Глава 32

Пакаль Вады провалился в щель так же легко, как проваливались пакали-ключи в «замочные скважины» на воротах Мегалита. Но если их механизмы после этого только начинали работать, то шестерни внутри статуи, напротив, прекратили свое вращение. Причем довольно быстро для такой махины. Спустя всего пару секунд после того, как Кальтер избавился от «змея», колосс содрогнулся от раздавшегося где-то внутри него удара и, повернувшись еще на несколько градусов, застыл как вкопанный. Гул двигателя затих, и наступила такая тишина, что стало слышно, как поскрипывают кожаные доспехи самурая и хрустят нервно сжатые кулаки горца.

– А вот и финиш! Приехали! Конечная станция! – первым нарушил тревожное молчание Сквозняк. – Если я все правильно понял, нам пора на выход.

– Полагаю, тут не может быть двух мнений, – кивнул Мерлин. – Так что, если вы не возражаете…

И он, указав на каменную ручищу, по которой компания сюда поднялась, пошагал в обратном направлении. У остальных тоже не было резона больше здесь задерживаться. Глянув напоследок в проглотившую артефакт щель и убедившись, что она не выплюнула его назад, компаньоны махнули на него рукой и поспешили вслед за Древним.

Обратная дорога от головы статуи к ее левой ладони отняла меньше времени, ибо постоянно шла под уклон. Кальтер рассчитывал, что, пока они возвращаются на исходную позицию, туман рассеется, но этого не произошло. Единственное, что они увидели, когда достигли цели и глянули с каменной ладони вниз, была сухая трава. Длань колосса лежала прямо на ней – очевидно, это место располагалось выше карниза с парком, потому что, судя по наклону руки, она не опускалась с той поры, как гигантский волчок заработал.

В какой стороне сейчас находился парк, никто уже понятия не имел. А если вращающийся колосс все это время еще и катился между гор по рельсам, то компаньоны могли очутиться довольно далеко от того места. Но явно не за границей аномальной зоны – пакаль-«молот» продолжал светиться, чего за ним в нормальных условиях не наблюдалось.

– Держите пакали наготове, – на всякий случай велел Мерлин. – Если бы я был нашим вероятным противником, то напал бы сразу, как только мы ступим на землю, пока туман не исчезнет.

Соратники так и сделали, взяв в руки не только пакали, но и обычное оружие. Вокруг по-прежнему стояла тишина, не нарушаемая никакими подозрительными звуками, но спокойствие это могло быть очень обманчивым.

Никакого «трапа» здесь предусмотрено не было. Но он в принципе и не требовался – спуститься по руке исполина было намного проще, чем подняться на нее.

– Ну что, вперед и с песней? – осведомился у компаньонов Сквозняк.

– Ха! Еще бы! – с энтузиазмом отозвался Джон. И, заголосив какую-то песню, первым скатился вниз по боку огромного, как железнодорожная цистерна, мизинца. Песня шотландца больше походила на рычание зверя и предназначалась не только для воодушевления себя и соратников, но и для устрашения спрятавшегося в тумане врага, на месте которого Кальтер теперь повременил бы с атакой, дав свирепому горцу малость поостыть и поверить, что поблизости и впрямь никого нет.

Едва последний член команды – им был Древний – очутился на земле, как та опять задрожала, и атмосфера наполнилась гулом и рокотом. Правда, на сей раз рука не поднялась вверх, а сразу же скрылась в тумане. Шум продолжался еще какое-то время, но затем быстро сошел на нет – аккурат тогда, когда Огилви закончил свое пение. После чего над миром снова воцарилась тишина, которую можно было бы назвать мертвой, если бы продравший глотку певец прекратил сопеть, кряхтеть и шмыгать носом.

– Кажется, туман редеет, – заметил Кальтер, обратив внимание на то, что ушедший вперед Мерлин продолжает оставаться видимым. Тогда как еще совсем недавно он полностью растворился бы во мгле, не пройдя и десяти шагов.

– Клянусь святым Дональдом и Девятью Девами, так оно и есть! – согласился с ним горец. – А это что вон там, вверху? Да неужто солнце?

Действительно, один участок неба над компаньонами выглядел светлее, чем окружающая его привычная серость. Причем он буквально на глазах становился все ярче и ярче, и вот наконец в туманной пелене отчетливо проступил солнечный диск! Пока еще неяркий, но спутать его с чем-то другим было уже нельзя.

– Солнце! – обрадованно ответил на свой же вопрос Огилви. – Как же я по нему соскучился! Думал, что так и издохну, никогда больше его не увидев.

Кальтер тоже успел соскучиться по солнечному свету, но, разумеется, не так сильно, как шотландец и прочие соратники. Поэтому его радость была скромнее – с появлением светила его перво-наперво заинтересовал другой, более практичный вопрос.

– Насколько сильным источником энергии для вас является солнце? – осведомился он у Мерлина, вглядывающегося во все еще густой туман.

– О, достаточно сильным, уж поверьте! – обнадежил Кальтера Древний. – Все будет зависеть от его яркости, но если не сжечь, то хотя бы ослепить врага солнечным светом я сумею… Жаль, мы расстались с Золотым Безликим – вот он бы нам сейчас действительно пригодился. Ну да поздновато сокрушаться по этому поводу – чего не вернуть, того не вернуть…

Видимость тоже довольно быстро улучшалась. Вскоре в тумане начали проступать очертания валунов, а также уродливых кряжистых деревьев – невысоких и наполовину засохших. Они торчали поодиночке там и сям, поэтому назвать их лесом было нельзя. Кустарник здесь, похоже, отсутствовал вовсе, да и трава была невысокой. Никаких возвышенностей – ни скал, ни горных склонов, – вблизи также не обнаружилось. Наоборот, чем заметнее рассеивался туман, тем больше Кальтер убеждался в том, что за редкими деревьями раскинулась широкая долина. Была ли она больше или меньше той долины, что простиралась между океанским побережьем и Мегалитом, определить пока не удавалось. Но до ближайших гор отсюда было далековато, это точно.

Чтобы не позволить прижать себя к разверзшейся позади пропасти, компаньоны решили продвигаться вперед. То, что на них еще никто не напал, несколько обнадеживало. Как знать, а вдруг у них и впрямь появилась возможность покинуть игровую арену без боя? Девять процентов – не слишком воодушевляющая перспектива на успех, но и не такая маленькая, чтобы считать ее вконец проигрышной. При таких шансах уже можно играть и в рулетку, и в лотерею, правда, ставить там на кон свои жизни было бы еще слишком рискованно. При наличии полноценного выбора, разумеется. Но когда выбираешь из одиннадцати зол меньшее, и такой расклад кажется неплохим подарком судьбы.

Туман продолжал улетучиваться, и солнце уже не только проливало на компаньонов свет, но и согревало их. Не слишком щедро, но для начала им хватало и этой малости. Если бы здесь вдобавок щебетали птицы, атмосфера окружающего мира выглядела бы и вовсе безмятежной. Но без пения птиц и иных привычных звуков она продолжала оставаться зловещей.

И все же царящее вокруг молчание являлось скорее хорошим признаком, нежели плохим. Вероятный противник вряд ли стал бы таиться от игроков, поскольку слабого и пугливого противника им не подбросят в принципе. А тем более на финальном испытании.

Увы, но с едва забрезжившей надеждой на удачу вскоре пришлось расстаться. Когда туман окончательно рассеялся, компаньонам открылась довольно удручающая картина. Такая, что даже яркое солнце и безоблачное небо сразу перестали их радовать. Наоборот, при свете погожего дня они смогли в полной мере оценить масштаб надвигающейся угрозы. И понять, что свой счастливый «девятипроцентный» шанс они безвозвратно потеряли.

Колосс, которого, несмотря на его габариты, уже и след простыл (судя по всему, он укатился за ближайшую гору), действительно высадил Мерлина и компанию на край долины. Не такой большой, какой она казалась в пелене тумана, но тоже достаточно просторной. Долина располагалась на этаком горном мысу, выдающемся в пропасть, по дну которой передвигался колосс. Плоский участок местности тянулся до основания мыса, а дальше снова начинались горы. Но они высились не сплошной стеной, так что назвать долину и мыс отрезанными от остального мира было нельзя. Где-то в горах наверняка имелся проход, и не один. Вот только с его поиском у компаньонов могла возникнуть серьезная проблема. Потому что между ними и горами выстроилась, ощетинившись копьями, ни много ни мало целая пехотная армия.

Это был не просто военный лагерь – армия стояла развернутой в боевой порядок и готовой к битве. Издали было трудно определить, чье это войско, но, судя по характерной форме щитов, оно походило на римское. Возможно, как раз то самое, чьи следы Кальтер видел в долине перед крепостью. А возможно, и другое. Но, как бы то ни было, таких больших и организованных скоплений народа он здесь еще не встречал.

Назвать количество выстроившихся вдали солдат нельзя было даже приблизительно, поскольку Куприянов не мог сосчитать их ряды. Но видел, что тех рядов не два и не пять, а гораздо больше. Поэтому армия могла состоять и из тысячи бойцов, и из двух тысяч, а возможно, даже из трех. Отчетливого деления на когорты в ней не наблюдалось. Хотя этого в данный момент и не требовалось, потому что перед ней не было противника… Если, конечно, не брать в расчет пятерых компаньонов. Но кому придет в голову считать их серьезной угрозой, даже если римляне были в курсе, кто такой Древний и на что он способен. Солдаты смогут перебить их, вообще не сходя с места, – один залп лучников, и все будет кончено за считаные секунды.

Римское войско выглядело не призрачным, а вполне настоящим, но кое-что при взгляде на него не давало Кальтеру покоя. А именно – подозрительная тишина, которую соблюдали солдаты, и их столь же подозрительная неподвижность. Не слышались передающиеся выкриками приказы, не сновали туда-сюда вестовые, не разъезжали перед строем на конях командиры, да и сами бойцы отчего-то не переминались с ноги на ногу и не вертели головами. Полными истуканами они тоже не казались, но тем не менее охватившая всех их заторможенность была заметна даже издали.

И при всем при этом ряды воинства стояли на загляденье ровно и сплоченно. Какому-нибудь любителю истории тут было на что полюбоваться и чем восхититься. Куприянов таковым не являлся, но он тоже мог бы оценить красоту и величие легендарной римской пехоты. Мог бы, если бы при этом не терзался догадками, зачем она здесь присутствует, да еще в таком множестве. И ответы на эти догадки напрашивались все до одного неутешительные.

– Кажется, мы случайно угодили на чью-то войну, – сказал Сквозняк. – Драка еще не началась, но все явно к этому идет. Надо бы поскорее убраться отсюда, пока мы не встряли в мясорубку, к которой не имеем ни малейшего отношения.

– А ты точно уверен, что не имеем? – скептически поинтересовался у напарника Кальтер.

– Ну так ведь это… – растерялся Серега. – Ты глаза-то разуй: здесь же почти половина Римской империи собралась, чтобы кому-то задницы надрать. И уж точно не наши, ведь нас всего-навсего пятеро, пусть даже старик со своими фокусами и стоит целого пулеметного взвода.

– Есть только два способа проверить, кого ждут римляне, – заметил Кальтер. – Первый – пойти прямо к ним и спросить об этом. И второй – попробовать обойти их стороной. И если они не обратят на нас внимание, значит, ты окажешься прав, а я – нет… Ну что, кому-нибудь охота вызвать на переговоры тамошнего военачальника?

– Да пропади он пропадом, этот сукин сын! – выругался Огилви. – При таком дерьмовом раскладе я обычно стараюсь не мозолить глаза тем, кто может растереть меня в порошок. Пусть даже римляне ждут кого-то другого, они могут запросто поупражняться на нас в стрельбе из луков или отрубании наших голов.

– Для меня была бы великая честь сразиться с воинами древности, о которых я не раз слышал. Но провоцировать их на бой, если они не собираются со мной драться, было бы с моей стороны крайне невежливо, – как всегда, по-восточному витиевато объяснил Кан свое нежелание лезть в драку с превосходящими силами противника. Пока что – гипотетического. Но для того, чтобы он превратился в реального, надо было приложить не так уж много усилий.

– А что вы думаете на сей счет, Мерлин? – спросил Кальтер у подозрительно притихшего кудесника.

– Думаю, что если нам не уйти от боя, мы не уйдем от него в любом случае, – ответил тот. Однако, судя по его задумчивому взору, его мысли были заняты чем-то другим. – Но если мы решим обойти эту армию стороной, в ней решат, что мы – шпионы, которые заходят ей в тыл. В то же время идти ей навстречу было бы крайне опрометчиво. Не хочу принизить здесь ничье благородство, но слишком уж мы пестрая компания, и нас легко могут принять за наемников. Или за кого-нибудь еще, кем бы нам очень не хотелось по ошибке оказаться… Впрочем, один выход у нас все-таки есть. Используя Белого Быка, я создам такую иллюзию, что нас будут видеть в облике не людей, а именно быков. Под их личиной мы и минуем солдат, которые вряд ли станут отвлекаться на бегающих вдали безобидных животных.

– Очень скверная идея, старик, – запротестовал Огилви. – Перед нами – войско, а это значит что?..

– Э-э… что? – Кудесник замешкался, поскольку явно не понимал – или просто не помнил, – о чем идет речь.

– То, что любая армия во все времена постоянно нуждается в жратве, – ответил Кальтер вместо Древнего. – И дразнить ее, бегая перед ней в виде целой горы сочного свежего мяса, – однозначное самоубийство.

– Хм… И впрямь резонное возражение. Вот что случается, когда очень долгое время имеешь дело с одними «серыми» – я начал забывать особенности жизни и привычки обычных людей. – Мерлин удрученно покачал головой. – Но раз так, что же нам тогда остается? Прочие иллюзии, которые я могу создать, нам не только не помогут, но и, наоборот, привлекут к нам повышенное внимание…

– Поздно об этом волноваться – мы его уже привлекли! – воскликнул Сквозняк и указал в сторону легионеров.

На первый взгляд в их построении и поведении ничего не изменилось. Однако, присмотревшись, можно было разглядеть, что за рядами неподвижно стоящих воинов начались оживление и беготня.

Что там происходит, долго гадать не пришлось. Спустя полминуты из-за шеренг тяжелой пехоты выскочили лучники – одна группа с правого фланга и одна с левого, по паре сотен человек в каждой. После чего обе группы стали быстро разбегаться вперед и в стороны, выстраиваясь в растянутую тройную цепь.

Компаньонам оставалось лишь стоять и наблюдать за тем, как римляне отрезают им все обходные пути, блокируя их на оконечности мыса. После выхода на позиции стрелков армия встала полукольцом, готовая встретить идущего со стороны пропасти врага сначала кинжальным обстрелом лучников, а затем лобовой атакой тяжелой пехоты. Возможно, что в арьергарде у нее также имелись готовые выскочить вперед легкие пехотинцы – кажется, их называли велитами. Хотя в их дротиках при нынешнем положении дел тем более не возникнет надобность. Если римляне встречали не кого-то еще, а компанию Мерлина, они выиграют это… даже не сражение, а банальное убийство, одними стрелами.

– Все очень плохо, – подытожил Кальтер свои наблюдения за перестроениями стражей мыса. – Если бы нас столкнули с целой армией, но оставили пространство для маневра, такую игровую «справедливость» я бы еще понял. Но мы полностью блокированы среди ровного поля, и нам всячески намекают на то, что именно нас тут и ждут. Не вижу иного выхода, кроме как выбросить белый флаг и пойти на переговоры. Может статься, что все это – лишь досадная ошибка. Технический сбой, который случился после насильственного выведения из Игры Мастера. Вероятно, мы просто ошиблись ареной для финального испытания и нам дадут заново перебросить жребий.

– Не обнадеживайте себя понапрасну, – тяжко вздохнул Мерлин. – Никакого недоразумения здесь нет, а есть сложнейшая игровая задача, которую нам предлагают решить имеющимися у нас средствами. Начать мирные переговоры с врагом – тоже одно из таких средств. Но, поскольку оно – самое очевидное из всех, я сильно сомневаюсь в его успехе. Впрочем, можете рискнуть. Как знать, а вдруг суть этого испытания состоит в том, чтобы заставить нас отринуть очевидное решение в угоду поиска сложного. В то время как никому не нужное простое будет все время лежать на поверхности, прямо у нас перед глазами.

– У меня есть в мешке рубаха. Из нее можно соорудить флаг, – пробурчал Джон, не испытывающий удовольствия от того, что его вместе со всеми загнали в угол и вынуждали искать спасение не самым достойным способом.

– Доставай, – кивнул ему Кальтер. – А я пока пойду выломаю древко для флага. Так тому и быть – пойдем по пути наименьшего сопротивления и поглядим, насколько хорошие из нас миротворцы…