Глава 27
Мы вышли на лестницу.
— Видишь справа от входной двери шкафчик? — спросила свекровь.
— Конечно, вижу, — сказала я. — Красивый, дерево под цвет стен, ручки бронзовые. Но он же широкий, много места занимает.
— Соседей нет, на этаже мы одни, а те, что выше живут, на лифте ездят, пешком по лестнице не ходят, — отмахнулась свекровь. — Зато как удобно! На верх можно ставить сумку, когда из магазина приходишь. Есть ящик, в нем будут лежать полотенца для вытирания лап. Но главное… Опля!
Ирина Леонидовна распахнула дверки, и я увидела, что у шкафа внутри нет ни полок, ни дна. Внизу сделано углубление, в нем стоит поддон, из стены торчит кран со шланговым душем.
— Красота! Да? — расцвела Ирина Леонидовна.
Я изобразила восторг.
— Замечательно! Но как же пользоваться этой «ванной»?
Рина хихикнула.
— Непонятливая ты моя… Все элементарно. Мози, лапочка, иди сюда!
Хитрый бульдожка, сообразив, что его неспроста подзывают чересчур любезным тоном, развернулся и исчез в квартире. Роки кинулся вслед за братом.
— Нечеловеческого ума собаки! — восхитился Жора. — Я бы повелся и подошел.
Рина умчалась за бульдогами, через пять минут вернулась назад и крикнула:
— Мы сейчас будем сыр есть!
Раздалось цоканье, кабачки дружно вынеслись на лестничную клетку, сели и преданно уставились на хозяйку.
— Сыр может победить любой ум, — засмеялась Ирина Леонидовна и бросила кусочек принесенного эдама в поддон. — Давай, Мози, ты первый опробуешь мойку.
Но псы ринулись за сыром вдвоем и вмиг очутились в «ванне».
— Вот и все, они там, — объяснила свекровь. — Первое время буду их на вкуснятину приманивать, потом привыкнут, начнут даром лапы полоскать.
— Если человеку много на службе платить, а потом, когда время пройдет, велеть работать за так, он никогда не согласится и уволится, — высказался Жора. — Вот в обратную сторону хорошо сработает: сначала ни копейки, а через три месяца сочный оклад, тогда любой обрадуется. Суть не изменится, бабло то есть, то его нет, но порядок вручения и лишения денег большое значение имеет.
— Как их мыть? — спросила я.
— Водой, — ответила Рина.
— Ее надо включить, — не успокаивалась я, — и лапы им прополоскать.
Жора и Рина переглянулись.
— Так просто же, — объяснил мастер, — рычажок повернуть, и все дела.
— Бульдожкам самим это не проделать, — возразила я.
— Конечно, нет! — воскликнула Рина и присела на корточки. — Сейчас покажу, как это делается.
Свекровь всунула голову в шкаф, потом забралась целиком внутрь. Через секунду послышался шорох, затем раздался голос Ирины Леонидовны:
— Танюша, помоги, рука застряла, за что-то рукавом зацепилась.
Я встала на колени и тоже вползла в шкаф. Бульдожки смирно сидели в поддоне. Собаки живо поняли: в этом замечательном месте угощают сыром — и терпеливо ждали продолжения банкета.
— Видишь, что мою руку держит? — поинтересовалась Рина.
— Какая-то штука из пола торчит, — прокряхтела я, — сейчас освобожу вас. Ой! Простите, рукав порвался.
— Ерунда, — заявила свекровь, ужом ввинчиваясь между стеной и мною. — Подвинься к поддону, хочу вылезти.
— Вы им лапы не помыли, — заметила я.
— Хочу, чтобы ты попробовала, — сказала Рина. — Ведь по вечерам с братьями-разбойниками ты гуляешь, вот и давай, осваивай ноу-хау. Я уже натренировалась сегодня, сто раз туда-сюда лазила. А тебе надо понять, как действовать.
— Увы, не могу похвастаться твоей компактностью. Мне тут ни вздохнуть, ни охнуть, — призналась я.
— Соберись в комок, — посоветовала Рина и выползла из шкафа на лестницу задом наперед. — Ты мягкая, сожмешься.
— Да уж… — закряхтела я. Но умудрилась-таки схватить душ, положила его в чашу мойки и повернула рычаг.
Из лейки полилась вода. Мози издал хрюкающий звук и выскочил из «ванны», явно решив удрать. Но Рина со словами:
— Нет, нет, сиди там, — захлопнула дверцы.
Стало темно.
— Эй, эй! — крикнула я. — Ничего не вижу! Откройте!
— Тогда псы удерут, — донесся до меня голос Ирины Леонидовны. — Жора завтра свет проведет, а пока так мой, тренируйся. Поверь, это очень удобно и решит все наши проблемы с грязью от лап.
Я нашарила рукой лежащий в поддоне душ, взяла его и попала струями воды прямо себе в лицо. Я взвизгнула.
— Что там такое? — поинтересовалась невидимая мне Рина.
— Наверное, мышь, — предположил Жора. — Дом старый, грызуны в нем точно живут.
Мози завыл. Он понимает слова «грызун», «мышь», «полевка» и боится хвостатых тварей до одури.
— Прекрати! — цыкнула на него я. — Нет тут мышей!
Бульдожка заорал сиреной.
Я попыталась толкнуть дверцы рукой, но поняла, что не дотягиваюсь до них. Решила стукнуть в створки ногой, однако, увы, я не такая юркая, как Ирина Леонидовна. Мне внутри шкафа было тесно, я даже пошевелиться не могла. И взмолилась:
— Рина! Жора! Вытащите меня отсюда!
— Подожди немного, — откликнулась свекровь. — Жора за инструментом пошел. Замок заклинило.
— Зачем он сделал запор? — удивилась я.
— Сказал: «На лестнице шкаф стоит, соседи из любопытства полезут смотреть, что там. Кран с душем свистнут».
— Надеюсь, в нашем доме таких людей нет, — вздохнула я. — А как вы мойку без ключа открыли?
— Ручку повернула, — отвечала Рина, — она язычок отодвигает. А сейчас как-то очень крепко захлопнулась. Тебе там удобно?
Я, стоявшая в коленно-локтевой позе в кромешной темноте, пошевелила головой на затекшей шее и бодро заявила:
— Очень. Здесь уютно.
— Сейчас Жора тебя вызволит, — пообещала Ирина Леонидовна. — И куда он подевался? Пойду гляну, чего это мастер пропал.
Повисла тишина. Мне было лишь слышно, как журчит вода из душа. Я сделала еще одну попытку повернуть кран, опять не преуспела, решила не суетиться, и тут моя вытянутая рука наткнулась на мохнатую мокрую лапу.
— Не унывайте, ребята, — попросила я, поглаживая собачью конечность, — скоро выберемся и тогда…
Окончание фразы застряло в горле, потому что в этот момент справа и слева в мои бедра уткнулись два собачьих тела и начали тереться о них. Я замерла. Значит, Мози и Роки вылезли из поддона, им совершенно не понравилось сидеть в воде, надежда получить сыр растаяла, и сейчас бульдожки пытаются вытереться о мою одежду. Но если их влажные тушки находятся сзади, то кого же я самозабвенно глажу?
Я пощупала пальцами мохнатую лапку — та пошевелилась.
— Таня, вы живы? — спросил голос Жоры.
— Угу, — ответила я. — Рина, у нас случайно не появилась третья псинка?
— Зачем она мне, — засмеялась свекровь, — двух бандитов выше крыши хватает.
— Может, кто еще бульдожку принес, а вы и не заметили? — продолжала я, трогая не пойми откуда взявшуюся собачку.
— Не было такого, — твердо возразила Ирина Леонидовна.
— Альберт Кузьмич! — осенило меня.
— Он тебе нужен? Зачем? — осведомилась свекровь.
— Кот уже здесь, — засмеялась я, — ему очень мойка понравилась, кайфует в воде.
— Очень люблю, когда меня разыгрывают, — рассмеялась Рина, — почти всегда попадаюсь на крючок. Но сегодня у тебя не получилось. Альберт Кузьмич на пороге нашей квартиры стоит, усами шевелит, на Жору смотрит и мурчит. О! Да я Пушкин! Стихи на ходу составляю!
Меня охватило изумление. И тут дверцы открылись, внутри мойки стало светло, и я увидела, что нежно ласкаю… волосатое, пучеглазое существо, никогда ранее мною не виденное. Мози и Роки тоже заметили неведому зверушку. Бульдожки разинули пасти, громко завыли, бросились к выходу, столкнулись задами, потом головами. Мози упал, Роки перепрыгнул через него, кинулся прочь, и… дверцы снова закрылись. Я услышала тихий щелчок.
— Да чтоб тебя подняло и бросило! — разозлился Жора. — Таня, вы как?
Члены бригады, мои малочисленные друзья, в основном сотрудники наших подразделений, Иван Никифорович и Ирина Леонидовна считают меня очень храброй женщиной. Иван зауважал меня после аварии, в которую мы с ним, тогда еще просто шеф и подчиненная, угодили, пытаясь догнать одного неприятного человека. Автомобиль его оказался оснащен не хуже наших спецмашин — преступник вылил из него на ходу ведро масла. Джип, за рулем которого сидел Иван, занесло, нас завертело, сбросило с дороги. Машина стала кувыркаться, из горла интеллигентного Ивана Никифоровича посыпались слова, которые можно произносить в сугубо мужской компании. Только не надо считать моего супруга матерщинником, он из тех редких людей, которые, идя ночью в туалет и споткнувшись о спящую на полу собаку, называют ее именно собакой, а не как-то иначе, гладят пса и шагают дальше. И после той аварии я больше ни разу не слышала от Ивана нецензурной брани. Видно, когда летишь с откоса во внедорожнике, в тебе просыпаются предки, дикие первобытные люди со всей своей лексикой.
Когда мы выползли из автомобиля и убедились, что никаких переломов-ран у нас нет, а есть всего-то несколько ссадин и пара выбитых зубов, Иван Никифорович проникновенно произнес:
— Я решил, что настал мой смертный час. Извините, Татьяна, за мой французский. Восхищен вашим мужеством. В отличие от меня, агент Сергеева совершенно не испугалась, сохранила спокойствие, не кричала, была сосредоточенна. Мне у вас учиться надо.
Нет бы в тот момент честно признаться:
— Я чуть рассудка от страха не лишилась, вспотела, едва не описалась. Просто у меня от животного ужаса всегда пропадает голос, и я цепенею, как ящерица.
Но я промолчала и снискала славу отважного воина.
Вот и сейчас я хотела завопить: «Спасите! Здесь монстр!» Однако голосовые связки отказались мне подчиниться. Зато у не успевшего удрать Мози они работали прекрасно. Отчаянно воя, бульдожка прополз между мною и стеной и забился под мою юбку. Лапы ошалевшего от ужаса пса больно царапали мне бедра, но я не могла ничего ему сказать. К тому же была неспособна пошевелить рукой, ладонь которой лежала на странном существе. Похоже, пучеглазый зверек тоже основательно струсил, потому что мелко-мелко задрожал.
Дверцы наконец снова открылись. Жора всунулся внутрь со словами:
— Простите, Танюша, больше не закроется, выходите. И…
Жора притих, потом, завопив:
— Аааа! — захлопнул створки.
Неведомая зверушка очень жалобно запищала. Я поняла: она напугана донельзя, и прошептала:
— Все хорошо. Сейчас выберемся, не бойся, я тебя не обижу.
Внутри шкафа опять стало светло.
— Жора утверждает, что здесь живет дюдюка, — захихикала Рина. — Здоровенная, вся волосатая, зубы три метра, глаза, как бочки с соляркой. Но я только тебя вижу. Может, Жорик заболел? Вроде у тебя нет длинных клыков.
— А то, что твоя невестка, по описанию мастера, здоровенная, волосатая и с глазами, как бочки с соляркой, тебя не смутило? — спросила я, выползая на четвереньках из шкафа.
— Ой! Кто это такой миленький? — всплеснула руками Ирина Леонидовна. — Кого ты в руке тащишь?
Я разжала пальцы. Мохнатое пучеглазое существо одним прыжком влетело в квартиру и исчезло из вида. Из холла раздался вопль. Жора выбежал на лестницу.
— Видели, да? Видели? Дюдюка! Мне про нее бабушка в детстве рассказывала. Думал, она врет, чтобы я в буфет за вареньем не лазил. А нет, видел ее! Цельем! Живьем!
Я рассмеялась.
— Всего-то слишком большая и толстая мышь.
— Нет, — возразил мастер, — у них ухи не квадратные. Отлично ужас рассмотрел.
— Мыши прекрасно слышат, — возразила Рина.
— Но ухи у них не квадратные, — повторил Жора. — И размером она с собаку.
— Ой, прекрати! — велела Ирина Леонидовна. — Лучше подумай, как мойку удобной сделать. Таня права, некомфортно полоскать собачьи лапы, сидя на карачках в шкафу.
Жора сделал глубокий вдох, потом резко выдохнул и хлопнул себя ладонью по лбу.
— Есть вопрос, имеется ответ.
Мастер подошел к шкафу, взял с пола какую-то железную изогнутую штуку, подцепил верхнюю панель, снял ее и предложил:
— Ирина Леонидовна, наклонитесь и откройте душ.
Свекровь послушно перегнулась в талии.
— Не достаю. Руки короткие.
— Это легко поправимо, — обрадовался Жора, быстро сбегал по ступенькам вниз, принес два кирпича и отдал новое распоряжение: — Забирайтесь на камушки. Теперь как?
— Спокойно душем управляю, — прокряхтела Рина, вися на передней стенке шкафа.
— Кирпичи заменю на красивые ступеньки, — фонтанировал идеями Жора, — крышку превращу в откидную. Классно получится! Ирина Леонидовна, как вам?
— Так удобнее, чем внутри корчиться, — согласилась мать Ивана. — И…
И в ту же секунду упала внутрь шкафа. Я лишь успела увидеть взметнувшиеся перед моим лицом две стройные ноги в джинсах. Со ступней слетели домашние тапочки в виде кошек и шлепнулись на плитку.
— Ирина Леонидовна, вы живы? — заорал Жора.
На мой взгляд, этот вопрос родной брат того, что задают по телефону люди, разбудившие вас в три утра: «Ты спишь?» И что на него ответить? «Да, храплю»?
— Жива, — прокряхтела Рина, выползая из мойки через дверцы. — Только, думаю, на макушке шишка вскочит. Жора, тебе надо еще раз продумать концепт шкафа. В нем есть маленькие недочеты.
В последней фразе — характер свекрови как на ладони. Странное сооружение, использовать которое можно либо скрючившись в три погибели и промокнув до нитки, либо спланировав в поддон вниз головой, она деликатно именует «шкафом с маленькими недочетами».
Жора и Рина повернулись ко мне. Мастер ойкнул и закрыл глаза рукой. Я насторожилась. Что случилось? Сомнительно, что Жора ослеплен моей неземной красотой.
Ирина Леонидовна округлила глаза, показала пальцем на мои ноги и прошептала:
— Ничего не вижу, ничего не заметила, но кто-то что-то потерял.
Я посмотрела вниз. На моих ступнях лежал разорванный пояс с резинками, на щиколотках висели свернутые бубликами чулки. Оставалось удивляться, каким образом я ухитрилась разодрать плотный пояс, и почему чулочки неожиданно потеряли свою фантастическую прочность.
