Глава 7
Ниррок скорчился в дальнем углу тронного зала, прижавшись к стене и изо всех сил стараясь, чтобы его не заметили. До сих пор император Тэйкон обходил его вниманием, но удача могла изменить в любую секунду. Желания императора полагалось исполнять как можно скорее, дабы не навлечь на себя его гнев. В настоящий момент тот был поглощен созерцанием цветастой экзотической птицы – со сладким, но очень уж громким голосом. Птица, конечно, была диковинкой. Ее привезли из бескрайних изумрудных джунглей к югу от Гиблого моря. На западе таких не видывали – это и делало ее достойной императорского внимания. Ниррок был не азартен, но побился бы об заклад с кем угодно, кто взялся бы утверждать, что птицу ждет долгая жизнь. Нет, ей наверняка свернут шею. Все игрушки, к которым Тэйкон терял интерес, ждал один конец.
В дверь громко постучали, и в тронный зал вошел глашатай. Он поклонился до самого пола и, выпрямившись, сказал:
– Члены Военного совета явились по приказанию Вашего Святейшества. Ждут, когда Ваше Святейшество соблаговолит их принять.
Тэйкон вернул птицу в клетку, проверил напоследок замок и обратил взор на глашатая. Желваки на лице императора запрыгали вверх-вниз, и Ниррок внутренне приготовился к новому зверству.
– Впусти их, – сказал Тэйкон спокойным, к всеобщему удивлению, голосом. Глашатай медленно выдохнул, еще раз поклонился и попятился к двери.
Шестеро крепких мужчин, войдя в зал, как по команде склонились перед троном. Четверо, местные зекорранцы, носили кольчуги и тяжелые пластинчатые доспехи; двое были рогатыми морринскими воинами. По многочисленным знакам различия Ниррок догадался, что перед ним генералы. Морринов пригласили из вежливости, но они, судя по виду, встревожились не меньше зекорранцев. Хотя в зале царила прохлада, лица генералов блестели от пота.
Ниррока удивило, что военный совет заседает в столице, а не командует армией. С другой стороны, его ли ума это дело?
– Как продвигается наступление? – спросил Тэйкон, нарушив сковавшую зал тишину.
– Как вы и требовали, Ваше Святейшество, королева Йерскании была наказана за то, что посмела ослушаться вашего приказа, – ответил один из генералов. – Впредь она будет сговорчивее.
Скуку с императора как рукой сняло.
– Я хочу знать все подробности, – сказал он с дружелюбной улыбкой, при виде которой у Ниррока напрягся сфинктер.
Вперед выступил другой генерал – широкоплечий, с черной промасленной бородой.
– Мы повели первую атаку через южный проход, существенно опираясь на йерсканцев и почти не оказав им поддержки. Как мы и ожидали, их оружию и доспехам оказалось далеко до севелдромских. Йерсканцы умылись кровью, Ваше Святейшество. Они еще подсчитывают трупы, но по нашей оценке погибло несколько тысяч.
Должно быть, поняв, что он сказал слишком много и говорил слишком долго, генерал опять поклонился и быстро отступил назад.
– Ну, а что королева? – спросил император – От нее что-нибудь слышно?
Полководцы коротко посовещались, и все тот же генерал ответил:
– Нет, Ваше Святейшество.
– Значит, нам неизвестно, поняла ли она послание?
Генерал сглотнул комок в горле.
– Пока нет, Ваше Святейшество. Ожидаю, что она даст о себе знать в любую…
Тэйкон поднял руку, и генерал тут же умолк, будто ему перерезали глотку.
– Глашатай! – крикнул Тэйкон. Его голос заметался между голыми каменными стенами.
Ниррок услышал неистовый топот. Дверь распахнулась, и на пороге возник вспотевший глашатай.
– Да, Ваше Святейшество?
– Нет ли новых вестей из Йерскании?
Глашатай на секунду задумался, явно соображая, чем грозит ему ответ. Наконец он сказал:
– Нет, Ваше Святейшество.
– Ты уверен?
Короткая пауза.
– Да, Ваше Святейшество.
Тэйкон поднялся с трона.
– Пошел, – махнул он рукой, и глашатай, торопливо попятившись, закрыл за собой дверь.
– Скажи мне, генерал…
– Лорка, Ваше Святейшество.
– Скажи мне, Лорка, победила ли моя армия в первый день войны?
Лорка оглянулся на своих сослуживцев, ища поддержки, но те потеряли дар речи.
– Я не… то есть…
Император, заложив руки за спину, плавно приблизился.
– Вопрос очень простой, Лорка. Мы победили?
Пот градом катился по лицу генерала. Он шарил глазами по залу в поисках помощи.
– Мы потеряли… мы… отступили.
Тэйкон подошел к генералам на расстояние вытянутой руки. Ниррок вдруг понял, что не может проглотить набухший в горле комок. Воздух в зале стал сухим и горячим.
– Значит, проиграли?
Лорка утер пот со лба, открыл рот, не смог выдавить ни слова и только кивнул.
Император поцокал языком и пошел к трону. Когда он повернулся к генералам спиной, те едва слышно выдохнули.
– По твоей оценке, погибли несколько тысяч моих солдат?
– Да, Ваше Святейшество, – прохрипел Лорка.
Обойдя трон, император достал небольшой кинжал. Ниррок закрыл руками лицо, не в силах вынести это зрелище, но скоро начал подсматривать между пальцев.
– Каждая смерть меня ранит. Я чувствую их боль как свою собственную.
Никто не знал, что на это ответить. Тэйкон подошел к генералам, низко держа кинжал, и те приготовились к худшему.
– Когда страдают мои солдаты, страдаю и я. – Император поднял свободную руку и провел лезвием по ладони. – По-другому и быть не может.
Кровь из неглубокой раны закапала на пол, но тут же остановилась. Края пореза сошлись, и он исчез без следа.
– Мы все должны страдать, – сказал император, хватая Лорку за руку и проводя по ней кинжалом. Эта рана была куда глубже – кровь ударила из нее струей.
Лорка охнул.
– Это раз, – сказал Тэйкон.
Он взял кинжал в обе руки и вонзил его себе в живот по самую рукоятку. Император не вскрикнул от боли, только пошатнулся, а затем вытащил клинок. Густая темная кровь обагрила его шелковую мантию, однако скоро замедлила бег и остановилась. Тэйкон, хотя и не сразу, задышал ровнее и сумел выпрямиться.
– Это два.
– Нет! – успел сказать Лорка, прежде чем император ударил его в живот. Генерал закричал и попытался оттолкнуть Тэйкона, чем привел императора в ярость. С диким криком тот бросился на Лорку, сбил его с ног и принялся снова и снова втыкать кинжал. Остальные генералы поспешно отступили. Один из них бросился к выходу, но двери были заперты.
– Семь, восемь, девять, – считал император, поднимая и опуская кинжал. В воздух летели брызги, на полу растеклась лужа крови. По запаху мочи Ниррок догадался, что кто-то из генералов напустил в штаны.
– Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать.
На счет «двадцать» Лорка перестал кричать. Досчитав до тридцати двух, Тэйкон воткнул кинжал в остывающий труп.
Когда император наконец встал, его мантия, руки и лицо были красными от крови. Он, казалось, не замечал этого, пока скрип подошв не привлек его внимание к кровавым отпечаткам сапог на полу.
– Ой-ой, – хихикнул Тэйкон. – Ну и беспорядок я навел!
Он уселся на трон, запачкав дорогое убранство, и взглянул на свою певчую птичку. Та как ни в чем не бывало продолжала весело щебетать. Песня заставила императора улыбнуться. Он задумчиво провел рукой по лицу, размазав кровь, будто краску, сплюнул на пол, отпил из стоявшего рядом кувшина с охлажденным вином и вылил остатки себе на голову. Лицо стало чище, но Тэйкон, недовольный результатом, стащил с себя мантию, скинул сандалии и остался на троне в чем мать родила.
Генералы стояли по стене, отчаянно шаря глазами в поисках запасного выхода. Они вошли без оружия, а за дверями ждала наготове императорская охрана. Кое-кто посматривал на высокие окна позади трона, выходящие в сад. Путь до земли был неблизкий, и все же один генерал начал боком подбираться к престолу.
– Чем закончился счет? – спросил император у подданных. – Что, никто не запомнил? – Все промолчали, и тогда Тэйкон посмотрел прямо в дальний угол. Ниррок почувствовал, как сердце уходит в пятки. – Эй, ты! На чем я закончил?
– На тридцати двух, Ваше Святейшество.
– Ага! – воскликнул император, будто в самом числе заключались тайны, которые только он мог постичь. – Да, не хотелось бы начинать сначала.
Он со злобной ухмылкой кинулся на генерала, который на цыпочках шел к трону. Генерал с пронзительным криком побежал вперед и не умолкал, пока у самого окна император не прыгнул ему на спину.
– Тридцать три! – радостно крикнул Тэйкон и вонзил кинжал в руку, тянувшуюся к задвижке. Беглец взвыл от боли и заехал Тэйкону по лицу. Хрустнула челюсть. Пока император вправлял ее на место, генерал задергал щеколдой, потом в дикой панике локтем разбил стекло и запрыгнул на подоконник.
– Тридцать четыре, тридцать пять, тридцать шесть, – считал император, протыкая генералу обе ноги. Он обхватил беглеца за талию, сбросил на пол, а затем с хлюпающим звуком вонзил клинок ему в глаз.
– Тридцать семь. Ого, какой сочный!
Ниррок был не в силах на это смотреть. Он закрыл лицо руками и весь съежился, однако не мог заглушить ужасные крики, шлепки, с которыми мясо ударялось о пол, и разлившееся по залу зловоние смерти и вскрытых кишок. Пытаясь думать о чем-то хорошем, он замурлыкал себе под нос мелодию из детства – колыбельную, которую когда-то пела его мать. Ниррок плохо помнил слова, но там говорилось о приятных снах и о том, что завтра будет лучше, чем сегодня.
Спустя какое-то время – Ниррок потерял ему счет – он вдруг понял, что в зале воцарилась тишина. Очень медленно, стараясь не привлекать внимания, он выпрямился и выглянул в щелочку между пальцами.
Пол, красный от крови, был усеян кусками тел, глазными яблоками и еще чем-то розовым, голубым, багровым и белым, для чего он не мог подобрать названия. Неподалеку лежал сапог, откуда торчала отрезанная ступня. Алые брызги покрыли стены узорами, в которых читались боль и страдание. Кровь неизвестно как попала даже на потолок.
Император сидел на троне, тихим свистом подпевая своей маленькой птичке.
– Приберите тут, – махнул он рукой, не оборачиваясь, на куски тел. – И найдите мне других генералов.
Ниррок не дыша попятился к выходу и осторожно толкнул двери. К его удивлению, они оказались не заперты. Смеясь сквозь слезы и спотыкаясь, он со всех ног побежал за дворецким – быстрее, пока император не обвинил в беспорядке его самого.
