Глава 29

Кальтер забыл, что он ощущал, когда провалился в черный разлом в Скважинске: видимо, в тот момент он лишился сознания или его воспоминания об этом были стерты впоследствии «серыми». Так или иначе, но мрак, в который он погрузился сейчас, не вызвал у него никаких ассоциаций. В том числе и с недавней «кричащей темнотой» Мерлина, хотя знакомство с ней Куприянов уже помнил весьма отчетливо.

Казалось бы, чем может отличаться один кромешный мрак от другого? Однако на поверку выяснилось, что отличия между ними есть, и довольно существенные. Прежде всего, эта темнота не кричала, а хранила полное безмолвие. Что отличало ее от предыдущей в выгодном свете… если, конечно, слово «свет» вообще здесь уместно. А во-вторых, она была густой уже не в фигуральном, а в прямом смысле слова. Болтающийся на веревке Кальтер ощущал себя так, словно его погрузили в жидкость. Менее плотную, чем вода, скорее она походила на сжиженный газ, который обладал комфортной температурой для пребывания в нем человека. И позволял дышать собой, словно обычным воздухом, без опасения захлебнуться.

Каждое движение давалось Куприянову с ощутимым трудом, что, впрочем, почти не сказывалось на дыхании. Дышалось в этой темноте примерно как на высокогорье: чувствовалась некоторая разреженность воздуха, но для человека со здоровыми легкими атмосфера была вполне терпима. Естественно, при условии что его не заставят бежать кросс или перетаскивать тяжести.

Звуки в темноте тоже слышались приглушенными и бубнящими, как под водой. Правда, ничего, кроме неразборчивых криков соратников, до Кальтера все равно не долетало. Но тут и так было понятно – внизу на площадке кто-то кого-то обвел вокруг пальца. Или Мастер Игры загнал Древнего в ловушку, или это Древний нанес Мастеру коварный удар, чьи последствия и ощутили на себе компаньоны. А также, вероятно, другие «серые» – вряд ли Мерлин напал бы на их босса, не зная, как себя уберечь затем от их праведного гнева.

Как бы то ни было, скоро все обещало проясниться. Или же, наоборот, мрак грозил стать финальной точкой в Игре Кальтера. Его последним пристанищем, где ему предстоит куковать целую вечность, потому что в такой темноте его не сумеет отыскать даже Смерть…

Напрочь выбитый из реальности, Кальтер даже не понял, когда удерживающая его веревка исчезла. Просто, в очередной раз подумав о ней, он вдруг обнаружил, что она отсутствует, а его пальцы хватаются за воздух. Однако не успел он испугаться, как его ноги уперлись во что-то твердое. Кажется, в каменный пол беседки, но делать на сей счет уверенные выводы было уже нельзя. В Игре «серых» тьма могла зашвырнуть тебя куда угодно, хоть на вершину Эвереста, хоть на Северный полюс. Могла – но, видимо, не в этот раз. Потому что в Гималаях и на полюсе было бы явно холоднее.

Кальтер потоптался по вновь обретенной опоре и помахал руками. «Сжиженный мрак» по-прежнему заметно стеснял движения. Зато он спас Куприянова от травм, смягчив падение, когда исчез воздушный змей, который удерживал его в воздухе. А исчезнуть он мог, потому что, по словам кудесника, два созданных им «спецэффекта» не могут существовать одновременно. Или все же эту темноту нагнал сюда Мастер и она аннулировала творчество Мерлина?..

Впрочем, Кальтеру было без разницы, кто из них выключил свет. Он пытался сориентироваться в непривычной среде и определить, что ему делать дальше. Стоять на месте и ждать, пока что-то вокруг изменится? Или попытаться выбраться отсюда на ощупь? Оба варианта выглядели сомнительными. Да, Кальтер имел представление, в какой стороне находится лестница. Вот только найдет ли он ее там, где, по его мнению, ее надо искать? Ведь пока он плавно опускался с небес на землю, его могло развернуть лицом в какую угодно сторону. И кто даст гарантию, что, пойдя в предполагаемом направлении, он в итоге не сорвется со скалы? Даже несмотря на то, что в условиях «сжиженного мрака» падение с нее обещало безопасную посадку, его не тянуло идти и проверять, так оно или нет. Особенно если его и впрямь ненароком зашвырнуло в Гималаи.

Идти на голоса компаньонов означало допустить еще большую ошибку. Судя по тому что сейчас они доносились со всех сторон, Сквозняк, Джон и Кан разбрелись во тьме кто куда. И то, что они пережили спуск на землю столь же удачно, еще ничего не значило. В любой момент каждый из них мог упасть со склона, и ему чертовски повезет, если это будет склон знакомой скалы, а не Эвереста.

Пока Куприянов гадал, как ему быть, проблема неожиданно разрешилась сама собой.

– Стойте на месте и не дергайтесь! – раздался прямо над ухом Кальтера знакомый голос. Хоть сгустившийся воздух и искажал звуки, нетрудно было разобрать, что голос этот принадлежит Мерлину. – Сейчас я буду подводить вас к пакалям, а вы будете их собирать. Готовы?

– Готов! Ведите! – отозвался Кальтер. Разумеется, он не пришел в восторг от плана, который предложил ему предатель. Но отказывать Древнему в помощи или нападать на него было бы гораздо неразумнее. Тем более что он сам возвращал пакали Кальтеру прямо в руки.

– Что все это значило, черт бы вас побрал? – спросил он у провожатого, когда тот, взяв его за плечо, повел его сквозь мрак к первому артефакту.

– Сейчас не время это обсуждать, – отозвался кудесник. – Просто делайте то, что вам велят, если хотите жить! И желательно делайте не мешкая! А на ваши вопросы я отвечу позже… если, конечно, нам повезет отсюда выбраться.

– Ладно, как скажете, – не стал настаивать Куприянов. Даже если Мерлин продолжал играть против компаньонов, он был прав в том, что им не стоило здесь задерживаться. И понятно, почему он обратился за помощью к Кальтеру. Из четырех преданных кудесником союзников однорукий калека был единственным, кто не посылал ему на голову проклятия. По крайней мере, во всеуслышание.

И Древний в нем не ошибся. Да, Куприянов мог при необходимости пустить кровь кому угодно, но сейчас такая необходимость у него отсутствовала. Напротив, будучи слепым и дезориентированным, ему требовалось тщательно обдумывать каждый свой шаг. И не отказываться от услуг поводыря, который знал, что здесь стряслось, и был полезен Кальтеру так же, как сам Кальтер – ему. А возможно, и больше.

Шаг за шагом парочка обошла беседку, собирая разбросанные артефакты. Всегда, когда Древний давал Куприянову команду остановиться, пакаль оказывался прямо у его ног. Это подтверждало, что кудесник способен ориентироваться в аномальном мраке, но не способен прикоснуться к пакалям. А иначе стал бы он вот так запросто отдавать их тому, кого он вероломно предал?

«Пустышка», которую Кальтер в последний раз видел у Мастера Игры, также валялась на площадке. Разве что лежала она в стороне от других артефактов – стало быть, ему не померещилось и «серый» действительно успел подержать ее в руках. Куда он пропал после этого, неизвестно. Но Кальтер не запнулся ни за чье тело, когда подбирал Золотой Безликий, и потому надеяться, будто Древний смог уничтожить самого Мастера, было еще рановато.

Сборщик пакалей и его провожатый останавливались не только затем, чтобы поднять очередную находку. Попутно они отыскали всех разбредшихся по площадке компаньонов. Каждому из которых было велено оставаться на месте и никуда не уходить до особого распоряжения.

Говорил с ними, разумеется, Кальтер, а Мерлин при этом стоял у него за спиной и благоразумно помалкивал. Задача у Кальтера была не слишком сложная. То обстоятельство, что все они до сих пор живы и отлично понимают друг друга, а также вернули свои пакали, говорило само за себя. И даже Огилви, который только что грозил Древнему разными членовредительствами, заполучив обратно своего «быка», сменил гнев на милость. И пусть нехотя, но согласился опять пойти за стариком туда, куда тот собирался увести их компанию.

С беседки уходили все также в «сжиженном мраке», шагая друг за другом и положив руку на плечо идущему впереди соратнику. Шли, понятное дело, медленно, но без задержек и не отвлекаясь на разговоры. Все отлично понимали: угроза пока не миновала. Хуже того, после фортеля кудесника она могла стать еще выше! Но всем хотелось верить, что Мерлин действовал не наобум, знал, к чему все это приведет, и был готов расхлебывать последствия того, что натворил. Потому что без него заваренную им кашу Кальтер и прочие точно не расхлебают. А «серым» будет наплевать на то, кто они такие: невинные жертвы коварства Древнего или его добровольные помощники. Особенно после того, как выяснится, что они снова прибрали к рукам Золотой Безликий.

Со скалы спустились обычным путем – по лестнице, – а затем свернули налево и потопали дальше, никуда не сворачивая. Выбранный поводырем курс давал понять, что он ведет компаньонов туда, куда они шли до того, как повстречали Древнего. Вот только что он хотел отыскать в той стороне, если не выход, которого, по его собственному признанию, там не было?

«Там есть кое-что, что, вероятно, может нам пригодиться», – так он ответил на вопрос Кальтера перед битвой с «серыми». И что это могло быть, кроме моста? Какой-нибудь сломанный летательный аппарат, который Мерлин надеялся починить с помощью пакалей?.. Кальтер поверил бы в это, будь он Робинзоном Крузо или одним из героев Жюля Верна. Тем, кому даже на необитаемых островах удавалось находить все нужное для комфортной жизни. Но в Мегалите никакой романтикой и не пахло. И найти здесь можно было одни лишь неприятности. Либо «доброжелателей», которые вам эти неприятности обеспечат – Древнего или «серых»…

Поскольку наблюдать за округой, ковыляя во мгле, было нельзя, Кальтер взялся считать шаги сразу, как только их команда сошла с лестницы. Считать пришлось долго – почти до трех с половиной тысяч, – прежде чем Мерлин велел всем остановиться и не двигаться. Нынешние их шаги по вполне понятной причине были короче обычных, так что за это время они прошли где-то от полутора до двух километров. И если Древний не соврал насчет длины карниза, то сейчас компаньоны должны были стоять неподалеку от его края.

Чем занялся кудесник после того, как группа замерла на месте, было не видно. Но результат его действий проявился довольно скоро. Сначала Кальтер ощутил, как «сжиженный мрак» пришел в движение и, если можно так выразиться, потек в ту же сторону, куда шагали компаньоны. Течение становилось все сильнее, но едва Куприянов забеспокоился, что еще чуть-чуть, и оно собьет его с ног, поток тьмы остановился. И тут же полностью исчез вместе с самой тьмой, вернув окружающему миру облик знакомых гор и заросшего парка.

Кальтер сразу же почувствовал немалое облегчение. И не только потому, что вернулся в привычную реальность. С уходом мрака стало ощутимо легче дышать и двигаться. С конечностей Кальтера как будто пропали отягощения, которые стесняли его, пока он шел от водопада до этого места.

Местечко, надо заметить, оказалось весьма колоритным. Между краем карниза и лесом имелось ничем не заросшее каменистое пространство – нечто вроде огромного балкона, с которого можно было глядеть на… А вот с этим возникала загвоздка, потому что глядеть было практически не на что. Весь вид, который должен был отсюда открываться, загораживала огромная, до небес, стена непроглядного тумана. Он поднимался со дна разверзшейся перед компаньонами пропасти, отчего даже приблизительно нельзя было определить ее глубину, а также ширину.

Любопытно, что туман имел четкую границу и не заползал на карниз, отчего, собственно, и выглядел как стена, а не как бесформенное облако. Но самое интересное заключалось не в этом. На высоте примерно пятидесяти метров из тумана торчала исполинская каменная рука. Вернее, не вся рука, а лишь кисть, но и этого хватало, чтобы присвистнуть от удивления. Ее длина от запястья до кончика среднего пальца превышала три десятка метров, поэтому нетрудно было представить величину той ручищи, которой она принадлежала. А если еще поднапрячь фантазию, можно было вообразить и всю скрытую во мгле статую целиком. Однако, что бы компаньоны ни нафантазировали, вряд ли их догадки – даже самые смелые – будут соответствовать действительности, если вдруг туман рассеется. Никто из них прежде не видел наяву каменных колоссов, которые подпирали бы головой небеса. Кроме, возможно, Древнего, да и то не факт.

Кальтер вспомнил туман, сквозь который он проплыл, прежде чем достиг здешнего берега, и предположил, что перед ним – противоположная граница этой аномальной зоны. Которую он наконец-то пересек, вот только непонятно, с какой целью. Разве что его финальным испытанием должен стать «прыжок веры» с обрыва в туман и полную неизвестность…

Но, видимо, Кальтер еще не дозрел до нужной духовной кондиции, поскольку его не тянуло на самоубийственные поступки, чем бы они ни были продиктованы…