Глава 8
Кальтер открыл глаза и еще до того, как почувствовал боль от ожогов, понял, что это наверняка конец.
Правда, ожоги тут были ни при чем. Да, они болели зверски, но подобные ранения были для Кальтера не в новинку. Если он вколет себе обезболивающее, а затем обработает их мазью, которой лечили обожженную кожу в конце двадцать второго века, то сможет больше не бояться ни заражения крови, ни иных вредных последствий…
Но даже если ничего не предпринимать, оставив все как есть, о гангрене можно не беспокоиться. От умрет точно не от нее. Попросту не успеет, ведь Грязный Ирод в любом случае казнит его раньше.
Можно было не проверять, крепко ли связали его бывшие собратья по Ведомству. Но Кальтер все равно пошевелил конечностями, чтобы удостовериться в этом. Что ж, сработано на совесть, претензий нет. Правая рука и левая культя накрепко примотаны к бокам верхолазным фалом. И это еще не все. К скрученным в лодыжках, полусогнутым ногам Куприянова тоже прикреплен фал, другой конец которого удавкой обхватывает сзади пленнику горло. Чтобы малейшая попытка распрямить колени вызывала у него удушье.
Вот только сохранять полную неподвижность не получалось. Кальтер лежал в кузове открытого пикапа, движущегося по ухабистой дороге, и то подпрыгивал вместе с ним, то перекатывался на правый или левый бок – в зависимости от того, куда поворачивал автомобиль. Ожоги при каждом таком перемещении отзывались новыми вспышками боли. Также не исключено, что у Кальтера имелись другие травмы. Он помнил, как генеральский «уазик» перевернулся, а затем на них свалилось нечто тяжелое и изливающее жидкий огонь. За болью от ожогов Куприянов не ощущал пока другую боль. Как и не мог нормально подвигать конечностями, чтобы проверить, целы они или нет.
Вместе с пленником в кузове находились сам полковник Грязнов и один из его подручных – тот самый громила, который стрелял из гранатомета. Протез у Кальтера отобрали – он крепился к культе хоть и мудрено, но не настолько, чтобы полковник не разобрался со второй попытки, как его отсоединить. Когда в Дубае Куприянов впервые угодил в плен к Ироду, тому не удалось решить эту задачу. Отчасти потому, что тогда его волновали другие проблемы. Но сегодня он, к несчастью для Кальтера, все же расколол этот орешек.
Верданди! Черт побери, ведь они же вместе были в машине, когда та угодила в аварию!
– Где Вера? – первым делом поинтересовался Куприянов у Ирода. Тот уже понял, что пленник очнулся, но пока молчал, давая ему время прийти в себя.
– Ты говоришь о своей дочери? Если да, то весьма сожалею, но она не выбралась, – ответил полковник. – Ты – единственный, кого мы вытащили из огня живым.
– Что значит – не выбралась? – Кальтер хорошо расслышал Грязнова, но эта информация просто отказывалась укладываться у него в голове. – Ты хочешь сказать, что Вера… погибла?
– Совершенно верно, – подтвердил Ирод. Он говорил подчеркнуто невозмутимо, без сожаления, но и без злорадства. Просто доводил до пленника нужные сведения. И тому предстояло уже самому решать, как на них реагировать. – И Вера, и Вампилов и прочие – все сгорели. Скажу лишь то, что твоя дочь была мертва, когда мы ее обнаружили. Сломала шею при аварии и умерла еще до того, как машина загорелась. Можешь утешиться тем, что Вера умерла быстро и без мучений, поскольку больше мне тебя утешать нечем.
– Ты лжешь! – процедил Кальтер, проглотив подступивший к горлу комок. – Это ты убил Веру, сучий потрох! Ты или кто-то из твоих ублюдков!
– Зачем бы мне убивать ее вот так сразу? – пожал плечами Ирод, посмотрев на него укоризненным взглядом. – В моем кузове хватило бы места для вас двоих. К тому же ты меня знаешь: вместо того, чтобы пытать тебя, я бы лучше пытал твою дочь, и ты раскололся бы намного быстрее, согласись?
В душе Кальтера заклокотал гнев. Но даже сейчас, когда выплеснуть его на врага было бы не зазорно, агент не позволил гневу растопить ту глыбу хладнокровия, под которой не один десяток лет были погребены все его эмоции. С каждым годом им становилось все труднее и труднее пробиться через эту глыбу. Похоже, морально Куприянов состарился гораздо быстрее, чем физически, и у него просто не осталось сил, чтобы ворочать в душе такие неподъемные тяжести.
Освободись Кальтер от пут и доберись хотя бы до ножа, он кромсал бы Ирода и его людей до тех пор, пока мог стоять на ногах и убивать. Но делал бы он это, не проронив ни звука, с холодной ясностью во взоре и мыслях, чувствуя лишь позывы не способного вырваться на волю гнева.
Увы, Грязный Ирод был не тем противником, в плену у которого Кальтеру мог выпасть шанс на побег и отмщение. Да и боль от ожогов сильно его отвлекала, не позволяя уйти в себя и пережить мысль о том, что Верданди больше нет. И что он не смог на сей раз защитить ее, хотя именно с этой целью здесь находился. Вера выбрала себе опасную работу, а Кальтер старался как мог, чтобы его приемная дочь вернулась обратно к семье и детям. Однако старался недостаточно, и вот результат. Ну хоть одно утешает: он и сам уже не выберется из этой передряги живым. Так что смотреть в глаза двум осиротевшим дочкам Веры и объяснять, почему он выжил, а она – нет, ему не придется.
Кальтер закрыл глаза, не желая больше никого видеть и слышать. Наверное, впервые в жизни он ощутил, что такое полная апатия и отказ от борьбы до победного конца. Отказ сознательный, пускай Куприянову так и так больше ничего в жизни не светило. Грязный Ирод проиграл турнир в Дубае, но взял разгромный реванш здесь. И насчет Верданди он вряд ли солгал. Полковнику действительно не имело смысла убивать ее до Безликого, ведь она являлась отличным рычагом, с помощью которого можно было на него воздействовать.
Зачем вообще он оставлен в живых, если враги уже завладели их с Верой пакалем? А, впрочем, что тут неясного: подобно Кальтеру, Родион Грязнов – такой же прагматик до мозга костей и не пустит его в расход, не вытянув из него всю более-менее ценную информацию…
Куприянову захотелось с силой разогнуть ноги и удавиться собственными путами. Идея выглядела заманчивой, но на самом деле была глупой. Во-первых, при таком способе самоубийства Кальтер лишится сознания прежде, чем задохнется и умрет. А, во-вторых, кто же ему позволит так легко себя убить?
– Эй, Кальтер! Если ты решил издохнуть, то должен тебя огорчить: тебе пока рановато сбегать от меня в ад. Отправишься туда лишь тогда, когда я это позволю. – Ирод толкнул носком ботинка Безликого в бок. Намеренно он целил в ожог или нет, но более эффективного средства вернуть Кальтера к реальности было не придумать. Вздрогнув от боли, он открыл глаза и закашлял, когда вдобавок к этому веревочная петля на миг сдавила ему горло.
– Воды? – услужливо предложил полковник, протягивая ему фляжку.
Время демонстрировать гордость прошло, и Кальтер кивнул. Ирод позволил ему сделать несколько глотков, после чего убрал фляжку и продолжил:
– Если желаешь, давай заключим сделку. Ты рассказываешь мне в подробностях все, что я должен знать об этой игре. А я в обмен на это дарую тебе самую быструю и легкую смерть из всех возможных.
– Почему ты решил, что мне известно больше, чем вам? – спросил Куприянов. – Ведь это вы меня в итоге выследили, а не я – вас. Значит, в игре вы тоже ориентируетесь лучше меня.
– У тебя был зеркальный пакаль, и ты хотел поменять автомобиль на более мощный. Кто и за какие заслуги наградил вас ценным артефактом, и куда вы собирались ехать на внедорожнике? В то же самое место, куда ты вел генерала Вампилова?
– Я вел его в элеваторную промзону, к главному модулю упавшей космической станции, – пояснил Кальтер. – Наплел Вампилову с три короба про сверхсекретное оружие, которое мы якобы там нашли. Вот генерал и сорвался с места как наскипидаренный. Но все это я делал лишь для того, чтобы сбросить вас с хвоста.
– Каким образом?
– Узнав об оружии, генерал по прибытии на место сразу усилил бы там оцепление, за которое вас уже не пропустили бы. После чего мы могли удрать под шумок и от вас, и от Вампилова в какую угодно сторону. И вряд ли бы вы угадали, куда именно.
– Дельная мысль, – Грязнов лаконично оценил сорвавшийся план Кальтера и нашел его достаточно правдоподобным. – А для чего вам перед этим понадобился внедорожник?
И не думая играть в молчанку, пленник поведал о том, что они с Верой собирались отыскать центр Скважинской зоны и черный разлом. Потом рассказал, как именно они обнаружили артефакт. Последнее звучало не слишком правдоподобно, учитывая ценность зеркального пакаля, но полковника такое объяснение вполне устроило. К тому же оно было единственным разумным ответом на вопрос, почему Кальтер так поздно спохватился, что не спрятал находку в футляр. Это свело концы с концами в умозаключениях Ирода. А если показания пленника вписываются в теорию дознавателя, зачем тратить время на дополнительные расспросы?
– Что тебе известно о рисунке на пакале? – поинтересовался затем Грязнов.
– Ничего, – ответил Куприянов. – Я же сказал: мы обнаружили пакаль, когда ехали искать границу зоны. И поскольку он не дал нам зацепок, мы не стали отклоняться от первоначального плана. А когда за нами погнались вы, у нас уже не было времени ломать головы над пакальной картинкой.
– Как-то все слишком просто, – недоверчиво прищурился полковник. – По-моему, ты мне что-то недоговариваешь.
– До недавнего времени эта игра и впрямь казалась мне простой, – не стал спорить Кальтер. – Однако сейчас я так не думаю. Да и тебе не советую расслабляться. В Дубае «серые» заставляли меня гоняться за пакалями. Сегодня они сами вручили мне пакаль, жаль, только не предупредили, какую цену придется за это заплатить. Ты уверен, что тебе в конце концов не выставят точно такой же счет?
– Поглядим, – пожал плечами Ирод и вынул из кармана маленький шприц. – Но я все же проверю, насколько ты был со мной честен. Ты не против? Понимаю, что у тебя больше нет резона нам лгать, да только кто тебя знает. Ты раскусил фальшивого «серого» – возможно, что на самом деле никакой ты не игрок, а один из них. Возможно, вся эта авария подстроена так же, как «серый», убитый тобой, подстроил для тебя в Дубае нашу смерть.
– Если аль-Наджиб был настоящим «серым», почему он позволил так легко себя убить?
– О, так ты знал нашего шейха? Как тесен мир! – Ирод издевательски ухмыльнулся. – А убил ты его потому, что иногда у «серых» тоже случаются критические дни. Типа тех понедельников, когда и крокодил не ловится, и кокос не растет… Впрочем, кому я тут рассказываю про невезение?
Грязнов снял с иглы шприца колпачок и повернул голову пленника вбок, выискивая шейную вену, чтобы ввести в нее сыворотку правды.
– Полковник! – неожиданно обратился к Ироду громила, который все это время поглядывал на дорогу и по сторонам. – Гляньте вперед, полковник!
– Что там еще? – спросил тот, отвлекшись от своего занятия.
– Какое-то столпотворение.
– Ну и в чем проблема? Бледный у нас что, первый день за рулем? Пусть сбавит скорость и едет аккуратнее.
– Вы уверены? Кажется, это какая-то неправильная толпа.
– Черт бы побрал этот сумасшедший город! – Ирод снова надел на шприц колпачок, чтобы случайно не уколоть себя или громилу (допустить такую оплошность в движущейся машине было легко), встал со скамьи и подошел к переднему борту кузова. После чего тут же хлопнул ладонью по кабине и скомандовал: – Эй, а ну стоп машина!
Пикап затормозил. Кальтер не мог оглядеться и выяснить, что творится вокруг – мешали полуметровые борта. Все, что он отсюда видел, это затянутое дымом небо и отблески пожаров, которые, судя по всему, охватили уже половину Скважинска, если не больше. В долетающих до Куприянова звуках тоже не было ничего необычного. Что можно расслышать в таком хаосе кроме треска огня, воя сирен, грохота и криков? Иногда их разбавляли автоматные очереди и взрывы, продолжающие вызывать у Кальтера иллюзию, будто он перенесся из некогда сонного поволжского городка в одну из ближневосточных горячих точек.
Однако сейчас в этом шумовом коктейле кое-чего недоставало. Головорез Ирода упомянул про столпотворение, а оно не могло обходиться без гвалта или, на худой конец, просто громких голосов. Тем не менее сколько Куприянов ни напрягал слух, ничего подобного он не расслышал. Правда, на нем могли сказываться последствия аварии, хотя это маловероятно. Он слышал, о чем толкуют между собой Ирод со товарищи, а, значит, должен был, по идее, различать шум близкой толпы.
– И чего стоят, кого ждут? – раздался голос из кабины. Кажется, это говорил водитель, которого полковник называл Бледным. Кальтер опознал и этот голос. Он принадлежал тому наемнику, что отправил его в нокаут во время стычки на крыше дубайского небоскреба.
– Да ведь они все в ожогах! – донеслось оттуда же. Это восклицание явно принадлежало удивленной женщине. – И еще, мне чудится, или у них у всех глаза горят?
– Горят, – подтвердил Ирод. – И я даже знаю почему. Помните, о чем рассказывал аль-Наджиб? Плазмодемон не только сжигает людей, но и порою заражает их своей аномальной энергией.
– После чего они теряют рассудок и становятся крайне агрессивными, – добавил громила. И, взгромоздив на крышу кабины «Milkor», припал к его оптическому прицелу.
– Кстати, насчет горящих глаз, – подал голос третий сидящий в салоне пикапа наемник, чей голос, так же как голос женщины, Кальтер не узнал. – Никого не настораживает, почему мы видим, что они горят у всех зомби, а не у отдельных особей?
– Потому что они все смотрят в нашу сторону, – ответил полковник и уточнил: – Все те, которые стоят на ногах. Потому что те, которые лежат, явно не зомби, а их жертвы. По крайней мере, я не вижу другой причины, почему вдруг у многих из них оторваны головы и конечности.
– Что дальше, босс? – осведомился Бледный. – …Босс?
– Погоди, не суетись, – попросил Ирод, пристально глядя вперед. – Если мы их не заинтересуем, тогда тихо, без резких движений развернемся и объедем это скопище. Ну а если заинтересуем…
Шум, который не дал полковнику договорить, являл собой громкое многоголосое шипение, а вслед за ним земля содрогнулась от топота. Даже не видя толпы, Кальтер догадался, что навстречу «Доджу» рванула как минимум сотня человек. Или зомби, раз уж наемники единодушно сочли их таковыми.
– Бледный, жми на газ и не тормози! – скомандовал Ирод, которому сам враг помог определиться с решением. – Оружие к бою! Гробик, швырни им парочку «плюшек»! Не желают разойтись по-хорошему, значит, сойдемся по-плохому!
Поступить иначе Грязнов не мог. Кальтер видел верхушки растущих вдоль улицы деревьев и понимал, что она слишком узка для быстрого разворота громоздкого пикапа. Если враги налетят скопом, они облепят машину, и не факт, что наемники от них отобьются. Им было практичнее пойти в контратаку, благо их атаковала не техника, а обычная «пехота»… Ну, или не совсем обычная, учитывая нынешнее состояние этих людей.
Дважды выстрелил «Milkor». Но, судя по тому, как близко прогремели взрывы, на этом его работа была завершена. Так и вышло. Гробик опустил на дно кузова гранатомет и подхватил штурмовой дробовик, что тоже лежал у него под рукой. Дальше все зависело только от пуль и от выдержки водителя, которому предстояло врезаться в толпу и проехать по человеческим телам. Хотя, принимая во внимание репутацию этой компании, вряд ли Бледный испытывал сейчас угрызения совести. При необходимости полковник Грязнов и его люди не дрогнув проложат дорогу даже в толпе обычных людей. А на зараженных неведомой болезнью им было и подавно начхать.
Как, впрочем, и Кальтеру. Он свыкся с мыслью о том, что скоро ему придется умереть. Поэтому для него не было принципиальной разницы, получит он пулю в лоб или будет брошен на растерзание нелюдям. И все же валяться связанным и беспомощным, когда вокруг тебя кипит сражение, было для него крайне непривычно. От стрельбы и взрывов в его крови вновь закипел адреналин, который вмиг убил апатию и пробудил в нем жгучее желание действовать.
Что ни говори, а боевые инстинкты Кальтера были живучи, словно у настоящего хищника. Но ведь никто не освободит его от пут и не даст ему оружие, даже поклянись он, что не направит ствол на Ирода и его бойцов. Ирод ни в грош не ставит чьи-либо клятвы, а тем более клятвы бывших собратьев по Ведомству. Тоже в своем роде защитный инстинкт, помогающий предателю и дезертиру Грязнову выживать в ополчившемся против него мире.
По бамперу и защитной решетке пикапа загрохотали удары – машина и бегущая ей навстречу толпа столкнулись. Послышались хруст и чмоканье раздавленных колесами тел. Удары посыпались и на обшивку – это противники, увернувшиеся от гранат, тарана и колес, атаковали «Додж» с флангов и с тыла.
Их было довольно много. Кальтер заметил, как за борта кузова ухватилось не меньше дюжины пар рук. Голов и лиц нападавших он пока не видел. Но из-за шипения, которое они издавали, казалось, будто машина наехала не на людей, а на огромный клубок змей.
«SRM» в руках Гробика выплюнул три заряда картечи, и пальцы, что цеплялись за правый борт, вмиг соскользнули с него и исчезли. С левого они исчезли не так быстро. Чтобы отбить атаку, Ироду пришлось сделать из своего автомата уже не три, а больше выстрелов. За это время Гробик успел расправиться с оставшимися тремя зомби, что попытались запрыгнуть в кузов сзади. Их самих Куприянов тоже не видел, но, если бы наемник промешкал еще чуть-чуть, они точно свалились бы пленнику прямо на голову.
Из салона также доносились выстрелы – враги явно пытались заскочить и туда. «Додж» ревел, прорываясь через агрессивных нелюдей, что налетали на него с частотой, с какой боксер дубасит тренировочную грушу. Ирод и Гробик не прекращали отстреливаться от противника, желающего прокатиться в кузове. Видимо, толпа оказалась больше, чем казалось наемникам сначала. Из их разговора Кальтер понял, что они воюют с людьми, которые превратились в зомби после контакта с Отшельником (или, как называл его Ирод – плазмодемоном). Но почему они здесь собрались, да еще в таком количестве? И куда вообще едет Ирод? Плюнувший после гибели Веры на все, включая собственную жизнь, Кальтер не особенно интересовался этим, но такой вопрос волей-неволей созрел у него в голове.
Не имея возможности высунуться из кузова, Куприянов все же сумел заметить кое-что любопытное. Это была вражеская кровь. Ее брызги попадали на борта, когда наемники убивали нелюдей, подскочивших вплотную к машине. Сначала пленник не замечал в этой крови что-либо странное. Но ее капли и потеки вдруг начали дымиться. А затем она вовсе самовоспламенилась и принялась гореть подобно напалму.
Кальтер, чьи ожоги и без того болели, заерзал, пытаясь отползти от борта. Но машину мотало из стороны в сторону, и у него это плохо получалось. Натиск врагов вроде бы ослабел, но не прекратился. Теперь они, судя по редким ответным выстрелам наемников, атаковали машину либо поодиночке, либо мелкими группами. «Додж» прорвался через толпу, но нелюди у него на пути не заканчивались. Походило на то, что они сбежались сюда со всех мест, где побывал Отшельник. Не иначе, здесь у них намечалась большая корпоративная тусовка. У Грязного Ирода тоже имелся в этом районе какой-то интерес. Такой, что полковник не искал обходные пути, а прорывался к своей цели с боем.
Отбиваться от наскоков зомби стало проще, вот только радоваться этому пришлось недолго. Внезапно в ноздри Кальтеру ударила вонь горелой резины, а в уши – крик Бледного:
– Вот твари! Да ведь они подожгли нам колеса!
Вообще, к этой минуте на пикапе горели не только покрышки, но и прочие испачканные в крови нелюдей части: борта кузова, «кенгурятник», крылья, дверцы… Но на металлических поверхностях огонь был не так страшен, и кое-где наемники сумели его сбить. Огнетушитель против такого «напалма» оказался бессилен. Зато когда тряпка размазывала его по железу тонким слоем, огнеопасная кровь быстро выгорала. Правда, при этом воспламенялась сама тряпка, но в багаже у Ирода хватало гражданских шмоток, чтобы не испытывать нужды в средствах пожаротушения.
А вот с покрышками уже нельзя было ничего поделать. Они раздавили много жертв и были вымазаны в крови настолько, что потушить их наемники не сумели бы даже в спокойной обстановке, не то, что во время боя. Сейчас полковника волновало другое. Пока автомобиль двигался – а он мог лишиться колес в любую минуту, – его требовалось увести в безопасное место, потому что без него воевать с нелюдями будет чертовски трудно, если вообще возможно. Ирод и Бледный перекрикивались, обсуждая между делом, дотянет пикап до железнодорожного моста или нет. Оба были уверены, что не дотянет. Поэтому они сошлись на мнении, что надо двигаться к водоочистной станции, которая находилась гораздо ближе. А от нее можно будет потом вдоль берега Чучуйки добраться до моста. Или, если к тому времени весь Скважинск превратится в гигантскую мусоросжигательную печь – просто прыгнуть в реку и уплыть по течению прочь из города.
Кальтер понял, что жить ему осталось ровно столько, сколько еще продержатся колеса. Грязный Ирод не потащит с собой обузу в лице связанного пленника, а развязывать его не станут. Как наверняка не станут и тратить на него пулю. Зачем, если его можно умертвить с куда большей пользой – сделать из него приманку для зомби. И пока огненные мертвецы будут рвать Куприянова на части, полковник уведет отряд в безопасное убежище. А найти таковое на водоочистной станции легко, ведь горючие нелюди наверняка боятся воды.
Чтобы пикап не перевернулся, когда колеса лопнут, Бледный сбросил скорость. А вскоре после этого раздался удар, лязг, и Кальтер покатился по дну кузова к переднему борту. Это означало, что они въехали на станцию, вышибив бампером ворота. Уже минуту наемники не стреляли, следовало понимать, что они оторвались от зомби. Но явно ненамного. Ирод и Гробик продолжали держать оружие наготове. И выскочили из кузова еще до того, как машина полностью остановилась, а, значит, им была дорога каждая секунда.
Колеса начали лопаться одно за другим в тот момент, когда наемники открыли задний борт и, вытащив пленника из кузова, поставили его на землю. Разрезав, разумеется, перед этим веревку с петлей, потому что иначе он не устоял бы на ногах.
Кальтер бегло осмотрелся. Наемники загнали горящий пикап во двор перед конторой, а сама станция располагалась недалеко от берега Чучуйки. Нужный Ироду железнодорожный мост возвышался над рекой в полукилометре ниже по течению. Повсюду, куда только Куприянов мог кинуть взор, бушевали пожары. Но сквозь затянувшую небо пелену дыма уже виднелись проблески рассвета. Ночь понемногу отступала, но вряд ли к этому часу в Скважинске оставался хоть один человек, который обрадовался бы наступлению нового дня.
Ирония судьбы: в сумерках бывший агент Ведомства Кальтер жил, в сумерках воевал и в них же погибнет. Единственным проблеском в его сумеречной жизни была Верданди. Но и этот солнечный лучик теперь погас для него безвозвратно…
На дороге, ведущей к станции, маячили тени. Их было много, и они казались еще более зловещими на фоне полыхающего вдали огненного зарева. Вряд ли кто-то из присутствующих здесь сомневался, что видит отставших от наемников зомби, и что они тоже скоро нагрянут сюда. Это случится минуты через три. Отряд Грязнова как раз успеет скрыться в конторе, в каком-нибудь из цехов или среди очистных сооружений.
А что же Кальтер? Хватит ли ему этого времени, чтобы попытаться хоть как-то спастись?
Стоп! И почему вдруг он подумал сейчас о спасении? Разве не он только что готовился к смерти и желал, чтобы она поскорее настала?
Странная метаморфоза… Хотя, если задуматься, не такая уж странная. Опять эти проклятые инстинкты, будь они неладны! Всегда норовят прийти на помощь своему обладателю. Даже тогда, когда он сознательно и добровольно хочет отказаться от их помощи.
– Я бы мог, конечно, тебя пристрелить, но, прости – не стану этого делать, – с наигранным сожалением обратился Ирод к Куприянову, разбирая со своими людьми оружие и вещи, которые они могли унести с собой. – Живой ты для нас гораздо полезнее. Наслаждайся жизнью столько, сколько получится. Передавай привет милейшим зомби и помни мою доброту! А теперь прощай! Встретимся в аду, но, надеюсь, не сегодня!
Кальтер презрительно хмыкнул – да, нечто похожее он и ожидал, – но не удостоил полковника ответом. Впрочем, наемникам не было уже до пленника никакого дела. Похватав самое необходимое, они припустили бегом в сторону резервуаров и искусственных водоемов. Там было удобнее всего спрятаться или вести оборону. А в случае неминуемого поражения – быстро отступить и найти новые выгодные позиции.
А Куприянов так и остался стоять рядом с горящим «Доджем», глядя на приближающихся нелюдей. Сколько их сюда спешит? Как минимум полторы сотни, хотя, кажется, еще больше. И что, он действительно намерен торчать связанным посреди двора, словно приготовленный на заклание жертвенный баран? Он – человек, про которого до сих пор на Ближнем Востоке ходят легенды словно о живом воплощении самого Ангела Смерти! И который за четверть века сам принес в жертву столько врагов государства и просто случайных свидетелей, что, восстань все они из могил, их армия будет гораздо многочисленнее бегущей сюда оравы зомби…
Кальтер даже не заметил, в какой момент он отринул пораженческие мысли и приступил к действиям. Все случилось настолько быстро, что мысль о самоубийстве еще не выветрилась у Куприянова из головы, а его ведомое инстинктами тело уже прыгало со связанными ногами к «Доджу». И боль от ожогов ничуть ему не мешала. Напротив, сейчас она лишь придавала ему прыти.
Перво-наперво нужно освободить ноги. Руки – потом, поскольку сначала необходимо во что бы то ни стало удрать со двора. Куда угодно, лишь бы только не стоять на месте. Искать нож, чтобы перерезать веревку на лодыжках, было бы бессмысленным занятием. Даже валяйся он в машине на виду, как воспользоваться им без помощи руки? Значит, придется выкручиваться иным способом.
Каким именно, Кальтер понял, когда взглянул на нос пикапа. Он был изрядно помят во время недавней погони за агентами КВК и при прорыве через толпу зомби. Повреждения коснулись также передних крыльев, которые были порваны в нескольких местах. Упав на спину рядом с правым колесом и морщась от жара, исходящего от горящей покрышки, Куприянов отогнул ногами нижнюю часть крыла по одному из разрывов. И, расширив его таким образом, приступил к делу.
Тереть веревку о рваные края обшивки приходилось в жуткой спешке, все время поглядывая на ворота. Нелюди, бегущие в авангарде толпы, должны были вот-вот ворваться на станцию. Пожалуй, было бы неправильно сравнивать их с хрестоматийными зомби из голливудских фильмов и сериалов. Скважинские зомби не являлись разлагающимися ходячими трупами. Внешне они выглядели как самые обычные люди, разве что сильно обожженные, и вели себя словно буйно помешанные, охваченные массовым психозом. Вот только их глаза… Они действительно светились огнем, и на фоне зарева пожаров казались не глазами, а сквозными дырами в головах. Чего было вполне достаточно, чтобы окрестить этих людей нелюдями. Или теми же зомби, как, не мудрствуя лукаво, обозвали их наемники.
Нелюди неумолимо приближались и, не исключено, уже видели валявшегося рядом с машиной Кальтера. Впрочем, ему не понадобилось перерезать каждый виток ножных пут. Едва лопнула пара из них, как веревка тут же ослабла. Куприянову оставалось лишь энергично пошевелить ногами и сбросить ее с лодыжек. А затем, резко качнувшись вперед, подняться без помощи рук и рвануть наутек, поскольку шипящая стая как раз вбежала в ворота и, не сбавляя скорости, устремилась к «Доджу».
Если к этой минуте наемники заняли позиции, они должны были видеть, как обстоят дела у оставленной ими во дворе живой приманки. И наверняка пристрелили бы его при попытке к бегству… Хотя зачем? Они могут поступить и по-другому. Ирод знает: даже если Кальтер освободится, он побежит не к очистным сооружениям, где прячутся его враги и где его сразу прихлопнут, а в другом направлении. А следом за Кальтером побегут и нелюди. Так что, связанный или свободный, он в любом случае оставался приманкой и приносил наемникам пользу.
Так и вышло. Оглянувшись, Куприянов заметил, что нелюди не разбегаются по территории, а сосредоточили свое внимание на нем. Даже будучи обгорелыми, они бегали довольно прытко. Чего нельзя сказать о сильно обожженном и побывавшем в аварии Кальтере, руки которого все еще оставались связанными. Это также сказывалось на его скорости, а тугая веревка на шее стесняла дыхание.
Куприянову следовало искать спасения там, где ему не пришлось бы играть в догонялки, и где он мог бы избавиться от оставшихся пут. Поэтому он бросился к конторе, но, еще не добежав до входной двери, обнаружил, что она открывается наружу. Благо дверная ручка оказалась достаточно большой. Ее удалось подцепить носком ботинка, а затем дернуть ногой на себя. Если бы она была заперта, беглецу пришлось бы вскочить на лавочку у входа, а потом вышибать плечом закрытое окно, надеясь не порезаться осколками стекла. Но дверь была открытой – видимо, на станции работала ночная смена, старший которой находился в конторе.
Где все эти люди сейчас, Кальтера не интересовало. Проскользнув боком в приоткрытую дверь до того, как пружина закрыла ее обратно, он толкнул плечом вторую дверь – она открывалась уже вовнутрь – и очутился в вестибюле. После чего кинулся к стоящему у стены дивану и принялся ногами толкать его ко входу.
Подперев им внутреннюю дверь, он, конечно, не ощутил себя в безопасности. Когда с той стороны на дверь навалятся нелюди, они сдвинут диван в сторону и ворвутся в контору следом за Кальтером. Агент надеялся лишь на то, что зомби устроят в тесном тамбуре давку, и мебельная преграда задержит их там на минуту-другую. Ну а сам он за это время спрячется в каком-нибудь офисе и найдет, чем перерезать веревку.
Подходящий кабинет обнаружился на втором этаже, в самом конце коридора. Беглец рванул наверх, поскольку тешил себя надеждой, что у зомби не хватит ума подняться по лестнице, и они в итоге собьются со следа. Довольно робкая надежда, однако чем черт не шутит… Выбив пинком дверь, Кальтер проник в офис и также без помощи рук подтолкнул изнутри под дверную ручку стул. После чего взялся распахивать ногами дверцы столов и тумбочек. Шумное занятие. Но перед конторой и в вестибюльном тамбуре царил такой грохот, за которым нелюди вряд ли расслышат, что творится этажом выше.
Вскоре поиски увенчались успехом. Главный инженер, в офисе которого бесчинствовал Куприянов, как все кабинетные работники, был не прочь перекусить прямо на службе. Чайник, сахарница, стаканы, ложки, кое-какие продукты и, главное – кухонный нож! – находились в одной из тумбочек. Вытряхнув нож оттуда, Кальтер подобрал его с пола зубами, после чего зажал рукоять ножа ящиком стола. Клинок он при этом развернул вверх, лезвием к себе, а сам ящик подпер животом. В таком положении Кальтер мог тереться о режущую кромку ножа грудью, вокруг которой была намотана веревка, притягивающая правую руку и культю левой к телу.
Едва агент приступил к делу, как внизу раздался треск, звон стекла, а за ними – топот множества ног и знакомое многоголосое шипение. Как, впрочем, и предполагалось, нелюди пробились через непрочный заслон и волной хлынули в здание. Кальтер постарался не отвлекаться, хотя это было трудно, потому что вскоре вражеские шаги уже гремели по лестнице. Чтобы выяснить, случайно зомби подались на второй этаж или их вело за жертвой чутье, оставалось лишь дождаться, как преследователи себя поведут. И если они начнут с ходу ломиться в дверь этого кабинета, значит, версия с чутьем окажется правильной.
Да, действительно – именно оно их и вело. Но чутье это было не слишком острым, поскольку враги стали штурмовать сразу всех офисы на этаже. И когда на дверь кабинета главного инженера обрушились первые удары, Куприянов все еще терся грудью о лезвие ножа, перепиливая крепкий фал. К сожалению, нож давно не точили. По остроте он не отличался от куска железа, о который Кальтер перетер ножные путы. Но искать что-то другое уже не было времени. Все, что беглец мог, это посильнее прижаться к лезвию и попытаться ускорить свои движения. Хотя последнее было вряд ли осуществимо, ведь он и так работал на пределе сил.
Нелюди сокрушили дверь и ворвались в кабинет через полминуты. Но к выбитому окну, что разлетелось на осколки при их появлении, они не имели отношения. За это следовало винить Кальтера – это он швырнул в стекло легкое кресло. Именно швырнул, а не пнул, ведь отныне его руки снова были свободны, разве что от левой без протеза было мало проку.
Разбив окно, Куприянов уперся грудью в тяжелый письменный стол и потолкал его к двери – навстречу возникшим на пороге нелюдям. Этот нехитрый маневр смог, однако, задержать их, поскольку они устроили по традиции давку на входе. А пока они, яростно шипя, толкались друг с другом и пихали преграду, Кальтер быстро обвязал ножку стола веревочной петлей. Он сплел ее из самого длинного обрывка фала, оставшегося от пут. А другой конец веревки намотал на здоровую руку, проделав это уже на бегу, устремляясь к выбитому окну.
В молодости Кальтер мог бы прыгнуть со второго этажа безо всякой страховки. Но за всю жизнь на его счету скопилось слишком много высотных прыжков, что неизбежно сказалось на коленных суставах. За последние три года он, конечно, их подлечил, но рисковать ими сейчас все равно не хотел. Если приземление выдастся неудачным, нелюди настигнут охромевшую жертву еще до того, как беглец уковыляет отсюда.
Со страховкой все прошло намного безопаснее. Правда, обрезок фала был коротковат, и прыгун, используя в качестве противовеса стол, не смог таким образом плавно достичь земли. Но когда спуск прекратился, до нее оставалось не более двух метров – высота, с которой Кальтер мог соскочить, не опасаясь за свои суставы.
Очутившись внизу, он выхватил из-за пояса взятый им из кабинета нож – единственное доступное ему оружие – и бросился прочь от конторы. Не забывая, естественно, поглядывать назад и по сторонам. И сразу сделал любопытное и отчасти приятное открытие.
Да, зомби и впрямь руководствовались чутьем, а иначе почему большинство из них рвануло не в контору, а к очистным сооружениям? Видимо, наемники оставили за собой в воздухе тот же незримый след, по какому зомби отыскали Куприянова. Он поймал себя на том, что при этой мысли у него на лице появилась злорадная улыбка. Грязный Ирод собирался натравить всех нелюдей на него, а сам под шумок скрыться, но не вышло. Вот пускай теперь он побегает и попрыгает. А пока наемники заняты отражением одной атаки, Кальтер тем временем приведет к ним с тыла другую прорву врагов.
В конторе позади него засверкали всполохи пламени. Немало тонких огненных ручейков также тянулось через двор к конторе и дальше, на производственную территорию. Многие нелюди истекали кровью, а учитывая, как грубо и неорганизованно они штурмуют здания, им не избежать новых огнеопасных ранений. Любой объект, куда они ворвутся, обречен сгореть в огне пожара. И в этом плане порожденные плазмодемоном «бесенята» являлись достойными продолжателями дела своего папаши.
Куда отступать после того, как толпа зомби переключит внимание на наемников? Конечно, к Чучуйке. Как предполагал Ирод, нелюди не полезут в воду. И в реке выдохшийся после погони Кальтер, если что, отделается от тех зомби, которые от него не отвяжутся.
Теперь он мог тягаться с ними в беге на равных, даже несмотря на свои ушибы и ожоги. Но Кальтер был привычен к боли, и нынешнее испытание не шло ни в какое сравнение с тем, когда ему пришлось добровольно ампутировать самому себе руку. Наверняка уже скоро необработанные раны дадут о себе знать и подкосят Куприянова. Но пока боль и адреналин лишь подстегивали его, будто плетка, что в данный момент было только кстати.
Обманутые шустрой жертвой зомби высыпали из конторы, где уже занимался пожар, и продолжили погоню. До ушей агента донеслись первые выстрелы, звучащие для него сейчас будто музыка. Наемники снова поснимали с автоматов глушители – понадеялись, что стрельба привлечет сюда военных, и те оттянут на себя часть или, если повезет, всех нелюдей. Но пока автоматные очереди, пистолетные хлопки и буханье дробовика свидетельствовали о том, что ребята Ирода заняты спасением своих жизней. А, стало быть, до Кальтера им нет никакого дела.
Стрелки рассредоточились на соединенных друг с другом мостах, возведенных над рядами искусственных водоемов-отстойников. Неширокие мосты располагались над водой, так что оборонять их было удобно. Подняться на них можно было лишь по крутым лесенкам. Это давало наемникам дополнительное преимущество, учитывая, что нелюди так любили устраивать давки в узких местах. Давки, которые усилились по мере того, как на лестницах и вокруг них начали скапливаться трупы.
И зомби пробегать мешала гора кровавых тел… Кровавых и к тому же горючих. Вот только костры, что разгорелись у подножия лестниц, не представляли для нелюдей угрозу. Они явно утратили чувство боли и перли напролом, не реагируя на то, когда рядом с ними пули отрывали собратьям конечности или головы.
Заняв круговую оборону, Грязнов и компания пока успешно отбивались от наседающего противника. Однако тот не позволял им расслабиться ни на секунду. И если натиск усилится, это вынудит наемников оставить позиции. Что и намеревался устроить Кальтер, приведший нелюдям подкрепление.
Чтобы их свора забыла об одинокой жертве и обратила взоры на ее конкурентов, требовалось всего ничего – показать Ироду новую угрозу, убедить его, что она движется к ним и заставить открыть по ней огонь. Что Кальтер и сделал, когда вывел толпу зомби к бассейнам-отстойникам. Пригнувшись, он пробежал за окружающим резервуары парапетом в тот сектор, откуда на наемников пока никто не нападал. После чего, перемахнув через ограждение, скатился по наклонной стенке бассейна в воду и поплыл к торчащей посередине него опорной стойке. Одной из тех, что удерживали возведенные над водоемами мосты.
Едва Куприянов очутился в воде, как на парапет налетела шипящая волна зомби. Которых такая преграда не остановила, и они стали преодолевать ее, кто как мог. Однако к воде они уже не спустились. Гробик пребывал начеку и взялся обстреливать из гранатомета новые вражеские силы, едва те дружно пошли на штурм парапета, а затем и обороны наемников.
Сейчас наемники находились практически над Кальтером, и он не мог угодить под их пули и гранатные осколки. Впрочем, вот-вот все грозило измениться. Гробик сдерживал напор второй оравы, пока в барабане гранатомета не иссякли заряды. А иссякли они скоро, поскольку барабан вмещал их всего шесть. Но стоило прекратиться взрывам, как прореженная толпа зомби тут же вновь сплотилась и ринулась к мосту.
С момента, когда Кальтер открыл в этом сражении «второй фронт», наемникам приходилось несладко. Новые противники перекрыли им часть путей отхода, и пока у Ирода был шанс сменить позицию, ему следовало этим воспользоваться. Не прекращая отстреливаться, группа перестроилась в новый порядок и стала быстро отходить в направлении, откуда ее никто не атаковал.
Кальтер мог угадать ход мысли полковника Грязнова, план которого стал развиваться по неудачному сценарию, и теперь наемники срочно нуждались в передышке. Да и расход боеприпасов при интенсивной, безостановочной атаке был такой, что еще немного, и у Ирода попросту иссякнут патроны. Найти в этом кроваво-огненном хаосе спокойный уголок он мог лишь в одном месте. Там же, где и Куприянов, – в воде.
Спрыгни наемники в этот же бассейн, то-то они удивились бы, встретив в нем старого недоброго знакомого. Но Ирод предпочел отстойник помельче. Такой, где его отряд мог стоять ногами на дне, а не пытался удержаться на плаву со всем своим арсеналом.
Этим укрытием стал для них почти пустой крайний водоем, глубина в котором едва достигала пояса. К тому же вокруг него еще не бесновались зомби, и наемникам не составило проблемы туда попасть. Разумеется, нелюди устремились за ними как намагниченные, но было поздно – они уже находились в воде.
Когда вокруг бассейна Кальтера все затихло, а на мосту над ним остались лишь горящие трупы, он выбрался на берег. И, вернувшись за парапет, продолжил скрытно наблюдать за врагами.
Грязнов со товарищи стояли спиной к спине посреди мелкого отстойника, но пока не стреляли, а лишь держали на прицеле шипящих и неистовствующих зомби. Они окружили бассейн, но в воду не лезли и вообще не приближались к ней ближе, чем на три шага. Гробик, пользуясь спокойной минутой, перезаряжал гранатомет, а женщина – автоматные магазины. Патроны она вынимала из ранца стоящего к ней спиной Бледного. Сам Ирод, не опуская автомат, доставал из футляра пакали и перекладывал их в широкий боковой карман «разгрузки». Видимо, для пущего удобства.
Что было у полковника на уме? Оставь он за пределами опасной зоны пакаль-маяк, наемники давно эвакуировались бы отсюда самым быстрым и безопасным способом… если бы, конечно, тот маяк не очутился в очаге пожара. Однако, похоже, Ирод не предусмотрел такой вариант отхода, а иначе он не рисковал бы людьми и не тратил боеприпасы. Кальтер подозревал: Грязнову хочется проверить, что получится при взаимодействии двух зеркальных артефактов. Но Ирод наверняка был в курсе, что эксперименты с пакалями высшей масти всегда непредсказуемы и опасны. Многие квестеры во время подобных опытов просто исчезали бесследно. Также бывало, что с пакалями вообще ничего не происходило. Хотя в данную минуту полковник боялся явно не холостого выстрела, а фатальной ошибки. Поэтому и колебался.
Отряд готовился к прорыву, поскольку все, включая Кальтера, понимали, что зомби сами не разойдутся. Можно было даже не проверять, как скоро у них иссякнет терпение – у наемников оно так или иначе иссякнет раньше. Разве что на сцене появятся другие действующие лица, которые изменят расстановку сил, и тогда…
Новые лица – или, вернее, лицо – не заставило себя ждать. Вот только надежды Грязнова оно не оправдало. Вскоре после того, как он и его бойцы укрылись в отстойнике, в небе над станцией вспыхнула стремительно снижающаяся комета. И снижалась она не куда-нибудь, а прямиком на очистные сооружения.
Вне всяких сомнений, это был плазмодемон. Что случается при его приземлении, Кальтер и Ирод видели совсем недавно. И пускай здесь, среди воды, бетона и железных конструкций, гореть было нечему, это ни на йоту не умаляло опасность. Подобно напалмовой бомбе, Отшельник мог учинить мощнейший пожар даже на пустом месте.
Стоящие по пояс в воде наемники не могли быстро сбежать от надвигающейся угрозы. Но они могли нырнуть с головой и тем самым спастись от огненной вспышки. Кальтеру, наоборот, возвращаться в бассейн не имело смысла – проще было задать стрекача, надеясь выйти из радиуса демонического поражения. Так он и поступил, едва смекнул, что дело запахло жареным. Как в переносном, так и в прямом смысле – если Отшельник рассвирепеет, он обратит в прах не только наемников, но и зомби…
За спиной убегающего Кальтера полыхнула яркая вспышка. Прямо как тогда, когда они с Верданди уносили ноги из горящего кратера. Только на сей раз Кальтер бежал один и понятия не имел, как ему завершить начатую работу. А завершить ее следовало во что бы то ни стало, ведь ради чего еще судьба пощадила его, оставив в живых?..
