Глава 47
Харго было не по себе, да еще этот зуд… Зудел порез на правой руке, под бинтами, зудела глубокая рана на черепе. Харго понимал, что это хороший признак – раны не загноились и начали затягиваться, так что он будет жить, только к старым шрамам добавятся новые. Но не шрамы его беспокоили.
Друзья опять на него посмотрели, словно ждали чего-то. Харго стало еще неуютнее.
– Что?
Робея, подошел Черный Том. От него, как обычно, воняло смолой. Харго и сам когда-то ее жевал. Теперь смоляной запах напоминал ему о войне. Никогда бы его больше не знать.
– Скажешь что-нибудь?
Харго не в первый раз пожалел, что рядом нет Оррана. Этот малый за словом в карман не лез. И с бабами не терялся. Не то чтобы язык часто помогал ему попасть к ним в постель, но он не оставлял попыток. Не получалось с одной – пробовал с другой. Рано или поздно ему фартило. Вот бы и с ранами так: набил шишку, и иди себе дальше. Тогда бы и Орран был жив, и Тэн, и Радд, и все остальные. И Варгус.
Все видели, как он упал. Сразу за тем, как здоровый ворга порезал дюжину их людей, а Варгус его прикончил. Воткнул меч по самую рукоять, будто клинком трахнул. Засранец был слишком тупой и даже тогда не понял, что умер. Все заорали от радости, но ненадолго. Налетели другие ворги – зеленые, бурые… Двое сразу сцепились с Харго и Орраном, а другие пошли на Варгуса. Может, осерчали за своего вожака, или просто лицо не понравилось. Харго поначалу был за него спокоен, но тут один рубанул Варгуса топором, а второй схватил за руку, и они у всех на глазах перелетели через стену.
Потом, когда Чернокнижник умер и открыли ворота, Харго с другими солдатами вышли на поиски. Вонь стояла неописуемая. Гниющие обрубки, груды внутренностей… Огромные тучи мух и ворон уже слетелись клевать глаза и другие лакомые кусочки. Остальное лежало огромной кучей пурпурного, зеленого и почерневшего мяса. Многие трупы раздулись, того и гляди лопнут. Харго только диву давался, как живой человек может превратиться в такое.
На поиски Варгуса вышли две тысячи человек. Два дня они копались в чужих кишках – и ничего не нашли. Под конец остался лишь Харго с горсткой самых упорных. Кто-то утверждал, что Варгус выжил. Верили, что он вернется, как древний языческий бог, восставший из мертвых. На четвертый день даже Харго знал правду: Варгуса не стало. Однако Братство – дело другое. Началось оно с Варгуса, но со смертью его не закончится. Те, кто сегодня собрался здесь, тому порукой. Харго вдруг понял: надо что-то сказать. Он кашлянул и повернулся к людям.
– Варгус был не великий и не святой, – произнес он, глядя на море лиц. Харго мало кого тут знал, но их взгляд, один на всех, был ему знаком. Все они потеряли друзей и семью. Все потеряли братьев – вот что их породнило. Поэтому они и стояли здесь, перед пустой могилой. – Он был суровый старый засранец. И мой друг. Когда мы познакомились, он дал мне пинка под зад. Мне силы не занимать, и наглый я был. Думал, умею драться, но он меня поправил. А потом научил, что такое семья.
Со всех сторон согласно загудели.
– В детстве у меня был брат, но он упал и сломал шею. Я его плохо помню. Рос я один, однако несколько недель назад все изменилось. – Харго не говорил о брате больше тридцати лет. Было странно делиться этим с такой толпой, словно он рассказывал о себе какой-то страшный секрет. – Кое-кто на западе прослышал о Братстве. Они поняли, что мы стали лучше сражаться, поэтому послали к Варгусу убийц. Думали, что без него все кончится. Так вот: ничего не кончится!
Харго сжал кулаки и обвел взглядом сотни людей – пусть хоть кто-то попробует возразить. Однако увидел только улыбки. Люди кивали и выкрикивали слова одобрения.
– Варгус всегда говорил мне, что Братство – не его придумка, он лишь передал нам то, чему его научили. Может, правда, может, вранье… так или иначе, он просил, чтобы его не принимали за какого-то там церковника вроде тех, от Пресветлого Владыки. Которые вечно твердят, что вам нужно делать и как вы плохо себя вели.
– Сраные фонарщики, – пробормотал Черный Том. Его слова подхватили, в толпе раздались брань и ворчание. Харго дождался, пока шум затихнет. Кричать не хотелось. Ему все еще было неясно, почему именно он, а не кто-то другой произносит речь. Однако слушали его внимательно, так что он доскажет. Толпа понемногу утихла. Все взгляды вновь обратились к нему, отчего зуд под повязками усилился.
– Живите своим умом. Я здесь не затем, чтобы вам указывать. Если бы Варгус был жив, он бы сказал то же самое. Война, может, и кончилась, но Братство я не забуду. Не смогу, даже если захочу. Оно помогает мне жить. Не знаю, что будет через год или два; я всякого навидался: и поля чахли, и скот погибал. Важно другое: когда настанут тяжелые времена – а они настанут, – я встречу их не один. – Харго шлепнул Черного Тома по плечу, и тот широко улыбнулся. – А если он попадет в беду, я помогу, чем смогу. Потому что мы семья.
Добавить к этому было нечего. Харго посмотрел в пустую могилу и подумал о Варгусе. Даже не верилось, что они познакомились всего несколько недель назад. Казалось, Варгус всегда жил в его сердце. Тело пропало, – может, лежит где-то, обглоданное до костей, – но Харго знал, что не забудет его и не перестанет о нем говорить.
Черный Том протянул ему бурдюк, и Харго от души приложился к обжигающему пойлу. По телу быстро разлилось тепло. Черный Том тоже отпил глоток и вылил остатки в могилу.
Вдвоем они отправились в город. Дорога была неблизкой. Люди старались не вставать на пути у Харго, и он не сразу заметил, что они как-то странно на него смотрят – тем же взглядом, которым раньше провожали Варгуса. Так смотрят на человека, к которому стоит прислушаться. Харго в кои-то веки захотел стать помельче, чтобы затеряться в толпе. Поскорее бы в город – там он будет не так заметен. А потом соберет вещи и отчалит домой.
– Куда направишься, Том?
Черный Том выплюнул скользкий комок смолы.
– Не знаю. Домой что-то не очень хочется.
– Почему?
– Из-за старика. Он ждет, что я продолжу его дело. У меня и раньше-то душа не лежала, а теперь и вовсе. Сестра, пожалуй, и без меня управится. У нее всяко лучше выйдет.
Теперь, когда толпа осталась позади, Харго вздохнул свободнее и оглянулся. Зря – люди все еще наблюдали.
– А чем занимается твой папаша?
– Держит соренсонских быков.
Харго задумался.
– Тихая жизнь фермера… После такого шума чего еще надо?
– Он не фермер, на него работают другие. У отца во владении десять тысяч голов скота, а еще скотобойни и кожевенные мастерские, в которых делают доспехи.
– Десять тысяч? – Харго встал как вкопанный. По затылку пробежал холодок.
– Ну да.
– Кто твой отец, Том?
Тот сплюнул, не останавливаясь.
– Неважно.
– Ты что, из благородных?
Черный Том хмыкнул.
– Во мне нет ничего благородного.
– Это правда, – согласился Харго.
Том вдруг рассмеялся.
– Ты это всерьез сказал, на похоронах?
– Насчет чего?
– Что я могу на тебя рассчитывать, если попаду в беду.
– А как иначе.
Черный Том замолчал. Харго был рад тишине. Вокруг лежала обожженная, изрытая сотнями ног земля. Долину, где Балфрусс убил Чернокнижника, они обошли стороной. Ходить там не любили. Во время дуэли магов многие стояли на стенах и видели все от начала до конца. Харго в это время сидел у постели Оррана до его последнего вздоха, но даже из лазарета слышал гром и треск молний. Под конец Орран отошел в мир иной в объятьях пышной и ласковой сестры милосердия. Он умер с блаженной улыбкой, уткнувшись лицом ей в грудь. Харго за это войну повидал много смертей. Оррану, можно сказать, повезло.
Когда покойнику закрыли веки и натянули на лицо простыню, Харго пошел от лазарета куда глаза глядят. Дорога привела его к крепостной стене. Бой к тому времени был окончен. На Харго со всех сторон смотрели счастливые люди, слышались крики и смех, некоторые на радостях выпивали. А потом вернулся Балфрусс. В город он вошел своими ногами. Харго и остальных как будто не видел.
За последнее время на глазах у Харго умерли сотни, если не тысячи человек. Он и сам несколько раз стоял на пороге смерти и дважды попадал в лазарет. Из тех, кто выжил, ни один не избежал шрамов. Даже самый зеленый прыщавый юнец, который прежде меча не держал, теперь был ветераном.
Все они заглянули в лицо смерти. Они научились ее ненавидеть за то, что она забирала их близких, – но и ухаживали за ней, бессердечной стервой, а теперь знали лучше, чем собственных жен.
Харго на всю жизнь запомнил взгляд Балфрусса. В тот день у смерти было лицо не женщины, а боевого мага.
Когда он проходил мимо, люди падали на колени, один или двое заплакали, другие зашептали молитвы. Они просили своих богов о милости никогда больше не видеть Балфрусса и благодарили за то, что он был на их стороне.
– Мой отец – лорд Брэгнон, – сказал Том, нарушив тишину. Он достал кисет со смолой, и Харго только сейчас разглядел на нем герб. Лисица и три меча.
– Никогда о нем не слышал.
– И ладно. Ну, так куда ты теперь?
– В Тирнон. Это в сотне миль к востоку, среди холмов.
Черный Том фыркнул.
– Знаю. Бывал там. Рудокопы и лесорубы кишмя кишат.
– Будешь проездом, найди меня, выпьем вместе.
– Заманчивое предложение.
– За твой счет, богатенький мальчик.
Черный Том засмеялся и сунул в рот еще один смоляной клинышек.
– По рукам.
– Вот и хорошо.
– Кстати, палка-то о двух концах, – сказал Том. Харго непонимающе посмотрел на него. – Если тебе что-то будет нужно, скажи: помогу чем смогу. Я не забуду Братство.
– Рад это слышать.
До города они дошли молча, однако неловкости не чувствовали. Харго сейчас хотелось лишь одного – вернуться домой, к жене. Он давно не видел ее и боялся не узнать. Да и она – признает ли? И что будет дальше? Завтра утром его ждет долгая дорога, но сегодня он все еще воин из армии королевы. Сегодня он напьется.
