Оглушительный трезвон колокольчика, доносившийся из утренней столовой, вызвал Сару из судомойни. Она поднималась наверх медленно, нога за ногу: завтрак уже давно был подан и все после него прибрано. Наступило время для спокойных и мирных занятий: вышивания и музицирования, чтения или визитов к соседям. Так нет же, им понадобилось беспокоить прислугу. Кому и зачем, интересно знать, она так срочно потребовалась?

Миссис Беннет, раскрасневшаяся и взволнованная, нуждалась в ком-нибудь, кто разделит ее переживания, а заодно поможет побыстрее переделать множество дел. Из окна миссис Б. заметила приближение кареты семейства Бингли – та уже свернула на подъездную аллею.

– О, это же чудесно, просто чудесно, ты не находишь?

Сара встала рядом и тоже стала вглядываться: да вон же он, Бингли, Птолемей Бингли на запятках кареты, бок о бок со вторым лакеем. Экипаж подъехал прямо к парадному крыльцу Лонгборна. У Сары засосало под ложечкой. Она не знала, как называется это ощущение, да и времени не было размышлять о своих переживаниях и искать им имя: миссис Беннет, чувствительно пихнув служанку локтем в бок, вернула ее с небес на землю, в комнату для завтрака, к делам насущным. Хозяйка с блуждающей на лице девической улыбкой едва не приплясывала на месте от восторга. Глядя на нее, Сара и сама невольно улыбнулась.

– Сбегай-ка и приведи Джейн, ты поняла? Дело нешуточное, беги со всех ног! – затараторила миссис Беннет. – Она, полагаю, прогуливается в саду по дорожке. Спеши, милая, спеши что есть сил. Ступай же, позови ее.

Мистера Бингли и его сестер торжественно препроводили в дом, их голоса были превосходно слышны повсюду. Соседи, как оказалось, явились, чтобы лично пригласить Беннетов на бал в Незерфилде, имеющий состояться в ближайший вторник. У миссис Хилл от такой новости опустились руки.

Сара, вызвав барышень с прогулки, теперь была занята в гардеробной, развешивала плащи и аккуратно раскладывала капоры. Она пропустила между пальцами страусовое перо, погладила бутон розы из алого шелка, потом бросила быстрый взгляд в холл: там никого не было, хотя и слышалась отрывистая речь мистера Бингли и звонкий смех его сестер. Сара выбежала в вестибюль, а оттуда к парадной двери.

Карета Бингли дожидалась своего хозяина, кучер спустился с козел на землю и возился с упряжью. Лакеи стояли позади и непринужденно беседовали, передавая друг другу тонкую сигару.

Отважившись на такое – ведь она вышла из дому и даже затворила за собой двери, – Сара, щурясь на холодном утреннем свету, вдруг пришла в ужас от собственной дерзости. Ну, ничего страшного, она просто пройдет мимо, будто по делу, мало ли зачем ей понадобилось выйти, что в этом особенного? У него нет никаких причин вообразить, будто это его появление заставило ее выскочить наружу.

Однако, проходя мимо, девушка заметила, что привлекла внимание Птолемея. Он заулыбался, а на щеках выступили ямочки. Ах, как же приятно знать, что тебя заметили! У Сары даже голова закружилась. Она слышала хруст гравия под ногами и шелест юбки вокруг лодыжек, чувствовала, как давит корсаж, как щекочет шею завиток на затылке. Она сейчас все чувствовала острее, словно ожила, и лишь благодаря тому, что он заметил ее присутствие. А потом он отнял сигару от губ и подошел к ней, пуская облачко дыма из угла рта:

– Недурно здесь, правда?

– Да, сэр, наверное.

– Если вы располагаете временем, покажите мне окрестности, пока господа в доме. – Птолемей предложил ей руку.

Она прыснула.

Он продолжал держать перед ней согнутую в локте руку:

– Идем.

Сара посмотрела на руку и покачала головой:

– Не могу.

– Разумеется, можете.

– Я работаю.

– Отнюдь нет. Вы резвитесь, проказничаете. Это написано у вас на личике. И вон как далеко вы уже от дома. Так почему бы не продолжить?

– Если я попадусь…

Теперь он уже улыбался во весь рот, и это было похоже на восход солнца.

– А вы не попадайтесь.

Сара взяла его под руку, оказавшуюся теплой и твердой. Сарин рукав соприкоснулся с рукавом ливреи из добротной синей шерсти. Птолемей двинулся вперед, и она с нервным смешком волей-неволей последовала за ним, прочь с аллеи, через газон. Девушка будто наблюдала со стороны, как они вдвоем шагают куда-то, до смешного не подходящие друг другу: он крупный, представительный, в отличной синей ливрее, и она – худышка в застиранном платье грубого сукна, едва поспевает, и слабый аромат сигарного дыма тянется за ними следом.

– Сюда…

– Ой, я не…

Но Птолемей тянул ее в заброшенную часть сада, по тропинке, протоптанной среди спутанной жухлой травы. Приподнял низко висящую ветку и пропустил Сару. На рябинах еще кое-где алели ягоды, не поклеванные птицами, все кругом было сплошь покрыто каплями дождя, пахло сыростью и гнилью. Дом, оставшийся без нее, издали показался Саре машиной: вращаются шестерни, цепляются зубцы, скрипят ремни. Вот-вот наступит миг – возможно, прямо сейчас, – когда зубец ухватит пустоту и остановится: какое-то важное действие останется невыполненным, какая-то услуга не будет оказана. Тогда механизм захрустит, заскрипит протестующе, раздастся жуткий скрежет – и вся эта махина остановится, оттого что ее, Сары, не окажется на месте. И все это время она продолжала удаляться, словно иголка с вдетой в нее льняной ниткой. Нить разматывается, с каждым витком игла все дальше от катушки – стоит отмотать чуть дальше, перекрутить, потянуть, и нить оборвется.

Сара покосилась вверх на серые тучи, ни на мгновение не забывая о нем, таком внушительном и идущем так близко, ощущая запах его табака. Подумать только, одно и то же небо расстилается над целым миром, даже над Америкой и антиподами. И он прибыл сюда из этакой дали!

– Вы, должно быть, тоскуете здесь? – спросила она.

– Англия обладает известной прелестью.

Сара недоверчиво моргнула и взглянула на него:

– Да неужто?

– Я попытался быть галантным. – Птолемей посмотрел на нее таким долгим взглядом, что она, смутившись, отвернулась. – Но самое лучшее в вашей стране то, что, ступив на ее землю, перестаешь быть рабом.

– Но вы же не были рабом?..

– Я был рожден рабом.

– Ваша матушка…

– Была одной из невольниц мистера Бингли-старшего. – Птолемей поднес к губам свою тонкую сигару и затянулся.

Сара не знала, куда деваться, не находила что сказать. Ее бросило в жар.

– О господи, мне так жаль.

– Это не ваша вина, дорогая.

Они шли рядом по сырой траве, не произнося ни слова.

– Мистер Бингли-старший, да упокоит Господь его душу, привез меня сюда, – заговорил Птолемей после долгого молчания. – Он всегда ко мне благоволил. И к моей матери тоже, однако ее он оставил там. Я был тогда совсем ребенком. – Он протянул Саре дымящую сигару.

Девушка нерешительно покачала головой. Он придвинул ее ближе: ну же. Больше от смущения, чем из любопытства, она взяла у него сигару, поднесла к губам и вдохнула. Дым оказался едким, зловонным, у нее перехватило дыхание. Закашлявшись, она сунула сигару обратно.

– Вам надо попрактиковаться. – Птолемей похлопал ее по спине. – Сразу затягиваться не следовало.

Сара молча кивнула, ее замутило. Они продолжали идти по тропинке, а его рука теперь покоилась у нее на спине, там, где кончается корсаж и плечи прячутся под тонкой тканью сорочки и платья.

– Открыть вам секрет? – спросил он.

– Ладно, скажите, – не без труда проговорила Сара. Голова у нее кружилась.

– В один прекрасный день я открою собственную табачную лавку. У меня будет только самый лучший табак, о да, уж поверьте. Только наилучший виргинский табак.

Птолемей внезапно остановился, так что ей пришлось повернуться к нему лицом. Он был просто великолепен на фоне унылого замерзшего сада. Казалось, он внимательно изучает тонкую трубочку из табачных листьев, крутя ее в смуглых пальцах. Но вот на лице у него засияла чудесная улыбка, и он поднял глаза на Сару:

– Они никак не накурятся вдоволь, эти ваши истинные джентльмены из Лондона. Эти люди любят табак почти так же, как свой сахар.

У Сары прямо дух захватило от неожиданностей этого дня: от собственного проступка и оттого, что ее спутник такой необыкновенный. Вся ее скованность и настороженность словно бы улетучились вместе с табачным дымом. Она взяла сигару из руки Птолемея, желая показать, что одобряет и его самого, и его табак, и такие грандиозные планы, что она с ним заодно и намерена, как он выразился, попрактиковаться. На этот раз она пыхнула дымом уже чуть более спокойно.

Птолемей что-то сказал, но она не разобрала и вопросительно посмотрела на него, прищурив глаза.

– Вам влетит от нее? – Он мотнул головой, указывая на другой конец сада.

Оттуда к ним, размахивая руками, шагала миссис Хилл с лицом кислым, как айва.

– Боже милостивый! – Сара спрятала за спину окурок.

– Плохо дело?

Девушка кивнула, охваченная ужасом. Как же ей теперь оправдаться перед миссис Хилл, как объясниться? Бежать, скорее бежать!

– Мы с вами могли бы прогуляться, – удержал ее Птолемей, – во второй половине дня, когда заканчиваются домашние хлопоты.

Она вскинула на него сконфуженный взгляд, одновременно пугаясь и радуясь, приподняла подол и пустилась бегом навстречу миссис Хилл.

К счастью, миссис Хилл не потребовала объяснений. В сущности, она даже и не дала Саре возможности их представить. Просто сперва отвесила ей подзатыльник («Ой!»), а потом шлепнула пониже спины, заставив пробежать несколько шагов в сторону дома.

– Миссис, пожалуйста…

– Нечего трещать «миссис, миссис»! Подумать только, и мистер Коллинз в гостях, и семейство Бингли! А ее носит невесть где!.. – Миссис Хилл влепила очередной шлепок, направляя Сару к парадному входу, схватила ее за руку и втолкнула в вестибюль. – Приготовь вещи Бингли. Они уезжают.

– Недолго же они побыли.

Миссис Хилл понизила голос и почти шипела:

– Я звала тебя, Сара, а тебя нигде не было. Я чуть со стыда не сгорела. Принимайся за работу. Да поторопись, девочка. Пошевеливайся как можешь!

«А если я никак не могу?» – строптиво подумала Сара. Но щеки у нее пылали огнем оттого, как ужасно она осрамилась и подвела миссис Хилл.