Глава 11

Взрыв где-то на верхних ярусах пошатнул то странное нагромождение построек, в которое превратился «Гагарин». Несколько человек с опаской покосились на потолок, кто-то облился чаем, оперировавший очередного раненого Царенко злобно выругался и попросил ассистировавшую ему сестру вытащить из брюшной полости пациента штукатурку.

– Блин, да когда же у них там уже заряды закончатся? – пробурчал дядя Стёпа, сидящий напротив меня. – Седьмой час уже шмаляют, не надоело им ещё?!

– Рискну предположить, что не скоро, – высказалась Любовь Юрьевна, уныло ковыряющаяся в каком-то жуткого вида устройстве, предназначенном для контроля ксенофауны. – Если американцы умудрились запихать боевой лазер в один из своих спутников, то и о подходящем к нему источнике питания наверняка позаботились. Солнечные батареи невероятной эффективности или компактный реактор… Не важно! Если бы я конструировала подобную штуку, то точно сделала бы её способной обходиться без перезарядки как минимум сутки.

– Шесть часов с начала этого глупого конфликта уже прошло, осталось потерпеть совсем чуть-чуть, – улыбнулся я. – А максимальный срок его активной работы вы назвали бы какой? Ну, вот так, чисто теоретически?

– Хм… Неделю? – Ответ женщины сразил меня не хуже, чем поток фотонов, периодически извергающийся из космоса на одну из целей под ним. Козырная карта, которую янки вытащили из своего рукава уже через несколько минут после начала конфликта, оказалась для нас неприятным сюрпризом. Заранее готовившиеся к войне соседи начали с того, что почистили орбиту от русских спутников настоящей космической пушкой, прятавшейся в недрах одного из их вращающихся вокруг Циратры аппаратов. А после этот чёртов лазер переключился на наземные цели. – Низкий темп стрельбы обусловлен скорее опасением, как бы чего в излучателе от высокой нагрузки не выгорело. Ремонтника-то на орбиту закинуть будет сложновато.

Стрелял космический лазер всего один раз в четверть часа… Обычно. Но при расправе со спутниками он выдавал выстрел раз в пять-семь минут. А при стрельбе по наземным целям, если после выстрела кто-то рисковал высунуться на открытое место, мог выдать почти сразу же ещё один импульс всё сжигающего света. Мы узнали эту истину опытным путём, ценой нескольких жизней.

– Когда я начинал эту войну, то не предполагал, что у противников будут бесконечные боеприпасы! – Дядя в раздражении отодвинул от себя тарелку с водорослями, в которой ковырялся без особого аппетита. Подсластители, ароматизаторы и прочие эмульгаторы остались на кухне… Сгоревшей кухне. Удар прошедшего через атмосферу Циратры луча сам по себе был не очень силён, Глыбин его быстро приравнял по мощности к обычному миномёту. Проблема заключалась в том, что в зоне его поражения практически неизбежно начинался пожар, поскольку от подобных температур вспыхивало дерево, которым мы обильно замещали нужные в других местах высокопрочные и дефицитные земные материалы. – Мы точно никак не можем сшибить к чертям собачьим эту бандуру?

– За те полчаса, что прошли с момента предыдущего подобного вопроса, новых средств поражения класса «земля-космос» у нас не появилось. – Ловцов, возглавлявший все вооружённые силы «Гагарина», казался на удивление безмятежным, учитывая нынешнюю ситуацию. Впрочем, с точки зрения военных, ничего страшного действительно пока не произошло. Ну, устроили нам периодические беспокоящие обстрелы, ну, пришлось эвакуировать людей и оборудование в выкопанные на всякий случай под кораблями бомбоубежища. Число погибших от обстрела за это время измерялось лишь полутора десятками человек и пока укладывалось в допустимые потери. Ну а то, что сбить чёртову штуковину обеими имеющимися в наших арсеналах ракетами не получилось… Это война, на ней бывают поражения и неудачи. – Потерпите, ещё два часа, и его унесёт на противоположенную сторону планеты.

На экране моего скафандра запиликал значок входящего сообщения. Кажется, очередное сообщение от умных приборов об их неисправности. Компьютеры брошенных в неблагоприятных условиях машин фиксировали неисправности и звали на помощь своего ремонтника, не понимая, что сейчас ему, мягко говоря, не до них… Только почему в запросе вместо цифробуквенного индекса ошибки стоит фраза «Да ответьте уже кто-нибудь!». Искусственный интеллект я на свои машины вроде не ставил, да и спам-агенты до Циратры пока вроде не дотянулись…

– Экипаж «Победы» добрался до остатков нашей ГЭС! – вскочил я, бегая глазами по строчкам послания. – Они мне сообщение по кабельной связи прислали!

По помещению бомбоубежища пронеслось несколько тихих радостных вскриков. Экспериментальную платформу вместе со всеми, кто в ней находился, мы уже успели записать в невосполнимые потери.

Нашу летающую артиллерию сбили вражеские беспилотники. Их ракеты были не слишком мощны, но зато их оказалось много, очень много. Рой летательных аппаратов тяжелее воздуха стартовал из недр американской колонии сразу же после того злополучного скандала по видеосвязи и бросился со скоростью трёхсот километров в час прямиком на перехват «Победы», возвращающейся домой после обстрела улепётывающих европейцев. Похоже, янки просто подставили под удар своих кузенов из Старого Света, заранее просчитав наши действия. Перехватить сотни стремительно пожирающих расстояние машин нам не удалось. Нет, какая-то их часть была сбита аналогичными устройствами российского производства, а ещё часть повредили пулемёты летающей платформы, но оставшихся более чем хватило, чтобы выпустить по парочке крохотных управляемых ракет. Каждая из них могла бы представлять угрозу максимум для обычного гражданского автомобиля. Но все вместе они изорвали корпус «Победы» в клочья и ссадили судно с небес на землю. Связь с ним прервалась, а выйти из-под крыши и устроить спасательную экспедицию стало бы чистым самоубийством. Лазерное оружие имело множество недостатков: цену, малую мощность, высокую сложность в эксплуатации… Но перечёркивались они всего одним достоинством: нацеленный куда надо луч не промахивался, ибо нет и не было у человечества двигателя, способного обогнать поток заряженных частиц. Да и в ближайшем будущем он вряд ли появится.

– Сколько их? – деловито уточнил Ловцов, подобравшись. – В каком состоянии? Помощь нужна?

– Двенадцать, – передал я ответ выживших при авиакатастрофе. – Целых нет, но все ходячие. Они… они видели крупный отряд противника, который движется в направлении «Славянина»! Там тысячи человек, и они тянут с собой какие-то штуки, подозрительно похожие на крупнокалиберную артиллерию!

– Так вот, значит, почему нас никто ещё не штурмует, только периодически обстреливают, – прикрыл глаза Ловцов. – Наш второй корабль приземлился не так и давно, а потому априори защищён хуже. Там нет надёжного бомбоубежища, и минные поля наверняка уже более-менее разведаны. Ведь в дни их установки спутники янки вовсю крутились над нами.

– А я думала, они нашу инфраструктуру разоряют, – внезапно сказала Любовь Юрьевна, отвлекаясь от возни с разбираемым ею прибором.

– Нет смысла, – тихонько пояснил ей я. – Зачем рушить то, что можно использовать самому? Тем более эти постройки никто не охраняет. Мы ещё с первыми звуками боевой тревоги стянули к кораблям тех немногих людей, кто не присоединился к официальному выходному дню.

– Число, состав, фотографии! – оживился Ловцов. – Дай мне связь с Глыбиным, ему нужно это видеть!

Сами чудом выжившие видели американскую армию лишь мельком, поскольку быстро спрятались, но видеокамеры успели сделать достаточно кадров. И они подтвердили предположение, что всё в некоей коричневой субстанции, и это ни черта не расплавившийся шоколад! Редкой цепью в сторону «Славянина» двигалось не менее трёх тысяч человек. Морские котики или иной какой спецназ, не важно. Главное, что это уж точно были не учёные и не инженеры, которых поставили в строй. Скафандры приходится подгонять по фигуре, и среди всей этой толпы не было ни одного задохлика, толстяка или бабы. Только немаленькие накачанные мужики, уверенно сжимавшие в руках приклады мощных штурмовых винтовок. Над головой у них носились уцелевшие при атаке на «Победу» беспилотники, чьё число явно превышало сотню, за спиной катилась техника. Уже знакомые нам квадроциклы, багги, ещё какая-то многоколёсная дрянь вроде БМП… И три здоровенные самоходные артиллерийские установки со стволами метров по пять. О дальности их поражения и мощи оставалось лишь догадываться. Однако я готов сожрать без соли самую мерзкую из водящихся на Циратре ядовитых тварей, если этого не хватит для разрушения корпуса «Славянина». Когда такие пушки будут стрелять достаточно долго, то от корабля элементарно ничего не останется. Его попросту перемешают с землёй.

– Вилка. – Ловцов в раздражении принялся пересекать бомбоубежище из угла в угол, старательно огибая расположившихся тут и там людей. – Атаковать этих уродов на марше мы не можем. Вернее, можем, но их больше, и они лучше обучены и оснащены.

– Идут рассеянным строем, а не едут в автотранспорте, – задумчиво пробормотала Любовь Юрьевна. – Видать, впечатлили их наши жучки-камикадзе, раз они решили сбить ноги и устроить марш-бросок, но не усаживаться в грузовики, где их можно накрыть кучей одним взрывом.

– Может, они боятся, что «Победа» у нас не одна была. Или при себе имеется достаточно ракет ближнего радиуса действия, – предположил дядя Стёпа. – В любом случае нам такая их тактика ничего не даёт… Кроме некоторого выигрыша во времени.

– Если мы или кто-нибудь из «Славянина» высунется наружу, нас накроют со спутника. – Ловцов потеребил свою короткую причёску-ёжик… Кажется, он пытался вырвать у себя клок волос, но они ещё недостаточно отросли после очередной стрижки, чтобы их получилось толком ухватить. – А по частям нас раздавят гарантированно!

– Ну, вы же военный, – обратился к нему кто-то из инженеров. – Вас же учили, что нужно делать в такой ситуации.

– Стоять до конца и умирать с честью. И я готов! – вскинулся майор, гневно раздувая ноздри. – Только это не поможет нам победить! А что поможет – не знаю! Чёрт, у меня нет вообще никаких идей, как выкручиваться из подобной ситуации! Тут нужен гений! Или безумец…

– О! Они есть у меня! Правда, полудурчатые! – вскинулся дядя, смотря при этом почему-то на меня. Он издевается?! – Борька, давай!

– Бери с размаху, да прямо по морде, – буркнул я, уже вовсю осмысливающий ситуацию, в которую нас всех угораздило попасть. – Что тут можно придумать, кроме как вызвать подкрепление с «Воина», чтобы хоть численность нашу более-менее сравнять? Причём желательно приземлиться ему где-нибудь не у нас, а у них. Американцы сажали корабли в одном и том же месте, создав единую мощную базу… которую сейчас почти некому защищать, поскольку они все к нам попёрли.

– О! – поднял палец Ловцов, на лице которого внезапно вспыхнул хищный азарт. Впрочем, спустя секунду, огонёк в глазах военного потускнел. – Не, не получится. Собьют.

– Но идея-то хорошая! – вскочил со своего места дядя и составил компанию майору в беготне из угла в угол. Свободного пространства в нашем бомбоубежище стало ощутимо меньше. – Так, связь с Землёй хоть какая-то у нас ещё есть?!

– Нет, – мотнул головой военный.

– Есть, – возразил ему я и тут же собрал на себе множество удивлённых взглядов. – От экипажа «Хризантемы» и её самой остались рожки да ножки, но их орбитальные глазки и рупоры связи никто не трогал.

– И ты смог взломать их коды доступа?! Сам?! Один?! – поразился кто-то из военных, видимо немного разбирающийся в головоломных методах шифрования. – Блин, а нас на кафедре учили, что это невозможно и подобные фокусы бывают только в кино!

– Правильно вас учили, – кивнул я, не собираясь оспаривать правоту сказанного. На самом деле секрет моего успеха был прост. В числе вещей, которые изголодавшиеся японцы обменивали у русских колонистов на дополнительное продовольствие, было и несколько сломавшихся ноутбуков, хозяева которых давно погибли. И один из покойных, чьи вещи пошли на бартер, оказался не то тайным инспектором от Микадо, не то каким иным внутренним контрразведчиком… Да только у него внутри оплавленного корпуса на чудом уцелевшем жёстком диске хранилось досье на всех членов экипажа и некоторые не предназначенные для общего пользования данные вроде этих самых кодов. Причём без всяких паролей. Смысл их лепить в обстановке, когда гибель определённого числа японцев предполагалась изначально и в их число могли попасть случайно все секретоносители? – Но из всякого правила бывают исключения. Короче, связь я вам дам. Правда, как быстро её отрубят, не знаю.

– Я попробую выжать из наших властей всё возможное и невозможное. – Дядя глубоко задумался и от волнения прикусил нижнюю губу. – В крайнем случае обменяю рискованный старт «Воина» на своё состояние. Покойникам деньги всё равно не нужны.

– Уверена, делать этого вам не придётся, – несмело улыбнулась Любовь Юрьевна. – Они же там, на Земле, должны понять, что у них есть только два варианта. Рискнуть одним кораблём, чтобы сохранить то, чего мы достигли, и при удаче даже победить американцев и разрушить их колониальную программу – или сохранить звездолёт, но потерять все наши завоевания и дать вытереть о себя ноги на политической арене.

– Ты меряешь их по себе. Ну, или по представителям научных кругов. В любом случае – по обладателям как минимум не только высшего образования, но и среднего соображения, – усмехнулся дядя. – В реальности же уровень интеллектуального развития руководящих персон может быть сравним с таковым у таракана. Инстинкт ползти в правильном направлении есть, но голова нужна, чтобы в неё жрать.

– Хорошо, задача убедить власти – на вас. Ну, можно ещё Глыбина к ней подключить, проводная связь со «Славянином» у нас сохраняется, – задумался Ловцов. – В таком случае у меня тоже есть одна безумная идея. Но для неё нам понадобится имитатор тяжёлой ракеты… Помните, вы мне о нём рассказывали на прошлой неделе? Вы можете быстро довести до работающего состояния те прототипы, на которые ушли последние крошки левитана?

– Думаю, да… – несколько неуверенно протянула Любовь Юрьевна. – Но зачем тебе муляжи тактических ракет? Там же нет боевой части, одни датчики, на основании данных с которых мы планировали создавать уже настоящее оружие… Когда-нибудь потом, когда нароем из руин ещё левитана.

– Можно добраться до обломков «Победы», на уцелевшем левитане подняться за счёт избавления от остатков корпуса в верхние слои атмосферы и попытаться перегрузить противокосмическую оборону американской базы. У нас было две ракеты, способные поразить цель на орбите. Вряд ли у них намного больше. – Военный, похоже, сам не верил в то, что говорил. – А реагировать на каждую угрозу им придётся по максимальному варианту. Ведь мы не скажем им, что эта падающая с орбиты штука не несёт на себе взрывчатку или, того хлеще, ядерную боеголовку. Даже если они лишь чуть-чуть отвлекутся на нашу возню, «Воину» будет легче сесть.

– Осталось всего ничего – пройти мимо лазера, – вздохнула Любовь Юрьевна. – Впрочем, с этим особых проблем не будет. У нас достаточно дымовых шашек, чтобы создать сильное задымление. От луча они не спасут, но целиться им станет намного сложнее.

– Идея глупая, идиотская, трудновыполнимая и имеющая минимальные шансы на успех, – резюмировал я. – Но другой у нас нет. Блин, такое чувство, что мы не другую планету осваиваем, а участвуем в новом голливудском блокбастере.

– Дай мне связь с Землёй, – потребовал дядя Стёпа, – а потом посмотрим, стоит ли вообще трепыхаться и торопиться…

Как оказалось, смысл в наших телодвижениях был. Собственно, с момента лазерного удара по первому спутнику «Воин» уже готовился к старту, вовсю шли предполётные процедуры, а солдаты сидели на своих местах. Только запустить его рассчитывали чуть позже, когда чёртово лучевое оружие окончательно уйдёт за горизонт. Но вполне могли отправить нам помощь и раньше, если бы обнаружили оправдание для дополнительного риска. Генеральный штаб стал оценивать обстановку и с ходу предложил устроить десант в окрестностях «Славянина», чтобы дать бой вражеской армии… А затем связь резко прервалась.

– Нас вычислили и заткнули. И не вернут обратно в канал без приказа Микадо, ну или кто там вместо него внеземными делами распоряжается, – констатировал я. – Что будем делать дальше?

– Имитаторы готовы, все четыре штуки. Летать они будут, но насколько хорошо – большой вопрос. – Любовь Юрьевна шлёпнула на ящик нечто вроде маленького четырёхметрового тарана, который она вопреки законам физики свободно удерживала одной рукой. – В них немного передатчиков, самые маленькие из работающих в вакууме двигателей и кое-какая другая электронная мишура. Но поражающей силы в них ноль. Максимум – если куда-нибудь врежутся до полной выработки топлива, то цель поджечь при большой удаче могут.

– Со «Славянина» передали, что в них попал первый снаряд, – подал голос Ловцов. – Противник на дистанцию ответного огня не приближается, бьёт издалека. Сколько они продержатся, неизвестно. Взрываются их снаряды мощно. Предложений сдаться пока не было.

Покидать недра дающего относительную защиту корабля пришлось большой группой. Десятки дымовых шашек вылетели из каждого выхода и создали вокруг себя рукотворное облако тьмы, проникнуть в которое даже электронным глазам было не так уж и просто. Пять сотен человек брызнули под прикрытием этой защиты наружу, и практически сразу же нам пришлось убедиться в её иллюзорности.

– А-а-а! – не смог удержать я вопля ужаса и равновесия, когда бегущего впереди меня человека буквально вывернуло наизнанку. Во всяком случае, его потроха забрызгали забрало скафандра. Или это была просто грязь? Очень жидкая, липкая тёмно-красная грязь… – А! А! А-а-а!

– Харе орать, как рожающая баба. – Идущий позади военный без всяких сантиментов вздёрнул меня обратно на ноги и потащил к машинам, которые спешно выкатывались из давно ушедшего под землю гаража только сейчас. Особенно унизительным ситуацию делало то, что сия персона явно знала, о чём говорила. Поскольку, во-первых, являлась одной из немногих женщин в составе наших вооружённых сил, а во-вторых, у неё на Земле остался маленький ребёнок. – Быстро вперёд!

Чёрный дым, стелющийся вокруг, довольно мешал ориентироваться, и автомобили пришлось искать скорее на ощупь и по их бибиканию. В поход к «Победе» отправлялись все наши многофункциональные грузовики… И все, кто сумел в них втиснуться. Но о том, что доехать получится тоже всем, нельзя было и мечтать. Чёртова лазерная пушка на орбите обязательно соберёт свою кровавую дань. И остаётся лишь надеяться на то, что уцелевших хватит для осуществления задуманного нами плана.

– Надо было сразу после контакта уезжать куда-нибудь в Хантомансийск… Или Сыктывкар, – простонал я, проворно передвигая ногами и стремясь не смотреть туда, куда попадали выстрелы сверху. Тяжеленный ранец с разными инструментами при каждом шаге больно впивался в лопатку, несмотря на пониженную гравитацию и жёсткую ткань скафандра. Чего туда умудрились напихать, пока я одевался, и когда, чёрт побери, закончится этот проклятый обстрел? Даже и не думающий прекращать охоту на людей спутник, похоже, до сей поры работал едва ли в четверть своего потенциала, но сейчас явно раскочегарился на полную! – Куда-нибудь, где народа поменьше и где никто, совсем никто, ну может окромя комаров, меня не беспокоил бы!

– Газу, газу, газу! – орал Ловцов, закидывая Любовь Юрьевну в кузов уже тронувшегося с места грузовика и только потом запрыгивая туда сам. Новые шашки взамен отгоревших крепили к корпусам машин синей изолентой.

Я занял место в машине, к которой был приписан, и чуть не вылетел из неё после резкого рывка, с которым многофункциональный вездеход тронулся с места. – Вперёд, все вперёд! Не смейте останавливаться или снижать скорость! Время работает против нас!

Словно дожидаясь этих его слов, бьющая с орбиты смерть остановилась. Видимо, лазер перегрелся от частой стрельбы. Хотелось бы верить, что раз и навсегда, но вряд ли судьба даст нам такой шикарный подарок. Скорее всего, ещё пару минут – и огонь снова откроют.

– Воздушная тревога, – вдруг раздался в наушниках голос Глыбина. – Мы видим, как все дроны янки перестали прикрывать их с воздуха, и летят к вам.

– Свяжитесь с выжившими из экипажа «Победы», – попросил я дядю, переключившись на защищённый канал, – пусть скажут, с какой дистанции их атаковали, это наверняка максимальная уверенная дальность поражения. За пару минут до начала огневого контакта надо остановиться и рассредоточиться, иначе точно никто никуда не доедет.

– Не учи военных отдавать честь, а дедушку кашлять, – буркнул родственничек. – Мне то же самое уже оставшиеся в корабле эксперты насоветовали.

Как может обычный пехотинец уничтожить юркий беспилотник, перемещающийся с головокружительной скоростью прямо по воздуху? Правильный ответ – только случайно либо вследствие ошибки оператора дрона. Имеющие преимущество в манёвренности и скорости стрельбы аппараты один на один уделывают обычного человека с автоматом. А как может пехотинец, облачённый в сверхсовременный, напичканный умной электроникой скафандр, при поддержке кое-какой бронетехники завалить юркую малоразмерную цель при столкновении стенка на стенку? Относительно просто. Ему нужно лишь найти более-менее подходящее укрытие, дабы пережить первые секунды боя и насытить огнем область, где предполагается через пару секунд появление противника. Вычислительные комплексы в нашем высокотехнологичном снаряжении намного превышали по своей мощности и эффективности те древние ламповые ископаемые агрегаты, которые в самом начале второй половины двадцатого века использовали как мозги для первых средств противоракетной обороны. И программы для них писали вовсе не выдернутые из-за парт студенты, а настоящие профессионалы своего дела. Засечь цель, опознать цель, проложить её траекторию на основании текущего курса и такой вещи, как инерция, переслать оповещения находящимся в нужной точке бойцам и подсветить у них на экране квадрат, куда должны быть выпущены пули, чтобы иметь максимальный шанс не разминуться с целью… Машина делала это быстрее, чем человек успевал моргнуть.

К сожалению, беспилотники врага тоже делались не на коленке. Даже то, что при их приближении машины свернули в лес, десантировавшиеся с них люди зажгли ещё одну порцию дымовых шашек, затрудняя прицеливание, а наши выпущенные из обоих кораблей летающие дроны одновременно зашли во фланги противнику, не смогло переломить ситуацию. Выравнялось ли соотношение сил или нет – сложно сказать, тут надо оценить слишком много факторов. Но знатно досталось обеим сторонам конфликта.

Благодаря буйно разросшимся хвощам американские машины не смогли выпустить свои ракеты с максимальной дистанции и смыться. Какими бы умными ни были их реактивные снаряды, но петлять среди деревьев в поисках целей они всё же не могли. И прошибать их стволы навылет, само собой, тоже. Даже достаточно плотные листья являлись для них серьёзной проблемой! При скорости в пару сотен километров в час столкновение с более-менее твёрдым объектом ставило крест на идеально выровненной траектории и приводило летающую смерть прямо в землю. И потому беспилотникам пришлось сначала подниматься на максимальную высоту, а потом стрелять оттуда едва ли не вертикально вниз. Причём не в чётко видимые неподвижные фигуры, а в перемещающиеся туда-сюда посреди рукотворного дыма тени, которые и сами не всегда знали, куда их понесёт в следующий момент. Очереди импровизированных зениток перемалывали свои цели, а разрывы гранатомётных снарядов порождали ударную волну, ломающую вдребезги хрупкие крылья. Да, впрочем, и чуть ли не случайно пролетевшей нужную дистанцию пули хватало, чтобы заставить не такой уж и прочный летательный аппарат падать. Появившиеся над полем боя беспилотные детища военной промышленности России попытались втянуть часть врагов в воздушный бой. Вот только не то компьютеры дроидов, не то управляющие операторы всё же находили цели, несмотря на опасность и помехи. Вспухающие среди наших рядов микровзрывы уносили одну жизнь за другой и подрывали служащую основными огневыми точками технику. Сражение как таковое продлилось едва ли полторы минуты, но стремительно подошло к своему перелому…

И вот тут-то стаю вражеских боевых роботов и подловили наши военные, запустив очень редкий и едва ли не уникальный прибор, до того пылившийся в недрах «Гагарина» – электромагнитную бомбу поистине запредельной мощности. Вообще-то изначально мы брали её для того, чтобы попытаться вырубить роботов инопланетян, буде такие встретятся. Но поскольку механизмов в привычном понимании этого слова невесть куда пропавшие аборигены Циратры не использовали, то снаряд остался лежать на одном из складов. До сего дня.

Волна излучения, безразличного людям, но крайне вредного человеческой электронике, ударила во все стороны на километры. Наши компьютеры, получившие своевременное предупреждение, отключились на несколько секунд и потому за редким исключением почти не пострадали. Вражеским дроидам пришлось куда хуже. Разумеется, они не попадали замертво, как комары, влетевшие в струю дихлофоса. Всё-таки военная техника, да ещё и предназначенная не куда-нибудь, а на другую планету, строилась с расчётом и на подобные угрозы. Но пока процессоры машин выдавали сообщения об ошибках, перезагружались и пытались пустить потоки электронов в обход сгоревших цепей, их количество сократилось в несколько раз. Да и после в попавших под удар машинах уже не было той смертоносной точности и скорости, а потому их достаточно быстро добили объединёнными усилиями.

– Имитаторы?! – раздался отчаянный вопль Ловцова.

– Целы! – Кто ему ответил, понять не удалось. – Мы успели их выгрузить!

– Проверить статус, доложить оператору! – рявкнул динамик в ухе голосом Глыбина. Судя по тому, как дёрнулись все человеческие фигуры в зоне видимости, начальственный вопль раздался по общей связи, и, кроме меня, мало кто догадался заранее выкрутить громкость динамиков на допустимый минимум. – Быстрей, быстрей!

– Хм… Статус зелёный-два, раны отсутствуют, – с облегчением констатировал я, сверившись с приборами жизнеобеспечения скафандра. Моя умная одежда зафиксировала всего одно повреждение. Здоровенная щепка, прилетевшая откуда-то сзади, вонзилась в плотную ткань, пробив внешний слой герметичной оболочки, но так и не достав до мяса. – Оператор, вы меня слышите?

– Да, – отозвалась координирующая наши усилия женщина. – Следуйте к машине четыре, продолжайте выполнение задания.

– Почему не к шестой? – удивился я, вспомнив номер транспорта, на котором двигался до этого. – А… Можете не отвечать. Вижу.

Грузовик, в котором меня нещадно трясло всего минут пять назад, горел. Рыжее пламя пробивалось из бронированной кабины, на верхней части которой была установлена вращающаяся пулемётная турель. Судя по тому, что двери транспорта были закрыты, выскочить наружу во время атаки водитель и стрелок не успели.

Вообще потерь было много. На первый взгляд убитыми или ранеными оказалась едва ли не половина выдвинувшегося к «Победе» отряда. Повсюду виднелись воронки от взрывов и тлела трава, чадили не до конца прогоревшие дымовые шашки. Туда-сюда носились перепачканные фигурки людей, стремясь как можно скорее перевязать утративших способность к самостоятельным действиям раненых или отсортировать просто потерявших сознание от мёртвых, чтобы не отвлекать на них загруженных образовавшейся работой сверх всякой меры медиков.

На ходу осталось всего три грузовика. Намного меньше, чем хотелось бы, но всё ещё более чем достаточно, чтобы попытаться справиться с нашей задачей. Остальные машины либо совсем вышли из строя, либо, как наш заслуженный старичок автобус, требовали длительного ремонта, прежде чем куда-нибудь тронуться. Правда, стоило признать, что беспилотников у врага больше нет. Или, по крайней мере, их осталось всего несколько штук. Надеюсь, это поможет «Славянину» дольше продержаться и отразить хотя бы парочку штурмов.

Мои размышления прервал ствол установленной в кузове турели, внезапно начавший разворачиваться влево и едва не задевший мой шлем. От неожиданности я отшатнулся назад, под ноги подвернулось что-то продолговатое, не то гаечный ключ, не то большая гильза, в результате опорная нога скользнула по ней. Потерявшее равновесие моё тело повалило ещё двух человек, но, честное слово, это было только к лучшему.

По боку машины хлестнула очередь, часть пуль засела в броне нашего транспорта, но несколько впились в скафандры людей, которые возвышались над уровнем борта. Раздались панические крики и затрещали орудия машин, расстреливающих неведомую мне пока угрозу. Я только смог встать на ноги и снять с предохранителя автомат, готовясь отразить атаку американской армии, не ограничившейся налётом беспилотников и непонятно как преодолевшей разделяющее нас расстояние, как оказалось, что уже всё. Стрелять больше не в кого. Одинокий багги со знаками Евросоюза скромно чадит у обочины, превращённый в решето.

– Идиоты, – прохрипел один из тех, кого я повалил, качая головой. – Видно, это из тех, кто после разгрома утратил связь с командованием и заблудился. И нет бы сдаться, их геройствовать потянуло!

Подтвердить или опровергнуть правильность его догадок не смог бы уже никто… Но они явно находились достаточно близко к истине. Иной причины, почему одна лёгкая машина вылетела встречным курсом на многократно превосходящего в численности противника и тут же атаковала, вообразить было невозможно. Отвернувшись от уничтоженного багги, я взглянул на тех, в кого попала выпущенная из вражеского пулемёта очередь, и едва удержался от ругани. Любовь Юрьевна, одна из самых умных представительниц человечества, глава нашей научной части, да и просто достаточно красивая женщина, к которой у меня никак не получалось подбить клинья, лежала с каким-то донельзя удивлённым выражением глаз и дырой в голове. Шлем скафандра с неё содрали, очевидно питая надежду, что учёная ещё жива… Но только кусочек свинца, пробивший в головном уборе аккуратную маленькую дырочку, проткнул лобную кость, словно мокрую бумагу, и вышел из затылка вместе с доброй порцией мозга. От подобных травм за считаные секунды скончались бы и напичканные лечебными нанороботами жуки-десантники. Ну а Любовь Юрьевна вряд ли даже успела толком почувствовать боль или испугаться. Кроме неё погибло ещё два человека, поскольку в кузов мы набились очень уж плотно. Да и раненых оказалось пяток. Но их я не знал… настолько хорошо.

– Борька, ты как? – раздался в скафандре голос дяди, забиваемый треском помех, когда мы уже подъезжали к ГРЭС, чтобы забрать остатки экипажа «Победы». – Нормально?

– Не сказал бы. – Перед глазами до сих пор стояло зрелище человеческих трупов. – Но деваться нам некуда. Как там насчёт «Воина»?

– Запуск состоится через час. Вне зависимости от того, сумеете вы чего-нибудь добиться или нет. – Голос моего родственника казался очень уставшим. – Но лучше бы сумели. Мы тут подняли снимки американской базы… Короче, там есть штука, подозрительно напоминающая ракетную шахту. Больше чем уверен, она им нужна сбивать именно наши возможные подкрепления.

– Хорошо, хоть не ещё один лазер, – хмыкнул я, содрогнувшись от мысли о том, во что могла бы превратиться спускающаяся установка вроде той, которая сейчас крутилась на орбите. – Впрочем, в атмосфере он был бы совсем не столь эффективен, как несколько сотен килограммов взрывчатки. Там к нам ещё какие-нибудь гости со звёздно-полосатым флагом в гости не нагрянут?

– Всё возможно, но мы пока их не засекли, – вздохнул дядя. – Впрочем, с теми обрывками сети наблюдения, которые сейчас функционируют, мы и ещё одну танковую бригаду пропустим. Причём настоящую, а не то убожество, которое нам европейцы показали.

Нашу беседу прервало то, чего мы все давно ждали, но надеялись больше вообще не увидеть: возобновление лазерного обстрела со спутника. Луч ударил в один из уцелевших грузовиков, и тот слетел в кювет, поскольку водитель не справился с управлением. Люди посыпались из кузова на дорогу, но, по крайней мере, все остались живы… А вот нос машины буквально разорвало. Хм, как-то сильно её покалечило. Когда эта дрянь долбала «Гагарин» или расстреливала людей, то результат получался менее внушительный. Видимо, лазер, неумолимо уползающий за горизонт, переключили в иной режим работы, решив хоть напоследок нанести нам максимальные повреждения. И похоже, на сей раз целью зависший где-то на орбите излучатель выбрал транспорт, а не людей. Американцы вряд ли понимали, что мы задумали, но совершенно точно не хотели дать осуществиться планам своих врагов.

Через несколько минут последний грузовик встал. По иронии судьбы, я ехал как раз в нём в обнимку с одним из имитаторов. Бронированный нос вездехода с честью выдержал аж два попадания лучевого оружия, и даже после третьего мы прокатились по инерции ещё метров пятьсот.

– Из «Славянина» попробуют устроить контратаку, чтобы отвлечь на себя орбитальное орудие, – прошелестел в ухе сквозь помехи голос Глыбина. – До ГРЭС вам осталось пройти всего четыре с половиной километра. Остатки экипажа «Победы», как оказалось, самостоятельно догадались спасти со своего судна часть левитана и теперь занимаются сборкой летательного аппарата на его основе. «Воин» стартовал. А потому – вперёд!

Сначала идти было тяжело и страшно. Тяжело – поскольку весь груз из подбитой машины водрузили на её пассажиров, страшно – так как проклятый лазер с орбиты ударил ещё пять раз. И восьми человек не стало, а четверо там, где их свалило, остались ждать медиков. А может, и смерти. От общей связи раненых оперативно отключали, чтобы остальным не снижать боевой дух. И ещё в этих краях вполне могли встретиться хищники, которых уже давно выбили рядом с кораблём. Ксеноволки, панцирные медведи, богомол, ещё какая-нибудь агрессивная тварь, не обязательно даже плотоядная, но способная убить человека.

Однако обстрел закончился так же неожиданно, как и начался. То ли опять по техническим причинам, то ли спутник своё внимание перенёс на «Славянина», где наши колонисты попытались изобразить контратаку. Интересно, как они это делали, если янки не приближались к кораблю ближе максимальной дистанции выстрелов из своих орудий? Куча инженерно-технического хлама, наваленная на плечи, казалось, становилась тяжелее с каждым метром. Трава обвивалась вокруг ботинок не хуже поставленных профессионалом силков. Начал накрапывать дождик, почва моментально раскисла, непостижимым образом став одновременно и до ужаса вязкой, и до безобразия скользкой. Я меланхолично переставлял ноги по траве иного мира, раздвигая лбом листья хвощей, и чётко понимал, что запомню этот проклятый марш до конца жизни. Правда, имелись неплохие шансы, что вышеназванный период закончится если и не прямо сейчас, то где-то к вечеру.

– Пришли! Пришли! Да стой же ты, дебил! – не очень вежливо схватили меня за воротник скафандра и куда-то потащили, хотя ноги упорно пытались шагать в другом направлении. Да и вообще окружающая реальность воспринималась почему-то словно через мутную плёнку. Может, надо протереть забрало скафандра? – Кто у нас тут хоть на четверть ставки медик?! Что с ним?!

– Дай по морде, – последовал не слишком-то приятный для меня совет. Впрочем, не исключено, что это действительно поможет… А, нет, не получилось. И вообще, это как плохо надо знать анатомию, чтобы перепутать лицо с животом? – Ты что творишь?!

– Ну не забрало же мне с его шлема откручивать, – попытался оправдаться тот, кто оказал мне «помощь». Какое-то странное у него лицо. Взволнованное. Интересно, с чего бы? – Тем более всё равно не помогает!

– Так, что у нас говорит его меддиагност?… – подошёл ко мне Савва. О, а он не только археолог, но и медик? Какой разносторонний, оказывается, человек! – У-у-у… Кто заправлял ему аптечку? Почему вместо лёгкого стимулятора у него тут армейский транквилизатор?

– Я не буйный, я не псих, – возразил я доктору с историческим образованием, более-менее начиная адекватно не только воспринимать окружающую действительность, но и шагая в том же направлении, куда шли остальные колонисты. Правда, фигуры их немного расплывались и дрожали, а зрение в норму так и не пришло… – Я нормальный! И розовых слоников не вижу!

– Увидишь ещё, какие твои годы, – успокоил меня Савва, помогая мне не потерять равновесие. И кому-то прокомментировал: – Борьке, похоже, после боя плохо было, в шоковое состояние впал. Ну так умная аптечка скафандра и впрыснула, чего нашла… А антидота к такой дури у меня нет. Вернее, есть, но его будет так полоскать, что он потом ещё часа три на ноги встать не сможет.

– Ну и фиг с ним, – не очень-то вежливо откликнулись из недр небольшого лаза, который заметить сверху было затруднительно. Купол, в котором обычно находился обслуживающий ГРЭС персонал, стоял рядом. Да только никого в нём не было. Возведённое из максимально лёгких и потому совсем не прочных материалов здание явно не казалось надёжным убежищем от возможного обстрела сверху. Да, впрочем, его и создавали исключительно для защиты от непогоды, губительного ультрафиолета и мелкого зверя. С крупными образчиками фауны должны были разбираться вышедшие наружу колонисты. К счастью, рядом с водопадом, послужившим основой для строительства гидроэлектростанции, имелась довольно большая пещера то ли искусственного, то ли естественного происхождения. Размещать там людей на постоянной основе почему-то не стали, что-то в ней специалистам по безопасности не понравилось. Но в качестве временного убежища эта полость в скале годилась как нельзя лучше. – Главное, что он материалы сюда донёс и автомат по пути не потерял. Кстати, заберите его у парня от греха подальше. И до прихода наших или американцев пусть хоть спать ложится. Программу наведения на цель в пусковое устройство я без него и сам загоню.

– Я в по… Ик! Рядке! – Попытавшись заговорить, я с удивлением обнаружил, что неудержимо икаю. И, кажется, уже давно. А ещё встроенная аптечка моего скафандра скромно оповещала, что у неё кончился запас мягкого успокоительного. Вот уж действительно, это успокоительное так успокаивает! Ещё бы от передоза им же оно помогало бы – и совсем стало бы хорошо! – Что… Ик! Делать… Ик! Надо? Ик!

– Ничего не надо. – У меня мягко, но твёрдо забрали автомат. А также пистолет из кобуры вынули. – Сиди отдыхай пока.

– Отдай! – попытался возмутиться я, неожиданно ловко вцепляясь в ремень личного оружия.

К сожалению, к Савве быстро подошло подкрепление.

– Вот тебе отвёртка, вот молоток. – Мне всучили два вышеупомянутых предмета. – Сядь там в уголочек, будешь их нам подавать… Если мы свои потеряем.

– Отдирай от той фиговины вон тот броневой лист! – Работа, похоже, давно шла полным ходом. – Только каркас не трогай, он целым нужен!

– Это… Ик! У вас… Ик! Что? – Я сидел на чём-то большом и плоском, с присоединённым к нему гибким шлангом… Или кабелем? А! Так это же универсальный лазерный резак! Видно, им что-то тут резали. Может, дерево, а может, и камень. Окружённый суетящимися людьми со всех сторон предмет в центре пещеры был большим и круглым. А ещё оснащённым несколькими иллюминаторами, манипуляторами и маленьким винтом в районе кормы. – БатИКсфера?! ЗачИКем она тут? Ик!

– Угу, мини-бот для подводных работ, – откликнулся кто-то из экипажа «Победы», продолжая разбирать аппарат для погружения под воду. – Здесь почти перед самым водопадом в русле реки провал метров пятьсот глубиной. А на дне его – руины каких-то зданий. И рядом с ними стоят сохранившиеся остовы машин. А раз есть они, могут быть и другие артефакты. Только исследовать их нам теперь вряд ли придётся…

Переделывать аппарат для подводного погружения в летательный оказалось не слишком сложно. Основная проблема заключалась в том, что из остатков «Победы» её экипаж смог спасти лишь семь пластин левитана. Совокупная подъёмная сила этих штук у самой земли измерялась шестью тоннами. И это было вовсе не мало… Но чем выше состоящее из нанороботов вещество поднималось, тем слабее становилась создаваемая им вокруг себя гравитационная аномалия. А нам требовалось если и не забраться на орбиту, то, по крайней мере, приблизиться к ней. Хорошо, хоть зависимость была более-менее линейная, и оттого рассчитать приблизительные параметры летательного аппарата инженеры смогли в течение нескольких минут. К сожалению, просто так приблизить к ним батисферу не получалось.

– Осталось шестьсот сорок килограммов! – выкрикнул один из техников, отрывая хвостовой винт. Как он мог получить такую сумму при отсутствии в зоне видимости весов, вопрос интересный. Неужели в памяти личного компьютера он держал не только точные характеристики аппарата для подводных исследований, но и вес каждой его детали, который отнимал от общего значения? – Теперь должны уложиться!

– Всё ещё слишком много! – парировал его коллега, с напряжённым кряхтением выдирая из пазов большой свинцовый контейнер с толстыми стенками, предназначенный, вероятно, для образцов. – Вес каждого имитатора тридцать девять килограммов. А ещё надо поставить направляющие и блок прицеливания. Итого нам надо снять ещё минимум полтора центнера!

– Да тогда эта фиговина на полпути к небесам развалится, – скептическим смерил остатки батисферы один из военных. И в принципе, мне была понятна его позиция. С аппарата для подводного плавания уже успели содрать половину корпуса и верхнюю крышку. Теперь от него осталось только вогнутое основание и несколько уходящих вверх чуть загнутых кронштейнов, к которым сейчас спешно крепили левитан при помощи сварки, строительного клея и даже синей изоленты. Имитаторы ракет уже размещали на пусковом устройстве и теперь возились с их пусковым механизмом, настраивая правильное наведение на цель. – Какие перегрузки ей придётся выдержать раньше, чем она доберётся до нужной высоты?!

– Всего четырёх-пятикратные, – отмахнулся от него один из инженеров. – Так, ещё отдерите для надёжности вон ту секцию! Пусть будет запас килограммов на пятьдесят! Всё? Готово? Взяли, понесли!

То, во что превратилась батисфера, в данный момент было намного легче воздуха. А вот якори, удерживающие её в нужном положении, приходилось тащить с места на место своими руками. Открепи их – и вся конструкция с размаху долбанётся о потолок…

– Так какие там будут нагрузки? – просипел всё тот же любознательный военный, с трудом выходя наружу из пещеры и не отпуская руками толстую цепь. Летающая платформа скрежетнула боками о своды прохода, но всё-таки подчинилась грубой силе и вышла наружу. – Вы же помните, что ей нужно продержаться как минимум десять минут, чтобы подняться на нужную высоту? А дальше будет уже не важ…

Небольшой взрыв и громкая частая пальба прозвучали почти одновременно. Целый фонтан искр вместе с облаком осколков и проводки брызнул из пусковой установки, куда уже были загружены готовые к старту имитаторы, а отскочившая назад на несколько шагов фигура открыла огонь по остальным колонистам из двух больших пистолетов, с непропорционально большими рукоятками, словно самостоятельно прыгнувших ему в ладони.

Крупнокалиберные пули прошивали скафандры и тела, как стальная иголка тонкий носовой платок, а ведь целился стрелок, легко атакующий сразу две абсолютно разные цели, исключительно по головам. И не промахивался. А ещё он работал с точностью машины. Первыми пали солдаты, потянувшиеся к оружию, поставленному на предохранитель во время инженерно-технических работ. Следующими – те, кто имел какую-то военную подготовку. Исключение было сделано лишь для Саввы, бросившегося на убийцу с гаечным ключом наперевес, и одного из инженеров, вообразившего себя крутым знатоком восточных единоборств. Археолог опрокинулся назад с пробитым забралом, а попытавшийся в прыжке залепить супостату пяткой в челюсть рукопашник умер с громадной дырой в районе паха. И после этого убийца как ни в чём не бывало продолжил расстрел остальных людей, пытавшихся убежать, спрятаться или даже поднявших руки вверх в напрасной попытке сдаться. Не думаю, будто он забыл обо мне, находящемся у него за спиной. Скорее просто отодвинул в самый низ списка приоритетных целей обезоруженного компьютерщика, который к тому же был напичкан наркотой вплоть до зрительных галлюцинаций.

– Сюрпрайз!

С третьей попытки, но у меня получилось подхватить с пола лазерный резак. И даже включить его, выставив режим непрерывного излучения. Тонкая игла света ослаблялась до состояния обычного луча от мощного фонаря уже на расстоянии нескольких метров. Вот только я и не думал оставаться на месте, а стремительной шатающейся походкой сближался с неожиданно объявившимся противником. Тот прикончил последнюю цель перед собой, развернулся и получил поток фотонов прямо в лицо.

Забрало скафандра, разумеется, выдержало. Всё же между нами было несколько шагов. А вот глаза или нервы убийцы подкачали. Пули, до того разившие без промаха, выбили фонтан каменной крошки почти в метре от меня. Ещё два выстрела пронеслись лишь на ладонь левее шлема скафандра. Очередной рванул ткань предплечья, нарушая герметизацию и чудом не задевая кожу, а следующий… Следующего не прозвучало. Патроны в пистолетах, пусть и имеющих увеличенные магазины, не были бесконечными. А я сократил расстояние между нами достаточно, чтобы свет многофункционального прибора уже не только слепил, но и стал настоящей угрозой. Брызнувшие в лицо расплавленные капли поплывшего забрала заставили убийцу закричать, но, преодолевая себя, он попытался перезарядиться… Вот только не успел. Прижав раструб излучателя практически вплотную к появившейся в некогда прозрачном пластике воронке, я частично взорвал, а частично сварил его голову.

– Борька! Борька! – орал в ушах голос дяди. Живых, кроме меня, в зоне видимости больше не наблюдалось. Даже те, кому не прострелили голову, быстро прекращали биться в агонии и стонать. Похоже, у ублюдка были отравленные пули. Или разрывные какие-нибудь… – Что у вас там происходит? Почему все умерли?!

– У нас завелась крыса. – В голове странно шумело, но мысли были чёткими и ясными. А ещё тянуло блевать. – Точнее, крот. Звали его… Блин, да как же звали эту морду…

А, вспомнил! Дмитрий Гаврилов. Эта тварь заминировала пусковую установку и принялась стрелять нам в спину. Я цел. С остальными плохо.

– Запуск имитаторов невозможен? – раздался по радио голос Глыбина. – «Воин» уже проходит внепространственный портал!

– Сама летающая платформа не пострадала. У этого была с собой только какая-то микробомба, которой только беременных кошек пугать. – Я с некоторым трудом подпрыгнул, вцепился в край летающей платформы и подтянулся. – Чёрт, блок управления всмятку! Починить… Можно, но не успею.

– Что же делать? Что же делать? Что же делать?! – запаниковал дядя Стёпа и, судя по звуку, начал рвать на себе волосы. Или это просто усилился треск помех?

– Спокойно, я знаю, что делать. – Рабочих компьютеров вокруг было много. И один из них всегда со мной, вернее, на мне. Увы, программировать его так, чтобы он самостоятельно послал ракеты правильным курсом, не было времени. Время, время… Вечно тебя всем не хватает! – У вас найдётся там под рукой кто-нибудь, кто понимает, как должны лететь эти штуки?… Так, секунду, сейчас найду чем себя привязать, и можем начинать.

– Что ты задумал? – не понял Глыбин.

– Буду вводить нужные целеуказания вручную, что ещё остается? – Отцеплять якорные цепи было не просто. И до жути дрожали руки. Предательницы. А ещё хотелось послать к чёрту фильтрованный воздух, откинуть забрало и вдохнуть воздух Циратры. Здесь, у самой земли, он наверняка пах травами. А выше начнётся морозная свежесть… – Нам нужен «Воин». А значит, и запуск этих ракет. И чёрт с тем, что они имитаторы. Скафандр этот гад, правда, чуть продырявил, но у меня полный тюбик герметика есть.

– Борька, ты рехнулся! – зашипел на меня дядя. – Выбрось эту идею из головы!

– Поздно. Ещё два якоря – и я стартую. – Конечно, мой вес создаст некоторый перегруз. Но будем надеяться, не слишком большой. Будем. Надеяться. Поскольку рассчитывать всё и откручивать ещё что-нибудь ненужное уже нет времени. Так, левую ногу привязать тросом к одному креплению, правую – к другому… – У нас просто нет времени придумывать что-то ещё. И я не хочу, чтобы все, кто погиб, погибли зря.

Целую минуту меня никто не беспокоил. Ну, кроме дяди Стёпы, орущего в эфир какой-то мат вперемежку с просьбами одуматься. Но потом и это прекратилось. Видимо, у него отобрали микрофон. Или моему родственничку просто по башке дали. Надеюсь, верен всё же второй вариант.

– Мои извинения, молодой человек. Я думал о вас куда хуже, чем вы того заслуживаете, – вернулся в эфир Глыбин. – Обещаю, первый памятник этой войны, который откроют на Циратре, будет именно вам.

– Не спешите меня хоронить. – Несмотря на плещущуюся в крови химию, было страшно до дури. Последний трос был отцеплен, и платформа понеслась вертикально вверх. Сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. На плечи навалилась неприятная тяжесть и принялась вдавливать меня в стальной пол бывшей батисферы. – Я не в истребителе на таран иду. У меня ещё есть шансы приземлиться.

Если не сдохну от перегрузок. Если не собьют американцы, увидев на радаре, как какая-то фигня рвётся в космос. Если не сгорю в пламени стартовавших ракет и не вылечу за пределы платформы. Если кислорода хватит на пребывание в космосе, ведь мой скафандр все же скорее фильтрует окружающий воздух и для длительной работы в автономном режиме плохо приспособлен. Если я не замёрзну в верхних слоях атмосферы. Если сумею отцепить несколько пластин левитана и начать постепенное снижение. Если оно будет достаточно медленным, чтобы меня не размазало. Если, если, если…

– И всё равно, первый памятник на Циратре будет вам, – упорно стоял на своём Глыбин.

– Ловлю на слове, – кое-как прохрипел я, борясь с нарастающими перегрузками. – Буду жив – напомню. Ну а если нет – что там будет после, меня уже ни капельки не волнует!

– Зато оно должно будет волновать нас. А также будущие поколения жителей этой планеты. – Судя по голосу, Глыбин усмехнулся. – Итак, запоминайте, а лучше включите диктофон. Чтобы ввести в ракету целеуказания, нужно…