И вот из-за всего того, что произошло, под влиянием логики здоровяка (иначе говоря, под воздействием высокоинтеллектуального и харизматичного, но психически нестабильного индивида) Шанс набрал номер, Блэкстоун ответил после третьего гудка, говорил с придыханием и, пожалуй, более высоким голосом, чем помнил Шанс, и тут более или менее одновременно произошло сразу несколько вещей. Словно несколько объектов определенного типа сошлись в одной и той же точке времени и пространства: пример совпадения, как оно есть, того самого явления, о котором они с детективом как-то поспорили в «Маленькой тайской хижине». Шанс произносит: «Я хочу назад мою дочь», – и не успевают эти слова сорваться с его уст, как на его собственный телефон, лежащий на столике, приходит сообщение, – Шанс заподозрил, что приблизительно так же появились когда-то на стене огненные письмена, поносившие некого вавилонского царя . В случае Шанса автором послания была его бывшая жена, Карла, написавшая просто: «Она вернулась».

Блэкстоун ничего не сказал, но и не сбросил звонок. Так же, как Шанс. Их мобильным соединением, казалось, овладела какая-то особо зловредная форма белого шума, под воздействием которого Шанс впал в добровольное онемение, вынужденно анализируя то, что написано в «Справочнике по диагностике и статистике психических расстройств» об индуцированных психозах, и тут еще внезапно осознал, что Карл Аллан прав, что это всего лишь история шлюхи и копа, а все остальное… все, из-за чего он сейчас звонит по телефону покойника… его глоссолалия в Церкви Большого Ди… можно с успехом списать на то, что Шанс оказался под двойным влиянием, попал между магнитными полюсами Громилы Ди и Жаклин Блэкстоун.

Он уже хотел просто повесить трубку, когда Реймонд, возможно ощутив его экзистенциальный кризис, заговорил:

– Слушай меня, крученый мелкий хрен. У меня нет твоей дочки, и я ее не бил, но теперь это сделаю.

За этим последовало странное шипение – такое, по мнению Шанса, мог издавать кислородный баллон. В крохотной кухоньке дока Билли он привык к такому звуку, и Шанс догадался, что Блэкстоун с коллапсом легкого тоже обзавелся баллоном, во всяком случае на какое-то время.

– Ты же не хочешь, чтобы это произошло, – продолжил детектив. – Так что лучше бы тебе ехать прямиком туда, куда я скажу, и лучше бы одному. У меня тут есть кое-кто, кто просто умирает от желания с тобой поговорить, и это не фигура речи.

До Шанса донесся приглушенный голос Жаклин Блэкстоун:

– Прости, Элдон, я не знала. Он сам все выяснил. Он знает. Сделай то, что он тебе говорит. – Речь прервалась, потом раздалась снова: – Пожалуйста. Он говорит серьезно.

Снова встрял Реймонд:

– Вот как все будет дальше, Элдон. Нам втроем нужно поговорить, прояснить кое-какие детали, и если ты будешь все делать и говорить правильно...– пауза, слабый свист аппарата, – тогда, возможно, ты снова получишь возможность встать в ряды засранцев, которые спят со своими пациентками. А если нет, я тебя уничтожу. Уничтожу и как профессионала, и как личность. Я уничтожу твою семью. – Он сделал многозначительную паузу, чтобы до Шанса получше дошло. Тот ждал. – Мы в мотеле. Знаешь в каком?

Шанс знал.

– Я так и думал. А теперь я скажу тебе кое-что еще… это маленькое приключение, в котором ты поучаствовал еще студентом… мы оба знаем, о чем я. Могу поспорить, у тебя до сих пор есть связанные с ним бумаги… запретительный приказ, судебные документы… По мне ты один из тех дотошных уродов, которые запирают такие вещицы в сейфе и хранят их. Я хочу, чтобы ты взял эти документы и привез с собой. – Снова повисла пауза. – Для обмена. Теперь так, ты сейчас где?

– В Пало-Альто.

– Даю тебе два часа. И еще одна вещь, очень важная. Приезжай один. Я узнаю, если будет еще кто-то. И тебе не понравится то, что потом случится.

Шанс попросил о трех часах.

– Что за три часа? – спросил Ди, когда ему вернули телефон.

Шанс, как смог, повторил все, что сказал Реймонд Блэкстоун своим новым неприятным голосом.

– Он реально все это сказал? – спросил Ди.

Шанс, надеясь, что ему удастся сдержать тошноту, лишь кивнул.

– Это все никуда не годится, херня полная. Что я тебе говорил? Звонишь ему с этого телефона…

– О телефоне вообще речи не было, – сказал Шанс, перебивая. – Он его даже не упомянул. Даже в уравнение не вошел.

– Да, потому что эту часть ты просрал, – сказал Ди.

Шанс схватил со стола свой телефон и еще раз вывел на экран сообщение Карлы. Протянул его громиле:

– Это, на случай, если ты не заметил, пришло только что. Как раз когда я звонил Блэкстоуну. Моя дочь вернулась.

Прежде чем отдать телефон, Ди изучил текст на экранчике, казалось, новость его особо не удивила.

– То, что она объявилась, не доказывает, что он ни при чем. Сам подумай.

– Это сообщение от моей жены, Ди. Дочь вернулась. Она никогда у него не была.

– Думаю, ты упускаешь самое главное, док.

– Самое главное – это то, что моя семья теперь в опасности. А раньше она в опасности не была. Это мы устроили. Этот урод хочет только свою женщину, и все.

– А ты, значит, нежелательный свидетель?

Шанс хранил молчание.

– Все происходит в точности как я говорил, док, он зазывает тебя на встречу, с которой ты не придешь.

– Нет, ты опять упускаешь самое главное. Мне нужно только, чтобы моя дочь была в безопасности, а теперь она под угрозой. Я минуту назад в этом убедился. Я не участвую в том, что мы с тобой сделали тогда ночью в переулке, Ди. Я не участвую в охоте на плохих парней.

– Я думал, ты хочешь спасти эту женщину.

– С тех пор я стал лучше понимать, что происходит между ней и ее мужем… и почему врачам моего профиля не стоит входить в положение своих пациентов.

– Поздновато ты одумался.

– Да, и спасибо за звонок с этого телефона, вот теперь-то я в полной жопе.

– Ты не в жопе.

– Еще в какой!

– Узко смотришь, мужик. Позволь я расскажу тебе короткую историю. Вторая боевая командировка в Гиндукуш…

– Дариус, – сказал Шанс, чувствуя, как его захлестывают ярость, безысходность и ощущение обреченности, – при всем моем уважении, дружище… я читал твою медкарту. Ты никогда не был в Гиндукуше. Ты никогда не был на Ближнем Востоке. Ты вообще не служил в армии, Дариус.

Под деревьями стало очень тихо. Старый торговец антиквариатом принялся внимательно изучать землю у себя под ногами и замолчали даже насекомые.

– Есть две вещи, – сказал Большой Ди, не сводя глаз с Шанса. – Это все эмоции. Ты напуган. Ты в центре адреналинового выброса. Времени достаточно. Я могу научить тебя, как действовать и как думать, но есть и вторая вещь, и тут я хочу внести ясность. Если ты еще раз назовешь меня Дариусом, я тебя ударю. Прямо в лицо.

– Понял, – сказал Шанс.

– Соберись, – сказал Ди, а потом рассказал историю, что-то о том, как во время операции «Рейнджеры» случайно встретили старика и мальчика.

Без сомнения, она должна была проиллюстрировать двойственность морали в сочетании с бесповоротным выбором в боевых условиях, и оканчивалась плохо, но Шанс не слушал. Он думал о бесповоротном выборе, который привел его сюда, о том, что, скорее всего, настала последняя минута, когда еще можно обратиться в полицию, и о том, как все может обернуться: развалившаяся карьера, конец Жаклин, дочь в более или менее постоянной опасности. Но думал он и о том, что совсем недавно сказал Блэкстоун… мол, если только он будет говорить и делать правильные вещи… да еще о словах Жаклин, что Реймонд переменился, выходит на пенсию, хочет уехать… Он спрашивал себя, разве все это вместе взятое не говорит о патовой ситуации между ними двумя, Блэкстоуном и им самим, в которой можно избежать дальнейшего кровопролития? Он задал этот вопрос Ди, когда показалось, что его история подошла к концу, но здоровяк лишь мотнул головой с гротескной татуировкой на макушке.

– Ты знаешь, зачем это нужно? – спросил Ди. – Чтобы ты помчался к нему сломя голову с копиями какой-то древней обличительной макулатуры, о которой он, как мы прекрасно знаем, в курсе? Ради двух целей. Он дает тебе надежду, что ты все еще сможешь выйти сухим из воды. Но на самом деле на месте происшествия копы найдут макулатуру и тебя. Мертвого. Все будет выглядеть так, будто тебя кто-то шантажировал или пытался шантажировать, но дело не выгорело. И на том дело закроют.

Точно, подумал Шанс, именно так все и будет выглядеть, и впервые за долгое время он вспомнил о Майре Коэн, о ее насильственной смерти, которая так и осталась нераскрытой.

– Я просто хочу поступить по-умному.

Ту же самую банальность он сказал Жаклин.

– Поступай по-умному, если тебе хочется, но дело тут вот в чем. Ты либо встречаешься с ним сейчас лицом к лицу, либо поворачиваешься к нему задницей и молишь Бога, чтобы тебе повезло, чтобы он отступил, чтобы ты мог просто снова стать тем, кем был раньше.

Шанс вздохнул. Он всегда считал, что знает, кто он есть. Но из-за недавних событий засомневался в этом.

– По моему скромному мнению… – сказал Ди, – об этом в любом случае бесполезно спорить. Этот мужик знает, где ты живешь. А хорошая новость в том… что ты еще можешь заказывать музыку.

– Он уже заказал ее, Ди. Я должен приехать в мотель. Один.

– Этого не будет.

– Он сказал, что узнает, если я не послушаюсь.

– Слушай меня… звонок с этого телефона – это несколько очков в твою пользу, знаешь ты об этом или нет. Придет пора ими воспользоваться.

– Если я сейчас ему позвоню, он узнает, что я не один. И даже, наверно, в общих чертах догадается, с кем.

– И что он сделает – полицию вызовет? Кроме того… Ты позвонишь не отсюда. Позвонишь, когда мы уже приедем на место. Вызовешь его из номера, а потом уж предоставишь мне со всем разбираться. – Он вытащил из внутреннего кармана армейской куртки плоский обоюдоострый клинок и положил его на стол между ними. – Поверь мне, братан. На данный момент не ты рулишь ситуацией. Он рулит.

И служки Церкви Большого Ди, насельники Дома Пространства и Времени, разразились финальным хором, выражающим согласие.

Неотъемлемой особенностью индуцированного психотического расстройства (folie à deux) является бредовая идея, которая развивается у здорового индивида, вовлеченного в близкие отношения с другим индивидом (по психологической терминологии «индуктором» или «доминантным лицом»), уже страдающим тем или иным психозом, который держит верх в отношениях и способен таким образом постепенно встраивать в свое наваждение изначально здорового, но более пассивного человека.

Шанс посмотрел на нож.

– Это тебе, – сказал ему Ди, подразумевая оружие. – Из того, что разбираться с этим уродом придется мне, вовсе не следует, что ты даже не вспотеешь.