Глава 34

Десять нужных Сквозняку шагов римляне прошагали аккурат за то время, пока Кальтер возился с запалом бомбы. Чиркнув кремниевым бойком по кресалу, он подпалил щепотку насыпанного на фитильный кончик пороха, а тот уже воспламенил сам фитиль. Горел он где-то секунд пять – столько, сколько брошенная бомба летела до цели. Промахнуться по которой теперь было нельзя даже с закрытыми глазами.

Увидев летящее в них набитое порохом ядро – Серега превратил в бомбу обычную бутылку из засушенной тыквы, – вторая, третья и последняя шеренги римлян дружно вскинула вверх щиты. Кальтер вновь мысленно отдал должное их выучке – за время, что бомба находилась в полете, их строй успел полностью спрятаться под «крышу». Она надежно защитила бы их от стрел и камней, но только не от взрывчатого снаряда. С таким оружием легионеры были явно не знакомы. Ударившись о щиты, бомба с догорающим фитилем немного прокатилась по ним, а затем исправно рванула, причинив наконец-то неуязвимому к магии врагу первый урон.

Сквозняк не начинил ее осколками, поскольку не знал, придется ли ему метать бомбу во врага из укрытия или нет. Как в воду глядел! Сейчас осколочный снаряд мог бы нанести вред не только римлянам, но и самим бомбистам. Но обычный взрыв на расстоянии броска тыквенной бутылки был им уже не страшен. Тем более после того, что они воспользовались Серегиным советом и закрыли ладонями уши.

А вот легионерам простое затыкание ушей не помогло бы. Бомба была не слишком мощной, но, будучи заброшенной в толпу, показала себя во всей своей разрушительной красе. Крышу ходячего убежища из щитов, – оно же «черепаха», – в котором обычно прятались от метательных снарядов римляне, разбросало взрывом во все стороны. А вместе с нею разбросало и множество пехотинцев. Сколько среди них насчитывалось убитых, сколько раненых, а сколько контуженых, сразу было не определить, но оглушенными в любом случае оказались все без исключения. Один миг – и их шеренги рассыпались, а строй превратился в неорганизованную толпу – весьма удобную цель для контратаки ее гораздо меньшими силами.

– Впер-р-ред!!! – проревел Огилви и бросился с занесенным мечом на врага. Выкрикнувший свой боевой клич Вада бежал рядом с ним, а Кальтер, Сквозняк и Мерлин – в трех шагах позади них.

Кальтер прикрепил Красный Молот ко внешней стороне протезного запястья. Так, чтобы он не мешал ему пользоваться в бою второй рукой, и в то же время он мог в любой момент воспользоваться им. Как именно воспользоваться, предстояло выяснять по ходу дела. Но Куприянов предполагал, что это будет несложно, – он вообще не припоминал случая, когда использование пакалей вызывало бы у него затруднения.

Поскольку темп в этом бою задавали опытные рубаки, Кальтеру, Сквозняку и Мерлину оставалось лишь выполнять их указания и работать у них на подхвате. А они взялись за дело столь рьяно, что поспевать за ними было не так-то легко. Когда устоявшие на ногах, наименее оглушенные римляне сообразили, что происходит, и попытались дать организованный отпор, мечи горца и самурая уже заметно сократили их количество, сшибив с плеч и раскроив немало голов. А когда два десятка легионеров сумели-таки образовать некое подобие атакующего строя, Джон ударил Белым Быком в их щиты и сшиб наземь половину этого отряда.

Было бы, конечно, здорово сразу же сшибить и вторую его половину, но «бык» не мог наносить удары с такой частотой. «Перезаряжался» он, к счастью, тоже не слишком долго – около четверти минуты, – но до этого момента компаньонам требовалось продержаться с одним лишь «молотом».

Боевое испытание Красного Молота в целом прошло успешно. Кальтер нанес всего один удар в щит первого подвернувшегося ему легионера, и того моментально парализовало. Правда, лишь частично. Судя по всему, для полноты эффекта «молотом» следовало бить в открытые или плохо защищенные участки вражеского тела. А так оно онемело лишь наполовину.

Впрочем, этого хватило, чтобы противник вышел из строя и, споткнувшись, упал к ногам Кальтера, который, не мешкая, заехал ему в висок палицей. И удостоверился, что невосприимчивые к фокусам Древнего римляне умирают все-таки по-честному. А умерев, не воскресают и не пытаются отомстить ему за свою смерть.

Пакалю-парализатору время для подзарядки не требовалось. Но он в отличие от «быка» не мог поражать врагов на расстоянии. И не всегда при ударе им в щит врага того охватывал паралич, даже неполный, – видимо, для этого требовались еще какие-то обязательные условия. Однако Кальтер не стал искать добра от добра. Он четко следовал наказу Огилви, стараясь атаковать только исподтишка. И даже когда артефакт давал осечку, калека успевал двинуть врагу палицей по голове прежде, чем тот поворачивался к нему лицом.

Среди выживших после взрыва бомбы и первого удара Белого Быка так и не нашлось достойных соперников для Джона и Кана. Вне строя, оглушенные и дезорганизованные, поодиночке легионеры были им уже не ровня. Отчего и падали под мечами Огилви и Вады, успев оказать им лишь чисто символическое сопротивление. Что ни говори, а «серые» и впрямь отобрали для штурма Мегалита лучших из лучших воинов. И когда эта парочка разошлась не на шутку, инвалидам и Мерлину оставалось лишь добивать за нею раненых и сбитых с ног. Лежачих шотландец и японец не трогали, дабы не тратить на них время, так как были уверены, что Куприянов, Серега и Древний уже не дадут им подняться. Что, собственно, и происходило, так что кровавой работы с лихвой хватало на всех.

Второй удар «быка» разметал последних римлян, которые еще пытались воевать в строю. Вернее, в жалком подобии того строя, который прибыл сюда по души компаньонов. После такой кровавой жатвы остаткам разгромленного отряда было бы незазорно отступить, но они отказались это делать. И храбро бились до тех пор, пока рыжебородый и узкоглазый головорезы не выкосили их вслед за их погибшими чуть ранее товарищами. Или пока их не прикончили идущие вслед за головорезами инвалиды и старик.

Кальтер не считал, скольких врагов он успел парализовать и пришибить палицей, а также железной рукой. Но их было явно меньше, чем тех, кого зарубили или проткнули своими мечами Джон и Кан. Возможно, даже меньше, чем их записал на свой счет Сквозняк, – все-таки он был моложе и проворнее Кальтера. Единственным, кто точно не обогнал его на этом поприще, – был Мерлин. Он тоже успел обагрить руки кровью, но ему доставались в основном лишь те противники, которым можно было нанести удар кинжалом в спину. Если бы Древний хоть раз ввязался в полноценный бой лицом к лицу, он гарантированно проиграл бы. Что он и сам отлично понимал. И потому не лез на рожон, предпочитая делать пусть редкие, зато меткие выпады.

Пронзив мечом последнего врага, который еще держался на ногах и пожелал оказать ему сопротивление, Огилви затем отпихнул его ногой и, оглядев поле отгремевшей сечи, издал злорадный рык. Вада повел себя сдержаннее и промолчал, хотя и на его забрызганном кровью лице было написано победное выражение. Кальтер последовал его примеру и тоже ничего не сказал, даже когда Сквозняк панибратски похлопал его по плечу.

– Неплохо сработано, да? – осведомился при этом Серега. Но, поскольку вопрос был риторическим, напарник оставил его без ответа.

– Неплохо! – отозвался вместо Кальтера тяжело дышащий Мерлин. Он трудился меньше всех, но из-за возраста запыхался так, словно это он, а не Джон и Кан перебили большую часть врагов. – Неплохо, это верно! Вот только других громовых шаров, я так понимаю, у вас больше нет. Да и сами вы выглядите не лучшим образом. Будь я устроителем этого испытания, то сейчас остановил бы его и отправил вас зализывать раны. Вот только жаль, не я устанавливаю здешние порядки. И боюсь, что это еще не конец, а лишь начало!

Кудесник был прав. Несмотря на то что они выиграли схватку с абсолютно разгромным для противника счетом, случилось это лишь благодаря удачно брошенной бомбе. Именно она пробила брешь в защите врага, расстроила его боевой порядок, оглушила атакующих и с ходу вывела из строя как минимум четверть из них. А компаньоны лишь воспользовались учиненным бомбой хаосом, перебив римлян до того, как те пришли в себя и вновь смогли нормально сражаться. Но даже в контуженом состоянии легионеры сопротивлялись до последнего. И нанесли своим убийцам немало легких ран, колотых и резаных, которые кровоточили и нуждались в перевязке. Да и после перевязки они уже не позволят компаньонам драться с прежней ловкостью и быстротой… Если, конечно, на этом сражении их испытание не подошло к концу. Что было бы справедливо, но вероятность такого исхода виделась крайне малой.

Прихватив с собой несколько трофейных щитов – авось пригодятся, – победители вернулись к брошенным вещам и флагу. Последний был тут же пущен на бинты для Огилви и Вады, ран у которых было, естественно, больше, чем у остальных. Кальтер отделался лишь порезами на плече и на груди, а Сквозняк – глубоким, до кости, проколом под своим единственным глазом. Которого он мог бы запросто лишиться и стать полностью слепым, угоди острие римского гладиуса на три сантиметра выше. Впрочем, и эта рана грозила испортить ему зрение, потому что проткнутая скула начала опухать, а глаз над ней – заплывать.

– Похоже, я знаю, как решается эта игровая задача! Точно вам говорю! – внезапно объявил сидящий на земле Мерлин. Разгадка осенила его после того, как он, оторвав от своей хламиды лоскут, взялся перебинтовывать себе рубленую рану на предплечье. – Это испытание не наших сил и умения сражаться – это испытание нашей веры! И, как в любом испытании веры, от нас требуется сделать нечто такое, что на первый взгляд противоречит здравому смыслу и кажется смертельно опасным! Что-то вроде шага в пропасть, на дне которой лежит стог сена, который мы сверху не замечаем, но он там все же есть. Однако, чтобы обнаружить его, сначала нам потребуется шагнуть наугад в полную неизвестность. Только так и никак иначе!

– Ну и где, по-твоему, здесь находится этот, мать его, «стог сена»? – осведомился Сквозняк, пытающийся с помощью холодного компресса не дать разрастись опухоли под глазом.

– Лучники! – Древний указал поочередно направо и налево. – Нам кажется, что обойти римлян с флангов нельзя, потому что нас изрешетят стрелами, но это не так! Никаких лучников и их стрел здесь нет! Это всего лишь иллюзия, которую нам навязали и в которую мы уверовали! Да и сама армия, я убежден, не такая огромная, как нам кажется, а во много раз меньше. Ее величина – это тоже масштабная иллюзия, тогда как, возможно, на самом деле мы уже разгромили ее наполовину или даже больше!

– Да ты сбрендил, старик! – воскликнул Огилви. – Как по мне, эти лучники очень даже реальны. И проверять это, бросаясь на них в атаку, я не намерен. Даже под защитой «быка».

– А если все же попробовать отбить «быком» стрелы? – поинтересовался Сквозняк.

– Попробовать-то можно, да что толку? – ответил Джон. – Один залп мы отразим, а как быть со следующим? Лучники стреляют гораздо быстрее, чем я могу стрелять «быком».

– Мы могли бы прикрыться трофейными щитами, – предложил Серега.

– Нас всего пятеро, а их – по паре сотен с каждой стороны, – напомнил горец. – Пока они пускают стрелы нам в лоб, мы еще можем спрятаться от них за щиты. А если лучники возьмут и окружат нас, что тогда? А они так и поступят, когда мы подойдем к ним поближе.

– Никаких лучников там нет! – категорически отрезал Древний. – Готов поспорить на что угодно! Там, где вы видите этих призраков, и находится наш выход на свободу!

– Но стрелы у ваших призраков очень даже настоящие, – возразил Кан. Пока компаньоны спорили, он сходил на то место, куда упали выпущенные врагом во время предупредительного залпа стрелы, и принес в качестве доказательства одну из них.

– Безусловно, настоящие! Именно такими они и будут, пока вы продолжаете верить в их существование, – не сдавался кудесник. – Вы разве не помните, что я вам насчет всего этого рассказывал?

– Вы так считаете? – Кан задумался и некоторое время в молчании рассматривал лежащую у него на ладони стрелу. Затем продолжил: – Но вот я убедил себя в том, что моя ладонь пуста, а стрела все равно не исчезает. Почему так, Мерлин-сан?

– Значит, недостаточно хорошо убедил, – не замешкался с ответом Древний. – Я ведь не утверждаю, что это слабая иллюзия. Наоборот, она очень и очень сильная! Возможно, даже сильнее тех иллюзий, которые творю я. Но если мы постараемся, то наверняка сумеем ее разрушить! Я, между прочим, тоже гляжу на вашу стрелу, и лично мне она уже не кажется такой реальной. Еще немного – и она для меня полностью исчезнет…

– Ха! Ну а что ты скажешь насчет вон той иллюзии? – Сквозняк вскочил и указал в сторону римской армии.

На первый взгляд никакой «движухи» после проигранной атаки там не происходило. Но стоило лишь Кальтеру присмотреться, он сразу понял, чем объясняется кажущаяся неподвижность легионеров. Просто теперь вперед выступил не очередной отряд, а вся армия. Вся, до единого солдата! Огромная масса народа тронулась с места и, удерживая строй, зашагала в атаку. Перемещалась она, разумеется, уже не так быстро, как ее отдельное подразделение, оттого ее и можно было принять за неподвижную. Но только если смотреть на нее издали. А на самом деле она маршировала в достаточно бодром темпе и шаг за шагом неумолимо приближалась к компаньонам.

– Это… это… – Мерлин растерялся и тоже обеспокоенно встал с земли. – Да, это… тоже иллюзия, но… но… Даже не знаю, что вам ответить…

– С тобой все ясно, – злобно процедил сквозь зубы Серега. – С тобой и твоей проклятой рулеткой. Короче говоря, играли, играли и доигрались! Ну что ж, если вдруг свершится чудо, и я переживу сегодняшний день, напомните мне потом, чтобы я больше никогда не связывался с безумными старыми фокусниками!..