Глава 9
Над горизонтом забрезжил рассвет. Мы с Мельниковым стояли бок о бок в карьере около Ольховки. Криминалисты только что откопали пластиковый мешок в том месте, которое указал Боксер. Сам он стоял поодаль под охраной двух оперативников, наблюдая за раскопками. Выглядел он неважно. После того как он с потрохами сдал нам Окчурина, цвести ему было не с чего.
– Вот и все, конец истории, – произнес Мельников. – Осталось взять Окчурина и можно закрывать дело. Что будешь делать с папкой, отдашь клиенту?
– Не думаю, она принесла слишком много бед, чтобы снова отдать ее нечистым на руку людям.
– Тогда как ты объяснишь, что не выполнила уговор? Он ведь нанял тебя, чтобы ты достала для него папку, а не наказала виновных в смерти Ювелира.
– Об этом у меня еще будет время подумать. Скажи лучше, как собираешься брать Окчурина.
– Отправлю к нему домой бригаду ОМОНа, – пожал плечами Мельников. – Пусть привезут в отдел, там и предъявим обвинение.
– А что, если он успеет бежать из города? – заволновалась я. – Я совсем забыла, ведь Боксер должен был доложить ему об успехе операции. Он, наверное, места себе не находит от волнения. Вдруг нервы не выдержат и он отправится в бега? Чтобы получить ордер на его арест, тебе понадобится минимум полдня. Нет, Андрюшенька, так рисковать мы не можем. Нужно дать Окчурину знать, что вопрос решен положительно, иначе жди провала.
– Никаких «мы» в этом деле не существует, – строго заметил Мельников. – Ты и так рисковала жизнью, чтобы поймать Усольцева с поличным. Я сам решу этот вопрос. Теперь дело расследует полиция, а тебе пора отдыхать.
– Да не могу я отдыхать, пока этот гад на свободе! Прикажи Боксеру сделать контрольный звонок. Пусть скажет Окчурину, что папка у него, а я покоюсь под толстым слоем карьерного песка. Тогда я смогу наконец отправиться домой.
– Слишком рискованно, Боксер может предупредить босса о нашем вмешательстве.
– Он не станет этого делать, – решительно возразила я. – Не в том положении. Давай хотя бы попытаемся.
Я видела, что Мельников засомневался, и решила поднажать.
– Хорошо, раз ты отказываешься, я сама буду пасти Окчурина, пока твои архаровцы не приедут, – заявила я, прекрасно зная, что к Окчурину он меня и на пушечный выстрел не подпустит.
– Снова ты за свое, – рассердился Мельников. – И почему я всегда иду у тебя на поводу?
– Потому что я всегда оказываюсь права, – заявила я, чмокая его в нос. – Зови Боксера, начнем второе действие.
Криминалисты обернулись на звук поцелуя, Мельников зарделся под их взглядами, но Боксера подозвал.
– Ты должен был позвонить боссу, когда папка окажется у тебя, так? – спросил он.
Боксер кивнул. Мельников достал из его кармана телефон, перелистал контакты и нашел нужное имя.
– Сейчас я наберу номер его телефона. Тебе нужно сказать всего несколько слов, что все в порядке, папка у тебя, проблема устранена. Никакой отсебятины. Это ясно?
– А если он потребует подробного отчета? – резонно заметил Боксер. – Будет странно, если я ему не отвечу, все-таки он мой босс.
– Тогда будешь действовать осторожно. Можешь сослаться на усталость или на то, что требуется доделать грязное дело. Я имею в виду, спрятать новый труп. Справишься – твое счастье, запорешь операцию – пощады не жди. Ты все понял?
– Да понял я, понял, не давите, – огрызнулся Боксер.
Мельников нажал кнопку вызова и включил громкую связь, предварительно отдав приказ всем молчать. Окчурин ответил после третьего гудка. Голос у него был заспанный. Я подивилась крепости его нервной системы: послал Боксера на убийство, а сам спит себе, как младенец.
– Все в порядке, – механическим тоном проговорил Боксер. – Дело сделано, папка у меня. Проблема устранена, осталось отправить ее туда же, куда и предыдущую.
– Ты что, пьян? – настороженно спросил Окчурин.
– Нет, – односложно ответил Боксер, скосив при этом глаза на Мельникова.
– Голос у тебя какой-то странный. Точно проблем не возникло?
– Все в порядке, устал просто.
– От чего устал?
Мельников вплотную приблизился к Боксеру, с силой сжал его руку и одними губами приказал:
– Держи себя в руках.
– Девка оказалась несговорчивая, – растягивая слова, начал Боксер. – Пришлось поработать руками. Ни в какую не хотела говорить, где папка.
– Но сейчас она у тебя? – имея в виду папку, спросил Окчурин.
– Да, сейчас у меня, – ответил Боксер и вдруг взорвался: – Думаешь, легко человека убивать? Или пытать приятно? А я все это сделал! Четыре часа ее мордовал, а ты спрашиваешь, отчего у меня голос странный. Ехал бы за ней сам и выбивал признание.
– Тихо-тихо, мальчик мой, успокойся, – сменил тон Окчурин. – Не нужно давать волю эмоциям. Все хорошо, что хорошо кончается. Закругляйся там и приезжай ко мне, а я пока тебе ванну приготовлю, стол накрою. Посидим, расслабимся, и ты обо всем забудешь. Заодно обсудим твое повышение. Пора тебе выходить на большую арену.
– Я спокоен, – проговорил Боксер, действительно успокаиваясь. – Все, мне пора. До встречи.
– До встречи, мальчик мой, – ответил Окчурин и дал отбой.
Разговор прервался. Мы молча стояли вокруг Боксера. Он не выдержал первым.
– Довольны? – крикнул он. – Теперь я не просто убийца, теперь я иуда, я предал единственного человека, который по-настоящему обо мне заботился!
– Не пори чушь, – оборвала я его. – Думаешь, Окчурин о тебе заботится? Как бы не так. Неизвестно, какой сюрприз тебя ждет, явись ты к нему. Ты и правда поверил, что он поставит тебя на свое место? Да я голову прозакладываю, что он избавится от тебя при первом же удобном случае!
– Неправда, он дорожит мной и хочет оставить мне свое дело, – горячо возразил Боксер. – Вы его не знаете.
– Это ты его не знаешь! Ты для него теперь опаснее бомбы с часовым механизмом, в любой момент может рвануть. Не дури, Данила, не станет Окчурин заботиться о тебе, когда на кону его бизнес.
– К чему этот спор? – вмешался Мельников. – Дело сделано, Усольцев отправляется в СИЗО, ты едешь домой, я выбиваю ордер на арест, и на этом все.
– Нет, не все, – возразила я. – У меня созрел новый план.
– Начинается, – застонал Мельников. – Вот скажи мне, Татьяна, почему всякий раз, когда я слышу от тебя подобные слова, у меня под ложечкой сосать начинает?
– Потому что ты чувствуешь, что план мой гениален, – уверенно заявила я. – Послушай, что мы сделаем. Мы не повезем Боксера в следственный изолятор, а отправим его к Окчурину с диктофоном.
Оглядев присутствующих, я заметила, что моего торжества никто не разделял. Боксер замотал головой, отказываясь верить в то, что услышал. Мельников, похоже, был с ним согласен.
– Об этом не может быть и речи. Усольцев отправится в СИЗО, и точка.
– Ты не понимаешь, – горячилась я. – Окчурин от всего отопрется. Как думаешь, кому поверит суд, ему и его адвокатам или Боксеру? Он снова выйдет сухим из воды. А так у нас будет его устное признание.
– Полученное незаконным путем, – напомнил Мельников.
– Что уже не будет иметь решающего значения, когда колесики судебной машины закрутятся в нужном направлении. Пойми ты, это наш единственный шанс. И его, кстати, тоже.
Я кивком указала на Боксера, внимательно слушавшего нашу перепалку. Заметив интерес, я повернулась к нему и принялась убеждать:
– Ситуация такова: в дом к Веденкину залез ты, убил Ювелира и спрятал труп тоже ты, покушался на мою жизнь опять же ты. А что можно предъявить Окчурину? У тебя есть письменное доказательство того, что все это ты совершил по его приказу? Молчишь, потому что такого подтверждения у тебя нет и быть не может. Как думаешь, сколько времени потребуется хорошему адвокату, чтобы доказать, что действовал ты по личной инициативе, желая угодить родственнику, от которого ждал наследства?
– Никто не поверит, что Окчурин ни о чем не знал, – неуверенно произнес Боксер.
– Еще как поверят! А если адвокат постарается, то сумеет сделать из Окчурина несчастного страдальца, за спиной которого любимый племянник обтяпывал свои кровавые делишки. Как тебе такая перспектива?
– Что же мне делать? – спросил Боксер, вконец запутавшись.
– Уговаривай Мельникова, чтобы он разрешил тебе пойти к Окчурину с диктофоном. Он обещал тебе застолье? Прекрасно, за рюмочкой коньяка ты вынудишь его повторить все предыдущие приказы, и эта запись станет весомым аргументом в пользу твоей, а не его версии.
– А как я смогу его уговорить? – растерянно произнес Боксер.
– И ты согласен принять участие в ее авантюре? – Мельников был крайне удивлен. – Ты отдаешь себе отчет в том, на что подписываешься?
– Она врет насчет адвоката? – обращаясь исключительно к Мельникову, спросил Боксер.
– Нет, к сожалению, тут она права, судебная машина несовершенна. Хороший адвокат сможет повернуть дело так, как предположила Татьяна.
– Тогда чем я рискую? – снова спросил Боксер.
– Он может раскусить тебя. Вспомни, тебе даже по телефону не удалось его провести, – напомнил Мельников. – Татьяна преследует свои интересы, посылая тебя к Окчурину. Она у нас любит эффектные финалы, а в этом случае эффект ей обеспечен.
– Но ведь резон в ее словах есть. Если все выгорит, я останусь в плюсе.
– А если нет, то, возможно, окажешься в гробу. Что предпочитаешь? – Мельников был и раздражен, и возбужден возможной победой.
– Ничего, что я тут стою, а вы меня обсуждаете? – вмешалась я. – Между прочим, никакого эффекта я не жду, это гнусная ложь. Все, что мне нужно, это добиться того, чтобы каждый получил по заслугам.
– Я готов, – решился Боксер. – Давайте свой диктофон и говорите, что надо делать.
– Сам не верю, что говорю это, – протянул Мельников, – но похоже, что я согласен на ваш план. С чего начнем?
– Отсылай криминалистов, пусть везут труп Ювелира в морг, – подсказала я. – Ребят не отпускай, мы должны быть готовы, если что-то пойдет не так. Свяжись с начальством, организуй группу захвата. Скажи, что подозреваемые находятся в доме по улице Геологической, пусть высылают группу туда. Только со временем не прогадай. А мы пока с Данилой обсудим, какие вопросы он должен задать Окчурину.
Без лишних слов Мельников отправился выполнять мои распоряжения. Мы с Боксером дошли до полицейского «уазика», сели в машину, и я принялась инструктировать его, обговаривая возможные варианты развития событий.
* * *
Спустя два часа мы сидели в том же «уазике» неподалеку от дома Окчурина. Мельников предварительно съездил в отделение и выпросил у своих компьютерщиков кое-какие примочки для операции – естественно, не ставя в известность начальство. Боксер заметно нервничал, то и дело теребил ворот рубашки, в котором был закреплен микрофон.
– Если будешь проверять его каждую минуту, спалишься еще у порога, – предупредила я. – Окчурин очень наблюдательный и обязательно обратит внимание, что ворот тебя беспокоит. Что будет дальше, ты и сам знаешь.
– Я постараюсь, – убирая руку от микрофона, пообещал Боксер.
– Волноваться тебе не о чем, мы будем слышать все, что происходит в доме. Если запахнет жареным, тут же вышлем ОМОН. Главное, успеть получить запись, но это уже на твоей совести, – сказал Мельников. – Ты готов?
– Вроде да, – неуверенно произнес Боксер.
– Долгие проводы – лишние слезы, – заявила я, открывая дверь «уазика» и выталкивая Боксера наружу. – Иди, тебя ждет главный в жизни бой. Не облажайся.
Он бросил на меня тоскливый взгляд и направился к дому. У калитки он провел ровно тридцать секунд, потом пискнул зуммер, оповещая, что проход открыт, и Боксер скрылся за высоким забором. Нам с Мельниковым оставалось только ждать. Спустя короткое время из динамиков переносного записывающего устройства зазвучал голос Окчурина:
– Ну, здравствуй, Боксер. Видок у тебя неважный.
– Ночь выдалась беспокойная, – ответил тот.
Волнения или неуверенности в голосе нашего агента я не услышала, это был хороший знак. Динамик продолжал трансляцию.
– Проходи в гостиную, выпьем по рюмочке коньяка, – предложил Окчурин. – Или предпочитаешь сначала принять ванну?
– Обойдусь, – ответил Боксер, – коньяк сейчас больше в тему.
– Вот и отлично. Садись. – Послышалось бульканье жидкости, льющейся из бутылки. – За успех дела.
– За еще одно убийство, – ответил Боксер.
После паузы снова раздался голос Окчурина:
– Не нужно портить тост. У нас впереди много хорошего, так зачем вспоминать о плохом.
– Осторожный, черт, – еле слышно прошептал Мельников, будто Окчурин мог нас услышать. – Сомневаюсь, что Усольцеву удастся выжать из него признание.
– Поживем – увидим, – возразила я, а в комнате продолжался разговор.
– Прости, – произнес Боксер, – просто нервы шалят. Когда ты приказал мне влезть в дом Веденкина, я не возражал. Кража – дело обыденное, к тому же я делал это для тебя. Но убийство – это совсем другое.
– Давай поговорим о будущем. – Окчурин вновь попытался сменить тему. – Как тебе нравится должность заместителя директора моего концерна?
– Хочешь сделать меня своим замом? А прежнего куда, тоже в расход? – саркастически поинтересовался Боксер.
– Его переведем на другое предприятие. Не думаю, что он станет возражать. – Окчурин игнорировал реплику Боксера. – Оклад поставлю тебе втрое больше, чем был у него. Сможешь развлекаться по полной программе. А не захочешь развлекаться, подкопишь деньжат и откроешь свой боксерский клуб.
– Клуб – это хорошо. – Голос Боксера немного потеплел. – Еще бы забыть всю эту историю с девкой…
– Вот и забудь, – тихо сказал Окчурин, но в его голосе звучала явная угроза. Снова в рюмки полилась жидкость. На этот раз тост произнес Боксер.
– За крепкие семейные узы, – сказал он. – Пью за тебя, за твою заботу обо мне и моем благосостоянии. За то, что сделал меня убийцей.
– Похоже, я зря пригласил тебя сегодня. Надо было дать тебе время прийти в себя, – сухо сказал Окчурин. – Отправляйся-ка ты домой, поспи. На работу можешь не ходить, считай, у тебя недельный отпуск.
– Скажи, – перебил его Боксер, – меня ты тоже в расход пустишь?
– Откуда у тебя эти бредовые идеи? Ты мне дороже всех, и ты сам это прекрасно знаешь.
– А по-моему, ты отправляешь меня в отпуск, чтобы легче было от меня избавиться. – Боксер начал горячиться. – Хочешь послать куда-нибудь в теплые края и там убить.
– У тебя паранойя. Или это последствия стресса. Оставайся-ка ты у меня, поживешь в гостевой комнате.
– Не уходи от ответа, – вспылил Боксер. – Думаешь, я ничего не понимаю? Ты приказал мне убить эту несчастную, а до этого приказал влезть в дом Веденкина. Кстати, откуда ты знал, что мужик, которого я случайно прикончил, пойдет на дело именно в тот день? Откуда ты вообще узнал о нем?
Окчурин молчал, тогда вновь заговорил Боксер:
– Ты ведь и раньше отдавал такие распоряжения, верно? Расчищал себе дорогу на вершину Олимпа руками таких, как я. По твоему приказу много лет назад убили твоего бухгалтера, этого беднягу Халалеева. По твоему же приказу действовал и я, а теперь стал для тебя слишком опасен, верно? Я ведь так много знаю.
Я мысленно обругала Боксера идиотом. Не стоило дразнить Окчурина, он мог разозлиться и выставить племянника из дома. Но я ошиблась, своей выходкой тот добился совершенно противоположного эффекта. На последней фразе Окчурин громко стукнул кулаком по столу и заорал:
– Заткнись, скотина! Он, видите ли, много знает! Да ты никто без меня, это ты понимаешь? Стонешь тут, что пришлось пришить девку! А не ты ли в этом виноват? Разве я приказывал тебе убивать того мужика? Нет, я приказал дождаться, когда он выйдет из дома, и отобрать у него папку. А ты вместо того, чтобы ждать удобного момента, укокошил его. И разве я тебя за это осудил? Снова нет. Я помог тебе избавиться от трупа, подсказал место, где ты можешь его спрятать. Так все было? Отвечай!
– Все было так. Ты приказал мне только забрать папку, смерть была случайностью. Но та девка, ведь это ты мне приказал избавиться от нее, когда я заберу у нее папку. И ты заявил, что сделать это нужно любым способом. Ты фактически приказал мне ее пытать, а после этого убить. Вот как все было! – Боксер почти кричал.
– А что нам оставалось делать, дожидаться, когда она пойдет в полицию и выложит историю про убийство в доме Веденкина? – закричал в ответ Окчурин. – Ее нужно было убить, это ты понимаешь? Да, ситуация неприятная, не спорю, но это не конец света, поверь мне. Пройдет неделя, и ты забудешь о ней, как о дурном сне.
В голосе бизнесмена послышалась озабоченность, и я понимала почему. Он до сих пор не спросил у Боксера, где папка, понял это и ослабил нажим. Он чувствовал, что может опять оказаться на крючке, теперь у племянника. Если тот явился без папки, значит, он ее спрятал, и ситуация повторяется. Я снова оказалась права, потому что Окчурин заговорил совсем другим тоном.
– Что-то мы разошлись, мальчик мой, – чуть ли не ласково сказал он. – Давай успокоимся, выпьем еще, поспим, а после на свежую голову подумаем, как жить дальше. Давай папку, на этот раз нужно сразу убрать ее в сейф.
Последние слова прозвучали как бы между делом, но Боксер, как и мы с Мельниковым, в случайность не поверил. Он рассмеялся, громко и безудержно. Окчурин дождался, пока смех затихнет, и спросил:
– Я сказал что-то смешное?
– Папка, ну конечно, – саркастически проговорил Боксер, – я ведь нужен тебе постольку, поскольку владею папкой. Неужели ты думал, что, пройдя через все это, я принесу ее и отдам тебе? И ты еще спрашиваешь, смешно ли это? Так я отвечу – да, это смешно. Более смешной шутки я в жизни не слышал!
– Тебе коньяк в голову ударил? – вкрадчиво произнес Окчурин. – Решил поиграть в крутого парня? Вот это действительно смешно. Ты без меня ноль без палочки, и крайне неразумно с твоей стороны ссориться с человеком, который оплачивает твои счета.
– Так было раньше, теперь все изменится. Больше я не стану бегать у тебя в шестерках. Только не теперь. Ты ведь у меня на крючке, и сам это прекрасно понимаешь. Так что это тебе неразумно ссориться со мной.
– Я и не собирался ссориться, напротив, хотел отблагодарить за преданную службу. Если ты понял мои слова как-то иначе, это твоя ошибка. А теперь, когда мы во всем разобрались, я хочу знать, где папка.
– Она в надежном месте, – ответил Боксер, – и получишь ты ее только в том случае, если выполнишь все мои требования.
– И каковы же они?
– Я хочу получить письменное подтверждение, что убийство девки и того мужика спланировал не я, а ты. И про кражу тоже, – заявил Боксер.
– Что тебе это даст? – удивился Окчурин.
– Гарантию, что ты не повесишь все на меня, если вдруг что-то всплывет.
– Устного соглашения тебе, значит, мало. Ведь я не отказываюсь от того, что ты действовал по моему приказу, чего еще тебе нужно? Даже если я составлю некий документ в подтверждение своих слов, ты все равно не сможешь им воспользоваться. Хороший адвокат за три минуты докажет, что документ был написан под давлением, и вообще, в суде у тебя нет шансов против меня. Если ты думаешь иначе, то ты еще больший осел, чем я предполагал.
Я убавила звук динамика и обратилась к Мельникову:
– Окчурин сказал все, что нам было нужно, пора прекращать запись и заканчивать этот балаган. У Боксера скоро сдадут нервы. Высылай ОМОН.
– Подождем еще немного, он не закончил.
– Ему не удастся самому выйти из положения, как мне кажется, он ждет помощи. Высылай ОМОН, пока у них до поножовщины не дошло.
В этот момент из динамика послышался громкий крик. Кричал Боксер.
– Ты хотел меня надуть, старый козел! Я не верю ни одному твоему слову. Все, я ни минуты не останусь в твоем доме, я ухожу и не советую посылать за мной своих головорезов!
– Никуда ты не пойдешь, – заявил Окчурин.
Повисла тишина, потом снова раздался голос Боксера, но дерзости в нем не было и в помине. Причины такого изменения мы с Мельниковым поняли сразу.
– Ты сошел с ума, – дрожащим голосом произнес Боксер, – опусти пушку, она же может невзначай выстрелить.
– Не ожидал от старого козла, да, мальчик мой? – едко проговорил Окчурин. – А старый козел еще и не на такое способен. Что-то ты побледнел, неужели боишься оружия? Нехорошо, мужчины должны уважать оружие, а не бояться его. Вот ты, Данила, уважаешь оружие?
– Ладно, твоя взяла, отдам я тебе эту чертову папку. Убери пистолет, и я скажу, где спрятал ее.
– В этом нет необходимости, – ответил Окчурин. – Когда я прострелю тебе правую ногу, ты будешь умолять меня забрать папку, а когда лишишься обеих рук и ног, будешь готов взять на себя все грехи мира. Жаль, что ты не оценил моей щедрости. Впрочем, в одном ты прав: я не собирался ставить тебя своим заместителем. Зачем мне в помощниках такие остолопы, как ты? И в другом ты прав: слишком много знаешь, чтобы остаться в живых. Вот видишь, в чем-то ты оказался умнее, чем я предполагал. Хотя сейчас это вряд ли тебя радует.
– Послушай, ведь можно все обсудить, – отступал Боксер. – Ты прав, у меня сдали нервы, я наговорил лишнего, но ведь мы родственники, не стоит сбрасывать это со счетов.
– Плевать я хотел на родственные узы, – охладил его Окчурин, – и на тебя мне плевать. Всегда так было.
Я схватила с заднего сиденья рацию и сунула Мельникову.
– Пора его брать, а то через минуту мы лишимся единственного свидетеля.
На этот раз он меня услышал, включил рацию и четким голосом скомандовал:
– Внимание, всем готовность номер один. На счет три начинаем операцию. Как поняли, прием!
Все четыре поста, выставленные с четырех углов дома, отчитались о готовности, после чего Мельников начал отсчет:
– Один, два, три! Поехали, ребята.
Немедленно к дому Окчурина бросились с четырех сторон группы людей в камуфляже. Забросив специальные кошки на забор, двое бойцов поднялись наверх, и через секунду калитка открылась. Бойцы действовали молниеносно, незаметно просочились во двор, вскрыли входную дверь и рассыпались по дому. Немного повременив, мы последовали за ОМОНом.
На полу в гостиной ничком лежали Окчурин и Боксер, их руки были скрещены за спиной и закованы в наручники. У стены лежал пистолет, очевидно, тот самый, которым Окчурин грозил Боксеру. Я торжественно обратилась к бизнесмену в наручниках:
– Игра окончена, господин Окчурин. На этот раз вам не удалось ускользнуть. Надеюсь, вы согласитесь со мной, что заслужили все это.
– Жива, значит. – Он вяло покосился на меня. – Тем лучше, меньше срок.
– Не думаю, что вам это существенно поможет, – заметила я и внезапно спросила: – Можете оказать мне услугу?
– Это в моем-то положении? А ты, я вижу, девушка с юмором.
– Ничего сложного. Я умираю от любопытства, а вы можете его удовлетворить, если захотите, конечно.
– Давай выкладывай свой вопрос, – разрешил Окчурин. – Может, за это когда передачку мне принесешь, печенье домашнее или что-то в этом роде.
– У вас с чувством юмора тоже все в порядке, как я погляжу, – невольно улыбнулась я.
– Спрашивай, пока не поздно.
– Как папка с финансовыми документами попала в руки Веденкина?
– Ищешь виноватых или хочешь совесть успокоить? Расслабься, Веденкин в той истории замешан не был, кишка тонка, – усмехнулся Окчурин. – Вот выкрасть папку из кабинета начальника – это в его стиле, шантаж тоже по зубам, а мокруха – увольте. Да и кем он был в то время? Простой курьер.
– Он тоже работал на вас? – удивилась я.
– Тогда они все подо мной ходили. Лихие девяностые, девочка, к самостоятельности не располагали.
– И вы оставили его в живых, зная, что папка у него?
– Нет, дорогуша, я знал только, что она пропала. Кто ее украл, я выяснил гораздо позже, но к тому времени мои бывшие подчиненные успели встать на ноги и подобраться к ним было не так-то просто, – ответил Окчурин.
В этот момент Мельников отдал приказ выводить задержанных. Я смотрела вслед Окчурину, а в голове крутилась одна мысль – Веденкин виновен в том, что случилось в его доме, не меньше Окчурина. Да, он не был организатором и исполнителем, но из-за его молчания преступник остался на свободе, а шантаж спровоцировал новые преступления. Где грань между преступлением и проступком? Конечно, существует понятие подстрекательства к преступлению, но, увы, это не наш случай. Придется все же обдумать ситуацию и решить, как быть с Веденкиным и его папкой.
– Татьяна, ты едешь домой или собираешься тут до ночи торчать? – выплыл откуда-то голос Мельникова.
Я тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли, улыбнулась ему и попросила отвезти меня домой. Свою машину я оставила возле участка, отправляться за ней сейчас не было никаких сил. Мне хотелось поскорее забраться в постель и спать, спать, спать…
* * *
После ареста Окчурина и Усольцева прошло больше суток, а я все еще не встретилась со своим клиентом и не отчиталась о проделанной работе. Сначала отчаянно хотелось спать, ведь накануне мне пришлось всю ночь выслушивать показания Боксера, а потом устраивать знаменательную встречу в доме Окчурина. Домой я приехала около полудня и рухнула в постель, рассчитывая поспать часов до шести, а потом бодро проснуться и решить, что делать с клиентом. Вместо этого я проспала до восьми утра, ни разу не проснувшись.
Утром я взяла в руки телефон и ужаснулась. Пока я спала, мне двенадцать раз звонила Ленка, шесть раз – Роман Веденкин, а Мельников – без счета. Я порадовалась, что отключила звук, иначе сна мне было бы не видать. Угрызений совести из-за пропущенных звонков я не испытывала – в конце концов, человек имеет право на отдых и уединение.
Приняв душ, я сварила кофе, устроилась на диване и с наслаждением его выпила. Не хотелось думать, что в ближайшее время предстоит еще решать щекотливый вопрос с клиентом, но я понимала, что довести дело до логического конца все же придется. Потянув время еще немного, я приступила к разработке финальной части операции.
Историю с пропавшей папкой полностью замять не удастся, это очевидно. Любой следователь, к которому попадет дело Окчурина и Усольцева, в первую очередь поинтересуется, что было в папке, если ради нее они пошли на убийство. Предъявить им материалы, которые находились у меня в руках, было чревато серьезными последствиями для Веденкина. Во-первых, он скрыл важные факты, способные пролить свет на смерть Халалеева, то есть препятствовал следствию. Во-вторых, он много лет занимался шантажом, а это противозаконно. В-третьих, он не обратился в полицию, когда в его дом проникли воры, а один из них предположительно был там убит. Назвать его законопослушным гражданином после всего того, что он совершил, было решительно невозможно.
С другой стороны, дело Халалеева за давностью лет вряд ли удастся реанимировать. Вину Окчурина будет трудно доказать, так стоит ли ворошить прошлое? На этот вопрос я должна была ответить в первую очередь. Если я пренебрегу этической стороной дела и выдам клиента, то после этого мне можно уходить из профессии, потому что больше никто не рискнет доверить мне свои тайны. Нет, такой вариант меня не устраивал. Я должна была найти выход, приемлемый и для моей совести, и для клиента.
Я принялась расхаживать по комнате в поисках решения. Допустим, Окчурин до сих пор не признался, что хранилось в пресловутой папке. В конце концов, это не в его интересах. Что можно сделать в этом случае? Похоже, что лучше всего будет подменить документы. Для этого мне придется добиться встречи с Окчуриным и Усольцевым и сообщить им о своем намерении, тогда они согласуют показания и стройность версии не пострадает. С Веденкиным я смогу договориться, но насчет Мельникова уверенности не было. Он знает, о чем шла речь в документах, и не сможет молчать, когда дело дойдет до официальных показаний. Возможно, я сумею убедить его, если найду рациональное объяснение своему поступку.
Итак, на повестке дня три проблемы – убедить Мельникова не упоминать дело Халалеева, передать подследственным информацию о содержимом папки и встретиться с Веденкиным-старшим. На первый взгляд все просто, но только на первый взгляд. Будет трудно объяснить Мельникову, ради чего я собираюсь подтасовать факты. Для него это вопрос принципиальный: вор в любом случае должен сидеть в тюрьме, убийца – понести наказание, а шантажист – быть разоблачен. То, что это невозможно сделать, не предав интересы клиента, которого я по долгу службы обязана защищать, для Мельникова вряд ли станет весомым аргументом. Он сейчас наверняка кипит от злости, ведь я увела у него из-под носа главную улику. В суматохе он о ней забыл, а я воспользовалась ситуацией и умыкнула папку.
Сомнения мешали мне принять окончательное решение, и тогда я поступила как обычно в таких случаях – достала магические кости. Если ответ окажется неблагоприятным, отдам папку Мельникову, и будь что будет. А если кости покажут, что мое решение верное, подменю документы и буду стоять на своем. Я бросила кости, и результат превзошел мои самые смелые ожидания. Сочетание цифр 33, 20 и 6 однозначно говорило, что правда на моей стороне, других толкований быть не могло. Кости сообщали: «Вскоре вы успешно завершите крайне утомительную работу и обретете почет и уважение». Прекрасно, мне больше не нужно было терзаться выбором. Я собиралась начать осуществление плана с самого трудного – разговора с Мельниковым, потянулась за телефоном, и в этот момент он зазвонил. На экране высветился номер Мельникова. На ловца и зверь бежит, машинально подумала я.
– Наконец-то, – вместо приветствия сказал он. – Что с твоим телефоном? Я тебе раз сто звонил.
– Звук отключила, – невозмутимо ответила я. – Должен же человек отдохнуть после того, как его чуть не убили.
– Прости, я об этом как-то не подумал.
– Чего звонишь? – не очень вежливо поинтересовалась я.
– Да понимаешь, тут такая ситуация, – замялся Мельников, и я поняла, что речь пойдет о папке. – После того как мы взяли Окчурина, кое-что случилось.
– Выкладывай.
– Это полностью моя вина, – начал он. – Ты только не злись, ладно?
– Да будешь ты уже говорить?
– Папка с документами пропала. Не знаю, как так вышло, только ее нигде нет. Сначала я думал, что оставил ее в домике смотрителя, где мы устроили засаду на Усольцева. Поехал туда, но не нашел ее. Тогда я решил, что выронил ее в карьере, вернулся, все перерыл, но и там ее нет. И в машине тоже.
Я возблагодарила небеса, что Мельников не может сейчас меня видеть. Моя довольная физиономия сразу навела бы его на подозрения, а так был шанс выкрутиться, не признаваясь, что папку увела я.
– Ты соображаешь, что натворил? – воскликнула я, изображая негодование. – Ради этой папки я жизнью рисковала, из-за нее человека убили, а теперь ты заявляешь, что потерял ее? Да за такое тебя уволить надо без выходного пособия!
– Подожди, не кипятись, – попытался успокоить меня Мельников. – Должен быть какой-то выход. На этой папке завязано все расследование. Кстати, хочешь узнать, что говорит о ее содержимом Окчурин?
– Интересно, – протянула я.
– Он утверждает, что в ней были материалы по последней сделке Веденкина. Якобы тот готовил слияние с какой-то фирмой, а он пытался этому помешать, вот и послал своего человека выкрасть документы. Как думаешь, может быть, сделать вид, что в папке действительно были материалы об этой сделке? Я тут подумал, нам все равно не удастся на основании одних этих документов предъявить ему обвинение в убийстве Халалеева. К тому же столько лет прошло, кому теперь это интересно.
Я еще некоторое время изображала возмущение, но потом согласилась, что в свете последних событий это решение оправдано. На том и порешили. Мельников взял с меня обещание переговорить с Веденкиным, чтобы тот подтвердил версию Окчурина и предъявил следствию именно те документы, которые уже были упомянуты на допросе. Вопрос с Боксером Мельников взялся утрясти лично. Я была более чем довольна разговором. Проблема решилась сама собой, Мельников еще и благодарил меня за помощь. В какой-то момент даже стало неловко, что я обманываю друга, но обстоятельства были выше меня, поэтому я отбросила сомнения и вычеркнула из составленного списка сразу два пункта.
На повестке осталось одно нерешенное дело. Я оделась, собираясь поехать к Веденкину, но на пороге меня настиг звонок. Взглянув в глазок, я распахнула дверь. Ленка протиснулась в прихожую и решительно заявила:
– Пока не расскажешь мне новости, я отсюда не уйду. И тебя не выпущу!
– Прости, что не отвечала на звонки, – спокойно ответила я. – Ночка выдалась беспокойная, ужасно хотелось спать, и я просто отключила звук на телефоне.
– Так ты не игнорировала мои звонки? А я, дуреха, напридумывала себе всяких страшилок. – Ленка облегченно вздохнула. – Мне Мельников сообщил, что ты узнала имя убийцы того мужчины и что дело передали в прокуратуру. Я подумала, что мне скоро предъявят обвинение и поэтому ты не хочешь со мной общаться. Чтобы не расстраивать.
– А у Мельникова спросить ты не могла? Он наверняка знал бы, если бы в убийстве обвиняли тебя.
– Да он какой-то странный был, я подумала, что не решается мне правду сказать.
– Вот что, поехали к Веденкину, там все и узнаешь, – решительно заявила я.
Мы вышли из квартиры. Из машины я позвонила Веденкину, чтобы назначить встречу. Он, как всегда, был собран и деловит, объявил, что через сорок минут прибудет домой, и велел мне ехать туда же, после чего прервал связь. Я вырулила на дорогу и помчалась к известному дому.
Наши машины подъехали почти одновременно. Веденкин открыл ворота и первым загнал свою машину, оставив мне место для парковки. Мы с Ленкой вышли, и Веденкин поморщился, увидев, что я приехала не одна, но выставить Ленку не решился. Он провел нас в кабинет и, заняв место за столом, сказал:
– Из вашего звонка я понял, что дело решено. Это действительно так и вы достали папку?
– Достала, – подтвердила я, однако выкладывать документы перед клиентом не спешила.
– Она при вас?
– При мне, – ответила я и снова замолчала.
– Понимаю, вы ждете оплаты, – предположил Веденкин и потянулся к бумажнику. – Если не возражаете, прежде чем расплатиться, я хотел бы удостовериться, что это именно та папка, о которой шла речь.
– Не так быстро, – остановила я его. – Сначала поговорим.
– Хотите отчитаться о проделанной работе? – снова предположил Веденкин, и снова его предположение оказалось неверным.
– Не совсем так. Я хотела бы обсудить некоторые детали договора, – заявила я, – обстоятельства изменились.
– И вы хотите обсуждать эти обстоятельства при посторонних? – Он напрягся.
– Если вы имеете в виду Елену, то она – лицо заинтересованное. Осмелюсь напомнить, что это ее чуть не убили в вашем доме. По-моему, это достаточное основание, чтобы требовать объяснений.
– Надеюсь, вы не собираетесь обвинять в этом меня? – Веденкин с трудом сохранял самообладание.
– Если мы и дальше будем вести разговор в такой манере, он продлится до ночи, – заметила я. – Я буду вам весьма признательна, если вы позволите мне сообщить детали дела, не отвлекаясь на пустые вопросы.
Веденкин хотел было отчитать меня за грубость, но сдержался. Он положил руки на стол, сцепил пальцы так, что костяшки побелели, и объявил:
– Я готов вас выслушать.
Свой рассказ я начала с того, что мне удалось узнать о смерти Халалеева и о документах, хранящихся в папке, перешла к событиям, произошедшим в отсутствие Веденкина, затем изложила, как мне удалось заполучить папку и что при этом выяснилось, и, наконец, сказала об аресте Окчурина.
– Я уже слышал о нем, новости в городе распространяются быстро, – ответил Веденкин. – Кроме того, мне принесли повестку. Я должен явиться в следственный комитет к двенадцати часам, от меня ждут заявления об ограблении.
– Тем лучше, – ответила я, – значит, я могу переходить к главной проблеме. Арест Окчурина обязывает меня отдать папку следователю. Окчурину и его помощнику, Даниле Усольцеву, предъявлено обвинение в убийстве Глеба Моренкова, проникшего к вам в дом, чтобы завладеть некоей папкой. Как вы понимаете, папку придется предъявить.
– Это исключено. – На сей раз Веденкин испугался по-настоящему. – Вы не имеете права так поступить. Я вас нанял, и вся информация, которую я сообщил вам, защищена законом.
– Но не в том случае, когда речь идет о нарушении этого самого закона. Как ни крути, закон вы нарушили не единожды. – И я перечислила прегрешения моего клиента.
Он был потрясен. Губы не слушались, когда он пытался заговорить. Решив, что достаточно помучила его, я продолжила.
– На самом деле я не собираюсь передавать эту папку следователю, – делая ударение на слове «эту», заявила я. – Но для того, чтобы у обвинения не возникло вопросов о пропаже, вы должны согласиться на подлог.
Веденкин весь обратился в слух, пока я объясняла, каким образом он может избежать огласки и при этом не помешать следствию. Выслушав меня, он тут же согласился выдать документы по готовящейся сделке. Его поразила осведомленность главного конкурента.
– Как он мог узнать о том, что я готовлю сделку по слиянию фирм?
– По всей видимости, в вашей команде есть крот, человек, нанятый Окчуриным, – предположила я. – Как быстро вы сможете подготовить нужные документы?
Вместо ответа Веденкин потянулся к портфелю, который принес с собой, и вынул из него пластиковую папку.
– Здесь все, что вам может понадобиться. Забирайте прямо сейчас, это копии, оригиналы у меня в офисе.
– Тогда осталось обсудить всего один момент, – принимая папку из рук Веденкина, сказала я, – как мы поступим с настоящей папкой.
– Согласно нашему договору, вы должны вернуть ее мне, – осторожно произнес он.
– Об этом не может быть и речи. Содержимое папки унесло жизни двоих людей, в их смерти, хотя и косвенно, виновны вы. Хотите и дальше вводить людей в искушение и играть чужими жизнями?
– Этого больше не повторится, – как школьник в кабинете директора, заверил Веденкин. – Я прослежу за тем, чтобы папка оставалась в недосягаемом месте.
– По-моему, вы не понимаете степени вашей ответственности за случившееся, – вступила в разговор доселе молчавшая Ленка. – Вы ведь настоящий преступник! Не понимаю, как Татьяна может спокойно общаться с вами после того, что узнала о вас. Вы крали, шантажировали, скрывали совершенное преступление, а теперь говорите «ой, простите» и думаете жить дальше, как будто ничего не случилось? Да вы просто монстр!
– Не нужно громких слов, – растерялся Веденкин. – Я всего лишь пытался выжить в жестоком мире бизнеса.
– Быть может, с вашей точки зрения, это так, но для меня вы еще худший преступник, чем Окчурин, – бросила Ленка и демонстративно отвернулась.
Веденкин перевел взгляд на меня, ожидая поддержки. Я вздохнула:
– Боюсь, в этом вопросе я с Еленой солидарна, вы преступник. Единственное, что не дает мне сдать вас полиции, – это пресловутые обязательства, которые я взяла на себя, когда согласилась работать на вас. Понимаю, что время вспять не повернуть, но вот что можно сделать, так это уничтожить злосчастную папку.
Веденкин медлил с ответом. Тогда я придвинула к себе массивную стеклянную вазу, вынула из сумки папку с компроматом и достала несколько первых листов. Скомкав, я бросила их в вазу и щелкнула зажигалкой. Бумага занялась мгновенно. Я методично извлекала из папки документы и отправляла в огонь. Веденкин как зачарованный следил за моими руками. Когда последний листок сгорел дотла, я положила опустевшую папку на стол и направилась к двери. Ленка молча последовала за мной, на ее лице цвела торжествующая улыбка. У самого порога Веденкин остановил меня:
– Вы забыли гонорар.
– Оставьте себе, – бросила я через плечо. – С преступников я денег не беру.
Ленка одарила меня восхищенным взглядом и крепко сжала мою руку. О большем я и не мечтала. Раз уж она одобрила мои действия, значит, я все сделала правильно. В очередной раз предсказание костей сбылось – я успешно закончила утомительное расследование и снискала почет и уважение со стороны дорогих мне людей. А деньги… Что ж, не всегда можно получить все сразу.
Назад: Глава 8
На главную: Предисловие
