Книга: Дрожь земли
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

Из всех локаций Пятизонья больше всего я ненавидел самую южную. Парадоксальная, на первый взгляд, ситуация, учитывая, что до Катастрофы Крым слыл известной на всю Европу и половину Азии курортной здравницей. Теперь поверить в это сложно, как в жизнь на Луне. Катастрофа и гравитационная аномалия Барьера изменили здесь всё: климат, рельеф, береговую линию, морские глубины… И изменили отнюдь не в лучшую сторону.
Некогда круглый год озаренный солнцем, ныне Крым видел его еще реже, чем среднестатистический сталкер – горячую ванну и роскошную пищу. Небо над сокрытым под куполом Барьера Керченским островом круглые сутки было затянуто непроглядными тучами и расцвечено всполохами молний. Местный воздух наполняли удушливые испарения, а ветры со стороны моря порой налетали такие, что от их порывов дрожали даже несокрушимые стены Цитадели. Бросьте в этот котел также дожди, штормовые волны и гуляющие над морем смерчи, и вы поймете, что сегодня отдохнуть в Крыму вам не удастся при всем желании.
Перманентная непогода и отсутствие солнца, без которого я не мог прибегнуть к своей излюбленной маскировке, были не единственными причинами моей нелюбви к негостеприимному югу. Вторым поводом избегать визитов сюда был безраздельно господствующий здесь Орден Священного Узла. И хоть прокатившаяся недавно по Зоне война и последующий за ней передел территорий лишили Командора Хантера контроля над некоторыми районами острова, стратегически важный Казантип все еще принадлежал узловикам.
Между оккупированной узловиками АЭС и Щелкинским «тамбуром» было около полудюжины километров. И поэтому всякий, кто проникал на остров по гиперпространственному тоннелю, неизбежно оказывался перед внешним защитным периметром Цитадели. На его создание Командор не потратил ни копейки, но по эффективности передовая линия обороны была ничуть не хуже тех, что располагались за ней. Заросли автонов и рыскающие по ним стаи биомехов – большего для сооружения неприступного заграждения не потребовалось. Все, что делали узловики, это не мешали металлорастениям расти в отведенных для них границах. А техносу – пастись там и нападать на всех, кто пытался приблизиться к штаб-квартире Ордена скрытно или с недозволенной стороны.
Нам – искателям пропавшего без вести Мерлина, – не было до Цитадели и ее хозяев никакого дела. Однако наше появление в Щелкино не могло остаться незамеченным узловиками. Особенно после того, как Ипат опередил нашу команду и прошмыгнул в Чернобыльский «тамбур» раньше нас.
Причиной нашей задержки стал дракон. Вернее, те принципы, по которым жило это биомеханическое существо. Пройди оно через гиперпространство сразу же вслед за нами, и, уверен, мы избежали бы тех неприятностей, которые свалились на наши головы по прибытии на Казантип. Но подчиняющийся законам своей природы, «шестнадцатый» мог отправиться в Крым лишь спустя четыре часа после того момента, как Механик нашептал ему свои инструкции. Только так и ни часом раньше.
Препятствие, не впускавшее раньше положенного срока дракона в «тамбур», было нам известно. Сегодня около полудня ожидалась очередная пульсация Узла. Эту новость я узнал еще вчера на Обочине, и ее подтвердил Механик. Не знаю, как другие биомехи, в том числе и драконы, но эта особь предпочитала путешествовать из локации в локацию лишь во время пульсаций. В противном случае она могла выйти из строя и быть досрочно перенаправлена в Узел.
Два месяца назад, когда гонявшийся за мной Ипат сумел подчинить себе «шестнадцатого», тот был насильно переброшен из Курчатника в Сосновый Бор, но умудрился уцелеть. Механик тоже мог заставить Маргу проделать такое, но он предпочел не рисковать почем зря. Если вместо переброски на Казантип дракон канет в Узле, мы навсегда лишимся и ключа от тайны, и нашего летающего помощника. Вот почему мы предпочли повременить до полудня, зато заручиться гарантией, что в Крыму поиск нужной нам отметки пройдет по намеченному плану.
Оставив биомеха в Городище дожидаться, фигурально выражаясь, отлива, я, Жорик и Динара двинули прямиком к «тамбуру». Нам следовало перебраться из Чернобыля на Казантип до появления химер – энергетических тварей из гиперпространства, предвестников грядущей пульсации. Сталкиваться с ними мы не намеревались ни здесь, ни в пункте прибытия, где нам придется поскорее убраться из самого центра локации. При пульсировании Узла окружающий «тамбур» вихрь усиливался и затягивал в себя все, до чего мог дотянуться. И если биомеху путешествие в Узел ничем не грозило, то для человека оно представляло собой неизбежную погибель.
Исследуя подступы к Чернобыльскому «тамбуру» перед тем, как в него сунуться, мы и засекли опередившего нас с телепортацией Ипата. Он и сопровождающий его Ползун уже подбегали к торнадо, и – любопытная деталь! – подбегали одни. Иных узловиков поблизости не наблюдалось. Еще вчера я обратил внимание на то, что этот орденский пес ловит меня без охотничьей команды. Но подумал тогда, что его братья попросту замешкались и отстали. Бегущий и сегодня в одиночестве Ипат навел меня на мысль, что в действительности никакой команды у него нет, и он вышел на сольную охоту. Поэтому, видимо, и спешил сейчас со всех ног к Цитадели. Дабы оказаться там раньше нас и получить таким образом над нами тактическое преимущество.
– Вперед! – скомандовал я спутникам, следящим за рыцарем вместе со мной. – Нельзя позволить ему устроить нам на острове засаду! А иначе он созовет к «тамбуру» столько братьев, что мы вовек на Казантип не прорвемся!..
И припустил к торнадо с не меньшей, чем Ипат, прытью. Его решительный прорыв означал, что в данный момент близ входа в гиперпространственный тоннель нет серьезной опасности. И если мы поторопимся, то также успеем воспользоваться этими минутами предгрозового затишья.
Спутники без лишних вопросов догадались, чем вызвана моя спешка, и тоже были вынуждены поднажать. При этом на вмиг скуксившемся лице Жорика отразилось все его отвращение к спринтерским и прочим забегам, но вслух напарник протестовать не стал. Напротив, стиснув зубы, смиренно принял выпавшее на его долю очередное испытание. Тем более что оно было явно не самое трудное из тех, какие предстояли нам впереди.
Что-то крупное и тяжелое заворочалось в груде хлама, мимо которой мы пробежали, но выяснять, что за тварь мы всполошили, было некогда. Да и незачем. Пока она выкопается из-под мусора, нас уже засосет смерч. Черный Джордж и Арабеска сжимали в кулаках маркеры, загодя настроенные на нужный нам телепортационный курс. Я же в таком путеводном маяке не нуждался – роль моего маркера всегда и безошибочно исполнял алмазный паразит. Сейчас мне следовало лишь восстановить в голове нужный ориентир – образ Цитадели. Вот и вся гиперпространственная арифметика. После чего «тамбур» вынесет меня прямиком на Казантип, а не, к примеру, в Курчатник или Академгородок…
Описывать весь букет моих «телепортационных» переживаний нет смысла – в своем предыдущем рассказе я уделил им достаточно времени. Новых ощущений этот невесть какой по счету переход между локациями мне не подарил. Обычная заморозка с последующим распадом на атомы (это – для меня; мои спутники наверняка испытывали иные мучения), обычное воскрешение и несказанное облегчение. Катарсис, который неизменно охватывает вас после осознания факта, что вам опять удалось проделать гиперпространственный скачок и остаться в живых. А также не лишиться конечностей, жизненно важных органов и сохранить рассудок. Иными словами, не отдать себя в жертву Узлу ни целиком, ни по частям. Кто как, а я всегда считал удачный финал своих телепортаций поводом отпраздновать внеплановый день рождения. Жаль только, без гостей, подарков и торта со свечками. Но и просто воспрянуть духом, порадовавшись за свое везение, тоже никогда не лишне.
Сегодня по прибытии на Казантип у нас не было времени даже на мимолетную радость. Помимо обычного посттелепортационного дискомфорта, который мне напоминал кратковременное, но острое похмелье, я и мои спутники претерпели еще и радикальную перемену климата. Сухой и пыльный воздух чернобыльских пустошей сменила влажная, наэлектризованная атмосфера штормового Крыма. Это произошло настолько резко, что мы втроем захлебнулись безудержным, выворачивающим наизнанку кашлем. Казалось, будто он никогда не прекратится и в конце концов разорвет нам легкие. Впрочем, вскоре спазмы сошли на нет. Наше привычное к подобным климатическим перепадам дыхание адаптировалось и пришло в норму.
Одной проблемой стало меньше. Жаль только, остальные наши беды, в отличие от этой, разрешиться сами собой уже не могли.
Погодка на Казантипе, как всегда, откровенно не радовала. Но мы были готовы к такому повороту и заранее смирились с этим неудобством. Дождь хлестал по лицу косыми струями, застил взор и стекал за воротник. Налетающие на нас порывы ветра лишь усугубляли дождевую экзекуцию, а гром и молнии окончательно дезориентировали, не позволяя определить, с какого края Щелкинского «тамбура» нас выбросило. К тому же возвышающийся позади смерч загораживал половину и без того ограниченного кругозора, вынудив нас целую минуту идти практически вслепую.
Ничего, прошли, не развалились. После чего, удалившись на сотню шагов от вращающейся черной колонны, вновь осмотрелись и осмотрели друг друга. Памятуя, как два месяца назад в Сосновом Бору Жорик впал в посттелепортационную кому и едва не погиб, я боялся, что история может повториться. Слава богу, все обошлось, и сегодня напарник не устроил нам такую невольную подлянку.
Вынесло нас тоже, можно сказать, удачно. Куда зашвырнуло вышедшего из «тамбура» десятью минутами раньше узловика, черт его знает, но мы очутились на северной стороне смерча. И сейчас он возвышался аккурат между нами и Цитаделью, заслоняя нас от нее и ее оборонных периметров. Сложись все иначе, нам тоже могло бы повезти остаться какое-то время незамеченными. При разгуле крымских бурь видимость и связь были дерьмовее некуда. Чтобы вызвать подмогу, Ипату наверняка придется сначала добежать до ближайшего рыцарского поста. Но все равно, нарисуйся мы к югу от «тамбура», столкновение нос к носу с патрулем хозяев Цитадели было бы для нас почти неизбежным.
– Отлично! – подытожил я, когда мы, оглядевшись, присели за укрытие обсудить ситуацию. – Дождь нам в помощь! Пока он льет, надо успеть незаметно обойти Цитадель. А затем выдвигаемся к условленному месту и дожидаемся дракона. Динара! Ты, кажется, обмолвилась, что была недавно на Воющем поле? Безопасную дорогу туда помнишь?
– Я бы, конечно, не назвала ее безопасной, – поморщилась питерка, – но в дождь рассмотреть ее с Цитадели все-таки сложнее, чем в другое время.
– Что ж, значит, веди…
Воющим полем назывался обширный участок местности, располагавшийся примерно в четырех километрах к востоку от Цитадели, на берегу пересохшего Акташского озера. Говорили, что когда-то там была сооружена первая в Советском Союзе солнечная электростанция, которую впоследствии по забытым ныне причинам перепрофилировали в ветровую. В таком виде она и дожила до Катастрофы. И, что любопытно, практически благополучно ее пережила, существуя и по сей день. Около двух сотен возведенных на высоких опорах трехлопастных ветряков продолжали неустанно рубить воздух. И ни один из них (так, по крайней мере, утверждали знающие сталкеры) упорно не желал разваливаться. По меркам Пятизонья это являлось не таким уж великим чудом, но тем не менее стойкость этих конструкций заслуживала уважения. Особенно с учетом дующих на Керченском острове изо дня в день ураганов.
Изъеденные скоргами, покрытые ржавчиной, опутанные автонами и кое-где покосившиеся ветряки вращались во время бурь с такой скоростью, что каждый из них начинал при этом громко и протяжно завывать. Двести этих «вокализов» звучали в унисон и сливались в единый душераздирающий вой. Он разносился над пересохшим озером и берегом Татарской бухты то усиливаясь, то вновь затихая, и умолкая лишь когда шторм прекращался. Ветрякам везло, что за грохотом бурь их дьявольские концерты не долетали до Цитадели, а иначе Командор давно приказал бы снести их все до единого. Но пережидать непогоду рядом с ними было той еще пыткой. Пение шестисот разгоняющих ветер лопастей пробирало до печенок и повергало в дрожь не хуже, чем рев «драконьего базара». И лишь обладающие железными нервами сталкеры могли выслушать подобную ораторию от вступления до финала с невозмутимым лицом и без проклятий.
Куда шла вырабатываемая ветряными двигателями энергия, и вырабатывали ли они вообще сегодня электричество, доподлинно неизвестно. Но если не обращать внимания на шум, находиться на Воющем поле было не опаснее, чем в любом другом примыкающем к Цитадели районе Казантипа. К тому же этот горячечный кошмар Дон Кихота располагался достаточно далеко от «тамбура». Укрывшись среди ветряков, мы могли не опасаться появления химер и грядущей за ними пульсации. Ну а явившемуся на остров в ее разгар «шестнадцатому» не составит труда отыскать место, где мы будем его дожидаться.
Пока мы, крадучись с оглядкой от укрытия к укрытию, продирались к Воющему полю, пение ветряков неумолимо нарастало. Однако, едва их движущиеся силуэты стали вырисовываться в серой пелене дождя, вой стал стихать. Равно как и ветер, хотя он полностью не прекратился. Но оставшихся у него сил уже не хватало, чтобы раскрутить лопасти махин до стремительной, нужной для завывания скорости. И когда мы наконец достигли их нестройных, растянувшихся вдоль побережья рядов, они встречали нас лишь заунывным гулом и дребезжанием. Что, естественно, не могло и близко сравниться с тем концертом, какой они учиняли, когда запевали в полный голос.
– Слава тебе господи! – облегченно выдохнула Арабеска, утирая на ходу лицо извлеченным из ранца полотенцем. – Да пусть лучше дождь льет, не переставая, и гром гремит, лишь бы только ветрище снова не поднялся. Не знаю, как вы, парни, а я от этого воя через полчаса точно с ума бы сошла. Надеюсь, Ипат решит, что мы в другое место подались, а не на это проклятущее поле, будь оно неладно.
– Этот тип отнюдь не дурак, – усомнился я в очевидном, на первый взгляд, прогнозе. – Сегодня он опять провел Механика и мог бы запросто подстрелить нас издали. Но Ипат, по неведомой мне причине, испытывает катастрофическую нехватку помощников. Что одновременно и хорошо, и плохо для нас. Хорошо, поскольку в одиночку организовать облаву по всем правилам этому гаду не под силу. А плохо, потому что теперь он стал совершенно непредсказуем. Я примерно представляю, что он может отчебучить, зная, в какую локацию мы намылились. Но у меня нет ни малейшей уверенности в том, что Ипат поступит именно так, а не иначе. Впрочем, помешать его планам мы все равно не сумеем, поэтому, хочешь не хочешь, придется отдать ему право первоочередного хода…
Мы ступили на Воющее поле, отыскали среди возвышающихся на нем ветряков место, куда мог бы приземлиться «шестнадцатый», и затаились в ожидании.
До пульсации оставалось больше двух часов. Не слишком много, но при здешней мерзкой погоде и такой срок мог показаться вечностью. После дождя от земли поднялось марево испарений, быстро разнесенное ветром над всем Казантипом. «Тамбурный» вихрь и Цитадель казались сквозь туманную дымку лишь мрачными монументальными контурами. В затянувшей бухту пелене измороси – там все еще продолжал идти дождь, – маячили громадные, достигающие небес тени. Выглядели они донельзя жутко, но мы знали, что это всего-навсего обычные для «морского» Пятизонья смерчи. Именно они, по словам ученых, неустанно высасывали из моря воду и затем обрушивали ее на остров. А причиной всех этих нескончаемых погодных пертурбаций был якобы Барьер. Он образовывал парниковый эффект, который, вкупе с аномальными выкрутасами Зоны, сам становился одной гигантской, отвратительной аномалией.
За время, что мы ожидали пульсацию, ветер вновь трижды усиливался до ураганного, и нам пришлось столько же раз выслушивать ор завывающих ветряков. Никто из нас от него вроде бы не рехнулся, хотя нервных клеток он нам поубавил. На фоне этого воя даже возобновившийся дождь выглядел вполне безобидной неприятностью.
Пульсация состоялась в точности как предсказывала Марга. За полтора часа до катаклизма вращение «тамбурного» вихря усилилось, его размеры увеличились, а земля у нас под ногами заходила ходуном. Все шло по расписанию. Химеры также объявились в соответствии с ним. Носясь в тумане стаей светящихся призраков, они взялись зачищать центр локации с тем энтузиазмом, на какой только были способны. Если бы не «пение» ветряков и шум бури, мы непременно расслышали бы доносящийся оттуда шум сгоняемых в Узел биомехов. А возможно, и вопли сталкеров. Тех бедолаг, которые поленились ознакомиться с прогнозом пульсаций и приблизились к «тамбуру» в эти смертельно опасные для телепортации часы.
Проклятый Ипат так и не дал о себе знать, чем опять подтвердил мои опасения. То, что он задумал какую-то гадость и вскоре воплотит ее в жизнь, было очевидно. Как очевидно и то, что его маниакальная одержимость начинала всерьез действовать мне на мозги. Поиски Мерлина и без того отнимали у нас уйму сил и нервов. А тут еще орденский охотник так некстати на мою драгоценную голову навязался! Жаль, что Динара его вчера не шлепнула. Говорит, испугалась погони обозленных напарников Ипата. Но разве она – зоркая следопытка – не видела с холма, что в округе, кроме нас и Ползуна, больше никого нет?..
Все же, чую, темнит наша Арабеска. А я-то, поверьте, обладаю отменным чутьем на такие вещи. Одно утешает: находись она с Ипатом в сговоре, ей незачем было мешать ему меня прикончить. Питерка ведет свою игру, это очевидно. И пока ее цели совпадают с нашими, нам с Жориком выгоднее ей доверять. По крайней мере – да простит меня напарник, – от Динары в наших поисках проку будет куда больше, чем от недотепы Дюймового…
«Шестнадцатый» сдержал данное нам и Механику слово. Наш винтокрылый друг нарисовался над Воющим полем сразу, как только аномальное буйство в центре локации начало подходить к концу. Зрение у Железной Леди отменное, и мне не потребовалось лезть вон из кожи, дабы привлечь внимание дракона. Зависнув над нами, он описал в воздухе лихой приветственный пируэт и пошел на посадку.
Как многие из вас помнят, из-за отсутствия у мутировавшей «Пустельги» кабины я и Жорик путешествовали натуральным образом в драконьих когтях. Сплетая их на задних и передних лапах, биомех делал нам обоим по креслу – жесткому и неудобному, но вполне пригодному для полетов на небольшие расстояния. Сегодняшняя наша воздушная прогулка должна была пройти таким же манером.
Дракон снизился почти до земли, но, экономя время, садиться не стал. Нам пришлось забираться в кресла и устраиваться в них практически на ходу. Задняя пара лап у «шестнадцатого» была крупнее и когтистее передней, и в ней, потеснившись, могли уместиться двое человек. Например таких, как Жорик и Динара. Скромная комплекция последней позволяла ей пристроиться на том краешке сиденья, какой великодушно выделил питерке увалень Дюймовый. Конечно, мы могли бы для пущего удобства поменяться с ним местами, но я не намеревался уступать кому бы то ни было свое «почетное» переднее «кресло». Оно находилось аккурат под недоступной мне ныне кабиной, и в нем я мог хотя бы символически, но вновь ощущать себя пилотом «Пустельги».
Блажь и глупый самообман, скажете вы и будете, несомненно, правы. Но как бы то ни было, никто не вправе упрекать меня в этой маленькой, безобидной слабости. Окажись вы на моем месте, тоже небось упрямо не смирились бы с мыслью, что теперь не вы являетесь хозяином этой винтокрылой машины.
Гудящие ветряки помахали нам вослед ржавыми лопастями, и мы помчались сквозь бурю на юго-восток – туда, куда указывали расшифрованные Маргой координаты. Лететь нужно было на окраину локации, почти к южной границе Барьера. По «сухопутным» сталкерским меркам – приличное расстояние. Но у дракона, даже с учетом непогоды, на это обещало уйти максимум четверть часа. Болтаясь на открытом ветру у биомеха под брюхом, мы едва успели бы продрогнуть, как вновь ощутили бы под ногами твердую почву. А затем немного прогрели бы косточки у находящихся неподалеку от нужного нам района грязевых вулканов.
Это был единственный этап предстоящего нам пути, за который я практически не переживал. Все-таки перемещаться в Пятизонье по воздуху значительно безопаснее, чем путешествовать по земле. Воспарив вместе с товарищами в небо на драконьих «крыльях», я уже начал морально готовиться к трудностям, ожидающим нас по прибытии на место. Однако треклятые обстоятельства сложились так, что расхлебывать очередную кашу нам пришлось еще до того, как мы вернулись на грешную землю.
Собственно говоря, именно в благополучном приземлении и крылась суть нашей очередной проблемы. А мешало нам в этом, казалось бы, пустяковом деле звено военных вертолетов, неожиданно заявившихся к «тамбуру» в боевом строю со стороны Керчи. И рейд, в который их отправили, был отнюдь не учебным.
Неожиданностью они стали лишь для нас. На самом деле армия частенько устраивала после пульсаций подобные авиазачистки, пока извергнутые Узлом биомехи не расползлись далеко от «тамбура». Я не исключал, что военные могут и сегодня нагрянуть на Казантип, но рассчитывал, что нас к тому времени здесь уже не будет. И не было бы, задержись вертолетчики с вылетом еще минут на пять. Но их ударная группа, состоящая из четырех «Ка-85» «Пустельга» и пяти более грузоподъемных «Ми-32Т» «Громовержец», очутилась над побережьем Татарской бухты, когда подобравший нас «шестнадцатый» только-только набрал высоту.
На нашу беду, иных драконов при сегодняшней пульсации Щелкинский «тамбур» не исторг. Как, очевидно, и сколько-нибудь серьезных сухопутных биомехов. И потому, едва чистильщики обнаружили в небе нашего винтокрылого товарища, ему немедля был присвоен статус приоритетной цели. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вдобавок, не до конца утихший катаклизм еще не позволял вертолетчикам приблизиться к Щелкино. Вот почему они и решили не разделять силы, а накинулись на нас всем скопом. Тем более что мы двигались не к гиперпространственному переходу, а в противоположном от него направлении. И значит, имели меньше шансов улизнуть от стаи вооруженных до зубов охотников.
Видимость на высоте в полкилометра, на которую мы поднялись, была получше, чем на затянутой дымкой испарений земле. Взлетать еще выше было рискованно. Над нами свинцовой плитой висели тучи, чью непроницаемую мглу безостановочно расчерчивали молнии. Дракон их не боялся, но нам – беззащитным перед такой стихией пассажирам, – соваться в грозовой фронт было нежелательно. С высоты хорошо просматривалось, где над островом идут дожди, и облететь эти районы «шестнадцатому» не составило бы труда. А вот улизнуть от погони стало для него уже не столь простецким делом. Но так или иначе, а воздушный бой с многократно превосходящим нас по силе противником являл собой затею, самоубийственность которой мог оценить даже бесстрашный дракон.
Подобраться к нему незаметно чистильщики не могли. Поэтому они открыли огонь сразу, как только вертолетное звено сменило курс и рвануло наперерез летящему на юг биомеху. Тогда-то я и заметил угрозу. Множество – не меньше двух десятков – вспышек блеснули почти синхронно по левому борту от нас, и перепутать их со всполохами молний было нельзя.
Залп плазменных ракет, коими преследователи обстреляли дракона, производился по всем правилам такого рода атак. Лишь пять или шесть снарядов были наведены точно на цель. Прочие ракеты выпускались с таким расчетом, чтобы воспрепятствовать любым нашим маневрам уклонения и, взорвавшись, окружить нас концентрированным облаком плазмы. По «шестнадцатому» будто выстрелили из гигантской картечницы, где каждый снаряд был ко всему прочему разрывным. Вдобавок девять летающих крепостей мчались к нам с подветренной стороны, что давало и без того могучему врагу дополнительное преимущество.
Как и тогда, во время нашей с Маргой атаки на технокракена, я вновь ощутил свою полную неспособность повлиять на происходящее. Ненавижу подобные «моменты откровения»! Именно они полностью разрушают иллюзию того, что это я, а не исключительно Железная Леди, пилотирую «борт шестнадцать». И пусть в плане маневренности нынешняя «Пустельга» подчистую выигрывала у себя прежней, мне все равно не удавалось примириться с тем, что, находясь на борту собственного вертолета, я не могу его контролировать.
Впрочем, сейчас это было определенно к лучшему. Разрешить критическую ситуацию, в какую мы угодили, пилот Геннадий Хомяков мог бы одним-единственным способом. Первым делом – выпустить летающие боты-приманки и приказать лазерной пушке отстреливать вражеские ракеты по мере их приближения. А во-вторых – направить машину резко вниз и, если успеется, вывести ее из зоны плазменного поражения. Или, на худой конец, удрать из эпицентра взрыва. После чего мне, возможно, пришлось бы сразу идти на экстренную посадку или катапультироваться, но вспышку я в любом случае должен пережить в кабине. Хотя двадцать ракет зараз – это опасность наивысшей категории, и не факт, что броня «Ка-85» такое выдержит…
Марга поступила гораздо элементарнее. Не успел я еще как следует ужаснуться, как дракон взял и просто-напросто… остановил свои винты. А затем камнем рухнул вниз, успев, правда, перед этим сцепить когти так, что вместо сидений, из которых пассажиры могли бы на таких виражах выпасть, его лапы превратились в захваты. Они сомкнулись у каждого из нас поперек туловища, как когти ястреба смыкаются на пойманном воробье. Ощущения, сами понимаете, отнюдь не из приятных.
Динара и Жорик закричали. Они еще не заметили несущуюся к нам угрозу и явно решили, что биомех сбрендил (или, точнее, вновь стал самим собой) и надумал нас растерзать. Я тоже изрядно струхнул, но сдержал крик. Лишь крепче стиснул зубы и приготовился к болтанке. Такой же, какую пережил три месяца назад, спасая с «шестнадцатым» Жорика от технокракена. А возможно, к еще более сильной. Сегодня наш противник тоже умел летать и мог дотянуться до нас с куда большего расстояния, чем приснопамятные щупальца Императора Гидроботов.
Винты дракона вновь завращались, когда до затянутой дымкой земли оставалось метров сто – сто пятьдесят. То, что при этом пикирующий биомех моментально обрел равновесие и продолжил полет, меня совершенно не удивило. Все дело в драконьем хвосте: тяжелом, но невероятно гибком и способном выровнять «Пустельгу» после любых кульбитов. Один точный взмах этим подвижным балансиром, и падающий монстр, лихо развернувшись, вновь опирается заработавшими винтами на воздух и несется дальше.
Небо над нами вспыхивает с такой яркостью, будто все тучи мгновенно испарились и в Крыму вновь зажглось солнце, давным-давно не виданное здесь во всем своем великолепии. На нас накатывает волна жара, но он терпим. Это радует – значит, дракону удалось-таки удрать от плазменного облака на безопасное расстояние. Сколько снарядов взорвалось и сколько, уцелев, все еще преследует нас, я не вижу. Зато слышу, как лазерный излучатель «шестнадцатого» работает без остановки. И, надо полагать, работает продуктивно. На фоне огромной, всепоглощающей вспышки разрывы отдельных ракет неразличимы, но поскольку ни одна из них нас не настигает, значит, мы отстрелялись на отлично.
Но что же дальше? Выкрутасы Марги замедлили наше бегство и позволили противнику сократить дистанцию с нами. И теперь она такая, что в нас уже можно стрелять не только ракетами, но и из импульсных пушек. А соотношение сил по-прежнему далеко не в нашу пользу: девять к одному…
Самый сложный воздушный бой – не учебный, а настоящий, – который вела под моим командованием эта «Пустельга», был честной схваткой один на один. В 2047 году нам пришлось столкнуться в горах Памира с «вертушкой» военных мятежников, чье восстание мы помогали подавлять правительству одной из тамошних стран. Пилот атаковавшего нас «Ми-60» был обучен в России, но ему катастрофически недоставало боевого опыта. Который уже имелся у меня. И потому я разделался с противником за считаные минуты, истратив на него всего две ракеты и полсотни орудийных снарядов.
Трудно сказать, насколько возрос опыт Марги в Пятизонье за время, что я постигал более актуальное для меня теперь искусство войны с охотниками на алмазы. Но сейчас, когда мы сошлись в бою с целым звеном вертолетов, «шестнадцатый» не пустился в отчаянное бегство, а предпочел ему куда более отчаянную контратаку. От драконьих виражей у меня перед глазами все плыло и мельтешило, но мой еще не до конца атрофированный пилотский инстинкт подсказал, что замыслил биомех. Я на такую дерзость точно не замахнулся бы. Очень хотелось надеяться, он знал, что делает. Потому что иначе это сильно противоречило бы его обещанию всячески оберегать мою жизнь.
Я мог думать в эти мгновения все что угодно, но именно нашим спасением Железная Леди сейчас и занималась. Следующий ракетный залп по верткому монстру грозил стать как минимум вдвое свирепее. Таким, что если бы ему опять повезло увернуться, нам, пассажирам, было бы уже точно несдобровать. Электронный мозг Марги мог легко просчитать наши шансы на выживание и предпринять все возможное, чтобы их увеличить. Пусть даже таким парадоксальным, на первый взгляд, способом, как контратака превосходящих сил противника.
Благодаря своему стремительному, но контролируемому пикированию дракон очутился значительно ниже настигающих нас вертолетов. И как только он опять перешел на горизонтальный полет, тут же рванул врагу навстречу. Набравшие в преддверии погони максимальную скорость пилоты спешно попытались создать на пути нырнувшего к земле «шестнадцатого» огневой заслон. Не выгорело – их дружный залп из всех импульсных орудий запоздал. Когда это случилось, мы уже находились под строем преследователей и целились в них из наших ракетных установок.
Как и раньше, в арсенал дракона входили лишь допотопные ракеты, коими он оснащался по странной прихоти своих хозяев при каждом посещении Узла. Благодаря тому что монстр выпорхнул оттуда всего десять минут назад, его боекомплект был полон и рассчитан на четыре ракетных залпа по четыре выстрела в каждом. Экономичная Марга выпустила первые две пары снарядов и, заложив вираж, одновременно пошла на взлет. Фигура пилотажа, которую она выписывала, напоминала восходящую спираль. Благодаря этому морда биомеха была все время нацелена на противника, чтобы попутно вести по нему огонь из 30-миллиметрового носового орудия.
В бытность свою пилотом я тоже мог провернуть аналогичный маневр. Вот только не на такой ураганной скорости! Из-за нее корпус дракона отклонился вправо чуть ли не на сорок пять градусов, причем Железная Леди умудрялась неизменно держаться под боевым порядком врага. Из-за нашего финта враг начал сбрасывать скорость, после чего звено должно было приступить к экстренному перестроению. По крайней мере если воюющие с Маргой пилоты не хотели перестрелять друг друга в суматохе, какую она норовила вот-вот здесь учинить.
И учинила. Да такую, что если бы ее увидели конструкторы современных военных вертолетов, они в досаде схватились бы за головы и изорвали на клочки чертежи всех своих будущих проектов. Какими бы маневренными ни были преследующие нас «Пустельги» и «Громовержцы», воспроизвести драконьи трюки их пилоты не могли при всем старании. Я же – бывший пилот несущего меня «Ка-85» – не прилагал к его управлению ни малейших усилий, а он демонстрировал такой пилотаж, который нельзя было сымитировать даже на самом продвинутом вертолетном тренажере. Чудеса, да и только!
Дабы защитить пассажиров, «шестнадцатый» поджал лапы под самое брюхо и, едва отгремели взрывы наших ракет, сей же миг ворвался в центр вражеского строя, паля из орудия и лазерного излучателя напропалую. В этом и заключалось преимущество дракона: ему не приходилось заботиться о том, что его выстрелы угодят в своих. Оттого и бился он так, словно в него вселилась душа древнего берсерка, проникшая в Узел из какого-нибудь потустороннего мира.
Допотопные драконьи ракеты продемонстрировали, что ими еще вполне можно воевать против современных вертолетов. В возникшем над нами хаосе трудно было определить, пробивают ли наши снаряды вражескую броню, но более хрупкую трансмиссию они ломали еще так! Тем более что дракон стрелял по целям с короткой дистанции, и ни отразить, ни увернуться от атаки те уже не успели. Сразу две машины противника – одна «Пустельга» и один «Громовержец», – разметали во все стороны обломки своих несущих винтов, закувыркались и рухнули вниз. Еще один «Ми-32Т» с грохотом исторг из турбины густое облако черного дыма и, отбившись от строя, тоже начал терять высоту. Да и сам строй продержался после этого считаные секунды. Однако пока уцелевшие вертолеты разлетались для открытия ответного огня, «шестнадцатый» успел разобраться еще с двумя противниками, уменьшив в итоге их воинство более чем наполовину от его первоначального состава.
Следующей жертвой разбушевавшегося дракона стал еще один «Ка-85», который так некстати для себя подвернулся ему под хвост. Но отнюдь не в качестве шлеи. Увенчанная огромным гарпунообразным крюком, эта часть тела биомеха служила не только великолепным стабилизатором, но и оружием. Которое он, как выяснилось, был готов пустить в ход при первой же возможности. Снова взмыв ввысь, наш винтокрылый друг подлетел к тому врагу, которого зацепило лишь краем одного из прогремевших взрывов, и, пока пилот этой машины не опомнился, крутанулся и рубанул ему с разворота хвостовым набалдашником по кабине.
Атака, которая любому другому вертолету гарантированно погнула бы хвост, в исполнении гибкотелого дракона напоминала удар тяжеленным кистенем. И обошлась для атакующего без каких-либо повреждений. Крюк не проломил прочнейший корпус «Пустельги», но оставил на нем внушительную вмятину и вынес все до единого стекла. Плюс ко всему наверняка контузил пилота. По окончании этого залихватского пируэта «шестнадцатый» – и, соответственно, мы, – смотрели в противоположную от его жертвы сторону, но я все равно заметил краем глаза, как переживший столкновение «Ка-85» срывается в крутое пике. Его пилот пытался из последних сил удержать машину в равновесии и, кажется, небезуспешно. Ту мотало из стороны в сторону, словно осенний лист на ветру, но с каждой секундой ее падение становилось все более пологим и контролируемым.
Удалось ошарашенному драконьим хвостом противнику избежать катастрофы или нет, я уже не видел. Едва разделавшаяся с ним Марга, дабы не упустить инициативу, моментально переключилась на следующего. На сей раз ее жертвой стал «Громовержец». Вкупе с четырьмя оставшимися в строю товарищами они решили оперативно расформировать боевой порядок. Который не только утратил свою актуальность, но стал и вовсе опасным для неприспособленных к сражению на экстремально малой дистанции вертолетов. Бросившись врассыпную, они задались целью снова навязать дракону дистанционный бой и больше не позволить ему уничтожить с наскока сразу несколько машин.
Противопоставить новой вражеской стратегии «шестнадцатому» было решительно нечего. С кем бы из пилотов он теперь ни сцепился, четыре остальных противника успеют расстрелять его издали, даже если очередной его воздушный поединок опять завершится победой. У нас не оставалось выхода, как снова удариться в бегство. И все же дракон не преминул сократить напоследок количество противников еще на одну боевую единицу. Ту, которая летела сейчас в попутном нам направлении – на юго-восток.
Пилот «Громовержца» заметил преследующего его дракона и взялся усердно петлять, выбрасывая боты-приманки, обязанные сбить наши ракеты с цели. Но биомех не стал тратить на беглеца драгоценные боеприпасы, предпочтя ограничиться лишь носовым орудием. Сшибив метким выстрелом у «Ми-32Т» угрожающую нам лазерную пушку, «шестнадцатый» затем накрыл его очередями 30-миллиметровых снарядов, искромсавших ему хвостовые элероны и турбину.
Этому противнику повезло меньше остальных. За взрывом двигателя последовала детонация топливного отсека и еще больший взрыв, окутавший «Громовержца» облаком пламени. Из него, вслед за отстрелившимися винтами, вылетело и унеслось вверх кресло с катапультировавшимся пилотом. Выжил он или нет – неведомо. У дракона хватило бы меткости сшибить его влет, избавив таким образом меня от сомнений, но он не стал этого делать. Не потому, что проявил гуманизм – откуда у биомеха ему взяться? Прагматичный монстр просто-напросто пожалел заряды. Их он лучше потратит на уничтожение куда более опасных противников, чем выпрыгнувший из разбитого вертолета, отныне беззащитный пилот.
Я засек мимоходом его раскрывшийся почти у самых туч парашют и невольно вспомнил, как сам угодил в похожую передрягу при своем первом – и последнем – боевом вылете в Зону. Давно это было, а помню я тот день столь отчетливо, словно дело происходило вчера. Что ж, дай мне бог пережить и сегодняшний свой полет, чтобы спустя прорву лет вспоминать о нем лишь как о ярком и незабываемом приключении. И предаваться воспоминаниям, сидя не в инвалидном кресле, а будучи бодрым, излечившимся от всех болячек стариком, окруженным своими детьми и внуками…
Дай-то бог… Ну а пока меня и моих летящих в когтях дракона товарищей окружала гораздо менее приятная компания озверелых армейских чистильщиков. И не только их. Позади у нас бушевали огонь и взрывы, над головами сверкали молнии, внизу раскинулась неприветливая земля, а впереди, в туманной дымке, скрывалась сплошная неизвестность.
Не знаю, как Динару и Жорика, но лично меня эта неизвестность пугала намного больше, чем все вышеупомянутые угрозы, вместе взятые…
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8