28
ЛАБИРИНТ ЧУДОВИЩ
ДАТА: 26 ИЮНЯ 2179 ГОДА
ВРЕМЯ: 14.07
В самой гуще криков и пальбы Энн охватило странное спокойствие. Будто весь оперцентр перешел в параллельное измерение, и она осталась одна.
Билл Эндрюс и Стефан Грюнвальд, находясь на передовой, обстреливали чужих из плазменных винтовок. Двоих тварей разорвало на части. Их кровь плеснула Грюнвальду в глаза, и он с криком упал на колени. Подняв руку и прикрыв ладонью лицо, он закричал еще громче – кислота с глаз обожгла и пальцы.
Один из ксеноморфов схватил Билла Эндрюса и ударил его о стену – оглушив, не прикончив. Оставив на потом.
Те же, кто не стрелял, либо впали в панику, либо искали, чем бы дать отпор.
Энн подняла пистолет, сделала вдох, трижды выстрелила и отступила. Обернулась через плечо на детей. Ньют обнимала Кейси так крепко, что казалось, она вот-вот раздавит кукольную голову. Тим взял в руки экран монитора – единственное оружие, которое смог найти поблизости.
«Нет», – подумала она, и это слово отчеканилось у нее в голове.
«Нет».
Затем она заметила черный квадрат на стене у детей за спинами.
– Тим! Ньют! – крикнула она с надрывом. – Лабиринт чудовищ!
Она увидела, как они обернулись, как они поняли, что она от них хотела. Затем повернулась обратно в сторону криков и резни. Запах крови и страха настиг ее, будто грозовой фронт. Один из чужих навис над подругой Ньют, Луизой. Девочка завопила так громко, что крик показался признаком какого-то безумия, от которого она разрывала себе глотку, но потом чужой изверг свою липкую слизь ей в лицо. Девочка подавилась ей и умолкла. Дернулась всем своим тельцем и замерла, лишившись сознания от шока и страха.
Что-то внутри Энн надломилось.
– Оставь ее! – крикнула она, дважды выстрелив в чужого. Ее сердце наполнилось такой ненавистью, какую она даже не могла когда-либо представить.
Одна пуля расколола ему панцирь у виска, вторая – пробила дыру в нижней челюсти. Маленькая капля крови упала мимо Луизы, но сердце Энн замерло, когда она осознала, что именно ей уже почти удалось сделать.
Чужой повернулся и шагнул ей навстречу.
– Ньют! Тим! – крикнула она.
Пока остальные колонисты умирали, пока их утаскивали прочь, дети Энн стояли на месте и пытались докричаться до матери. Обернувшись, она увидела, что они вырвали решетку с отверстия, но остановились и звали ее пойти с собой. Боль на их лицах глубоко врезалась в ее сердце.
– Лезьте внутрь! – крикнула она и побежала к ним. – Лезьте скорее!
Тим подсадил Ньют к узкому проходу – слишком маленькому для тварей, – а потом полез вслед за ней.
Энн услышала низкое шипение. Она буквально почувствовала, что чужой добирается до нее.
«Расс, – пронеслось у нее в голове, – прости».
Она повернулась, прицелилась и выстрелила, прежде чем удар челюстей Чужого успел пробить ей лоб.
Ньют услышала, как брат крикнул что-то матери. Он вскарабкался в воздуховод, но затем оттолкнулся и стал выбираться обратно.
– Тимми, нет!
Она ухватилась за его футболку, но он вырвался и повернулся к ней. По его лицу текли слезы.
– Иди, Ребекка! – прокричал он. – Не жди!
Но она проследила, как он отвернулся, как он отбежал и нагнулся, чтобы подобрать пистолет, который обронила мать.
– Я спасу тебя, мама! – крикнул Тим.
Но он не мог ее спасти. Было слишком поздно. Слишком поздно для мамы. И слишком поздно для Тима.
Оцепеневшая, Ньют отвернулась, но все равно услышала крик – последнее, что издал ее брат – ее лучший друг – в своей жизни.
Затем девочка почувствовала, что чужой собрался за ней, поэтому устремилась в глубь воздуховода и начала ползти так быстро, как только могла. «Лабиринт чудовищ», – думала она. Но сейчас эти трубы были единственным местом, где чудовищ не было. Она знала их лучше, чем кто-либо, но никогда не ползала по ним одна.
«Одна». Точно как звуки ее движений раздавались по воздуховоду, это слово эхом отразилось у нее в голове.
Совсем одна.
ДАТА: 26 ИЮНЯ 2179 ГОДА
ВРЕМЯ: 14.07
Хати втянула воздух сквозь зубы, дыша так, как учили женщин, собирающихся вот-вот родить. Затем она снова выгнулась, широко распахнув свои голубые глаза и издав крик, который разрушил стены, что доктор Риз возвел внутри себя, чтобы скрыть свои эмоции. Он знал эту женщину, обедал с ней, наслаждался звучанием ее смеха.
– Почему мы все еще здесь? – крикнул ему доктор Мори, стоявший внизу. – Нам пора идти!
Риз по-прежнему стоял посередине лестницы и смотрел на то небольшое пространство перед входом на следующий участок эвакуационного коридора. Доктор Мори сделал еще один неуверенный шаг к коридору, но Риз знал, что старик прав.
«Медлить нельзя», – мелькнула у него мысль.
Так какого черта он ждет? Хати была в агонии, тварь была готова вырваться у нее из груди, после чего жить ей оставалось всего несколько мгновений. Но инстинкт подсказывал ему дождаться появления паразита, а потом убить его, прежде чем он вырастет.
Уже пора было бежать.
Но страдания Хати удерживали его на месте.
Он вспомнил, как она улыбалась после первого глотка кофе по утрам, как тихонько напевала от удовольствия, когда чувствовала его вкус.
Он нажал на курок, выпустив полдюжины пуль ей в грудь. Доктор Мори, вскрикнув, резко отвернулся. Хати обмякла. Тварь внутри нее дернулась, словно еще раз попыталась вырваться наружу, но затем замерла.
Доктор Риз скорбно выдохнул. Кровь женщины и паразита, слившись вместе, образовала лужицу под ее телом и зашипела, начав разъедать пол.
– Сукин сын! – выругался Мори, снова поворачиваясь к нему.
Он был ранен.
Доктор Риз нахмурился, какое-то мгновение не понимая в чем дело, но затем догадался, что Мори так резко крутанулся не от ужаса и отвращения. В его левое плечо попала отрикошетившая пуля, и сейчас он держался за раненое место. Старик зашипел на Риза.
– Говнюк! – рявкнул Мори. – Идем уже!
Доктор Риз внимательно взглянул на Хати и убедил себя, что в ее пустых, мертвых глазах отражалось облегчение. Опустив пистолет, он кивнул и ринулся вниз по ступеням.
Мори прошептал ее имя.
Нахмурившись, Риз поднял взгляд и увидел страх в глазах коллеги. А потом услышал шипение за спиной, тяжелый скрип на лестнице и падение капель на металл.
Он опустил голову, не осмеливаясь обернуться и понимая, насколько бессмысленно было сейчас пытаться убежать.
Руки чужого обхватили его правое плечо и горло, притянув к себе, как настойчивый любовник прижимает возлюбленную. Лишь когда он почувствовал, как горячая слюна капнула ему на шею, Риз начал кричать, думая о страдании, которое только что на его глазах испытала Хати.
Он направил на себя дуло пистолета и спустил курок.
ДАТА: 26 ИЮНЯ 2179 ГОДА
ВРЕМЯ: 14.08
Первым у двери оказался Бракетт. Пока бежали по коридору, они слышали крики и выстрелы, но когда достигли оперцентра, там все смолкло – кроме шипения чужих.
Он проскочил вдоль стены и увидел, что открыта была лишь одна из створок двойной двери. Он поднял руку, дав остальным знак остановиться, выставил три пальца, отсчитал три секунды и ворвался в проем. От увиденного он раскрыл глаза еще шире: внутри оказалось пять чужих, и все они занимались тем, что склонились над еще живыми колонистами и покрывали их липкой слизью, стекавшей у них изо рта.
Бракетт открыл огонь. Юсеф в этот момент наткнулась на вторую створку и поняла, что та была заварена.
– С дороги, капитан! – крикнула лейтенант Парис. – Пустите нас!
Когда они догнали его, плазменные заряды Бракетта уже разорвали одного чужого и ранили второго. Продвигаться вперед было бы глупостью: он просто оказался бы с этими чудовищами в одном тесном помещении. Вместо этого он отступил назад, прикрикнув на остальных, и все четверо отошли по коридору, откуда и явились.
– Пусть выходят по одному, – сказал капитан. Его сердце бешено колотилось, все тело переполнял адреналин. – Сейчас мы их перебьем!
Петтигрю торжествующе заулюлюкал, поняв, что Бракетт прав. Вчетвером они выстроились в ряд поперек коридора и расстреляли целую кучу чужих, появлявшихся в проеме по одному. Ядовитая кровь заливала пол, проев то тут то там множество дыр.
Когда все закончилось, эхо выстрелов еще долго раздавалось у Бракетта в ушах. Какое-то время он безмолвно смотрел на следы бойни – раздробленные панцири, конечности и хвосты, – и лишь потом снова двинулся вперед.
– Осторожно, капитан! – крикнул Петтигрю, но Бракетт знал, что все твари уже были мертвы – иначе до сих пор бы выскакивали в проем, повинуясь своей потребности уничтожать все, что видели. Казалось, это было заложено в них на генетическом уровне.
Осторожно переступив разъеденный кислотой пол и останки чужих, Бракетт проскользнул в оперцентр. Сделав глубокий вдох, он осмотрел лежащие там тела, после чего стал ходить между ними, проверяя пульс, подмечая, какие были явно мертвы, а какие предназначались чужими для размещения яиц и все еще могли дышать.
Те, кто остались живы, были окутаны коконом и лежали без сознания.
– Что будем с ними делать, капитан? – спросила Джулиса Парис, когда вошла и комнату и стала следовать его примеру, ища выживших. От зловония крови и смерти Бракетт то и дело морщился. У него болела голова. Он не отвечал, потому что знал: они видели этих людей по-разному. Если Парис находила здесь друзей и знакомых, то Бракетт замечал в основном незнакомцев. На самом деле он искал всего троих.
Энн. Ньют. Тим.
– Были и другие пришельцы, – продолжала Парис. – И будут еще. Но как мы освободим этих людей до того, как…
– Мы их не будем освобождать, – вмешалась Юсеф, заходя в комнату следом. В своем шлеме она казалась девочкой, которая играла, воображая себя солдатом. Но мрачный блеск в ее глазах не позволял обмануться. – Это благородная мысль, лейтенант, но, как мы знаем, на корабле есть места всего для пяти-шести пассажиров.
– Место мы найдем, – сказала лейтенант Парис.
– А кого оставим вместо них? – спросила Юсеф. – Меня? Капрала Петтигрю?
Бракетт перестал их слушать.
Он остановился перед знакомым телом. Узнал по одежде и волосам. От лица осталось не так много, чтобы можно было ее опознать, но он знал точно и кровь застыла у него в жилах, а где-то глубоко внутри разверзлась огромная рана.
– Прости меня, – прошептал он, опустив голову.
Он сел перед ней на колени, положив рядом винтовку, и закрыл лицо руками, словно это помогло бы ему сдержать скорбь внутри. В голове у него все еще стоял образ той девушки, какой она была, когда они впервые встретились. Его тело помнило, как она к нему прикасалась. Сердце помнило боль, которую он ощутил, когда ему пришлось порвать отношения с ней, чтобы поступить на службу в морскую пехоту, а потом когда испытал сожаление, узнав о ее намерении выйти замуж за Расса.
«Лучше бы меня здесь не было, – подумал он. – Лучше бы я больше никогда тебя не видел».
Петтигрю оставался в коридоре, где охранял вход, но сейчас просунул голову в проем.
– Давайте-ка быстрее, – поторопил он. – Я там что-то услышал. Там, откуда мы пришли.
Юсеф подошла к Бракетту, посмотрела на труп Энн Джорден.
– Мне жаль, капитан, – сказала она, – но мы не можем оставаться. Если не доберемся до корабля, мы все погибнем.
Бракетт медленно кивнул. Проморгавшись, словно прогоняя остатки сна, он оглядел тела убитых и обездвиженных, многие из которых были так же неузнаваемы, как Энн. Затем застыл на мгновение, тряхнул головой и поднялся на ноги. В шести футах от матери лежало тело Тима Джордена, в руке у него был небольшой пистолет.
– Ньют? – сказал Бракетт, оглядываясь по сторонам. – Кто-нибудь видит Ньют?
– Твою мать, смотрите! – воскликнула лейтенант Парис, наткнувшись на маленькое окутанное коконом тельце.
Бракетта охватила надежда, в голове возник образ девочки. Он поспешил к Парис и принялся за дело – вдвоем они стали срывать с ее тела затвердевшую слизь, пока Юсеф стояла у двери, а Петтигрю наблюдал за коридором.
Когда они отломили кусок, скрывавший глаза, надежда, теплившаяся внутри Бракетта, рухнула.
– Простите, – тихо промолвила Парис. – Это не она.
Бракетт кивнул.
– А кто она, эта девочка? Вы ее знаете?
– Ее зовут Луиза. Она подруга Ньют.
Юсеф указала на дальнюю сторону помещения, где лежали другие тела, окровавленные и переломанные.
– Скорее всего, она там.
– Ищите, – приказал Бракетт. – Пожалуйста, вы обе, мне нужно подтверждение, того или другого.
«Подтвердите, что Ньют мертва», – имел в виду он, но им этого не требовалось объяснять, от чего ему было только легче. Слова не были нужны.
Бракетт тем временем продолжил снимать кокон, пока не освободил, наконец, Луизу. Ее рыжие волосы слиплись от слизи и она выглядела мертвецки бледной, но когда он поднял ее на руки, девочка издала тихий стон и у нее затрепетали веки.
Скоро она придет в себя. И будет жить. Он намеревался сделать все для этого. Он больше ничего не мог сделать для Энн или Тима, но мог для Ньют. Он мог спасти ее подругу.
Юсеф и Парис продолжали осматривать остальную часть помещения.
– Народ, нам пора идти! – сообщил Петтигрю из коридора. Оттуда же доносилось эхо выстрелов, и это было серьезно.
Время на гуманитарные акты закончилось. Если бы они остались и попытались защитить тех, кто еще жив, то обрекли бы себя на верную смерть. Чужих было слишком много, их было тяжело убивать, и они продолжали размножаться. Бракетт посмотрел на девочку, которую держал на руках.
«Одной тебя хватит, – подумал он. – Если я сумею сохранить тебе жизнь…»
Если он собирался это сделать, сейчас нужно было решиться бежать. Чтобы выжить.
– Вы слышали капрала! Пошевеливайтесь! – скомандовал Бракетт.
Юсеф первой выбежала в коридор к Петтигрю. Бракетт, с Луизой на руках, следом, и, наконец, Парис. Как только лейтенант вошла в проем, Петтигрю с предупреждающим криком открыл огонь. Бракетт, повернувшись, увидел двух чужих, несущихся на них по коридору. Парис и Юсеф также выстрелили: тварей разорвало на части, и брызнула кровь, а их туши рухнули на пол в тридцати футах.
Девочка потянулась у Бракетта в руках, простонав, но не приходя в сознание. Он крепче ее прижал к себе и покачал, когда звуки выстрелов стихли.
– Как быстрее всего добраться до медлаборатории? – спросил Бракетт.
Лейтенант Парис метнула в него острый взгляд.
– Какого хрена мы забыли…
– Секретный вход к кораблю находится рядом с ней, – объяснил Петтигрю. – Ну, та дверь…
– Знаю, – перебила Парис, и они двинулись дальше.
Теперь впереди шла лейтенант, за ней – Бракетт с Луизой, а в хвосте – Петтигрю и Юсеф. Они чувствовали, что чужие их преследовали, и нисколько не сомневались, что твари скоро явятся снова.
Пока он бежал с ворочающейся девочкой на руках, Бракетту казалось, будто его ноги налились свинцом, а сердце выскакивало из груди. Когда они прошли мимо площадки перед лифтом – он был закрыт и вокруг стояла тишина, – Парис подняла ствол и стала водить им из стороны в сторону. Свернув за угол, они достигли двери, которая вела на лестницу и по которой они должны были спуститься на уровень ниже, и тогда до медлаборатории оставалось рукой подать. Бракетт оглянулся на Петтигрю и Юсеф, которые бежали за ним.
– Все тихо? – спросил Бракетт.
Юсеф задержалась у поворота, направив ствол в сторону, откуда они пришли.
– Пока тихо, – ответил Петтигрю. – Но это не значит, что они не придут.
– Согласна, – подтвердила Юсеф. – Пока мы отсюда не смоемся, не будем в безопасности.
Парис выбежала на лестницу и жестом позвала остальных за собой, и они устремились вниз. Бракетт при каждом шаге вздрагивал от шума ботинок, думая, насколько далеко разносятся звуки. Луиза весила не более шестидесяти пяти фунтов, но руки у него успели устать. Он чувствовал сильный соблазн разбудить ее, чтобы она побежала сама, но для девочки было бы лучше проспать до того, как они покинут Ахерон.
И тогда, в безмолвии космоса, они смогут предаться скорби все вместе.
Свернув с лестницы уже на следующей площадке, Парис проскользнула в коридор и осмотрела его в обе стороны.
– Чисто! – доложила она, и остальные прошли следом.
– Лейтенант, прикрой справа. Юсеф, ты слева, – приказал Бракетт. – Петтигрю, проверь дверь.
Какая именно дверь имелась в виду, было понятно сразу. Между медицинской и исследовательской лабораториями в стене располагалась узкая черная дверь с частично затененной надписью: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Она была наполовину открыта.
Юсеф первой двинулась по коридору, Петтигрю за ней. Бракетт заметил, что двери лифта напротив медлаборатории были покорежены, и подбородком указал на это Юсеф. Та кивнула и зашагала неслышно, включив на своей импульсной винтовке световой указатель и направив луч в темную шахту лифта.
Петтигрю толкнул дверь эвакуационного выхода своим стволом.
Из тени проема выскочил чужой, повалив капрала на землю и сжав руками его лицо. Выдвинувшаяся челюсть пробила морпеху грудь, размозжив кость и разорвав ткань. Погибая, Петтигрю выпустил с полдюжины зарядов своей плазменной винтовки, и три или четыре угодили в тварь. Из нее хлынула кровь и прожгла Петтигрю плоть, но он был уже мертв.
– Парис! – окликнул Бракетт, с Луизой на руках отскакивая назад.
Юсеф прокричала имя Петтигрю, а следом – поток ругательств, самым приличным из которых было «твою мать». Бракетт, повернувшись, посмотрел вдоль коридора ровно в тот момент, чтобы увидеть ноги Юсеф – ее уволокли в искривленный проем двери лифта.
Лейтенант Парис тоже это заметила.
– Ну уж нет! – проговорила она ледяным тоном. – Мы доберемся домой.
– Тогда идем! – скомандовал Бракетт.
Чужой, застреленный Петтигрю, лежал на полу, но еще пытался подняться и хлестал хвостом с дрожащим смертоносным кончиком, готовый нанести удар. Джулиса Парис трижды в него выстрелила, размозжив череп, и они продолжили бег.
Они протиснулись в узкую дверь. Парис осмотрела открывшийся впереди коридор, Бракетт ногой закрыл дверь за собой. Он повесил Луизу на плечо, как пожарный, и услышал бормотание, словно она двигалась где-то вдоль границы сознания. Бракетт, прижав дверь, навесил оба замка. Надолго это чужих не задержит, но он надеялся, что он и Парис успеют.
И вот так – Парис с оружием наготове впереди, он за ней, – они устремились по коридору, молясь, чтобы больше на пути им не попалось никаких сюрпризов.
