Соседи

Студентка Анна во Вроцлаве. Фото из архива Мариолы Призван

Когда Аня уехала в Варшаву, во Вроцлаве остались её мама и бабушка. Из квартиры с улицы Тшебницкой, где Аня провела юность, они переехали в новые дома на улице Инженерской. Мы были соседями. Если поздно вечером я слышала радостный крик «Аня приехала!» – знала, что в этой квартире сегодня праздник. Аня часто приглашала меня. А я просила, чтобы она что-то спела… Она никогда не отказывалась. Однажды спела песню о матери. Без аккомпанемента, но это было так прекрасно.

Бабушка Анна Мартенс тогда уже была в инвалидном кресле, мама Ани работала в Высшей сельскохозяйственной школе, читала лекции по русскому языку. Бабушка Ани часто мне рассказывала о трагических событиях, которые пришлось пережить их семье. «Аня очень мужественная. Её брат не выдержал голода и скитаний…» – говорила она и всегда плакала.

Анна Герман с самыми родными людьми: мамой Ирмой, бабушкой Анной и тетей Гертой, встреча во Вроцлаве

В начале 60-х я познакомилась с бабушкой Анны Герман – Анной Мартенс – во Вроцлаве, где в то время мой муж служил пастором в костёле адвентистов седьмого дня. Мы довольно часто общались, у нас были тёплые взаимоотношения. Анина бабушка запомнилась мне как искренне верующий человек, чья вера шла глубоко от сердца.

Мама Анны, Ирма, в те годы очень много работала, ей приходилось обеспечивать всю семью, поэтому воспитанием девочки занималась бабушка. Надо отдать должное: Аня была воспитана в религиозном духе, вместе с бабушкой она посещала костёл, бабушка много с ней говорила о Боге. Думаю, это была центральная тема их разговоров.

Через два года после нашего знакомства мы поменяли место жительства и на время наши связи прервались, пока мы не перебрались в Варшаву, где встретились снова.

В начале 70-х Аня очень часто навещала бабушку и маму. Я была свидетельницей одной из таких встреч, когда после очередного концерта Аня приехала к бабушке с большим букетом великолепных красных роз. Она делилась впечатлениями от концерта, много рассказывала – было видно, что между ними тёплые, очень близкие и сердечные отношения. В тот вечер бабушка сказала: «Аня, я очень радуюсь твоим успехам на сцене, но я была бы вдвойне счастлива, если бы услышала твой голос в нашем костёле, чтобы ты спела для Бога». Аня ответила: «Хорошо, бабушка, я обязательно спою в костёле».

Аня действительно хотела спеть в костёле, но ей не разрешили. Она была человеком публичным, к ней было приковано особенное внимание. К тому же петь в костёле на богослужении может только подготовленный человек, видимо, её посчитали неготовой.

Наше общение было довольно частым, я бывала на её концертах, а когда она заболела, мы все навещали её в госпитале на улице Шасерув. Члены нашего костёла организовали у Анны круглосуточное дежурство, так как её состояние с каждым днём ухудшалось. Ни к одному пациенту этого госпиталя не было столько посетителей – её приходили навестить и друзья, и близкие люди. Аня никогда не оставалась одна, она всегда чувствовала поддержку тех, кто её любил. Так было до самого последнего дня…

«Так вышло, что я очень рано потеряла отца, и все обязанности, которые в семье обычно выполняет глава семьи, приняла на себя моя мама. Она работала с утра до ночи, чтобы устроить наш быт, а на близкое общение с ребенком у неё попросту не хватало времени. Каждый день она приходила с работы смертельно уставшая. Поэтому меня воспитывала бабушка. Мы обе, я и мама, очень любили бабушку. Всё, что во мне заложено, мое отношение к людям, к жизни – это и есть отражение представления моей бабушки о жизни, отражение её жизненных понятий. И хотя бабушки уже нет на этом свете, я по-прежнему в минуты сомнений или радости первым делом думаю: «Ах, надо пойти и всё рассказать бабушке…»»

Милая Анечка, береги свою ногу и нигде не ходи, чтобы ты поскорее выздоровела. Золото моё и самая милая Крошка, и цветочек, и золотая моя. Твоя бабушка» (15 апреля 1968 года, в это время Анна проходила в Варшаве реабилитацию после автокатастрофы).