала. Если мой муж, конечно, не надавил на нее. Храбрость не была отличительной чертой, присущей целителям.
— И как Петер отнесся к тому, что ты допрашивал его невесту?
— Со своим племянником я буду говорить отдельно, — процедил он, подтвердив мои догадки. Значит, без ссоры не обошлось, что объясняет столь ранний уход гостей.
— Почему ты не мог просто не лезть не в свое дело и не портить такой прекрасный день? — спросила устало. И тут же пожалела о своих словах, но было уже поздно.
Мартин улыбнулся.
Мой супруг, в отличие от меня, вообще был улыбчивым человеком. И улыбался он не только когда был весел или удачно пошутил. О нет, диапазон его улыбок был гораздо шире: от выражения скрытого торжества, когда ему удавалось переспорить меня, до «Это будет последним, что вы увидите в своей жизни», которую он адресовал тем, кто имел неосторожность стать его врагом.
Эту его улыбку, затронувшую лишь губы, я не видела ни разу. К счастью, потому что иначе отказалась бы выйти замуж за Шефнера даже под угрозой смертной казни.
— У тебя есть одни сутки, чтобы представить мне полный отчет о тех чарах, что ты применила к себе. Твоих подопытных я тоже забираю.
О кроликах ему тоже, значит, рассказали. Бедные зверьки.
— А если откажусь? — из чистого интереса спросила я. Сам отчет сделать было легко — я всегда тщательно вела рабочие записи, но плясать перед мужем на задних лапках не хотелось.
— Если откажешься, можешь забыть и об университете, и об уроках с Рихтером. В лучшем случае. Если мои глаза меня не обманули, ты использовала за основу те чары, что нанесены на спину наследного принца. Этого достаточно, чтобы посчитать твои действия потенциально опасными для короны.
— Но ведь это не так!
— Будешь спорить с главой имперской безопасности? — ехидно спросил он.
— Это смешно. Только не говори, что ты угрожаешь посадить меня в тюрьму за государственную измену!
— Скорее подумываю, чтобы использовать магические оковы. Если моя жена за столько лет так и не научилась осторожно использовать свой дар, то, возможно, для всех будет лучше и безопаснее, если я возьму его под контроль.
Лучше бы и вправду Шефнер угрожал мне тюрьмой, а не лишением магии. Было бы не так больно. Потому что без магии я свою жизнь не представляла.
— Отчет будет завтра, — сухо сказала, прожигая мужа яростным взглядом. — Это все? Или мне еще к утру отпилить себе конечность?
— Не делай из меня чудовище, Софи.
Я фыркнула, скрещивая руки на груди.
— Скажи еще, что таким образом ты заботишься обо мне.
— Ты и так это прекрасно знаешь.
— В гробу я видала такую заботу!
Вышла, чеканя шаг и полыхая злостью. Может, я была не совсем права, но так разговаривать со мной! Так грубо себя вести, запугивая и угрожая! Разве я заслужила подобное?
В закрытую дверь за моей спиной что-то оглушительно ударилось, наверняка оставив вмятину, и я услышала приглушенные чертыхания. Даже если я лишусь доступа к своему дару, то умение доводить главу СБ до белого каления навсегда останется при мне. Буду продавать этот секрет всем желающим за деньги.
Мартин так и не появился в спальне этой ночью, уехав на службу засветло. Я тоже не могла сомкнуть глаз и в университет отправилась невыспавшейся и злой. Сегодня у меня должно было быть практическое занятие по боевой артефакторике у старшего курса, которое я решила совместить с промежуточным зачетом у второкурсников.
На небольшом тренировочном поле за корпусом факультета прикладной магии было необыкновенно ветрено и холодно. Группа Адорно, облаченная в теплые военные куртки, снисходительно посматривала на второкурсников, одетых по большей части по непрактичной столичной моде и оттого отчаянно мерзнувших.
— Фрау Шефнер, а зачем здесь эти детишки? — спросил меня Теодор, подошедший взять задание. — Они же и боевики пока никакие, да и артефакторику изучают совсем ничего.
Другой бы маг уже вспыхнул от негодования, что кто-то недооценивает его группу, но Келлер только равнодушно пожал плечами.
— Задание, которое я вам дам, скорее на умение распознавать чары и избегать их воздействия, чем на магическую силу. А тут моя младшая группа может дать вам фору.
— Значит, мы будем сражаться друг против друга? — уже более оценивающе посмотрел на Бертольда Адорно.
— Играть, — поправила я. — Никаких заклинаний класса Альфа. Также запрещено использовать магию или вступать в драку с соперниками. Команде, которая будет в этом замечена, автоматически засчитывается проигрыш. В подготовке этой игры были задействованы студенты факультета прикладной магии — они создали несколько десятков артефактов, размещенных на полосе препятствий. Ваша задача — пройти ее от начала до конца и выжить.
Тео задумчиво взъерошил светлые пряди на макушке.
— Выжить? Вы хотите сказать, что использовали рабочие боевые артефакты?
— Самые опасные были модифицированы, но принцип их действия остается практически тем же. И хочу уточнить, что это не одиночное соревнование. Выиграет та команда, в которой до финала доберется больше участников. У вас будет полчаса.
— Это очень много, — усмехнулся Тео, окидывая взглядом небольшую площадку.
Я лишь улыбнулась. На этой площадке обычно тренировались те старшекурсники факультета прикладной магии, что выбрали для себя военную специализацию. Но для боевиков и неглубокий ров, и низенькая имитация скального выступа казались, наверное, детскими. Их собственная полоса препятствий была раза в два сложнее и протяженнее. Но не была снабжена артефактами — чары не живут долго там, где колдуют боевые маги. К концу инструктажа к нам подошли военный куратор Триер и целитель Ардег, вяло махнувший рукой в качестве приветствия. Они единственные, кто вызвался мне ассистировать, пусть и с неохотой.
— Вы думаете, у второкурсников есть шанс? — с сомнением спросил целитель, когда старосты ушли к своим командам.
— Не хочу загадывать, — пожала плечами. — Но мне отчего-то показалось, что Келлер был более внимателен к моим словам, чем Адорно.
— В смысле?
— Я сказала студентам, что их ждут артефакты, но не сказала какие. Адорно сам решил, что я выставила против них атакующие боевые чары.
— Женское коварство, — усмехнулся Триер. — Но Тео это будет хорошим уроком. Он излишне категоричен в принятии решений.
Военный куратор вышел к старту и дал отмашку начинать. Полоса препятствий начиналась с двух дорожек, огороженных проволокой. Один из второкурсников тут же ринулся вперед, но Келлер успел схватить его за ворот куртки. Затем присел, что-то ища.
— Что он делает? — с интересом спросил Ардег.
Набрав несколько камешков, Бертольд начал кидать их впереди себя.
— Хочет проверить, нет ли ловушек. Некоторые артефакты могут искажать пространство — незаметно для человека, но на траекторию легких предметов это может повлиять. Так Келлер отметит для себя, где находятся артефакты, и обойдет их.
Шестой курс изначально использовал другую стратегию. Они не стали действовать наобум, но и не медлили. Тео выбрал изящный, хоть и простой метод — отправил вперед себя мощное заклинание. Самые чувствительные артефакты тут же среагировали на всплеск магии: одна из ловушек мгновенно активировалась, окатив студентов фонтаном песка, другой артефакт оставил после себя чернильное пятно на дорожке. Тео кивнул и пропустил перед собой Гроссмана. Хорошее решение. Тот чувствителен к магии и обладает хорошей интуицией. Вот только… Гроссман дошел до потемневшего участка и попытался перепрыгнуть его. Почти удачно. Всплеск — и черный жгут обвился вокруг щиколотки студента. Боевик упал и сразу ушел в песок по середину бедра.
— Мертв! — крикнула я.
— Рано меня хоронить, я еще выкарабкаюсь, фрау! — возмутился Гроссман, пытаясь вытащить из вязкой субстанции ноги. Та с трудом, но все же поддавалась.
— Лишь потому, что гуманные артефакторы упростили чары Оттерберга. Иначе бы уже половины вашего тела не было, Гроссман. Так что вылезайте и идите сюда.
— Разве на территории Грейдора чары Оттерберга не под запретом?
— Зато в Алерте они разрешены. Вот нашим студентам-артефакторам и приходится учить…
Ребята Келлера эту ловушку на своей дорожке обошли, как и две другие. А на третьей сплоховали. Сначала споткнулся и упал один, за ним свалилась другая студентка.
— Ничего не вижу. Артефакт под землей? — с интересом спросил Ардег.
— Чары на ограждающей проволоке. Ребятишки прошли слишком близко, и их задело генерируемым артефактом полем. Полежат — оклемаются.
Берт повернулся ко мне, и я отрицательно покачала головой. Дескать, прости — этих тоже не спасти.
Чтобы преодолеть стену, шестому курсу понадобилось семь минут — они просто перекидывали друг друга с помощью магии. Ребята Келлера на это были пока не способны, поэтому им понадобилось около четверти часа, чтобы найти устройство, нагревающее поверхность стены до невыносимой температуры. Зато в этот раз они никого не потеряли. В отличие от старшекурсников — на той стороне студентов ждал еще один сюрприз…
К середине пути, миновав лабиринт и узкий туннель, уцелевшие студенты стали куда как осторожнее, проверяя каждый свой шаг. И намного медленнее, почти не успевая к нужному времени. Поэтому, стоя у глубокого рва, скрытого клубами тумана, они нервничали, раздумывая, стоит ли попробовать перебраться по обманчиво надежным веревкам сверху или спуститься вниз в неизвестность.
Первый шаг сделали старшекурсники. Но не тот, который я ожидала. Адорно тихо подошел к краю рва, туда, где трое младшекурсников впустую кидали заклинания, пытаясь разогнать туман, и легко толкнул одного из них в спину. Тот с приглушенным воплем скатился вниз.
— Что ты делаешь?! — закричала Ирма, кинувшаяся было на Тео.
Тот поднял руки в примиряющем жесте и что-то негромко ей сказал.
Сомневаюсь, что он пытался ее успокоить, скорее спровоцировать еще сильнее. Заклинание тут же полетело в сторону Адорно, но потухло, наткнувшись на поставленный Келлером щит.
Триер засвистел, останавливая соревнование. Я засекла на часах время и подошла к студентам.
— Вы видели, фрау?! Адорно нужно дисквалифицировать! — тут же схватил меня за рукав белобрысый Шеллер.
— Фрау Шефнер запретила нам драться, но не мешать друг другу. Я всего-то слегка толкнул мальчика, все остальное сделала гравитация, — спокойно объяснил Тео. — Пареньку следовало быть осторожнее и помнить, что вокруг не только друзья. А вот милая фрейлейн атаковала меня боевым заклинанием. Я мог бы пострадать.
Бертольд гневно поджал губы, но ничего не сказал, продолжая держать Ирму за руку, чтобы та не наделала глупостей.
— Фрейлейн Грохенбау, выношу предупреждение, — сухо сказала я и отошла к краю обрыва. — Эй, Дарен, ты там себе ничего не сломал?
— Все нормально! — крикнули мне из тумана. — Эй, а тут нет ничего такого. Грязь! Много-много грязи!
— Вам повезло, Адорно. Будьте впредь осторожны в выборах метода.
— Будь на месте этих ребят кто постарше, то игра бы изначально пошла жестче. Нас учили не жалеть соперников, — возразил Теодор.
— И ты решил дать еще один урок младшим? — Я неодобрительно покачала головой. — Ладно, продолжаем. До конца у вас… двенадцать минут.
Времени думать у ребят не оставалось. Большинство студентов спустились вниз, но второкурсники решили попытать счастье на веревках. Наивные. Они думали, что самое худшее, что им грозит, — это падение вниз с нескольких метров. Но стоило им оказаться в воздухе, как веревки сплелись вокруг их рук так, что мальчишки могли лишь трепыхаться.
— Желторотики, — грустно вздохнул Ардег. — Стоит связать им руки, и они беспомощны. Даже вербальные заклинания не смогли применить.
— Иногда опыт решает все.
— Келлеру следовало бы их отговорить, — пробормотал целитель.
Я согласилась:
— Бертольду не хватает жесткости в управлении. В отличие от Адорно. Его одногруппники подчиняются ему беспрекословно. Вот только плохо, что он так легко готов жертвовать людьми.
Хотя до последнего препятствия у старшего курса было численное превосходство, путешествие через туман уравняло шансы обеих групп. Бертольд Келлер вылез из рва первым, таща за собой упирающуюся Ирму. Отойдя на несколько шагов, она пришла в себя и удивленно оглянулась. Спустя несколько секунд показался староста старшекурсников, тащивший на плече хихикающую Геллу Фихтенброк. Целитель рядом со мной хохотнул.
— Настоящие мужчины — всегда при дамах. А что с остальными? Вы что, пустили в ров газ, и теперь студенты ловят там бабочек?
— Это было бы слишком просто. Уверена, что все, кто спустился вниз, задерживали дыхание. Внизу был установлен артефакт… целительский.
Ментальный на самом деле, но Ардегу не следовало этого знать.
— Целительский, говорите? И что за заклинание было взято за основу чар?
Врать складно я так и не научилась, поэтому проигнорировала вопрос.
— Ну скажите хоть, как он влияет. Почему с Келлером и Адорно все в порядке?
— Несколько частей артефакта, закрепленных на стенках рва, образуют силовые линии. Пройти мимо них можно, если суметь почувствовать. Или вычислить с помощью ряда заклинаний. Этим путем, скорее всего, и последовал Адорно… О!
Этого я не ожидала. Усадив Геллу на землю, Теодор вновь спрыгнул вниз. Зачем? Уж он-то должен был понять, что найти в моей ловушке кого-либо практически невозможно, а вот потеряться — легче легкого. Линии чар не только затуманивали разум при касании, но и создавали вокруг себя особое пространство — пройди между таких линий и уже не сможешь выйти из созданного ими коридора, да и для других будто исчезнешь.
Келлер, заметив, что Адорно вернулся, шепнул что-то Ирме и тоже нырнул в туман. В этот раз первым вернулся Тео, спустя минуту. Один. Пройдя мимо Грохенбау, он снисходительно похлопал ее по макушке и, подняв на руки Геллу, донес ее до конечного пункта, где его уже ждал Триер. Я посмотрела на часы. До окончания игры оставалось пять минут. Бертольд за этот срок так и не вернулся.
Когда время закончилось, я прошла по полосе препятствий, освободив из ловушек всех, кто не смог выбраться. Самый большой улов у меня был в конце — шесть человек толкались на пятачке размером едва ли больше средней университетской аудитории.
— Ты понял? — тихо спросила я Берта чуть позже, когда все уже отдыхали на скамейках, приходя в себя.
— Что понял? — переспросил он, пытаясь стряхнуть с ботинок грязь. — Что во второй раз чары меня одолеют?
— Ты переоценил свои силы, когда решил вернуться.
— Но ведь Адорно тоже вернулся!
— Да, для того, чтобы заманить тебя обратно и выгадать время. Он знал, что ты ринешься вслед за ним и постараешься отыскать своих, тогда как сам ждал, когда ты клюнешь на крючок. В итоге, хоть и оставшись один, он все же выиграл.
— Один? А девушка с ним?
— Гелла Фихтенброк числится среди жертв.
Судя по состоянию Геллы, она не раз и не два пересекала линии ментального артефакта. Но светловолосого боевика чары даже не задели, хотя они с Геллой проходили ров вместе. Что наводило на подозрение, что девушку Тео использовал и как индикатор чар, и как щит. А может быть, и не только ее. Теодор Адорно оказался гораздо расчетливее и жестче, чем я ожидала.
— Ирма все испортила, — с досадой сказал юный маг, кинув взгляд в сторону поникшей фрейлейн Грохенбау, отдыхавшей в стороне от всех. — Ей не следовало сидеть и ждать меня. Она должна была покинуть полосу препятствий до того, как время кончилось. Тогда была бы ничья.
— Ирмгарда просто верила в тебя. До самого конца. Не очень рационально, конечно. Но это самый большой дар, Берт, — когда кто-то верит в тебя так сильно и искренне. Когда кто-то ждет.
Бертольд смутился и посмотрел на светловолосую девушку совсем другим взглядом.
— Она и так винит себя, что подвела группу и тебя, — подсказала я. — Иди поговори с ней.
— Ирма не любит, когда ее жалеют, — растерянно пробормотал юноша.
— Значит, ты неправильно это делаешь. Давай, не оставляй юную фрейлейн одну. А то не заметишь, как вместо тебя ее будет утешать другой.
— Мы не пара, если что, — нахмурился Берт, но, заметив, как один из старшекурсников подошел к Ирме, тут же вскочил. — Ладно, посмотрю, чтобы никто из этих упырей ее не обидел.
Глядя украдкой на пытающегося развеселить Ирму Бертольда, что было не так-то просто, учитывая, что сам Келлер отъявленный молчун, я внезапно ощутила острый укол тоски. И вспомнилось отчего-то, как точно так же Мартин сидел рядом со мной после того, как я чудом спаслась от алертийцев, успокаивая и утешая. И совсем-совсем не ворчал, что я сама во всем виновата и не стоило мне быть такой легковерной. А теперь… Плохо быть замужней фрау. Всем все должна, а права ни на что не имею. Даже в детстве дед мне столько не запрещал, сколько теперь запрещает Мартин. И в ошибки постоянно тычет носом — как щенка в лужу.
— Фрау Шефнер, вы что, плачете? — раздался сверху удивленный голос.
— Адорно, что за глупые фантазии, — пробормотала я и шмыгнула носом.
А ведь и правда плачу. Вроде бы и повода никакого нет, а слезы льются и не останавливаются, и на душе так тошно, что хоть в голос рыдай. Я панически оглянулась — не увидел ли кто еще, кроме старосты шестого курса. К несчастью, именно этот момент выбрал Триер, чтобы обсудить со мной результаты соревнования. О боги, если он увидит, как я лью слезы, он же не смолчит! Надо мной весь факультет смеяться будет!
Заметив мою панику, Тео схватил меня за руку, будто помогая подняться, и увлек к полигону.
— Фрау Шефнер, вы обязательно должны на это посмотреть. Когда мы прыгали через стену, я заметил кое-что странное. Помните, вы рассказывали про чары Тутто Ларсена?
— Какого Тутто Ларсена? — повторила я непонимающе.
— Ну того самого, который придумал чары Ландброка… И вот, сижу я, значит, на земле, смотрю на тела своих несчастных сокурсников, приземлившихся не слишком удачно…
Продолжая болтать какую-то несусветную чушь, Адорно завел меня за деревянную изгородь и, быстро выглянув, довольно улыбнулся.
— Отвязался. Триер терпеть не может все эти магические разговоры. Говорит, у него уши от них вянут. Как вы, в порядке?
— В полном. Что-то в глаз попало… наверное.
— Ну да, всякое бывает, — староста серьезно кивнул, протягивая мне неожиданно чистый, без единого пятнышка платок. И откуда он у него, если сам покрыт грязью с ног до головы?
Я вытерла щеки и нос и смущенно посмотрела на своего студента.
— Можно я вам потом его верну, хорошо?
— Хорошо, — послушно закивал он. — Так что случилось, фрау? Из-за чего вы так расстроились? У вас же все прекрасно получилось. Мои — просто в восторге. Особенно от туннеля со звуковыми эффектами. До сих пор в ушах звенит! Вы придумали?
— Нет, кто-то из студентов… Все нормально, Теодор. Правда. Простите, что увидели… что не должны были видеть. И спасибо, что не выдали.
Тео хмыкнул. Взгляд его был внимательным и каким-то задумчивым.
— Никогда не думал, что вы можете быть такой. Вы сохраняли впечатляющее хладнокровие, когда вам угрожал Яргер. Тогда я решил, что понял, почему глава службы безопасности выбрал именно вас как спутницу жизни.
— И почему же? — не удержалась я от вопроса.
— Я подумал, что вы такая же, как и он. Что в вашем сердце нет места обычным человеческим чувствам. Но вы другая, не правда ли? Увлеченная, бесстрашная… но гораздо, гораздо более уязвимая, чем кажетесь на первый взгляд. А это значит, что и Мартин Шефнер не столь уж бездушен, раз руководствовался в выборе жены не разумом, а чувствами.
— Я не понимаю вас, Адорно, — чуть более холодно ответила магу.
— И не надо. Я вымотан и несу полную чушь. — Теодор поднял бледно-голубые глаза к тускло-серому небу, будто пытаясь увидеть золотой диск солнца за тучами. — Слабости… их надо тщательно скрывать, фрау Шефнер. Иначе обязательно найдется тот, кто захочет ими воспользоваться. Не плачьте больше так. Даже если вам делают больно. Лучше верните эту боль тому, кто вас обидел.
— Мне станет легче?
— Кто знает? — рассеянно улыбнулся Теодор. — Пожалуй, нам стоит вернуться. А то решат, что я по вам страдаю и не даю проходу. Ну или вы мне.
— Теодор, — я нахмурилась, скрывая улыбку.
То ли благодаря запутавшему и ввергнувшему меня в смущение Адорно, то ли из-за студентов второго курса, облепивших меня как цыплята и желающих узнать, какие еще артефакты они не смогли «найти», я совсем забыла о своих проблемах с мужем. И вспомнила о них вечером, вернувшись в особняк Шефнеров.
А к ночи, когда поняла, что Мартин не собирается приезжать домой, вновь погрузилась в мрачную безысходность, размышляя о тщетности собственного существования и о вселенской несправедливости, олицетворенной моим мужем. Жалости к себе у меня были полные карманы, да вот только поделиться не с кем.
Я вспомнила, что Эзра ложится поздно, и решила позвать ее.
— Фрау Орвуд! Фрау Орвуд! Фрау…
Телохранительница появилась откуда-то со стороны кухни, грызя яблоко.
— Я отлично услышала вас и в первый раз, фрау Шефнер. Чего вы тут сидите в халате на лестнице?
— Мужа жду, — мрачно сказала я. — Хоть он этого и не заслуживает. Даже кроликов не приехал забрать и об отчете забыл.
— Вот же беда, — без особого энтузиазма ответила Эзра. — Так чего звали-то?
— Вы случаем не в курсе, сколько в Брейге борделей?
Эзра поперхнулась. Откашлявшись, она опасливо уточнила:
— Веселых домов? А вам зачем это знать?
— Да так…
Хотя Мартин брезгливый, по самым дешевым шляться не будет. И по дорогим, возможно, тоже. Он ведь привязчивый, как и все менталисты… Стоило об этом подумать, как воображение тут же подкинуло еще более пугающую картинку. Мой муж нежится в объятиях бессовестной рыжеволосой красавицы. Пытаясь унять вспыхнувший гнев, как можно спокойнее спросила:
— Может, вы знаете точный адрес фрау Келлер?
Эзра непочтительно закатила глаза.
— София, шли бы вы спать. Я более чем уверена, что босс заснул в своем кресле за работой, и ваши тревоги совершенно напрасны.
— А можно это как-нибудь выяснить? Давайте вы съездите в СБ, проведаете по-тихому, что и как…
— Я не могу следить за своим начальством, фрау. И если уж вы так беспокоитесь, можете просто ему позвонить.
— Глупости какие, — я высокомерно фыркнула. — Больно надо!
Спустя минут десять я уже наворачивала круги вокруг телефона, не в силах сделать выбор. Наконец подняла тяжелую трубку и через несколько секунд услышала сонный голос телефонистки:
— С кем вас связать?
— К-хм… С имперской безопасностью. Точнее, с ее главой — Мартином Шефнером.
На том конце провода явно проснулись.
— И как вас представить?
— Я его… Не стоит, простите за беспокойство.
Резко дернув рычаг, вернула трубку на место. И внезапно успокоилась. У меня же завтра тренировка с Рихтером. Если не высплюсь, буду делать ошибки, а наставник и так сомневается, стоит ли со мной заниматься. Значит, я должна быть безупречна. Да и Мартину нельзя позволять играть на моих нервах. Сидит небось там где-нибудь и злобно хихикает над своей доверчивой женой.
Заснула сразу же, как голова коснулась подушки, а к утру обнаружила, что вторая половина кровати все так же пуста. Дворецкий трагично подтвердил, что хозяин ночью не появлялся, не звонил и писем не присылал. И я не буду ему звонить, лучше заскочу — перед тренировкой. Все равно отчет уже готов, не пропадать же добру?
Мартин Шефнер
Боль, тупая и ноющая, обволакивала голову, яркими вспышками отдаваясь в глаза. Мартин поморщился и потер виски, прикрыв на мгновение веки. Докладчик тут же запнулся и замолчал, решив, что босс не очень доволен услышанным.
— Продолжайте, Ганс, — устало приказал Шефнер. — Что там с хайнсовскими рудниками?
— Мы пытались найти следы внешнего влияния, но кажется, все дело действительно в местном руководстве.
— Воруют, — вздохнул финансовый аналитик СБ, перебирая бумаги. — Но налоги исправно платят, так что претензий к ним раньше не было. К тому же мэр города имеет особое покровительство императора благодаря некоторым… подаркам, которые он преподносил престолу.
Рудники Хайнса, некогда вольного города, обеспечивали пятую часть поставок для тяжелой промышленности Грейдора, и снижение производства могло сильно ударить не только по экономике страны, но и по обороне. Не считая того, что забастовки на рудниках способны всколыхнуть весь север.
— Зарвался, — мрачно сказал Шефнер, и никто так и не рискнул прояснить, кого именно он имел в виду — мэра или самого императора. — Пусть Крайз готовится к поездке, я дам ему допуск к ментальной проверке второго уровня и сопровождающих. И если допрос подчиненных покажет нарушения, то у нас будут основания, чтобы поглубже влезть в дела самого Ульгера. Ему повезет, если он отделается одной отставкой.
Когда глава СБ вышел из зала совещаний, Карл Крайз, молодой и подающий надежды ментальный маг, сполз на стуле.
— Когда же это кончится-то? — пробормотал он, пытаясь поймать взгляд своих коллег. Те упорно отводили глаза. — Я ненавижу север. Ненавижу шахты.
— Меня вызвали на службу в шесть утра, — вздохнул финансовый аналитик. — В шесть утра, Карл.
— А сегодня еще повелитель стихий припрется, — напомнил Ганс Дорг, возглавляющий отдел, отвечающий за северные провинции. — Это так, к слову.
— И вторники я тоже ненавижу, — заключил Крайз.
Глава СБ был особенно строг к своим подчиненным по вторникам и пятницам, именно в те дни, когда Корбин Рихтер устраивал тренировки с фрау Шефнер. А учитывая, что сам Шефнер ночевал в эту ночь на службе… День обещал быть очень сложным.
Секретарь ждал своего босса в коридоре.
— Господин Шефнер, к вам жена пришла, — тихо шепнул он. — Сидит в приемной.
Менталист воспринял новость спокойно и даже как-то просветлел лицом.
— А ты, значит, трусливо сбежал?
— Хотел предупредить вас, — с достоинством ответил секретарь.
— Ну, будем надеяться, что двери в мой кабинет пока на месте, — хмыкнул Шефнер.
К его удивлению, Софи спокойно дремала на узком неудобном диванчике, положив ноги на клетку с кроликами. Услышав шум, она распахнула глаза и, деликатно прикрыв рот ладошкой, зевнула. И лишь затем без особой радости посмотрела на своего мужа. Судя по всему, пришла она отнюдь не извиняться.
— Проходи, — менталист открыл дверь, впуская жену в кабинет. — Клетку оставь здесь.
— Животных не любят только злые люди, — назидательно сообщила несносная чародейка.
— И не претендую на доброту. Чем обязан, София?
Она протянула мужу тонкую папку.
— Все, что ты просил.
— Значит, ты здесь из-за отчета? — Шефнер убрал папку в стол, потянулся было за таблетками от головной боли, но, заметив внимательный взгляд супруги, закрыл ящичек. София отчего-то вздохнула и, обойдя стол, уселась на деревянный подлокотник кресла и коснулась губами лба Мартина.
— Что ты делаешь?
— Выглядишь больным. Я подумала, вдруг у тебя температура. Ты хоть завтракал?
— Нет, — пытаясь скрыть растерянность, ответил Мартин.
От Софи пахло даже более приятно, чем он помнил, и это несколько сбивало с мыслей. Сердиться больше не хотелось. Хотелось притянуть жену к себе, удобно разместив на коленях, и просто наслаждаться теплом ее тела.
— Я тоже. Можно заказать что-нибудь. Или здесь есть одно местечко поблизости.
— Не могу, нужно уезжать по делам. — Шефнер с сожалением покачал головой и недоверчиво уточнил: — А ты чего такая ласковая? Что-нибудь еще сотворила?
— Еще? — интонации Софи не сулили ничего хорошего.
— Не слишком удачная шутка, — поспешно сказал Мартин.
— Шутка, значит? Ха-ха. Не буду отвлекать. Увидимся… когда-нибудь.
В самый последний момент маг успел схватить жену за руку. Она не вырывалась, что уже было неплохим знаком. В отличие от таившегося на дне серых глаз разочарования. Так было почти всегда во время их крупных ссор. Порой Софи могла выйти из себя из-за какой-нибудь мелочи или несколько дней возмущаться из-за несправедливости, которую, как ей казалось, он допустил по отношению к ней. Но когда что-то задевало чародейку по-настоящему… она делала вид, что все в порядке, пряча обиду где-то глубоко в себе.
— Я был непозволительно груб, но лишь потому, что испугался за тебя.
— Понимаю.
«Нет! — хотелось крикнуть ему. — Не понимаешь и никогда не поймешь! Иначе бы не поступала так». Но он прижал ее ладонь, отмеченную проклятой магией, к своим губам и тут же отпустил.
— Ты можешь злиться на меня, ненавидеть или презирать. Но лучше так, чем позволить тебе однажды умереть из-за собственной неосторожности.
Софи горько улыбнулась.
— Я не могу ненавидеть тебя. И злиться по-настоящему — не могу. Хотя, может быть, и стоило бы. — Чародейка зябко потерла ладони, но Мартину показалось, будто она стирает его поцелуй. — Пожалуй, я пойду. А то опять наговорю лишнего и буду жалеть. Или услышу то, что не хочу слышать.
Когда дверь за ней тихо закрылась, Мартин какое-то время сидел в прострации, глядя в стену, пытаясь собраться с мыслями. Стоило признать, это была ужасная идея — избегать жену. Глупостью было позволить себе думать, что так он наказывает Софи, а не себя. И делать вид, что не замечает, как покраснели и опухли от слез ее глаза.
На счету Мартина Шефнера было много плохих поступков. Но таким негодяем он не чувствовал себя уже давно.