Глава 6
Плюсы и минусы диспансеризации

Диспансеризация – регулярное обследование здорового человека (или больного с хроническим заболеванием стабильного течения) с целью раннего выявление значимой патологии. Например, онкологии или факторов риска для атеросклероза, диабета и проч. Диспансеризация населения в значительной мере – заслуга советской медицины. Строго говоря, массовая диспансеризация, или скрининг, были переняты странами Запада именно у СССР. Мой отец входил в Объединенный комитет по здоровью во время визита Буша-старшего. Я помню, как он рассказывал о восторженных отзывах американцев об организации нашего здравоохранения! Мне тогда это было странно слышать, нашей медициной и тогда мы все были недовольны. Плюсы диспансеризации хорошо известны и неоспоримы. Обнаружить болезнь в самом зачатке, выявить предпосылки к ней – значит эффективно лечить и предупреждать. Только ведь это уже 6-я глава этой книги. Вы уже подготовлены к тому, что имел ввиду Экклезиаст, говоря «многие знания приводят ко многим печалям». Если бы все было так линейно просто!

Все дело в тех самых массовых ложноположительных результатах обследований, о которых мы уже столько говорили. Вал этих данных «неясной клинической значимости» рискует погрести под собой саму идею диспансеризации (скрининга). Поэтому чтобы сохранить всю неоценимую пользу раннего выявления болезни, необходимо определить: кому, когда, что и сколько! Иными словами, скрининг (диспансеризация) обязателен для каждого, но НЕ ПО ПЛОЩАДЯМ, а строго по алгоритму, разработанному специально для каждого возраста и в соответствии с наличием факторов риска. Скрининг на раннее выявление скрытых болезней должен в идеале соответствовать 4 принципам.

1. Болезнь должна быть достаточно распространенной и серьезной по своим последствиям. Допустим, нет никакого смысла «просеивать» миллионы людей через ряд исследований, чтобы выявить кисту селезенки. И встречается не часто, и совершенно доброкачественна по сути. Или множественный склероз – болезнь не такая уж и частая, хотя и грозная по своим последствиям. Слишком дорого обойдется такой скрининг. Тем более он будет противоречить следующему принципу диспансеризации.

2. Против болезни, на которую проводится скрининг, должно существовать эффективное лечение. Мы стараемся выявить болезнь на ранней стадии, чтобы раньше начать лечить и предотвратить ее развитие. Если такого лечения пока нет, если в основном лечат только обострения, то проводить скрининг при бессимптомном состоянии смысла нет. В этом значение следующего принципа.

3. Лечение в бессимптомный период должно быть эффективнее, чем тогда, когда симптомы уже есть (а так бывает далеко не всегда). Примеры: волчанка, тот же множественный склероз, многие болезни печени и т. д.

4. Экономическая и медицинская эффективность скрининга должна подтверждаться временем (или опровергаться, это как посмотреть!). Классический пример – рак простаты. После введения в 90-х годах поголовного скрининга мужчин на уровень простатспецифического антигена врачи стали выявлять этот рак в десятки раз чаще и на самых ранних стадиях. Количество операций возросло многократно, а вот смертность от этого вида рака как была, так практически и осталась на том же уровне, ничуть не уменьшившись!

Что же мы с таким энтузиазмом оперировали и уничтожали? Оказалось, что на таких доклинических стадиях рак простаты может прогрессировать, а может и нет! И процент здесь 50/50! А операция – это и импотенция, и недержание мочи, и прочие малоприятные вещи! Именно поэтому сегодня во всем остальном мире предлагают либо вмешательство, либо наблюдение. Звучит дико: наблюдать за раком, но медицинская наука считает такой подход вполне оправданным. И скрининг на рак простаты сегодня перестал быть поголовным. Его предлагают мужчинам в 50 лет и старше, объяснив предварительно все «за» и «против» такого скрининга. То есть теперь это совместное решение врача и пациента. Я понимаю, что непрофессионалу, человеку других профессий такое слышать более чем странно! Звучит как посягательство на святые принципы раннего выявления и профилактики болезней!

Как-то я рассказывал про современные подходы к скринингу в прямом эфире популярной радиостанции. Так прямо во время передачи ведущему на личный телефон пришла СМС от одного из вице-премьеров: «Вы там с ума сошли, такие вещи на всю страну говорить?» Поймите правильно, современная медицина не против скрининга (диспансеризации), она против того, чтобы искать в темной комнате черную кошку, особенно тогда, когда ее там нет!

Нужно выявлять и разделять пациентов по группам риска и предлагать те или иные исследования не всем скопом, а с умом, прицельно. Например, почему не проводят поголовный скрининг на рак яичников? Потому что если на УЗИ находят подозрительные изменения, и при этом они подтверждаются другими анализами, больную отправляют на операционный стол (не могут в такой ситуации не оперировать!). А на операции рак подтверждается только у 3 % оперированных женщин, у которых не было факторов риска для такой болезни, но были изменения на скрининге. На одну действительно необходимую операцию приходится 29 сделанных зря – с операционными рисками, осложнениями, процентом смертности. Подобная ситуация была с одной моей близкой знакомой. Пошла на компьютерную томографию больше из любопытства, а вышла с диагнозом «рак яичника с метастазами»! На операции рака, к счастью, не оказалось! Так что же, раз так, то скрининг на рак яичников не проводить вовсе? Этот «немой убийца» (течет бессимптомно до самых поздних стадий) – второй по частоте гинекологический рак в развитых странах. Нет, почему же, проводить! Но не поголовно всем, а только женщинам с факторами риска: тем, у которых в роду были случаи рака яичников или груди.

Правильно определить группу риска не так просто. Для профессионала информации, что в роду был рак груди, недостаточно. Памятуя, что специфические генные мутации, приводящие к раку груди и яичников, значительно чаще встречаются у евреев ашкенази, еврейкам рекомендуют скрининг в следующих случаях.

1. Был случай рака груди в возрасте до 50 лет у родственников первой или второй линии (первая линия – это мама и сестры, вторая – все остальные).

2. Случай рака яичников в любом возрасте у родственников 1-й или 2-й линии.

3. Случаи рака груди в любом возрасте, если они были более чем у одного родственника.

4. Если в роду были случаи мужского рака груди.

Людям других национальностей рекомендуют скрининг примерно по той же схеме, только планка возраста, при котором у родственника обнаружен рак, снижена до 40 лет и во втором пункте должно быть как минимум 2 родственницы с раком яичников. Пишу это лишь для демонстрации того, с какой тщательностью формируют группы риска, чтобы минимизировать угрозу от ложноположительных результатов для других.

А взять скрининг на выявления убийцы номер 1 – рака легких. Там цена ошибки – уже недостаточно сегодня безобидная операция на яичнике. Если действовать «по площадям», то даже в самых, казалось бы, ясных диагностических случаях, когда из благих побуждений человеку удаляют часть легкого, у половины пациентов (!) рака не обнаруживают! А ведь здесь операционные риски очень и очень высоки! При этом на случайном обследовании какой-то узел в легком обнаруживают у 6 % здоровых людей. И что, всех теперь под нож? Нет. Учитывая, что рак легких – это на 90 % болезнь курильщиков, сегодня на КТ для скрининга посылают лишь курильщиков 50–55 лет со стажем курения не менее 15 лет.

Помимо ненужной операции неоправданный скрининг несет несомненную угрозу психологического стресса. Каково жить, зная, что у тебя подозревают рак, ходить по малоприятным процедурам? Было исследование, в котором расспрашивали женщин, у которых на маммографии был установлен рак, но потом результаты оказались, к счастью, ложноположительными. Половина из них страдала выраженной тревогой, а 20 % волновались так сильно, что не могли толком выполнять свою работу и обращались к психиатру!

Кстати, о маммографии, раз уж зашла речь… Да, обязательно, да, спасает жизнь, но опять все упирается в факты, которые, как любил повторять В. И. Ленин одного умного француза, – вещь упрямая. Ведь почему в медицинском сообществе идут споры, с какого возраста ее проводить в целях скрининга и проводить ли вообще? Все то же: много, очень много ложноположительных результатов. Особенно в возрасте до 50 лет. Представьте: на ОДИН выявленный рак приходится ТЫСЯЧА женщин, у которых что-то нашли, заподозрили, что это рак и долго и тщательно обследовали, включая биопсию! Помните, что мы говорили, что все это время они места себе не находят, а 20 % впадают в тяжелую депрессию? А представьте, что скрининговую маммографию повторяют ежегодно и умножайте каждый раз шанс ложноположительного результата на эту тысячу! Кстати, именно поэтому во всех странах, включая и Россию, период между маммографиями увеличили до 2 лет. Если проводить скрининговую маммографию раз в 2 года, то количество ложноположительных результатов сокращается вдвое, если проводить ее, начиная с 50 лет, а не с 40, то их количество снижается еще в 2 раза.

Другая проблема, связанная с маммографией, – это, как и в случае скрининга на рак простаты, так называемая овердиагностика: выявление патологии неясной клинической значимости. Не все случаи рака груди быстро прогрессируют, некоторые даже могут подвергаться обратному развитию. Значительно чаще теперь стали ставить диагноз «локальная внутрипротоковая карцинома», клиническое значение которой до сих пор не окончательно ясно. Ведь подавляющее большинство этих локальных внутрипротоковых карцином не переходят в инвазивный (проникающий) рак и так и оставались бы случайной находкой! Но рисковать никто не хочет, и таких женщин и оперируют, и облучают. 20 % всех вновь обнаруженных раков молочных желез – локальные внутрипротоковые карциномы.

Вот не знаю, как вам, а мне после написания этой части главы опять стало неуютно. Как и всегда, когда я думаю или обсуждаю эту тему. С одной стороны, человеческая жизнь бесценна и «под каждым могильным камнем лежит целая вселенная». И мы не постоим за ценой: поставим везде томографы, маммографы, УЗ-аппараты и будем выявлять, выявлять, выявлять, не считаясь ни с какими затратами! Пропустим через сито многочисленных исследований тысячи в итоге здоровых людей, проведем десятки ненужных операций, но этот конкретный случай рака выявим! Вырежем, вылечим и спасем. Наверное, спасем. А может, и нет. Онкологическая операция стоит денег, и правильная химиотерапия стоит денег, и препараты стоят огромных денег, и специалисты стоят еще больших денег. А денег-то и не хватает, их почти нет: все ушло на эти многочисленные исследования, каскад дорогостоящих и в конечном итоге ненужных исследований, проведенных зря биопсий и операций. Если сесть и посчитать (как сделали все остальные страны), то очевидно, что подходы надо менять.

Все так, но я помню одного пациента, который долго жил в Англии, ходил там по врачам и по их совету не делал скрининг ПСА на определение рака простаты. Он пришел ко мне с болями в спине, и я нашел у него метастазы в позвоночник из запущенной опухоли простаты. Часто задачи и цели превентивной медицины и организации здравоохранения не совпадают с интересами конкретного отдельно взятого человека. Статистика оперирует тысячами и сотнями тысяч, а нас волнует здоровье свое и своих близких! Но как минимум быть информированными мы должны.

Говоря о скрининге и диспансеризации, нельзя не сказать и о популярной и очень часто абсолютно не верно трактуемой теме: онкомаркерах! Что это? Ну, вот взять тот же ПСА – онкомаркер для рака простаты. Подобные есть для рака печени, яичников, желудка, щитовидной железы и так далее. Вот их официальное определение: «Онкомаркеры – специфические вещества, продукты жизнедеятельности опухоли или вещества, продуцируемые нормальными тканями в ответ на инвазию раковых клеток, которые обнаруживают в крови и/или моче больных раком». «За чем же дело стало? – спросите вы. – Проверим – и все станет ясно: есть рак или нет». И проверяют, и во многих клиниках такие анализы предлагают всем желающим! И это большая ошибка. Делать этого категорически НЕ НАДО! Причем во избежание длинных, наукообразных и никому не интересных рассуждений просто примите мои слова на веру! Ведь в большинстве своем эти онкомаркеры превышают норму при других, чем онкология, заболеваниях. А при злокачественных опухолях они бывают повышены далеко не всегда! То есть: если они повышены, то это ни о чем не говорит, шансы наличия онкологии очень низкие, если нормальные – никакой гарантии нет, вероятность рака это не снимает!

Для чего тогда их назначают? В основном за наблюдением уже оперированных онкологических больных. Когда уже установлен диагноз, когда опухоль удалена и онкомаркеры, если только они были исходно повышены, пришли в норму. Вот тут периодический контроль за их уровнем может уловить рецидив на раннем этапе. Также их используют при наличии серьезного подозрения на опухоль по данным других исследований, например, по той же компьютерной томографии, для придания большей убедительности диагностической концепции. Но и в этом случае повышенный уровень онкомаркеров определяющего значения не имеет.