20
Не дай вам Боги пережить когда-нибудь такое развеселое утро, какое выпало сегодня на мою долю. Менее чем полмесяца назад несчастный и затюканный Торки Бикс вздрагивал на каторге от каждого резкого окрика надзирателя и обходил стороной любого встречного ящера или оборотня. А теперь, спустя всего две недели, этот человечишка осмелел (а точнее, обнаглел) настолько, что начал задираться то на целую армию велланских магов, то на могучее божество брайхорнских мятежников – демоноводца Поводыря. Истинно говорят мудрецы мира Пророчества: человек – самая парадоксальная и непредсказуемая раса из Семи. Проблему, к изучению которой ящеры, аррауны, келебра, сиды, тэнки и цверги подойдут с логической стороны, человек всегда начнет решать по-своему. То есть парадоксально и непредсказуемо. И самое удивительное, что зачастую именно мы – люди – бываем единственными, кому удается отыскать решение наисложнейших задач.
Убийство демоноводца являлось как раз такой неразрешимой проблемой, о которую в свое время обломали зубы даже величайшие сидские маги. Да что там – всемогущие Боги и те не смогли справиться с этой непосильной задачей. Будь на моем месте представитель любой другой расы, он заранее махнул бы рукой и смирился с судьбой – дескать, куда мне, слабосильному, да еще и в одиночку, замахиваться на чудовище, способное одним ударом стереть в порошок целую армию либо подчинить ее себе и заставить воевать на своей стороне. Я же – Торки Бикс по прозвищу Молниеносный и далеко не самый лучший из людей – готовился опровергнуть эту аксиому и заодно вернуть зарвавшуюся брайхорнскую гильдию туда, откуда она пришла, – в глухое подполье. И делал я это вовсе не ради сотен тысяч обитателей Санадарии, которых собрались уничтожить Поводырь и Гробур, а исключительно ради того, о чем уже рассказывал выше. Если мыслить глобально, я оказывал услугу Альянсу Трех, руководствуясь эгоистическими побуждениями, однако для типичного представителя человеческого рода подобное выглядело вполне нормально.
И на что только не подвигнет себя тонкокожий, чтобы спасти любимую женщину! Из-за нее я намеревался погрузить эту половину мира в тиранию и хаос и опять-таки из-за нее собирался восстановить нарушенный мной мировой порядок. И все это – в течение лишь одного ничем не примечательного утра…
Само собой, ни о какой эпической битве с полистихийным исполином я и не помышлял. Разить демоноводца следовало исподтишка и предельно выверенным ударом – только так ничтожный человечишка мог одержать победу над противником, многократно превосходящим его по всем показателям. Кроме, разве что, хитрости. Этот спорный аспект нам с Поводырем еще только предстояло выяснить.
Я полагал, что лучшим способом проникнуть в лагерь мятежников будет выдать себя за возвращающегося с победой секретного убийцу Гробура – то есть Кайлину. Конечно, я не мог доподлинно знать, ждут ее брайхорнцы или нет. Не исключено, что майору Лэнс вообще строго-настрого запрещалось садиться за нейропульт, ведь герцог помнил о том, что «Ледяной взрыв» приканчивал каждого, кто пытался занять место Торки Бикса. Но поскольку для осуществления моего плана выбор у меня имелся небогатый – либо притворяться, либо нет, – я решил сначала попробовать пустить ящерам пыль в глаза, а если ничего не выйдет, то атаковать их уже с открытым забралом.
Так неуклюже, как я летел сейчас, мне приходилось в последний раз летать лишь в погонщицкой школе: неуверенно, все время виляя из стороны в сторону и раскачивая транспортное существо – короче говоря, всячески изображая из себя малоопытного погонщика. Конечно, я сильно утрировал: у майора Лэнс имелся достаточный погонщицкий стаж, и окажись она действительно за нейропультом штурмовика, то быстро нашла бы с ним общий язык. Но мой спектакль был рассчитан прежде всего на то, чтобы, завидев Квиримота, Гробур сразу понял: штурмовиком управляет однозначно не Молниеносный Бикс, а тот, кому приходится еще только осваиваться с незнакомым транспортом. Стало быть – Кайлина, сумевшая укротить мутадемона, не получив при этом по голове ледяной глыбой, как Физабар Стальной Нерв. И в том, что погонщица прячет лицо под шлемом с наглухо закрытым забралом, тоже нет ничего удивительного – попробуй-ка полетать на штурмовике с разбитым колпаком кабины.
Кажется, хитрость сработала. По крайней мере, стрелять в меня никто не стал, хотя даже издали было заметно, что ящеры насторожились. Демоноводец наверняка тоже, но насчет него было невозможно сказать что-либо определенное. Однако сохранять конспирацию до конца у меня вряд ли получится. В отличие от Кайлины, я не принадлежал к верноподданным слугам Поводыря, а тот, помнится, умел это чувствовать. Вот только на каком конкретно расстоянии, хотелось бы знать…
Что ж, пора… Дело осталось за малым – превратить кровь Квиримота в мертвую, создав из нее мощнейший яд, а потом донести этот яд до Поводыря. Когда я начну разгон, прячущийся в скалах Злюка, чья скорость была сегодня чуть ли не в два с половиной раза выше скорости штурмовика, быстро настигнет хозяина и пойдет в битву бок о бок с нами. Удивительная команда для атаки на демоноводца: человек, умирающий мутадемон и крылатый мутазверь. Нашелся бы еще тот, кто пожелал нам удачи, и тогда нашей троице вообще будет море по колено…
Проблемы возникли оттуда, откуда я их совсем не ожидал. Приказав «Ледяному взрыву» прицелиться точно в «живот» монстра и набирать разгон, я получил от Квиримота совершенно ошарашивающий ответ:
– Я сразу понял, что ты задумал, мастер Бикс! Вот только ничего у тебя не выйдет. Квиримот никогда не причинит вред своему бывшему повелителю. Демоны не убивают демонов – таковы законы нашей природы. Извини, но я не могу исполнить эту твою команду.
И продолжал лететь с прежней неторопливой скоростью.
– Что?!! – взревел я, взбешенный столь откровенным вероломством, да еще произошедшим в самый ответственный момент. – Да как ты посмел! А ну, живо выполняй приказ, ты, уродливый кусок дерьма!
– Квиримот не может это сделать, – так же невозмутимо повторил мутадемон. – Очень сожалею, мастер Бикс.
– АХ, ТЫ СОЖАЛЕЕШЬ?!! – Я уже едва не задыхался от ярости и орал во весь голос. Всё – абсолютно всё! – шло насмарку, причем по наиглупейшей причине! Торки Бикс готовился к каким угодно трудностям, но уж точно не к таким. Поэтому и сорвался. – СОЖАЛЕЕШЬ, ТВАРЬ?!! НУ ТОГДА СДОХНИ!!! СДОХНИ, ТУПАЯ БЕСПОЛЕЗНАЯ ЖЕЛЕЗЯКА!!! СДОХНИ ПРЯМО СЕЙЧАС, ЯСНО ТЕБЕ?!! СДОХ-НИ!!!
Мутадемон задрожал всем корпусом, а его обшивка – нет, мне не почудилось, – начала плавиться и пузыриться, будто кипящая смола. У меня тоже по телу пробежала сильная дрожь, но иных болезненных ощущений не возникло. Хотя в таком перевозбужденном состоянии я мог этого попросту не почувствовать.
– Дело сделано! – провозгласил Квиримот с невероятным, прямо– таки человеческим облегчением в голосе. После чего так же внезапно прекратил кобениться и взялся пусть запоздало, но набирать скорость. – Поздравляю: ты все-таки смог это, мастер Бикс! Прошу прощения, что посмел самовольно отсрочить твою команду и солгать тебе, но так было необходимо. Просто человек с теплыми руками всегда был со мной так добр, вот я и переживал, что он не сможет в нужный момент искренне пожелать мне смерти. Но ты смог, мастер Бикс! Разозлился и смог! И теперь я действительно свободен! Ты сдержал клятву, но, прежде чем умереть, Квиримот исполнит тот приказ, который, как ты ошибочно подумал, я нарушил. Держись крепче, мастер Бикс! Ты ничего мне не должен, и я не хочу оставлять за собой в этом проклятом мире невыплаченные долги!
– Мерзавец! – процедил я сквозь зубы. Мой лютый гнев на Квиримота плавно сменился гневом на его бывшего повелителя, который уже заподозрил неладное и, взревев, бросился нам навстречу. – Что ж, мутадемон, ты своего добился! Только смотри, не окочурься раньше времени!..
Броня на «Ледяном взрыве», от кончика носа до помятого хвоста, натуральным образом плавилась, лопаясь пузырями и брызжа во все стороны черными смоляными каплями. Вот, значит, как на самом деле выглядит действие смертоносного яда, в который превращалась демоническая кровь после «катализирующего» ее проклятия. Стало быть, все рассказанное мне на этот счет цвергом Ушеном оказалось правдой. Прекрасно! Ну а теперь проверим, насколько убийственным является сотворенное мной ядовитое варево…
Поводырь неистовствовал, однако его верное войско застыло как вкопанное. Похоже, брайхорнцев поверг в трепет гнев повелителя, ведь они наблюдали его всесокрушающую ярость впервые и потому слегка опешили. В сторону «Ледяного взрыва» не раздалось ни одного выстрела – ящеры во все глаза пялились на взбешенного демоноводца, несущегося к нам с той же скоростью, с какой в данный момент летели и мы. А где-то сзади нас настигал Злюка, которому, как и мне, позарез требовалась удача.
Мои шлем, комбинезон и перчатки были забрызганы расплавленной броней Квиримота, которая, возможно, успела просочиться и на кожу. Но, видимо, на человека эта разновидность демонического яда не действовала, хотя не стоило забывать, что моя кровь являлась не менее взрывоопасной и тоже могла закипеть, если перед смертью мутадемон вдруг надумает «одарить» меня ответным проклятьем. Впрочем, не было времени терзаться подобными сомнениями. Если мне и суждено сейчас погибнуть, то только не от яда. Вокруг в изобилии хватало других, более вероятных смертей.
Демоноводец мог контратаковать Квиримота своим коронным приемом – вулканическим взрывом, – но в таком случае полистихийный исполин вмиг лишился бы всей своей армии, находившейся в опасной близости от места нашей схватки. Поэтому Поводырь решил уничтожить непокорных наглецов обычным крепким ударом – не столь разрушительным, как вулкан, но вполне способным разнести в пух и прах любую из здешних гор. Огромная, размером с горный хребет, ручища монстра неслась прямо на нас, разгоняя тучи и закручивая их во множество вихрей. Еще секунда, и «Ледяной взрыв» размажется по кулаку демоноводца каплей жидкой прилипчивой грязи…
А вот дудки вам, многоуважаемый покровитель! С чего это вдруг я должен налетать на ваш кулак, словно ошалелая весенняя муха? Штурмовик хоть и умирал, но был еще вполне способен изобразить в воздухе пару-тройку маневров. Возможно, не таких лихих, как прежде, но уж точно повиртуознее ваших прямолинейных ударов!
Резко уронив «Ледяного взрыва» в пике, я в последний момент разминулся с чудовищной конечностью Поводыря, после чего тут же задрал нос штурмовика вверх, нарисовав в воздухе траекторию, напоминающую по форме рыболовный крючок. И разящий его конец впился демоноводцу аккурат в безразмерное брюхо…
Я понятия не имел, чем закончится задуманная мной атака. Предсказать ее последствия могли, пожалуй, только велланские демоноборцы, да и то лишь гипотетически. Больше всего приходилось опасаться, что мутадемон утонет в полистихийном теле Поводыря и я, сидя в открытой кабине, либо сгорю заживо, либо застыну во льду, либо окажусь еще в какой-нибудь агрессивной среде, откуда не сумею выбраться. Оставался один выход: создать перед собой буфер, который дозирует при столкновении силу удара и не позволит штурмовику вонзиться во вражеское брюхо на опасную для меня глубину.
Залп концентрированного криогенного тумана – такова была последняя команда, которую я отдал Квиримоту, прежде чем он врезался в Поводыря и умер, покинув-таки ненавистный мир Пророчества. Демоноводец в этот момент как раз пребывал в огненном состоянии, но мой выстрел сумел проделать в стене бушующего огня небольшой просвет в виде толстой ледяной корки. В нее и ударился штурмовик, пробив льдину насквозь носом и тремя уцелевшими «рогами». После чего накрепко завяз в ней, окутанный паром и брызгами талой воды.
Есть контакт! Ядовитая мертвая кровь Квиримота угодила под стихийную оболочку демоноводца, а я при этом остался снаружи, как и планировал. Но лед вскоре растает, и мы со штурмовиком полетим с огромной высоты вниз, на скалы. Или Поводырь успеет прихлопнуть нас у себя на животе, будто кусачее насекомое. В общем, пора проваливать отсюда, пока я еще жив.
Куда же подевался Злюка? Неужели не сумел прорваться следом за нами и пал смертью храбрых от кулака исполина? Ладно, где бы ни был турбошмель, мне так и так надо выбираться из кабины.
– Прощай, Квиримот! Благодарю за помощь! – бросил я штурмовику, перед тем как снять руки с нейропульта и отстегнуть ремни безопасности. Если умирающий мутадемон все же надумает проклясть в моем лице весь наш мучительный мир, это произойдет именно сейчас – во время агонии Квиримота.
– Прощай, Торки Бикс! – отозвался тот. Голос его звучал у меня в голове едва слышно, будто из глубокого колодца. – Живи долго, человек с теплыми руками!..
Что ж, хорошее пожелание. Вот только кто бы подсказал, как реализовать его на практике.
Я высвободился из кресла и вылез из кабины на корпус «Ледяного взрыва». Затем, хватаясь за «рога», добрался до хвоста и остановился, испуганно озираясь по сторонам в поисках Злюки. Ну где же ты, малыш? Только не говори, что «папочка» допустил ошибку в программировании и теперь должен расплачиваться за это собственной жизнью…
Огненная стена позади меня превратилась в высоченный ледяной монолит – так, словно Квиримот не отравил Поводыря, а удосужился перед смертью заморозить полистихийного монстра. Хотя нет, подо льдом явно что-то происходило, и причиной тому был торчащий из него мутадемон. Во все стороны от штурмовика под ледяной толщей быстро расползалась корявая черная клякса. Буквально на моих глазах она закрасила собой весь живот гиганта и, не останавливаясь, поползла дальше, подобно растворяющимся в воде чернилам.
Шаткая опора у меня под ногами непрерывно ходила ходуном, того и гляди, норовя обрушиться. Когда же демоноводец разразился неистовым ревом, его ледяная шкура покрылась трещинами, а ручищи пришли в движение с явным намерением прищучить отравителей, я решил, что настала пора прыгать. Велика ли разница, как прожить оставшиеся мгновения: дожидаться, пока тебя прихлопнет исполинский кулак, либо испытать напоследок чувство свободного полета. Так или иначе, но финал один – быть расплющенным в мясокостный фарш, который кому-то придется соскребать метлой и совковой лопатой.
К сожалению, для героического прыжка у Торки Бикса не хватило духа, вот и пришлось обреченно наблюдать, как верхние конечности Поводыря – в данный момент ледяные – приближались ко мне и одновременно наполнялись ядом, проникающим в них с огромной скоростью. Лед трещал и обваливался с демоноводца целыми пластами, под которыми обнажалась такая же, как на Квиримоте, черная пузырящаяся субстанция. Мутадемон погиб; Злюка, не иначе, тоже; Поводырь явно был при смерти, а я готовился пасть жертвой его конвульсий. «…И все умерли» – отличный финал для этого суматошного утра.
Крупные куски льда, падавшие с воздевшего руки демоноводца, разлетались во все стороны. Ящеры, которые так и продолжали пассивно наблюдать за происходящим, кинулись кто куда, спасаясь от слепого гнева агонизирующего покровителя. Однако одна из множества глыб полетела не вниз, а отделилась от общей массы и помчалась в моем направлении, будто кто нарочно швырнул ее прямо в меня. Осколок двигался гораздо быстрее ручищи Поводыря и должен был пристукнуть Торки Бикса раньше, чем она. Другими словами, что в лоб, что по лбу…
Впрочем, когда я уже втянул голову в плечи, предчувствуя хоть и быструю, но болезненную смерть, то обнаружил, что запустил в меня этой стремительно летящей хреновиной не кто иной, как я сам. Никакая это была не льдина. Отчаянно лавируя промеж падающих глыб, ко мне прорывался бесстрашный Злюка, слегка припоздавший к атаке, но явно не по своей вине, а из-за плохого программиста Бикса, который не смог правильно скоординировать скорость штурмовика и перехватчика.
– Сюда! Я здесь! – на радостях закричал я и замахал турбошмелю рукой. Просто от переизбытка эмоций – мутазверь и без подсказок отлично видел, где застрял хозяин, и спешил к нему, как только мог…
Карающая длань демоноводца обрушилась на мертвого Квиримота и смяла его в лепешку через миг после того, как я вновь очутился в седле Злюки и, наскоро прицепившись ремнем, уронил перехватчика в крутое пике, вдоль ноги великана. Сейчас я видел перед собой лишь эту гигантскую ножищу, но, глядя на нее, понимал: яд полностью пропитал Поводыря, и теперь он представлял из себя черный как смоль силуэт на фоне гор и пасмурного неба. Подобно облупившейся глазури, лед полностью облетел с монстра, уже не подверженного никаким полистихийным изменениям. Им на смену пришли другие метаморфозы. Форма тела повелителя ящеров, которая прежде оставалась неизменной, начала терять четкие очертания и таять, как шоколадная фигурка под лучами солнца.
Бросив взгляд назад, я заметил, что черный исполин оседает вниз, утрачивая человеческие очертания и превращаясь в бесформенную массу. Опасаясь, как бы гибель демоноводца не повлекла за собой разрушительный взрыв или еще какую напасть, я приказал Злюке гнать во весь опор, но он не только не подчинился, а, напротив, начал катастрофически терять скорость.
Ну а с этим товарищем что произошло? Ладно, Квиримот – мир его праху – нарочно притворился, что ослушался приказа, дабы повергнуть меня в ярость и заслужить свое долгожданное проклятье. Но Злюка-то был начисто лишен бунтарских замашек, а если в глубине своей турбошмелиной души и таил такие наклонности, то вряд ли когда-либо раскрыл их погонщику. Значит, причина этой незапланированной остановки кроется вовсе не в перехватчике. Тогда в чем же?
Крылья мутазверя молотили по воздуху изо всех сил, но Злюка не только полностью перестал двигаться вперед, но и начал понемногу пятиться назад. Причем с каждой секундой все быстрее и быстрее. Я тоже ощущал, как неведомая сила увлекает меня в обратном направлении. Ситуация опять выходила из-под контроля, но перед тем, как выяснять причину загадочного катаклизма, я приказал турбошмелю вонзить фиксаторы лап в первую попавшуюся на пути скалу, что он незамедлительно и сделал.
Вынужденное отступление прекратилось. А Злюка, подтянув себя лапами к поверхности камня, прицепился к нему еще и резервным фиксатором – тем, что имелся у перехватчика на брюхе. Я же первым делом прихватил себя к седлу дополнительными ремнями и только потом решил оглянуться.
В центре оставшейся от Поводыря черной горы разверзлась круглая вращающаяся воронка, которая и вызвала эту мощную магнитную аномалию. Самое странное, что воздействие ее было чересчур уж избирательным. Я и Злюка едва могли пошевелиться, и если бы не фиксаторы и ремни безопасности, мы оба давно оказались бы затянутыми внутрь беззвучного торнадо. Так же в него постепенно проваливалась и исчезала растаявшая демоническая «плоть». И больше – ничего! Хотя нет, ошибаюсь: по воздуху мимо нас все время проносились не то стаи багровых призраков, не то обрывки красного фосфоресцирующего тумана. Воронка исправно засасывала эти непонятные атмосферные явления, как вытяжка – печную гарь, а куда они потом девались, я понятия не имел.
Все остальное – пыль, камни, дым разведенных ящерами костров – оставалось на местах и даже не шелохнулось в сторону аномалии, разверзшейся посреди брайхорнского лагеря. Я приказал перехватчику прекратить бесполезное размахивание крыльями, поскольку было уже очевидно, что борется он вовсе не с ветром. А когда я заметил, откуда берутся багровые туманные призраки, то вроде бы догадался, в чем кроется подвох.
Разбежавшиеся по округе брайхорнцы лежали сейчас вповалку на земле и явно переживали сильные страдания: рычали, дрыгали лапами и все как один держались за головы. Над каждым из ящеров пульсировала красная аура, которая то у одного, то у другого желтобрюхого вдруг превращалась в обособленный сгусток багрового тумана и немедленно уносилась в сторону аномалии. После чего избавленный от этой заразы брайхорнец прекращал корчиться и, полежав немного, очевидно, приходя в себя, поднимался на ноги.
Все ясно: значит, воронка затягивает все инородное, что находится от нее поблизости: останки Поводыря, заряженную им в ящеров демоническую энергию и мертвую кровь демонов, которой я успел забрызгаться с ног до головы, а Злюка испачкался, пока вытаскивал меня из-под огня. Догадка подтвердилась, когда я обратил внимание на то, как ядовитая грязь тоненькими черными струйками испаряется с комбинезона и турбошмелиных обтекателей и улетает по течению этого магического ветра. То же самое происходило и с черной меткой у меня на ладони. Поставленная Квиримотом печать была больше недействительна и таяла, сходя с кожи без малейшего шрама.
Вероятно, находись мы поблизости от воронки, очищение протекало бы гораздо быстрее. А так приходилось терпеливо дожидаться, когда же из нас выветрится весь чужеродный дух, влекущий меня и перехватчика в потусторонний мир. Освобождение ящеров от чар Поводыря протекало намного болезненнее, однако брайхорнцев не тянуло к черной горе, как нас. И главное, избавившиеся от скверны желтобрюхие быстро очухивались и возвращались в строй теми, кем они были еще полтора часа назад, – обыкновенными бойцами теневой гильдии, а не чешуйчатыми полудемонами с горящими глазами и непомерными захватническими амбициями. А раз так, следовательно, и Кайлина должна по идее вновь стать той самой Кайлиной, которая была мне симпатична, пусть я и ненавидел то, чем она занимается.
Впрочем, радость моя продлилась ровно до той поры, пока пришедшие в себя ящеры не протерли глаза и не обнаружили неподалеку – вот так сюрприз! – прицепившегося к скале Молниеносного Бикса. От черной горы осталось совсем небольшая кучка, но воронка продолжала затягивать меня и Злюку в себя, поэтому мы были еще не в состоянии взлететь и задать деру. Зато оклемавшиеся брайхорнцы могли без проблем перемещаться в аномальной зоне, что и продемонстрировали, когда стали подтягиваться к нам с оружием на изготовку.
Не прошло и минуты, как меня обступила огромная толпа вооруженных и донельзя разъяренных ящеров. А вскоре явился и их предводитель – наоборот, подозрительно хладнокровный герцог Гробур Двадцатый. Однако несложно было догадаться, что скрывалось за его внешней невозмутимостью. Небось уже мнил себя владыкой всей Санадарии, а тут откуда ни возьмись опять нарисовался этот треклятый тонкокожий и одним махом разрушил Гробуру все его хрустальные замки. Поэтому придется в обязательном порядке взыскать с Торки Бикса компенсацию за нанесенный гильдии моральный и материальный ущерб, плюс упущенная выгода. Вот только чем, кроме собственной жизни, я могу рассчитаться с оскорбленными ящерами? Да и жизнь обидчика, сказать по правде, являлась слишком несоразмерной платой за такое чудовищное злодеяние.
Герцог быстро смекнул, какая беда со мной приключилась, и потому нарочно не отдавал приказ схватить меня. Владыка явно не хотел, чтобы я вырвался от его подручных и улетел в воронку, лишив их удовольствия спустить с Бикса все его семь тонких шкур и зажарить человечишку на медленном огне. А я усиленно гадал, какую смерть предпочесть: неизвестную в мире демонов или же вполне прогнозируемую – здесь, под привычным солнышком, жаль только, скрытым за плотными тучами. Ни та ни другая кончина меня откровенно не прельщали, а на такую, какую я хотел для себя выбрать, ящеры точно не расщедрились бы.
И вновь выбор за Торки Бикса осуществила судьба. Пока Гробур в зловещем молчании прохаживался передо мной взад-вперед, позади меня что-то ослепительно полыхнуло и грохнуло. После чего непреодолимая сила, которая увлекала нас со Злюкой в магнитную аномалию, вмиг иссякла, и мы наконец-то получили свободу. Увы, но только на миг, после чего опять угодили в неволю, еще более отвратительную, нежели инородное гравитационное поле.
Гробур дал отмашку, и ящеры оравой накинулись на меня, вытащили из седла, сорвали с головы шлем и поставили на колени перед грозным владыкой гильдии. Весь процесс моего коленопреклонения сопровождался тумаками, тычками и зуботычинами. Поэтому, когда я предстал перед герцогом, лицо у меня опухло и было заляпано кровью, текущей из разбитого носа и обеих рассеченных бровей.
– Достаточно! – придержал Гробур очередного костолома, дождавшегося своей очереди приложиться к моей несчастной физиономии. – Не следует забивать тонкокожего насмерть, как обычного воришку. Не забывайте: все-таки он сумел победить величайшего после Богов воина, который когда-либо хаживал по землям нашего мира. Молниеносный Бикс по праву заслужил для себя почетную смерть! Такую, как Брайхорнская Кара! Верно, братья?
– Верно! Заслужил! Брайхорнская Кара!.. – дружно поддержала толпа своего вожака.
– А нельзя ли тонкокожему умереть как-нибудь попроще? – стараясь перекричать возбужденные голоса, предложил я. – Виселица, например? Или обезглавливание? Может, это и не так почетно, зато хлопот куда меньше…
Никого из присутствующих мое мнение, естественно, не интересовало. Лишенные грандиозных перспектив на будущее, ящеры загорелись идеей предать меня такой смерти, какой редко удостаивались даже их собратья, не говоря уж о представителях других рас. Гробур не шутил: Брайхорнская Кара действительно считалась у них элитарным видом казни, равносильной утоплению в бочке дорогого вина пятисотлетней выдержки, посадке на золотой кол или четвертованию священной жертвенной пилой с алмазными зубьями. Классический вариант уготованной мне расправы тоже должен был выглядеть подобающим образом – по крайней мере, в Брайхорне каждая Кара обставлялась с помпезным шиком и больше походила на дорогостоящую театральную постановку, чем на казнь как таковую. Но, учитывая суровые полевые условия, мне скорее всего предстояло пережить куда более скромную – походную – разновидность этого почетного наказания.
Озлобленные и горящие жаждой отмщения ящеры поволокли меня в сторону храма Морэг. Я бросил последний взгляд назад и сумел рассмотреть сквозь заплывшие от кровоподтеков веки, что от демоноводца не осталось и следа. Лишь разбросанные камни да лужи талой воды напоминали о том, что здесь недавно происходило. Злюка так и сидел, прицепившись к скале, а какой-то желтобрюхий погонщик извлекал из него аккумуляторы – видимо, по приказу Гробура, который не счел зазорным перестраховаться, так как своими глазами видел, какие трюки я способен вытворять с перехватчиками.
Вот теперь, похоже, окончательно приехали. Финиш, иными словами. Впрочем, если задуматься, все вполне закономерно. И правда, сколько можно дергать судьбу за хвост? Даже будь у этой тетки железное терпение, она и то обиделась бы на такую бесцеремонность. А той взбалмошной особе, какой являлась судьба Торки Бикса, и вовсе давно бы следовало закатить истерику. Что в конце концов и случилось, и потому сейчас мне приходилось пенять исключительно на собственную недальновидность.
Странные все-таки у ящеров традиции, что ни говори. Считать достойной смертью поедание самого себя, да еще на публике – зрелище не для слабонервных. Я не слишком хорошо знал историю этой расы, поэтому не мог сказать, многие ли из тех «счастливчиков», кто был приговорен к Брайхорнской Каре, осуществили ее добровольно, не подвергаясь принуждению. Возможно, среди ящеров и существовали такие беспримерно хладнокровные личности, но обычно жертвы Кары зачаровывались особо жестокой вариацией заклинания «Голод». Под его воздействием любое живое существо, изолированное от источников пищи, начинало отрывать от собственного тела куски плоти и набивать ими свой ненасытный желудок, невзирая на дикую боль, по правилам казни ничем не заглушаемую. Самоистязание жертвы продолжалось до тех пор, пока в итоге она не умирала от потери крови или банального обжорства – смотря что наступало раньше.
Брайхорнцы подходили к этому жуткому процессу, как заправские эстеты. Зачарованный «Голодом» ящер обычно сидел за богатым столом, сервированным вином и приправами, коими приговоренный дополнял главное блюдо обеда-экзекуции – собственные конечности. По традиции, жертва ампутировала их у себя специальным магическим ножом, который останавливал кровотечение и тем самым позволял продлить церемонию на довольно долгий срок. Превозмогая боль, обреченный на Кару с аппетитом обгладывал свои руки и ноги, заедая их приправами и запивая вином. Если жертва считала себя истинным брайхорнцем, то она должна была до конца сохранять достоинство и умереть так, чтобы присутствующие на казни зрители потом говорили: «Да, этот преступник полностью искупил свой позор и очистил душу перед великим Анадором!» В случае же, когда приговоренный в процессе Кары сходил с ума и начинал поедать себя, будто озверевшее животное, о нем расходилась совершенно другая молва, и, соответственно, ни о каком божественном прощении речь уже не шла.
Яснее ясного, что, приговорив Торки Бикса к Брайхорнской Каре, Гробур отнюдь не оказывал ему честь, а стремился опозорить его перед членами своей гильдии. Хитрая политическая уловка, только и всего. Будь я казнен обычным методом, и ящеры непременно запомнили бы меня как геройски погибшего отважного победителя демоноводца. Но герцог отлично знал, что тонкокожий, вроде меня, вмиг утратит не только героический, но и человеческий облик, когда наступит пора церемониальной трапезы. Хорош герой, который начнет кататься по земле, вопить от боли и грызть себе руку, будучи не в силах противостоять наложенному на него заклинанию. Тут уж никакие прошлые заслуги не помогут – моя позорная малодушная смерть начисто перечеркнет их в глазах гордых брайхорнцев.
Швырнув меня на каменные плиты перед крыльцом разрушенного храма, ящеры расступились, пропуская вперед владыку и парочку сопровождающих его магов – судя по всему, тех, которые и должны будут приказать моему аппетиту разыграться не на шутку. Что ж, это не составит для них большого труда: у меня с самого утра во рту маковой росинки не валялось, а по времени было бы не лишне и пообедать. Кто бы мог подумать, что последней пищей в жизни Торки Бикса окажется он сам…
– Все кончено, тонкокожий, – заявил Гробур. – Твоя история завершена. Наверное, не так, как ты хотел, но тут уж ничего не поделать… Однако, чтобы ты не подумал, будто мы не оценили по достоинству твою храбрую выходку, я готов исполнить твое последнее желание. Только будь добр, учти наши ограниченные возможности и пожелай для себя что-нибудь в разумных пределах.
– Идет, – согласился я. – В разумных так в разумных… Ты умеешь стоять на голове и кукарекать?
– Чего-о-о?! – угрожающе набычился герцог.
– Ладно, не горячись, шуток, что ли, не понимаешь? – успокоил я владыку. – Все равно это будет уже не так смешно, как тогда, когда ты жарил мне грибы или работал зарядным устройством… Последнее желание, говоришь? Хорошо, тогда я хочу… э-э-э… Нет, опять не то – такое предложение тебе и вовсе не понравится… А, вот, придумал: раз уж не можешь устроить мне цирковое представление, дай тогда хоть, что ли, гриль, нож, вилку, солонку, буханку хлеба и бутылочку вина. Желательно, конечно, имперского, но в крайнем случае сойдет и брайхорнская кислятина. Буду пировать по человеческим обычаям, а не по вашим.
– Эту услугу мы тебе, пожалуй, оказать сможем, – недолго подумав, с ухмылкой ответил ящер и обратился к собратьям: – Принесите тонкокожему все, что он просит.
Через пару минут передо мной лежал весь затребованный дежурный комплект начинающего каннибала-самоистязателя (впрочем, стать докой в этом занятии было невозможно в принципе). Надо же – у желтобрюхих и впрямь отыскалась бутылка отменного имперского вина, которое мне подали – какая предусмотрительность! – вместе с бокалом. Гриль, на котором я намеревался жарить свои отрезанные конечности (есть перед смертью сырую человечину показалось мне жутким моветоном), был принесен мне вместе с углями, а в придачу к соли прилагался жгучий брайхорнский перец – единственная приправа, которой славилась раса Предпоследних из Семи. Для полной гармонии недоставало лишь хорошего сотрапезника… Хотя, наверное, я бы все-таки брезговал, когда кто-нибудь поедал при мне филейные части моего же тела, пусть и в жареном виде.
– Ну что, доволен? – снисходительно полюбопытствовал Гробур, глядя, как я, готовясь к обеду, раскладываю перед собой дарованный мне столовый набор.
– Вполне, – подтвердил я, откупоривая бутылку старым погонщицким способом – просто отбивая ножом ей горлышко. – Ты, герцог, – самый чуткий и человеколюбивый палач из всех, которых я когда-либо встречал.
– Тогда не будем больше терять время, – подвел итог владыка и кивнул магам: – Приступайте!
– Один момент, огнедышащие! – притормозил я их, наливая вино в бокал. – Позвольте сначала выпить – для возбуждения, так сказать, аппетита. Старинная человеческая традиция.
– Пей, – не стал перечить Гробур. – Но это мое последнее тебе одолжение. Больше поблажек не жди.
И на том спасибо, желтобрюхие! Наполнив бокал и прикрыв глаза, я оценил ароматический букет напитка, затем, отпив глоток, продегустировал его с видом истинного гурмана, коим, сказать по правде, никогда не являлся. После чего опять втянул ноздрями аромат и отпил следующий глоток… Какая прелесть! Раз не повезло увидеть напоследок солнце, значит, попрощаюсь с ним таким образом – ведь недаром виноделы говорят, что хорошее вино на треть состоит из солнечного света… Ладно, хватит нервировать ящеров, которые, надо отдать им должное, и так были со мной чересчур любезны.
– Твое здоровье, владыка! – громко произнес я, поднимая бокал. – Живи долго – так, как завещал мне мой друг – демон Квиримот. Надеюсь, в следующий раз твой план завоевания мира окажется более удачным.
И, осушив бокал до дна, попрощался таким образом с этой ублюдочной, но все равно по-своему прекрасной жизнью…
А когда отставил бокал в сторону, понял, что уже умер. «Вот так удача! – подумал я, чувствуя, как винное тепло растекается по мертвому телу – явно остаточное проявление чувств. – Это ж надо – откинуть копыта аккурат перед началом казни! Просто предел мечтаний приговоренного к мучительной смерти!»… После чего счел необходимым поприветствовать Богов, встречающих меня на пороге в Призрачный мир, и с удовлетворением отметил, что, по крайней мере, одна из тысяч легенд оказалась правдой.
– Здравствуйте, великие Боги! – крикнул я, радостно помахав Всевышним рукой. Не важно, что при этом я все еще продолжал наблюдать толпившихся вокруг меня ящеров. Это живые неспособны видеть мертвых, а мертвые, подобно Богам, могут находиться одновременно в двух и более мирах… опять-таки, если верить одной из множества легенд. – Как здорово, что вы оказали мне такую честь! Вряд ли я это заслужил, но все равно огромное вам спасибо!
Боги промолчали, однако не ограничились лишь своим краткосрочным явлением, а дружно зашагали мне навстречу… Ух ты! Вот это, я понимаю, прием! Везде бы так! Сразу проникаешься торжественностью момента и доверием к истинным хозяевам нашего мира. Если когда-нибудь я имел неосторожность назвать Богов жестокими и несправедливыми, срочно беру свои слова обратно!..
Нет, стоп, тут явно что-то не так! Ящеры однозначно не могли последовать в Призрачный мир вместе со мной, тогда почему все они смотрят в ту же сторону, куда и я? И не радуются, а стоят на подкосившихся ногах, раззявив в недоумении пасти. Редчайшая картина, подобная, без преувеличения, тому же божественному явлению: брайхорнцы, объятые растерянностью и страхом. Да, мне не почудилось – именно страхом! Значит, они тоже видят сейчас Богов. И раз так, следовательно, это не я угодил к Всевышним в их мир, а они сошли к нам, собравшись вместе, как и тогда, в финале битвы при Тарл-Бэй. И объединила их все та же причина – вырвавшийся на свободу демоноводец.
Боги опоздали на битву, но сказать, что они явились не вовремя, было бы с моей стороны просто верхом неблагодарности. Конечно, Торки Биксу – одному из устроителей этого грандиозного переполоха – не приходилось рассчитывать на божественное снисхождение, но в любом случае пусть лучше меня покарают Всевышние, нежели ящеры. По крайней мере, их суд, в отличие от суда желтобрюхих, не приговорит человека к пожиранию самого себя. Все, что угодно – испепелите, разорвите на куски, заройте живьем в землю, – но только не Брайхорнская Кара… Хотя вино, которое мне подали к главному блюду этого обеда, все же оказалось весьма неплохим.
Семь исполинских фигур, каждая из которых примерно того же размера, что и канувший в небытие Поводырь, пришли с восточного направления и остановились где-то на полпути между нами и линией горизонта. Говорят, будто в действительности у Богов нет тел и при желании они могут принять любую форму. Удобная особенность, что верно, то верно. Захотел кто-нибудь из Всевышних поговорить с ребенком, щелкнул пальцами и вмиг стал белым и пушистым. Решил обольстить кого-нибудь – превратился в привлекательную особь противоположного пола той расы, какой нужно. Ну, а если дело касалось запугивания, тут уж Богам и вовсе нет равных. Будьте спокойны: запугают кого угодно, хоть бесстрашного героя, хоть целую армию таковых. Что Всевышние сейчас и доказали на примере свирепых брайхорнцев.
Я – один из всех присутствующих у храма – догадался поприветствовать Богов (не потому, что был здесь самым культурным, а потому, что являлся единственным, кто обрадовался их визиту), отчего, окруженный молчащими и оторопевшими ящерами, чувствовал себя полным кретином. Впрочем, никому из них уже не было до меня дела – мятежники все до одного пялились только на Всевышних и никуда больше.
Я взял с камня бутылку и, не обращая внимания на отбитое горлышко (все равно распухшие губы не ощущали порезов), приложился к ней и дюжиной жадных глотков выпил все вино до капли. Не от избытка чувств, а скорее рефлекторно, дабы промочить пересохшее от волнения горло. Надо заметить, полегчало. Дрожь в теле унялась, мысли пришли в относительный порядок, и жить стало гораздо веселее. Ну вот, теперь можно и с Богами потолковать. Конечно, если они снизойдут до разговора со мной.
Пока же Всевышние, как и ящеры, помалкивали. Однако безмолвного противостояния явно не намечалось. Из группы исполинских существ отделилось одно и вышло на несколько шагов вперед. Своих шагов, разумеется, а по нашим меркам оно покрыло расстояние в пару километров. Прежде смутные, словно подернутые дымкой черты лица и фигура Бога обрели четкость, и, когда он вновь остановился, мы могли разглядеть великана во всей его божественной красе.
Красота та, опять же, являлась понятием весьма растяжимым. При всем уважении к этому Всевышнему, по моим эстетическим критериям – да и, уверен, большей части человечества тоже, – он был, мягко говоря, не слишком фотогеничен. Выступившее вперед божество больше походило на бескрылого дракона-переростка, вставшего на задние лапы и нарядившегося в доспехи, подобающие его могучей комплекции. В общем, не самый приятный человеческому глазу типаж. Зато ящеры после окончательного преображения высланного к нам божественного представителя дружно ахнули, испытав благоговейный трепет. Очевидно, драконоподобный Всевышний и добивался от брайхорнцев такой реакции, а иначе с чего бы ему принимать именно облик гигантской рептилии?
– Анадор! – прошелся по толпе ящеров настороженный ропот. – Сам Анадор! Это он! Великий Анадор!
Затем кто-то из особо впечатлительных желтобрюхих рухнул на колени – кто конкретно, я не видел, – и все воинство в страхе тут же последовало его примеру. Последними в коленопреклоненную позу встали Гробур и я. Герцогу делать это одновременно со своими подданными претили благородное происхождение и непомерная гордость, а я просто не хотел выделяться из общей массы. В моем положении демонстрировать излишний гонор было и вовсе непозволительно.
Остальные Боги так и остались стоять в отдалении, наблюдая за нами и своим собратом в невозмутимом спокойствии. Определить, кто из них кто, было сложно. С подобной задачей могли, вероятно, справиться лишь маги, коим это полагалось знать по статусу. Я же, как наверняка и большинство окружающих меня ящеров, в такие тонкости отродясь не вникали, потому что были уверены – вряд ли нам доведется за всю жизнь встретить даже одного из Богов, а всех их вместе – и подавно. И вот результат: Священная Семерка Всевышних стояла пред нами, а мы только и могли, что пасть на колени да склонить наши повинные головы в ожидании справедливого божественного суда.
– Ты узнал меня, нечестивый герцог Гробур Двадцатый, осмелившийся на богопротивное преступление и выпустивший на волю исчадье демонического мира?! – грозно вопросил Анадор, нарушая наэлектризованную до предела тишину. Голос брайхорнского Бога мало чем отличался от рева Поводыря и тоже больше походил на грозовые раскаты, нежели на речь какого-либо из известных мне говорящих существ.
– Да, узнал, о Первейший из Огнедышащих, – ответил Гробур твердым и ничуть не растерянным тоном. К чести герцога, он быстро обуздал волнение и нашел в себе силы встретить разгневанное божество с достоинством. – И все, в чем ты меня обвиняешь – истинная правда. Я не намерен отрицать это, поскольку никогда не посмел бы перечить своему единственному Богу.
– Единственному?! – вскричал Анадор, так полыхнув из пасти огнем, что затмил на миг повисшие над нами низкие тучи. – Тогда кому же ты только что клялся в верности на руинах этого храма?! Или ты, нечестивец, намеревался служить одновременно двум Богам, провозгласив одним из них мерзкого демона?!
– Демоноводец не был для нас Богом, о Первейший из Огнедышащих! – попытался оправдаться Гробур. – Все, к чему мы стремились, – это обрести с помощью Поводыря дополнительную силу, чтобы служить тебе с еще большей отдачей! Загляни в мои мысли и убедись, что я говорю истинную правду.
Если судить беспристрастно, то здесь я тоже мог бы засвидетельствовать правоту владыки гильдии. Помнится, в катакомбах горы Силарог, когда Гробур посвящал меня в свои амбициозные планы, Богу ящеров в них действительно отводилась одна из главных ролей. Разве только он должен был появиться на сцене лишь в разгар спектакля, но тем не менее герцог вовсе не намеревался оставлять Анадора не у дел. И даже собирался впоследствии каким-то образом заставить демоноводца присягнуть Всевышнему.
– Да, это так, – с неохотой подтвердил Анадор. – Но кто сказал тебе о том, что я намереваюсь подчинить себе всю Санадарию? Назови мне имя этого самоуверенного брайхорнца, который посмел сообщить тебе подобные лживые сведения, да еще и якобы от моего имени?!
– Никто не сообщал мне об этом, о Первейший из Огнедышащих, – обреченно признался Гробур, продолжая удивлять меня своей отменной выдержкой. Ублюдок ублюдком, но отваги ему не занимать, это факт. – Я взял на себя смелость решать, что будет тебе угодно, а что нет. И теперь вижу, что допустил ужасную ошибку, уж коли ты лично явился сюда, чтобы судить меня. И я не буду просить у тебя прощения, о великий Анадор, поскольку готов в полной мере ответить перед тобой за каждое принятое мной ошибочное решение. Я – Гробур Двадцатый, герцог Баргдорских древоплантаций и острова Рамбар, хотел лишь одного – превратить Брайхорн в величайшую державу на планете. Я клянусь: в мои планы не входило становиться прислужником демонов. Наоборот, это демоноводец должен был стать твоим слугой, о Первейший из Огнедышащих!
– Демоноводец?! Моим слугой?! – взревел Бог. Небо при этом полыхало так, словно тяжелые тучи над нами были пропитаны не влагой, а горючей смесью. – Какой тяжкий позор слышать это от тебя – когда-то одного из моих лучших слуг! Да еще перед лицом шестерых моих братьев! Значит, по плану герцога Гробура Двадцатого, я должен был предать их, взяв себе на службу нашего общего врага – мерзкого Поводыря?!
– Никак нет, о Первейший из Огнедышащих!..
– Тогда чем, по-твоему, являлся бы этот мой поступок в глазах остальных Всевышних?! Ну же! Отвечай!
Гробур промолчал. Кулаки владыки гильдии с хрустом сжались, плечи напряглись, ноздри расширились, а зрачки превратились в узенькие щелки.
– У меня нет ответа на твой вопрос, о великий Анадор, – изрек герцог немного погодя, – и ты вправе покарать меня любой карой, какой только пожелаешь. Моя жизнь – целиком в твоей воле, мой единственный повелитель.
– Забрать у тебя жизнь, богоотступник, было бы слишком легким наказанием, – ответил драконоподобный Всевышний. – Поэтому я поступлю с тобой так, как ты того действительно заслужил. За то, что ты опозорил меня перед моими братьями, я отплачу тебе тем же! Слушайте все: я – Бог Анадор, истинный покровитель земель Брайхорна, – объявляю герцога Гробура Двадцатого Грязным! Да будет покрыто грязью его имя отныне и до конца его нечестивой жизни!
Реакция ящеров на приговор их божества последовала незамедлительно. Вскочив с колен, они бросились от Гробура врассыпную, словно Анадор наградил его жутко заразной и смертельной болезнью. У меня не было иного выбора, как последовать за остальными, в противном случае вышло бы так, что только мы с Грязным Гробуром остались стоять на коленях посреди огромного пустого пространства. Привлекать к себе внимание чужого Бога я не хотел – не хватало еще, чтобы он заклеймил вечным позором и меня! Пусть Торки Бикс и не был брайхорнцем, получить к имени пожизненную приставку Грязный в присутствии полутора тысяч свидетелей было бы для меня недопустимым. Слухи по миру Пророчества разносятся быстро, и подобная слава, даже посмертная, была мне абсолютно не нужна.
Ящеры отбежали от бывшего владыки на сотню шагов и остановились. Я же не стал улепетывать вслед за ними, а достиг ближайшего скопления развалин и, пока желтобрюхие не оглядывались, шустро юркнул в щель между камней. А затем прополз подальше, в глубь нагромождения обломков, и затаился. Отсюда, из этой «змеиной норы», я мог наблюдать за тем, что творится перед храмом, в то время как брайхорнцы могли заметить меня разве что при пристальном изучении моего убежища. Но им сейчас было вовсе не до этого.
Попирающий коленями камни Грязный Гробур остался перед храмом в полном одиночестве. Из пасти развенчанного владыки гильдии вылетали частые всполохи пламени – признак переполняющей герцога, едва сдерживаемой ярости. Удивительно, как эта ярость еще не вырвалась наружу, потому что приговор Анадора был не столько жесток, сколько унизителен, а для брайхорнца это являлось во много раз хуже самой мучительной смерти.
Получить «титул» Грязного считалось для благородного герцога тяжким позором, а когда такой приговор прозвучал из уст самого Бога, от Гробура с чистой совестью могли отречься даже его дети. По этой же причине остальные члены гильдии шарахнулись от него, словно от прокаженного, и сейчас толпились в отдалении, прикрыв глаза рукой – традиционный жест, который демонстрировался при встрече с Грязным и означал, что «чистый» брайхорнец не желает ни видеть его, ни разговаривать с ним. Теперь любой желтобрюхий мог безнаказанно ударить Гробура, а тот не имел права ответить обидчику даже ругательством. Покойному Карадору несказанно повезло, что он умер до того, как начали претворяться в жизнь его планы, а иначе старика ожидала бы аналогичная участь. Но законы Брайхорна запрещали объявлять кого-либо Грязным посмертно, поэтому можно было сказать, что предшественник низверженного владыки легко отделался.
Анадор не произнес больше ни слова. Повернувшись спиной к Грязному Гробуру, Бог зашагал обратно, к остальным Всевышним. После чего все они отправились восвояси туда, откуда пожаловали, и вскоре их громадные фигуры растворились в тяжелом предгрозовом воздухе. А герцог, видимо, окончательно осознав то, что с ним случилось, задрал морду к небу и издал протяжный душераздирающий вой, от которого исходило столько отчаяния, что оно, подобно инфекции, передалось и мне. Лежа в убежище, я вдруг понял, что начинаю испытывать к Гробуру сострадание. Однако тотчас же подавил в себе это неуместное чувство, подумав о том, что вряд ли ящер стал бы сопереживать мне во время Брайхорнской Кары. Вынесенный Анадором герцогу вердикт выглядел жестоким, но с учетом того, как сам Гробур собирался поступить с другими обитателями Санадарии, более чем справедливым.
Бывшие подданные опозоренного владыки с немым безразличием взирали на его стенания в буквальном смысле сквозь пальцы. А затем, продолжая прикрывать ладонями глаза, начали понемногу расходиться и выдвигаться к расставленным в отдалении мутазверям. Больше брайхорнским мятежникам здесь делать было нечего. Им несказанно повезло, что Первейший из Огнедышащих не нарек Грязными и их, чему ящеры, бесспорно, были рады. И впрямь, кому нужно такое завоевание мира, когда при этом от тебя отрекаются Всевышние?
Гробур прекратил выть и, не поднимаясь с колен, снял с пояса подсумок, извлек оттуда энергетический кастет и без лишней суеты закрепил его у себя на правом запястье.
– Никто не смеет называть Гробура Двадцатого Грязным! – взводя оружие, проорал герцог вслед уходящим соотечественникам. Ни один из них не удосужился оглянуться. – Никто, слышите! Даже Боги!
И, приставив кастет шипами к виску, разнес себе голову силовым импульсом…
Нельзя сказать, что я был поражен этой трагической развязкой, но кончина герцога так или иначе привлекла мое внимание. Однако, взирая на распростертое перед храмом обезглавленное тело, я едва не проморгал другое немаловажное для меня событие, дать свершиться которому Торки Бикс не мог ни при каких обстоятельствах.
Тот самый хитрозадый ящер-погонщик, что накануне лишил Злюку аккумуляторов, похоже, задумал под шумок прибрать к рукам мою с боем добытую собственность. Чешуйчатый прохвост уже вставил энергетические батареи в отсек и намеревался вместе со своим приятелем вот-вот рассесться по седлам и улететь, оставив Торки Бикса ни с чем. Никакой противоугонной программы на перехватчике установлено не было. Раньше я предписывал ему просто держаться подальше от посторонних – универсальный способ избежать неприятностей. Но перед грядущей атакой на Поводыря я аннулировал эту программу, и потому в настоящий момент Злюка не мог хранить мне прежнюю верность.
Впрочем, пока новый погонщик не добрался до нейропульта и не очистил командный буфер от приказов прежнего хозяина, у меня в запасе еще оставалось средство вернуть своего крылатого спасителя.
– Злюка – место!!! – что было мочи прокричал я, не покидая укрытия. Приходилось рисковать, афишируя свое местоположение, но иначе мне вряд ли удалось бы отвоевать мутазверя.
С того момента как перехватчик вновь обрел аккумуляторы, он пребывал в режиме ожидания, поэтому, получив звуковую команду, сразу же приступил к ее выполнению. Парочка ящеров также заслышала мой крик. Однако этим болванам следовало не озираться и выискивать, кто это разорался, а поспешно прыгать в седла турбошмеля – только так погонщик-брайхорнец еще имел возможность не упустить чудом обретенное богатство.
Поздно – оно ушло у ящеров практически из-под носа. Совершив стартовый подскок, Злюка встал на крылья, ошарашил своих несостоявшихся хозяев воздушной волной и на полной скорости рванул по направлению к месту своего последнего базирования – туда, куда я его и отправил. Ну а мне не оставалось иного выхода, как еще глубже забиться в свою нору и затаиться.
Я мог бы приказать перехватчику заодно эвакуировать и меня, но в этом случае наши шансы спастись были бы крайне мизерными. Слишком далеко забрался я со страху в нагромождение развалин, чтобы быстро вылезти из них и оседлать перехватчика. За время, что мне пришлось бы ползти обратно, ящеры успели добежать до ждущего меня турбошмеля и не только поймали бы его, но и устроили мне то, до чего у покойного Гробура не дошли руки. То есть максимально ускоренную разновидность Брайхорнской Кары. Вот и пришлось в первую очередь выручать Злюку, а самому целиком и полностью понадеяться на зыбкую неприступность моего убежища.
Разозленные ящеры бросились было на поиски обидчика, но на полдороге к руинам один брайхорнец одернул другого и указал назад, на взлетающих мутазверей их соратников. После недолгой перебранки разозленная парочка все же выбрала более прагматичный вариант: решила догнать товарищей и попроситься к кому-нибудь из них на борт, нежели сводить счеты с Торки Биксом, отстать по этой причине от собратьев, а затем пешком возвращаться в лоно цивилизации. Мне оставалось лишь поаплодировать здравомыслию ящеров, которое хоть редко, но иногда начинало превалировать над их заносчивостью и мстительностью…
Через четверть часа в округе вновь стало пустынно и дико, как было и сутки назад. Лишь поднятая отступающими брайхорнцами пыль да распластанное перед храмом тело их бывшего владыки указывали на то, что здесь намедни творилось. Выждав еще немного, я выполз из своей норы и обессиленно уселся на храмовые ступени. Давненько я не чувствовал такую всепоглощающую, но тем не менее приятную усталость. Голова, которая не так давно пережила град ударов брайхорнских кулаков, кружилась и гудела, а отбитое тело ныло, но это все были мелочи. К тому же давала о себе знать выпитая залпом бутылка вина, наполнявшая истощенный организм Торки Бикса сладкой истомой.
На лицо упали несколько прохладных капель. Затем еще и еще, и вскоре на меня хлынул холодный ливень. Не иначе, ушедшие на восток Боги решили напоследок отмыть от скверны эти истоптанные демоноводцем земли. Я продолжал сидеть на ступенях, даже не думая о том, чтобы спрятаться от дождя. Водяные струи нещадно стегали по мне, словно розги, а я смеялся, и чем дальше, тем сильнее. Чего только не натворил многогрешный Торки Бикс за это утро, а Всевышние решили наказать его лишь легонькой щекотливой поркой! Ну разве не смешно? Не знаю, как вас, а меня изрядно позабавила столь неадекватная божья снисходительность.
Мне тоже следовало убираться отсюда подобру-поздорову. Где-то за горами наверняка рыскали идущие по следам Поводыря побитые им велланцы, которые наверняка уже выбрались из закупоренного Колодца Жизни. Сталкиваться с Избранными именно теперь, когда я сбросил с плеч гору проблем, было бы чересчур жестокой иронией. Покинув храм сейчас, я мог к вечеру добраться до того места, где меня дожидался Злюка. А потом, оседлав его, было бы неплохо поискать Кайлину. Хоженых троп здесь не так много, и майор Лэнс непременно будет придерживаться одной из них. Или уж лучше не рисковать, не соваться ей под горячую руку и позволить Кайлине самой добраться до ближайших обитаемых земель? Тем паче что с келебра эта стерва по-любому найдет общий язык быстрее, чем я…
Однако моим планам не суждено было сбыться, поскольку Торки Бикс так долго предавался истерическому смеху под проливным дождем, что утратил остаток сил и лишился сознания. А может, просто крепко заснул – при моем эмоциональном и физическом истощении разница между этими двумя состояниями была невелика. Весьма неудобно и вредно для здоровья – предаваться сну на мокрых каменных ступенях, будучи вдобавок промокшим до нитки. Но что я мог с собой поделать? Мой организм так долго терпел над собой всяческие издевательства, что решил на сей раз не дожидаться, пока я скомандую ему «отбой», а отключился тогда, когда сам счел нужным. Что ж, после стольких мытарств он мог себе это позволить. А мне – урок: впредь не влипать больше в подобные истории, после которых даже собственное тело отказывается тебе подчиняться…
Проспал я, судя по всему, недолго – от силы пару часов. Но дождь к тому времени прекратился, тучи развеялись, камни просохли, и теперь над предгорьями Туманного Запада вовсю жарило яркое солнце. Однако разбудило меня не оно (наоборот, разморенный на солнце, я проспал бы, наверное, до самого вечера), а набежавшая на глаза тень и последовавшая за ней легкая пощечина. Которая, впрочем, показалась моей разбитой физиономии отнюдь не такой уж безобидной. Но тот, кто шлепнул меня по щеке, не стал больше нарываться на ответную грубость и ограничился лишь этим кратковременным насилием.
– Жив? – донесся до моих ушей знакомый переливчатый голос – вполне нормальный и ничуть не разгневанный.
Я разомкнул было опухшие губы, чтобы дать утвердительный ответ, однако, как выяснилось, вопрос предназначался не мне.
– Жив, – уверенно отозвался вместо меня другой голос – женский и также знакомый. – Для Бикса такие синяки и шишки – все равно что легкое недомогание. Он с похмелья и то выглядит гораздо ужаснее.
– О, нет! Все, что угодно, только не это! – вяло взмолился я, когда разлепил заплывшие веки и увидел, кто занимается диагностикой моего самочувствия. – Сгиньте, проклятые законники! Дайте в кои-то веки человеку нормально поспать!
– Совсем страх потерял, проклятый мерзавец! – ответил на мою мольбу обладатель переливчатого голоса. – Или бредит, вонючий кусок дерьма!
– Тонк, ты что, научился ругаться? – удивился я, поскольку впервые слышал от капитана Ушена столь неприкрытую брань. После чего понял, что о дальнейшем сне можно забыть, и с кряхтением уселся на ступеньку, успевшую не только просохнуть, но и нагреться. – А куда подевалась твоя хваленая цвергская вежливость?
– С тобой, Бикс, забудешь не только о вежливости, но и о полицейском уставе, – беззлобно огрызнулся Ушен, усаживаясь рядом. Я обратил внимание на то, что цверг, как и я, тоже едва не падал от усталости. – Нагородил дел, а нам теперь придется расхлебывать.
Майор Лэнс смерила нас – рассевшихся, будто закадычные друзья, законника и беглого каторжника – насмешливым взглядом, тяжко вздохнула и тоже опустилась на ступеньку с другого боку от меня. Глаза Кайлины были прекрасны, как и прежде, и не горели больше зловещим демоническим огнем. Фигура тоже вроде бы пришла в норму. Хотя, положа руку на сердце, об этом утраченном Кайлиной «подарке» демоноводца я все же немного пожалел. Высокий рост был бы ей очень к лицу.
– Это Гробур? – осведомилась майор Лэнс, кивнув на лежащее у подножия лестницы обезглавленное тело ящера.
– Он самый, – кивнул я, окончательно продирая спросонок глаза. – Видели бы вы, что здесь творилось. Расскажи кому – не поверят…
– Ну, мне, положим, об этом можно не рассказывать, – фыркнул Тонк, после чего указал на восток. – Видишь тех ребят?..
Со зрением у меня сейчас были небольшие затруднения, поэтому я и не разглядел сразу, как проснулся, суету, что творилась на месте бывшего лагеря брайхорнцев. Десятка полтора низкорослых фигурок с бликующими на солнце головами и кристаллами в руках – несомненно, цверги – занимались какими-то магическими исследованиями. А может, просто собирали улики, оставшиеся от погибшего там демоноводца. Неподалеку от магов стояли в ряд полдюжины стрекоптеров, на которых и прибыли сюда Ушен и его команда. Молодец, капитан, не обманул. Жаль только, опоздал вместе со своими приятелями к самому интересному – Торки Бикс и без поддержки цвергов урегулировал собственноручно учиненный кризис.
– …Скажи спасибо моим рубинским товарищам: это благодаря им ты жив, а Гробур Двадцатый – нет, – продолжил Тонк. – Не подоспей они вовремя, боюсь, все вышло бы совсем наоборот.
– Чего?! Каким таким «товарищам»?! – возмутился я. А как тут не возмутишься, когда какие-то кристаллоголовые проходимцы начинают примазываться к чужой славе! – Гробур разнес себе башку после того, как сюда явились Боги и устроили герцогу крутую выволочку. Уж не хочешь ли ты сказать, что это твои друзья пригласили сюда Священную Семерку Всевышних?
– Не совсем правильная догадка, но можно считать и так, – подтвердил капитан Ушен. – Да, Богов, которых ты и брайхорнцы наблюдали здесь три часа назад, «пригласили» именно вон те высшие маги. И теперь им нужно собрать как можно больше доказательств того, что устроенное ими представление было вызвано крайними обстоятельствами.
– Что за вздор! – в недоумении воскликнул я. – Высшие маги вызывают Всевышних, и те откликаются на их просьбу – это понятно. Но перед кем еще должны отчитываться твои друзья, если они действовали на пару с самими Богами?
– Перед настоящими Богами, разумеется, – ответил цверг. – А ты что, всерьез поверил, что те клоуны-великаны и были истинными Всевышними?
– Вообще-то да, поверил, – смутился я, чувствуя себя если не полным дураком, то придурком – точно. – Все мы в это поверили: и я, и Гробур, и прочие желто-брюхие. Так это что, был всего лишь розыгрыш?
– Разумеется, тупой ты кретин! – расхохотался Тонк, наградив меня вполне справедливой характеристикой. – Я уж было начал думать, Бикс, что ты умнее, чем выглядишь. А оказалось, ты недалеко ушел в развитии от своих друзей-ящеров.
– Ящеры мне не друзья! – буркнул я, обсмеянный, как наивный ребенок, и потому крайне этим недовольный. – И ты, капитан, тоже мне не друг, кого бы твоя компания сюда ни притащила: Богов или их двойников. Еще неизвестно, кто кому здесь должен говорить спасибо…
– Ладно, не ворчи, а то дождешься: обижусь и опять закую в наручники, – устало отмахнулся капитан Ушен. После чего снизошел-таки до откровенности и рассказал, каким образом все происходило на самом деле: – За время, которое ты нам отвел, единственное, что я успел в Рубине, это лишь пробежаться по знакомым. Они – по своим знакомым, и так далее. В общем, задействовали все связи, какие только могли задействовать, не привлекая внимания властей – сам понимаешь, на какой политический скандал мы могли нарваться, возникни вдруг в городе нездоровая шумиха. Благо, верховный маг Блистающих земель сумел войти в наше положение и даже больше: согласился взять на себя ответственность за все, что мы в итоге здесь натворили…
– Так что это за чудовище пугало Гробура, если не их высокочтимый Бог Анадор? – не выдержал я. Цверг говорил неторопливо, словно нарочно испытывая мое терпение.
– Есть у высших рубинских магов секретное заклинание, которое они давно хотели испытать на практике, да все не решались, – пояснил законник. – Опасались, что вызовут гнев Всевышних, применяя свою разработку без веской причины. Ведь ее использование могло вызвать массу кривотолков и ненароком скомпрометировать всю Священную Семерку Всевышних… И вот вчера, с твоей легкой руки, магам наконец-то представился повод для полевых испытаний этого чудо-заклинания. А что нам еще оставалось? Ударную группу для атаки на армию Гробура Альянс Трех мне не выделил бы. Атаковать ящеров напрямую рубинские маги тоже не имели права – несанкционированные боевые действия на землях Альянса могли повлечь за собой обострение наших и без того напряженных отношений. Но бесплатное анонимное представление в целом не противоречит никаким международным нормам. К тому же надо еще доказать, не только кто за этим стоит, но и то, что здесь вообще имел место спектакль, а не настоящее явление Богов.
– И не говори – этот ваш псевдо-Анадор был на редкость убедителен, – согласился я. – И не подумаешь, что перед тобой – всего лишь иллюзорный двойник.
– Иллюзия иллюзией, но оживлять двойников в любом случае приходилось нам, – уточнил Тонк. – Это все равно что кукольный театр, только очень огромный. Не буду описывать тебе все магические премудрости, но принцип секретного заклинания, надеюсь, ясен. Роль Анадора, кстати, верховный маг Блистающих земель никому не доверил и полностью сам ее отыграл.
– Да, старик сегодня однозначно был в ударе, – похвалил я артистические способности мага-лицедея и полюбопытствовал: – А тебе-то какая-нибудь роль перепала или ты все представление просидел в будке суфлера?
– Я играл… Шинтая, – с легким смущением признался цверг. – Того самого Бога, что на заднем плане второй слева стоял. Вроде ничего особенного и не делал, но вымотался, будто от самого Рубина добирался сюда бегом.
– Вон оно что! – злорадно воскликнул я. – Ну да, разумеется, кого же еще доверят играть законнику, кроме мерзкого некроманта Шинтая? Самая что ни на есть подходящая для тебя роль!
– Позубоскаль у меня! – Капитан Ушен недвусмысленно указал на висевшие у него на поясе наручники. – Еще одна шутка, и точно поедешь с нами в Империю.
– Погоди-ка, что ты сказал? – оторопел я. – Наверное, желтобрюхие мне мозги отшибли, но что-то я не врубаюсь в твою угрозу. Если Торки Бикс не едет с вами в Империю, то куда в таком случае он направляется?
– Откуда мне знать? – устало зевнул Тонк. – Не я отдаю здесь приказы, а майор Лэнс. Вот у нее и спрашивай, куда она тебя отправит.
Я обернулся и вопросительно взглянул на Кайлину. Трудно было сказать, что выражал ее ответный взгляд, но точно не желание упечь меня обратно на каторгу. Хотя поставил бы я на это свои последние даймы? Пожалуй, нет. Горький опыт, знаете ли…
– Давай-ка пройдемся, – предложила майор Лэнс, поднимаясь со ступенек. Я послушно последовал за ней. – Мне надо переодеться… В каком стрекоптере, Тонк, ты сказал, лежит мой чемодан?
– В крайнем справа, – отозвался капитан Ушен, тоже поднимаясь с лестницы. – Правда, не уверен, все ли вещи на месте – чемодан собирал не я, а горничная того отеля, откуда тебя похитили. Так что, если недосчитаешься расчески или пилочки для ногтей, все претензии к брайхорнским властям.
– Не волнуйся, Тонк, все в порядке, – ответила Кайлина. – Спасибо тебе за беспокойство. Прямо не знаю, что бы я без тебя делала.
– Не стоит благодарности, – отмахнулся цверг и указал на возившихся неподалеку магов: – Пойду помогу ребятам. Если вдруг понадоблюсь, зови.
И направился к рубинцам, увлеченно занятым сбором каких-то невидимых глазу магических улик. А мы с Кайлиной неторопливо пошагали к стоянке мутазверей. Майор Лэнс помалкивала, я тоже. Странная ситуация. Столько событий произошло за последние дни: я сделал Кайлину заложницей брайхорнских мятежников, она чуть было не отрезала мне голову термохлыстом… А сейчас вдруг выяснилось, что разговаривать нам особо-то и не о чем. Не раз и не два до этого я представлял, как при первой же благоприятной возможности выскажу бывшей возлюбленной все, что накопилось у меня в душе за минувший год с небольшим. И вот, когда такая возможность наконец-то представилась, я вдруг понял, что все тщательно заготовленные мною слова – на самом деле такая глупость, которую и произносить-то стыдно. А других слов – подходящих – на ум совершенно не приходило.
– И что теперь? – задал я единственный вопрос, до которого смог додуматься. Естественно, тоже глупый, но надо же было, в конце концов, хотя бы о чем-то спросить Кайлину?
– Ничего, – пожала плечами она. – Вернусь в Истадал, буду писать объяснительную о полном провале операции по поимке двух беглых каторжников. Не самое приятное занятие, скажу тебе. Такие проколы очень сильно портят нам послужные списки.
– О провале? – недопонял я. – Почему это?
– А что хорошего в том, когда широкомасштабная облава, на которую было выделено столько средств, заканчивается гибелью обоих разыскиваемых преступников? – удивилась майор Лэнс. – Тут и прошлые заслуги не помогут – влетит от командования так, что мало не покажется.
– Сочувствую, – заметил я, все еще морща лоб в недоумении. – Но если все злодеи в итоге погибли, куда же тогда подевалось тело того из них, который… честно сказать, был не такой уж и злодей?
– Ничего себе «не злодей»! Еще какой злодей, будь уверен! Да я своими руками этому гаду голову отрезала! – и бровью не повела Кайлина, похлопав себя по прицепленному к поясу термохлысту. – Он, видите ли, решил свести со мной какие– то старые счеты, вот и нарвался на новые проблемы, несовместимые с жизнью… А тело… Теперь лишь Шинтай знает, где его тело. Скорее всего падальщики сожрали. Не потащу же я его с собой в качестве улики в Истадал, через всю Санадарию. Для отчета будет достаточно и той грязи, что налипла на этот хлыст.
– Вот бедолага, – пробормотал я, потерев опоясывающий шею ожог. – Такая глупая смерть… Аж до слез жалко парня.
– Да, кстати, – добавила майор Лэнс, подойдя к крайнему стрекоптеру и извлекая у него из багажного отсека свой чемодан, привезенный Кайлине заботливым напарником из Аман-Анадора. – Буду весьма признательна, если без вести пропавшее «тело» вернет мне в качестве ответной благодарности угнанного им турбошмеля. Надо же поставить в отчете хотя бы один плюсик.
– Не о том ли турбошмеле идет речь, что несколько часов назад потерпел катастрофу и погиб в горах Туманного Запада? – попросил я уточнения.
– Нет, – помотала головой Кайлина, сосредоточенно роясь в чемодане. – Я имею в виду необузданного перехватчика, который пронесся на автопилоте у меня над головой незадолго до того, как я встретила капитана Ушена. Это случилось в трех десятках километров к востоку отсюда.
– Даже не знаю, что тебе и ответить, – развел я руками. – Сумеречные земли – дикие места. Мало ли какие одичавшие мутазвери могут здесь водиться. Понятия не имею, о чем таком ты говоришь.
– Очень жаль, – наигранно вздохнула майор Лэнс. – А я, признаться, рассчитывала на взаимопонимание… Что ж, значит, придется добиваться его другим способом. Может быть, таким?
И она протянула мне маленький ключик, который извлекла откуда-то с самого дна чемодана. «Мотель «Три с половиной луны», № 10» – было написано на вырезанной в форме цветка головке ключика… Да, что ни говори, а жизнь порой преподносит не только плохие, но и воистину удивительные сюрпризы.
– Даже не спрашивай, зачем я все еще его храню, – неуверенно добавила Кайлина. – Поначалу думала, он потерялся – ведь такая суматоха тогда была… А на следующий день в карман полезла, глядь, а ключ – там, как будто кто его нарочно подбросил. К чему бы это, думаю… Хотела выбросить, но… не смогла… Возьми его, он – твой. Наверняка будешь когда-нибудь проезжать мимо этого мотеля – например, через месяц, – вспомнишь про ключ и надумаешь остановиться там на ночь, чтобы предаться ностальгическим воспоминаниям… Или продолжить мечтать о будущем – том самом, которое ты раньше так красочно описывал и насчет которого у тебя имелось столько планов… Обидно, если ни одна твоя мечта так и не осуществится. Поэтому, может быть, стоит попробовать начать мечтать заново – кто знает, а вдруг на сей раз повезет?
И впрямь, кто знает… Я задумчиво повертел ключик в пальцах, подбросил его на ладони, а затем положил в нагрудный карман. И пусть о мотеле «Три с половиной луны» у меня остались не самые приятные воспоминания, я был убежден, что когда-нибудь обязательно появлюсь там снова. Например, через месяц. Почему бы и нет? Жизнь свободного погонщика непредсказуема, и ему не дано предугадать, где он окажется завтра и с кем встретится.
В мире Пророчества – тысячи дорог, и многие из них были изъезжены нами не по одному разу. Но каждый погонщик лелеял надежду найти для себя тот сокровенный путь, который не был отображен ни на одной, даже самой подробной карте, – дорогу своей Мечты. И каждый из нас верил, что дорога эта непременно существует…
Назад: 19
На главную: Предисловие
