Победа над голодом
© Перевод Н. Екимова
С Айканом я познакомился в пабе в конце 1997 года. Я был с друзьями, один из них громко говорил про интернет, от которого мы все тогда были без ума.
— Гребаный интернет мертв, чувак. Вчерашнее дерьмо, — раздался голос в двух столиках от нас. Айкан смотрел на меня пристально и вроде бы даже с любопытством, словно гадал, позволю я ему испортить нашу маленькую вечеринку или нет.
Он был турок (я специально спросил, из-за имени). По-английски говорил безупречно. Никаких тебе гортанных акцентов, хотя каждое второе слово заканчивалось у него не совсем привычной интонацией.
Смолил он постоянно. («Национальный спорт, — говорил он, — пока не проконопатишь легкие насквозь, в долбаный Стамбул не суйся».) Ко мне он питал симпатию, потому что я его не боялся. Спокойно слушал, как он обзывает меня всякими словами и вообще хамит. Хамил он часто.
Мои друзья терпеть его не могли, и, когда он ушел, мне пришлось кивать и поддакивать им, — мерзкий, мол, тип, откуда он такой взялся, грубиян, и все прочее, но почему-то Айкан меня все равно не бесил. В тот раз он отчитал нас за то, что мы развели сопли по поводу «мыла» и вообще сети. Говорил, что будущее за беспроводниками. Я спросил его, чем он занимается, и он, затянувшись еще разок своей вонючей сигаретой и покачав головой, небрежно выпустил струю дыма.
— Нанотехом, — бросил он. — Мелкой такой фигней.
Дальше он объяснять не стал. Я дал ему свой номер, но даже не ждал, что он когда-нибудь позвонит. Звонок раздался десять месяцев спустя. По чистой случайности я все еще жил по тому же адресу, о чем ему и сказал.
— От меня не скроешься, чувило, — обронил он непонятную фразу.
Договорились встретиться после работы. Голос у него был расстроенный, почти несчастный.
— Игрушками балуешься, чувак? — спросил он. — Эн-64?
— У меня есть «Плейстейшн», — ответил я.
— «Плейстейшн» отстой, парень, — сказал он. — Кнопочки-фигопочки. Дам тебе адресок. Пусть сколько хотят рекламируют свои игровые приставки, а тебе нужен аналоговый джойстик, без него в нашем деле никак. Знаешь кого-нибудь с Эн-64?
Когда мы встретились, он сразу сунул мне квадратную коробочку из серого пластика. Это был игровой пакет к системе «Нинтендо-64», только топорно сделанный и как будто даже неоконченный с виду, с шероховатыми швами. Фабричного ярлыка на нем не было, только стикер с неразборчивыми каракулями.
— Что это? — спросил я.
— Найди кого-нибудь с Эн-64, — сказал он. — Это мой проект.
Еще пару часов мы болтали. Я спросил Айкана, где он работает. Сначала он только закурил в ответ. Потом пробурчал что-то насчет компьютерного консультирования и веб-дизайна. Я сказал ему, что думал, будто интернет умер. Он горячо согласился.
Я спросил его, какими нанотехнологиями он занимается, и тут он затарахтел как подорванный. Время от времени он бросал на меня безумный взгляд и ухмылялся, так что я не знал, что и думать — мозги он мне парит или как.
— Ой, только не говори мне про хреновых мини-роботов, которые чистят чьи-то вонючие артерии, и про медицинскую реконструкцию тоже не надо, а еще про всякие микрохеровины, которые подчищают нефтяные пятна, понял? Это все чушь, разводка для лохов, врубаешься? Хочешь знать, на чем эти нанотехнологи буду делать по-настоящему большие деньги? А? Как и все остальные тоже… — Он стукнул по столу и расплескал пиво. — Деньги будут делать игры.
Оказалось, что у Айкана были далеко идущие планы. Он рассказал мне о своем первом опыте. По его словам, сделан он был грубовато, но это только начало.
— В нем новая школа встречается со старой, — говорил он. — Детишки с погремушками на игровом поле.
Игра должна была называться «Битва Крови», или «Кровавый Ад», или просто «Кровойна». Он еще не выбрал.
— Сначала покупаешь набор для домашних инъекций, как у диабетиков. Готовишь для себя сыворотку, пакет для этого прилагается. Выбираешь, сколько мудил на конях ты хочешь, сколько пушек, как когда играешь в войнушку, усек? Для этого у тебя есть такие пузырьки с микроботами, которые взаимодействуют с твоей кровью, у них свои способы защиты и нападения, и еще другие, починочные роботы, вроде санитаров, и все это — мелкие поганцы, которых только в микроскоп и видно. Короче, собираешь себе армию — с электрическим фронтом, химическим оружием нападения, приличной защитой, — все, как захочешь.
Потом ты идешь на игровое поле и встречаешь там своего приятеля, который тоже купил «Кровойну», и вы с ним прокалываете себе пальцы, ну, знаешь, как будто вы решили стать кровными братьями, выжимаете в специальную чашку каждый по капле крови и смешиваете. — Я смотрел на него, вытаращив глаза, а он только курил да посмеивался. — Ну, а потом вы просто расслабляетесь и смотрите, как ваша кровь кипит, пузырится и мечется как сумасшедшая. В ней ведь идет война. — В этот раз усмешка долго не сходила с его лица.
— А как узнать, кто победил? — выговорил, наконец, я.
— Ответ в чашке, — сказал он. — К ней будут прилагаться небольшой дисплей и колонки. Чтобы ловить и усиливать сигналы микроботов. Во время игры ты все видишь, слышишь звуки боя, твоя армия докладывает о потерях, а под конец вы сравниваете счет и узнаете, кто победил.
Какое-то время он сидел, откинувшись на спинку стула, и курил, посматривая на меня. Я хотел съязвить, но не смог, настолько он меня поразил. А он вдруг подался вперед и вынул откуда-то маленький швейцарский ножик.
— Могу показать, как это работает, — возбужденно сказал он. — Ты готов? Прямо сейчас. Я укололся. Ты, конечно, проиграешь, у тебя ботов нет, зато посмотришь, как все выглядит.
Лезвие ножа уже зависло над подушечкой его большого пальца, он ждал только моего кивка. Я поколебался, но потом потряс головой. Трудно было сказать, то ли он впрямь зарядился этими чокнутыми игрушками, то ли это была такая проверка на вшивость.
Выяснилось, что это еще не все. У «Кровойны» оказалась масса побочных эффектов, и каждый из них можно было рассматривать в качестве самостоятельной игры, правда, для некоторых требовалось дополнительное оборудование вроде рамок металлоискателей, какие используют в аэропортах, — их излучение запускало некую реакцию роботов у вас в крови. Но все-таки «Кровойна» была его любимым детищем.
Я оставил ему свой имейл и поблагодарил за пакет к Эн-64. Он не сказал мне, где живет, но дал свой мобильный номер. На следующее утро в семь часов я уже звонил ему.
— Слушай, Айкан, — сказал я. — Эта твоя игра, или как ее, чумовая штука… Ты гений.
Я был так заинтригован его подарком, что, возвращаясь домой после нашей встречи, не поленился, зашел в «Блокбастер» и взял напрокат консоль.
И не разочаровался. Это оказалась даже не игра, а настоящее произведение искусства, затягивающее, всепоглощающее — моим глазам открылся многомерный мир, социальное устройство и политическую жизнь которого сопровождали едкие комментарии анархического толка, и все это на фоне фантастических, продутых всеми ветрами пейзажей вперемешку с эротическими сценами. И никаких «игровых стратегий», только исследование этой уникальной среды, постепенное погружение в нее, в процессе которого обнаруживались и как-то сами дезавуировались разнообразные тайные сговоры и организации. При этом точка зрения игрока постоянно менялась, так что голова шла кругом. Иногда на меня накатывали приливы дурманящего всесилия.
В общем, я был поражен. Просидел за игрой всю ночь, совсем не ложился спать, а утром позвонил ему так рано, как только решился.
— Как называется эта хрень? — спросил я. — Когда она выходит? Не удержусь, куплю консоль специально для этой штуки.
— Никуда она не выходит, братан, — сказал Айкан. Голос у него был бодрый, похоже, я не вытащил его из постели. — Я сам ее сделал. «Нинтендо» — ублюдки, чувак, — добавил он. — Они никогда не дадут на нее лицензию. И ни один мудак не возьмется быть ее продюсером. Это просто так, для друзей. И, кстати, самое сложное в ней не программирование, а корпус. Когда игрушка читается с СиДи или другого носителя, тогда все хокей, ноль проблемы. А вот попробуй-ка, запихни ее в эту пластиковую штукенцию с лилипутий хрен размером, да еще так, чтобы все соединения были где надо, — вот она, задачка-то. Поэтому я такого дерьма больше не делаю. Надоело.
Он и сейчас у меня — партизанский софт Айкана, его противозаконный шедевр. Иногда я в него играю. Два года прошло, а я все еще нахожу в нем новые уровни, новые слои смысла. Потом, незадолго до исчезновения, Айкан расшифровал мне надпись, накарябанную на крышке: МЫ ЗАСЛУЖИВАЕМ ЛУЧШЕГО.
Редкие имейлы Айкана обычно содержали адреса, на которые он советовал мне заглянуть. Я говорю «имейлы Айкана», хотя в графе «Отправитель» не значилось обычно никакое имя, и подписи тоже никогда не было. Каждый раз, когда я посылал ответ, он отфутболивался мне обратно с комментарием, что сообщение поступило с несуществующего адреса. Но Айкан никогда и не отрицал, что слал мне письма, даже интересовался иногда, получил я то или иное из них. И с раздражающим постоянством отмахивался от моих вопросов о том, почему он шлет их анонимно. А когда я хотел ему что-то сообщить, мне приходилось пользоваться для этого телефоном.
Это было как раз в то время, когда массовая рассылка электронных писем совсем отбилась от рук. Каждый день я получал один-два урла. Иногда это была порнография с подписями типа: «А ты знал, что такое возможно???!!!» Присылали их сплошь какие-то грустные мудилы, которых я и знать толком не знал. Но чаще в них содержались ссылки на какие-нибудь идиотские новости. С такими скучными заголовками, что тут же пропадала всякая охота читать дальше.
А вот по ссылкам Айкана я ходил всегда. И всегда обнаруживал что-нибудь необычное. Какие-то эссе, стихи, рассказы, другие произведения искусства.
Иногда он подкидывал мне пароли для выхода на страницы закрытой онлайн-переписки, воспользовавшись которыми, я читал какие-то непонятные сообщения, явно только для своих, очень похожие на переговоры не то правительств, не то повстанческих группировок. Не знаю, конечно, может, это были просто розыгрыши, но стоило только представить, что нет, и становилось страшно.
— Что за хрень ты мне присылаешь? — спрашивал я у него.
— Интересно, да? — Он фыркал и опускал трубку.
Иногда он направлял меня на тот или другой из своих онлайн-проектов. Именно так я узнал, что Айкан — программист-виртуоз. И однажды, на одном из наших редких рандеву, я назвал его хакером. Он сначала расхохотался, а потом сильно разозлился на меня.
— Какой еще хакер? — Он снова расхохотался. — Какой я тебе, мать твою, хакер? Слушай, брат, я что, по-твоему, прыщавый шестнадцатилетний дегенерат, который то и дело кончает прямо себе в штаны от возбуждения, а в сети подписывается ником Д-вол? — И он грязно выругался. — Никакой я тебе не хакер, чувак, я артист, художник, я галерный раб, вкалывающий за мизерную зарплату, я неравнодушный гражданин, мать твою, — короче, я кто угодно, только не хакер.
Мне было все равно, как он себя называет. Кем бы он себя ни считал, его способности неизменно оставляли у меня впечатление, близкое к благоговению, настолько невероятно, невозможно, ошеломительно было все, что он делал.
«Какой поисковой системой ты пользуешься? — написал он мне однажды. — Как часто твое имя появляется в сети? Посмотри сейчас, а утром попробуй снова».
Если верить searchsites.com, я засветился на семи веб-сайтах, но так, ерундовых — поиски работы. Когда я ввел свое имя на следующий день, меня уже нигде не было. Тогда я вошел на сайт своей компании — там мое имя было, прямо на середине страницы. Но на других поисковых сайтах вроде «ранботы» или «мегагде» меня не было, сколько я ни пытался себя найти. Я стал невидимкой.
— Что ты натворил, придурок? — заорал я по телефону. На самом деле я был в восторге, но разыгрывал гнев.
— Что, понравилось? Я поместил тебя в мою прячущую машинку. — Я слышал, как он курит. — Не волнуйся, чувачок, — сказал он. — Скоро вытащу. Но здорово, правда? Завтра я попробую спрятать туда Джека Строу, а может быть, все слова, связанные с сексом, какие вспомню. — И он повесил трубку.
Если он и поместил их в свою машинку, то она, видимо, перестала работать. Я проверял. А может, он просто забыл.
Я говорил с Айканом несколько раз, а потом он пропал на пару месяцев.
Как-то утром я нашел во входящих его неподписанный имейл. «Ты видел этот отстойный кусок свиного долбаного дерьма?»
Я видел. Он имел в виду домашнюю страницу организации, которая называлась «Победа над голодом». Их обращения уже дважды приходили ко мне с массовой рассылкой.
Сайт был неброский, в приглушенных тонах, с простой графикой, но он ошеломлял подборкой статистики о голоде по всему миру. Там были отсылки к Продовольственной программе ООН, Оксфама и тому подобного. Однако популярность сайта обеспечивало не это, а маленькая кнопочка для пожертвований внизу.
Один раз в день любой посетитель сайта мог нажать маленький переключатель, и на экране появлялась надпись «Накорми голодного». Рядом с ней вылезал лист спонсоров — все чин чином, никаких тебе логотипов и прочей мишуры, только название компании и адрес их страницы в интернете. Каждый спонсор платил по полцента за один клик, что примерно равнялось половине чашки риса, или кукурузы, или чего там еще.
От всего этого мне стало немного не по себе, как всегда бывает от корпоративной благотворительности. Хотя, попав на этот сайт впервые, я все же нажал на кнопку. Уйти без этого мне показалось мелочным. Но с тех пор я на нем больше не бывал и раздражался всякий раз, когда кто-нибудь начинал мне его нахваливать.
Я позвонил Айкану. Он прямо шипел от ярости.
— Я видел, — сказал я ему. — Гадость какая, верно?
— Гадость? — заорал он. — Да это блевотина натуральная, вот что это такое. Это уже запредельный беспредел, парень. Это тебе не «политика лайт», такое дерьмо не спародируешь.
— Достали уже своими имейлами, — пожаловался я ему.
— Если какой-нибудь кретин еще раз пришлет тебе что-нибудь такое, ты ему напиши. Скажи, пусть засунет свой сайт себе в задницу так глубоко, чтобы он ему в самое нёбо уперся, понял? Дерьмо всемогущее, ты хоть знаешь, что у них там в ФАКе написано, читал? Тогда послушай. Цитирую дословно, понял? «Нажав кнопку „Накормить“ более одного раза подряд, буду ли я продолжать делать пожертвования?» «Нам очень жаль! — Голос Айкана налился желчью. — Нам действительно очень жаль! Нам очень неприятно, но это невозможно. Наши спонсоры заключили с нами соглашение, по которому мы можем принимать лишь по одному пожертвованию в день от каждого, кто зайдет на наш сайт, поэтому, принимая большее число пожертвований, мы нарушаем существующее соглашение». — И он изобразил нечто вроде громкой сердитой отрыжки. — Да пошли они, брат, — сказал он. — Что они хотят нам сказать — будьте паиньками, не шалите?
Я не стал ему говорить, что сам сделал пожертвование, когда зашел на сайт в первый раз, так он меня пристыдил.
Чтобы показать, как я с ним согласен, я стал мямлить что-то невразумительное, какие-то проклятия вперемешку с фразочками типа «да пошли они сам знаешь куда, вот именно». Но этого было мало.
— Это война, братан, — сказал он. — И она не пройдет без меня.
— Пропусти их через свою прятальную машинку, — вяло предложил я.
— Что? — переспросил он. — Что за хрень ты там несешь? Что за маразм, парень? Нет, мне нужны их трупы. Настало время больших пушек, омбре, — закончил он и положил трубку. Я пытался ему перезвонить, но он не отвечал.
Через два дня я получил новый имейл.
«Сходи-ка на сраный сам-знаешь-что», — было написано там. Я зашел, но «Победа над голодом» не откликалась. Браузер не мог найти их сайт. В конце дня я сделал еще одну попытку, и он всплыл, снабженный коротенькой лицемерной запиской — ах, нам так жаль, но мы стали объектом хакерской атаки.
Айкан не отвечал по телефону. Полторы недели спустя он позвонил мне сам.
— Чувак! — заорал он в телефон. — Иди назад, к ублюдкам, — продолжал он. — В прошлый раз я… ну, в общем, лажанулся маленько. Фальстарт вышел, понял? Ну, ничего, можно считать, это была… как это называется? — а, да: разведка боем. Зато теперь иди туда и тискай их кнопулю, сколько тебе влезет.
— Что ты сделал, Айкан? — Я был на работе и старался, чтобы мой голос прозвучал нейтрально.
— Не знаю, как долго это продержится, — сказал он, — так что собирай всех своих дружков, валите туда и отзвонитесь там по полной! В течение непродолжительного времени наши многоуважаемые вонючки-спонсоры будут отваливать нормальные денежки. Десять баксов за клик, друг, а не какие-то жалкие полцента. Так что иди и не жадничай.
К чему это привело, сказать невозможно. Знаю одно — день или два после я трудился, как проповедник среди папуасов, обращая в свою веру каждого встречного и поперечного. Когда в «Победе над голодом», наконец, допетрили, что произошло, то вели себя тихо. Надеюсь, что заинтересованные компании потратили не меньше суток, прежде чем разобрались, что их доброхотные даяния выросли за последнее время на двести тысяч процентов.
Мне стало интересно, когда Айкан устанет от этой игры.
Мы долго болтали с ним по телефону как-то вечером, недели две-три спустя. Голос у него был усталый.
— Чем занят? — спросил я у него.
— Воюю, братан.
Я сказал ему, что он себя изводит, что надо же и отдых себе давать. Он тут же разозлился и замолчал.
— На этот раз они меня зацепили не по-детски, — сказал он наконец, — так зацепили, что дальше некуда. Не знаю почему, но… короче, это для меня важно. Только… я все время луплю не по тому противнику. «Корпоративным спонсорам на все плевать!» «Большой бизнес двуличен!» Подумаешь, новость, тоже мне. Кто этого не знает? И кому не все равно?
— Слушай, ты когда-нибудь перестанешь о них думать, а, парень? — поинтересовался я. — Я про этих, которые в офисе ПНГ? Ты хотя бы видишь, что они с тобой сделали? Вцепились в тебя, как клещи, и сосут из тебя кровь. А дальше что?
Я несколько раз менял тему, но наш разговор рано или поздно возвращался все к тому же, как зацикленный.
— Не знаю… — бурчал он в трубку. — Даже не знаю, что придумать…
Не исключено, что он придумал все уже на следующий день, но прошло еще добрых три недели, прежде чем он сумел это выполнить.
«Иди, зайди на ПНГ, — было написано в его следующем имейле. — Нажми кнопку, пошли бедным голодающим массам полцента. Увидишь, что будет».
Я зашел на сайт. Кроме нескольких мелких обновлений, там все было как прежде. Я поискал какой-нибудь подсказки того, что Айкан задумал. Наконец, я кликнул «накормить» и стал ждать.
Ничего не происходило.
Возникло обычное сообщение с благодарностью от голодающих, как всегда. Я еще пару минут подождал и вышел. Что бы ни затеял Айкан, подумал я, это не сработало.
Пару часов спустя я проверил почту.
— Как, черт побери… — начал я и остановился, мотая головой. — Как ты, чокнутый гениальный ублюдок, это сделал?
— Понравилось? — Связь была отвратной, но я даже сквозь помехи различал в голосе Айкана нескрываемое торжество. — Значит, тебе понравилось?
— Я… даже не знаю. Но это впечатляет.
Я снова смотрел на письмо в папке входящих. Оно было подписано «Очень Голодные Иностранные Граждане».
«Многоуважаемый щедрый пожертвователь, — начиналось оно. — Огромное Вам спасибо за Ваш непревзойденно щедрый дар в виде половины чашки сырого риса. Наши дети будут беречь каждую его крупинку, как сокровище. И, пожалуйста, поблагодарите от нашего имени ваших Добросердечных Организаторов из „Победы над голодом“ за то, что они уговорили своих богатых друзей забросать нас рисом — вот каковы преимущества использования сверхдешевой рабочей силы при полном попустительстве карманных профсоюзов. Сверхприбылей от потогонной системы труда хватает на рис даже нам, бедным людям. Поэтому очень просим Вас, уважаемый доброхотный даритель, не делайте, пожалуйста, ничего такого, что могло бы расстроить этих достойных людей, не задавайте лишних вопросов, не агитируйте за принятие законов о налогах для корпораций или подотчетность их деятельности трудящимся, ведь они могут создать угрозу тем громадным прибылям, из которых покупается и наша Чашка Риса.
С нижайшей благодарностью и любовью,
Голодные».
— Теперь каждый придурок, который нажмет на кнопку, будет получать вот это, — сказал Айкан.
— Как ты это сделал?
— Написал программу. Засунул ее на их веб-сайт. Ты кликаешь, система тебя засекает и начинает сканировать твой жесткий диск в поисках чего-то похожего на твой имейловый адрес. Нажми кнопку «Ответить».
Я нажал. Обратный адрес стоял мой собственный.
— Это впечатляет, Айкан, — сказал я и медленно кивнул, жалея, что никто не подредактировал его письмо, не добавил ему нюансов. — Теперь ты точно натянул им здоровый нос.
— Это еще не конец, брат, — отозвался он. — Ты последи за этим местечком, ладно? Просто последи, и все.
Мой телефон зазвонил в пять утра. Голый и растерянный, я прошлепал в гостиную.
— Чувак. — Это был Айкан, напряженный и взволнованный.
— Ты хоть знаешь, который сейчас час, мать твою? — выдал я что-то в таком роде.
— Они меня вычислили, парень, — прошипел он.
— Что? — Я рассеянно плюхнулся на диван, протер глаза. В небе за окном уже показалась светлая полоска. Птицы чирикали, как оголтелые. — О чем это ты?
— Наши гребаные друзья-филантропы, братан, — прошипел он отрывисто. — Неравнодушные граждане в головном офисе «Накорми Мира», понял? Они меня выследили. И нашли.
— Откуда ты знаешь? — спросил я. — Они что, тебе звонили?
— Нет, нет, — быстро зашептал он. — На это они не пойдут — зачем им выдавать себя раньше времени? Нет, я следил за ними в сети, и понял, что они меня ищут. Они уже могут сказать, в какой я стране.
— В смысле? — переспросил я. Сон как рукой сняло. — Ты что, залез в их почту? Ты спятил?
— Да ладно, парень, есть миллион гребаных способов прочитать их почту, проследить, за кем они следят, порыться в их докладных записках, прощупать их автоматическую защиту… Уж поверь: они меня ищут. — Наступила пауза. — Может быть, уже нашли.
— Ну, так… — Я покрутил головой. — Хватит, бросай это все. Спрыгни, пока они не разозлились окончательно и не пошли в полицию.
— Полицию-хренолицию… — Голос Айкана захлебнулся презрением. — Побегут они в полицию, сейчас, как же… Полиция себе палец в жопу сунет и не найдет. Нет. Полиции я не боюсь; ублюдки из «Голода», вот кто меня тревожит. Ты что, не понял, что там за люди сидят? Это ПЛОХИЕ люди, парень. Очень плохие и очень крутые боссы. И потом, что значит — спрыгни? Ты что, сбрендил от страха? Я тебе говорил, нет? Я тебе говорил, что это война, или как? — Его голос уже поднялся до крика. Я пытался заставить его заткнуться. — Мне не нужны советы. Я только хотел, чтобы ты знал, что происходит.
Он отключился. Перезванивать ему я не стал. Я сильно устал накануне и поэтому разозлился. «Чертов придурок», — подумал я и пошел досыпать.
От Айкана продолжали приходить туманные имейлы, отсылавшие меня на «Победу Над голодом».
Письмо к дарителям продержалось недолго, но Айкан был беспощаден. Он направил меня на страницу спонсоров, и там я обнаружил, что отсылка к каждой компании связана теперь с какой-нибудь ультралевой организацией. Он создал небольшое всплывающее окошко, которое появлялось всякий раз, когда кто-нибудь кликал «Накормить», а на нем появлялись цифры — сравнение пищевой ценности чашки риса с пищевой ценностью продуктов, гниющих на мусорных свалках Европы. И продолжал намекать на некую последнюю атаку, финальный залп из всех орудий, который поставит точку в этом деле.
— Я слежу за ними, чувак, — сказал он мне как-то в один из наших редких телефонных разговоров. — И могу поклясться, что они уже сидят у меня на хвосте. Придется соблюдать осторожность. Иначе все может очень плохо кончиться.
— Не говори ерунды, — сказал я ему. — Ты что, думаешь, в дешевый триллер попал? Ну, сядешь в тюрьму за хакерство — и не надо на меня орать, потому что это именно так называется, — да и все.
— Иди ты, брат! — отвечал он. — Не будь таким наивным! Думаешь, это игра? Я же говорю тебе, эти мудилы не пойдут в полицию. Ты что, не прорубаешь, что ли? Я же сделал такое, что хуже не бывает… я подверг сомнению их филантропию! Я обсмеял их, пока они изображали из себя мать Терезу, а этого они не потерпят!
Я беспокоился за него. Он стал совсем невыносим, наши разговоры даже отдаленно не походили на беседу, любая моя фраза была для него как трамплин для затяжного прыжка в рассуждения об очередном безумном заговоре.
Он слал мне чудные, фрагментарные имейлы, в которых я не видел никакого смысла. Иногда с приписками типа «Им это понравится» или «Они у меня узнают, что это такое».
Иногда письма были длинные, как куски неоконченной работы, с недописанными отчетами и чем-то вроде частей программ. Попадались и засоренные файлы, взятые из каких-нибудь энциклопедий, — статьи о международной политике, онлайн-демократии, компьютерных рынках акций, о квашиоркоре и других видах недоедания.
Постепенно, со все возрастающими изумлением и страхом, я начал прослеживать между этими обрывками связь. Я понял, что эти безумные угрозы и смехотворные преувеличения не были просто лоскутным одеялом разнородных фактов, что их спаивала воедино причудливая внутренняя логика. Из этих фрагментов, намеков, шуток и угроз у меня, наконец, сложилась картина того, что планировал Айкан.
Я был потрясен.
Сначала я не хотел верить; предприятие, которое он замыслил, представлялось мне непомерно огромным. Мой страх перед ним был окрашен благоговением перед человеком, который осмелился задумать такое, а тем более поверить, что ему хватит сил исполнить задуманное.
План был невероятен. Он повергал в ужас.
Я знал, что он это сможет.
Я закидал его телефонными звонками, на которые он не отвечал. Голосовой почты у него не было, так что мне оставалось лишь нервно расхаживать из одной комнаты в другую, громко матерясь от собственной беспомощности и невозможности его достать.
«Победа над голодом» в последнее время тоже подозрительно притихла. А до этого работала без перерыва три недели подряд. Я сходил с ума от беспокойства. Все окружающее обретало нестерпимую яркость, стоило мне лишь подумать об Айкане и его планах. Мне было страшно.
Наконец, как-то вечером, в воскресенье, примерно без десяти минут одиннадцать он позвонил мне сам.
— Чувак… — Он смолк.
— Айкан, — сказал я, перевел дух, и слова сами так и посыпались из меня. — Айкан, тебе нельзя это делать, — спешил объяснить ему я. — Мне все равно, ненавидишь ты их или нет, но они всего лишь кучка сраных либералов, и ты не можешь поступить с ними так, оно того просто не стоит, не сходи с ума…
— Заткнись, парень! — рявкнул он в трубку. — Слушай меня! — И он снова перешел на шепот.
Вдруг я понял, что он боится.
— У меня мало времени, брат, — настойчиво продолжал он. — Тебе придется прийти сюда; ты должен мне помочь.
— Что там у тебя происходит? — спросил я.
— Они идут, — прошептал он таким тоном, от которого ручеек ледяных мурашек пробежал по моей спине. — Эти мудаки меня перехитрили. Они продолжали делать вид, будто все еще ищут меня, но они оказались умнее, чем я думал, — они давно меня вычислили и просто ждали, выбирали момент, а теперь… теперь… они идут сюда!
— Айкан, — заговорил я медленно. — Ты должен прекратить панику, — сказал я ему. — Кто идет, полиция?
Он едва не завизжал от злости.
— Да чтоб тебя, ты меня вообще когда-нибудь слушал? С полицией и дурак справится, но этим благотворителям нужна только моя голова!
Тут я сообразил, что он приглашает меня к себе домой. Впервые за все годы нашего знакомства он был готов сказать мне, где он живет. И я постарался прервать его диатрибу.
— Я такого дерьма нарыл про этих ублюдков, ты не поверишь, парень, — завывал он. — Они паразитируют на нас… И тебе даже неинтересно, кто они, эти кровососы?
— Что я могу сделать? — продолжал я. — Ты хочешь, чтобы я пришел?
— Да, чувачок, поторопись, пожалуйста, помоги мне вынести отсюда мое барахло, — сказал он.
И он назвал адрес минутах в двадцати ходьбы от моего дома. Я не выдержал и покрыл его матом.
— Так ты все это время жил совсем рядом, — сказал я.
— Пожалуйста, поскорее, — прошептал он и отключился.
Айкан жил на улице, застроенной краснокирпичными домами, одинаковыми, как близнецы-братья, и я долго разглядывал его номер, прежде чем войти, — пытался оценить, все ли внутри в порядке. Окно на фасаде было разбито, клок занавески затянуло сквозняком в дыру, где он трепыхался, точно водоросли в течении.
Последние несколько футов я одолел бегом, громко крича. На мой звонок никто не ответил. Тогда я стал колотить в деревянную дверь кулаками, в окнах у меня над головой и через улицу вспыхнул свет, но мне так и не открыли.
Тогда я подошел к окну и заглянул через дыру внутрь. Подтянулся, осторожно ухватившись обеими руками за раму, из которой еще торчали кое-где осколки стекла, и влез в дом Айкана.
Я стоял и, часто дыша, шепотом окликал его в темноте по имени. Мой голос звучал непривычно тонко. Я даже испугался, до того незначительным показался он мне в тишине квартиры.
Она была крошечной и являла собой болезненную смесь бардака с самой занудной щепетильностью. Единственную комнату загромождали полки из «Икеа», под завязку набитые журналами и софтом, которые стояли, выстроившись по ранжиру, в строгом порядке. В углу расположилась коллекция на редкость мощной компьютерной техники, принтер, сканеры, модемы и мониторы таращились со всех сторон, выглядывали под самыми невероятными углами — настоящее царство «железа». Журнальный столик переполняли давно не мытые чашки и истекавшие окурками пепельницы.
Я был в квартире один.
Несколько раз я прошелся по всем помещениям, точно надеясь, что Айкан здесь, просто я его не заметил, а он стоит себе где-нибудь в углу и ждет, когда я его увижу. В глаза мне не бросилось ничего, кроме разбитого окна. Я мрачно ждал, но никто не приходил.
Время спустя я заметил зеленый светящийся глаз, лениво подмигивавший мне, и понял, что его основной компьютер находится в спящем режиме. Я нажал клавишу входа. Монитор вспыхнул, и я увидел открытую почтовую программу Айкана.
Столбец входящих был пуст, за исключением одного письма, пришедшего раньше в тот же вечер.
Отправителем значился ПНГ. Я почувствовал, как адреналин медленно наполняет мои вены. Не спеша, я протянул руку и кликнул письмо.
Мы глубоко огорчены, вашим отказом признать нашу миссию по облегчению участи голодающего населения Земли достойным занятием. Мы изыскали способ помочь беднейшим людям планеты так, чтобы это ничего не стоило нашим пользователям. Мы имеем основания считать, что такая ситуация выигрышна для всех сторон. В конце концов, мы — единственный голос обездоленных и голодных.
Нам чрезвычайно жаль, что вы не только не разделяете нашу точку зрения, но и находите необходимым мешать нам. Как видите, мы все же смогли отыскать вас по следам того саботажа, который вы учинили на нашем веб-сайте. По нашему мнению, существующая ситуация не может быть удовлетворительно разрешена ни в одном из судов данной страны.
По этой причине мы полагаем разумным поставить вас в известность о своем серьезном отношении к вашей подрывной деятельности. У нас есть миссия, которую мы должны выполнить, и ответственность за жизни тех, во имя кого мы трудимся, и мы больше не можем позволять вам подвергать их опасности.
Мы намерены обсудить этот вопрос с вами. Лично.
Сейчас.
И это было все.
Я еще долго ждал в выстуженной квартире, читая и перечитывая послание, озираясь в тишине. Потом я все же ушел. Подумал, не прихватить ли с собой комп, но он оказался слишком тяжелым, да и вообще, что бы я стал с ним делать? Я-то обычный юзер, а у Айкана там такие вещи запрятаны, в которых мне отродясь не разобраться.
Его мобильный номер я набирал сотню раз, но каждый раз слышал одни гудки.
Я не имею ни малейшего понятия о том, куда он подевался и что с ним стало.
То окно он мог разбить и сам. Сам мог написать себе письмо. Не исключено, что он просто спятил и убежал в ночь, один, вопя во весь голос, хотя за ним совсем никто не гнался. Так что я продолжаю ждать и надеяться, вдруг от него еще придет какое-нибудь известие.
С другой стороны, охота на него может и продолжаться. Может, он затаился где-нибудь, избегает сети, пользуется псевдонимами, крадется, как вор в ночи, и ждет, когда пыль забвения покроет его следы в онлайне.
А может быть, его все-таки поймали. И увезли обсуждать политику благотворительности.
Каждую неделю я получаю один-два имейла с рекомендациями посетить сайт «Победа над голодом». Он работает исправно. Похоже, их проблемы закончились.
