Терпение Малоуна потихоньку иссякало.

— К чему этот детектив? — бросил он Фоддреллу. — Кто за тобой гонится?

— Вы просто не представляете, сколько я народу разозлил.

Его страхи Малоуна не впечатлили, он только отмахнулся.

— Вот тебе свежая новость, экстренный выпуск: «Всем плевать!» Читал я твой сайт. Обычный информационный мусор. Кстати, от паранойи есть лекарство. Прими — полегчает.

Фоддрелл раздраженно обернулся к Сэму:

— Ты обещал привести нормального человека, с широким кругозором, интересующегося нашей темой. О ком шла речь? Не о нем же?

— Так просвети меня, — отозвался Малоун.

Тонкие губы Фоддрелла дрогнули, на миг приоткрыв золотой зуб.

— Вообще-то, я умираю от голода.

Он знаком подозвал официанта и заказал жареные телячьи почки в горчичном соусе. Малоуна чуть не стошнило от одного названия. Дай бог, разговор завершится прежде, чем принесут блюдо. Сам он есть не пожелал.

— А я возьму говяжью отбивную, — объявил Коллинз.

— Чего вдруг? — удивился Малоун.

— Я тоже голоден.

Коттон только покачал головой.

— Ты кого-то боишься? — спросил он после ухода официанта.

— Кое-кому в городе обо мне известно. Могущественным людям.

Ладно, придется поддержать дурацкий разговор: где-нибудь да проскользнет полезная информация.

— Они ведут нас за собой, как стадо, — заговорил Фоддрелл, — хоть мы об этом и не догадываемся. Они задают тон в политике — и мы об этом тоже не догадываемся. Они формируют наши нужды, сами же их удовлетворяют — и об этом мы снова не догадываемся. Мы, сами того не осознавая, работаем на них. Покупаем их продукцию, и…

— О ком речь? — едва сдерживаясь, уточнил Малоун.

— Об организаторах объединений вроде Федеральной резервной системы США.

Следующий вопрос задавать не стоило, но Малоун все-таки его задал:

— Почему ты так считаешь?

— Ты кого привел? — Фоддрелл свирепо взглянул на Сэма. — Он вообще не в теме!

— Понимаешь, — преувеличенно серьезно сказал Малоун, — последние несколько лет я занимался вскрытием инопланетян. Слышал о секретной Зоне пятьдесят один? Поэтому мировые финансовые проблемы мне в диковинку.

Фоддрелл направил на него длинный нервный палец.

— Ладно, приколист. По-твоему, я рассказываю хохму?

— Так объясни по-человечески.

— Смотри. ФРС создает деньги из воздуха, одалживает их государству, а затем через налогоплательщиков получает заем обратно, притом с процентами. Америка должна Федеральной резервной системе миллиарды миллиардов. Годовой процент по долгу, который в основном контролируют частные инвесторы, примерно в восемь раз превышает состояние самого богатого на земле человека. Но его никогда не выплатят — слишком многие приумножают на нем свое грязное богатство. Все это мошенничество. Если бы я или вы печатали деньги и раздавали кредиты, нас упекли бы в тюрьму.

Да, что-то такое Коттон читал на сайте Фоддрелла. Якобы Джон Кеннеди подписал указ 11110 о передаче контроля над денежными запасами страны правительству, что означало конец ФРС. Спустя три недели президент погиб. Вступив в должность, Линдон Джонсон первым делом аннулировал распоряжение предшественника. Ничего подобного относительно указа 11110 Коттон прежде не слышал, а потому прочитал документ сам: как выяснилось, вступи указ в силу, ФРС, напротив, приобрела бы больше полномочий. Смерть Кеннеди — чистое совпадение, указ тут ни при чем. И Джонсон его не аннулировал, его убрали позже, спустя несколько десятков лет, вместе с другими устаревшими постановлениями.

Словом, высосанная из пальца заговорщическая чушь.

И Малоун решил перейти к делу:

— Что тебе известно о Парижском клубе?

— Достаточно… — многозначительно проронил Фоддрелл. — И у нас есть причины дрожать за свои шкуры.

Пристально глядя в глаза Торвальдсена, Элиза вдруг спросила:

— Вы никогда не задумывались, что в действительности могут деньги?

Гость недоуменно пожал плечами.

— Состоянию Торвальдсенов не одна сотня лет, мне не было нужды задумываться о деньгах. Само собой, они дают власть, влияние, позволяют жить в свое удовольствие.

— Не только, — нарочито спокойно произнесла Ларок. — Вспомните Югославию. Очень показательный пример.

На лице датчанина отразилось любопытство.

— В восьмидесятых годах в Югославии, как принято считать, царил фашистский режим, творящий преступления против человечества. В тысяча девятьсот девяностом году на свободных выборах сербы проголосовали за социалистическую партию, в то время как другие республики предпочли прозападных кандидатов. И США развязали в Сербии войну. Я давно наблюдала за ситуацией в регионе. Экономически Югославия могла дать фору любой восточноевропейской державе, но страну постепенно ослабляли политически. Война и последующее дробление Югославии на корню уничтожили даже предположение, что социалистическая модель работает.

— Сербия и в самом деле представляла опасность. В стране процветала тирания, деспотизм, — ответил Торвальдсен.

— Чье это мнение? СМИ? — усмехнулась Элиза. — Почему же никто не поднимает мир на войну с Ираном, Китаем или Северной Кореей? Неужели обстановка в Сербии была хуже? «Чиркните спичкой — и пусть лес полыхает». Так мне сказал тогда знакомый дипломат. Все ведущие СМИ, все влиятельные политики поддерживали войну против Сербии. Страну разваливали более десяти лет. А потом без особых сложностей скупили местные предприятия за гроши.

— Неужели все так и было?

— О-о, кто только не нажился на этой катастрофе! — усмехнулась Ларок. — Я знаю многих инвесторов.

— То есть атаку на Сербию спланировали заранее?

— Можно и так сказать. Активное участие не принимали, но молчаливо поощряли. Трагедия в Югославии доказала одно: на крушении, на политических и гражданских раздорах легко зарабатывать. Разумеется, при условии, что хаос рано или поздно закончится, — лишь тогда с инвестиций можно получить прибыль.

Элиза наслаждалась беседой, ей нечасто выпадала возможность поговорить на такие темы. Об этом давно писали историки и экономисты, никакой страшной тайны она гостю не открыла.

— Еще в восемнадцатом-девятнадцатом веках аналогичной схемой виртуозно пользовались Ротшильды, — продолжала Ларок. — Пока европейские страны мутузили друг друга, точно ребятишки в песочнице, эти зарабатывали на участниках конфликтов деньги. Богатые и независимые, Ротшильды имели влияние по всему миру. Опасная комбинация. Монархи контролировать их не могли. Держать ответ перед обывателями им не приходилось — за это их ненавидели народные движения. Конституционалисты возмущались, что Ротшильды ведут дела тайно…

— Теперь то же самое пытаетесь сделать вы?

— Интриговать надо без лишнего шума, иначе успеха не добиться. — Элиза улыбнулась. — Уверена, герр Торвальдсен, вы знаете, как влиять на события незаметно. Через фонды, через продвижение нужных людей на ключевые посты. В конце концов, можно поддерживать связь с лицами, принимающими решения. Оставаться в тени очень удобно: гнев общественности всегда — как и положено — будет направлен на открыто действующих политиков.

— Которых обычно контролируют другие силы.

— Можно подумать, у вас нет… друзей в политических кругах. — Элиза вернула беседу в нужное русло. — Кстати, хотелось бы увидеть доказательства вероломного поведения лорда Эшби.

— Всему свое время, — отозвался датчанин.

— То есть пока я должна верить вам на слово, что лорд Эшби имел откровенный разговор с неведомыми финансистами?

— Именно так. Возьмите меня в сообщество — и тогда посмотрим, солгал я или сказал правду. Если солгал, вам останется мой вступительный взнос, двадцать миллионов евро.

— Но тогда наши секреты выйдут за пределы узкого круга посвященных, — возразила Элиза.

— Как видите, уже вышли.

Внезапный визит Торвальдсена выбил ее из колеи. Однако… кто знает? Возможно, ей, наоборот, повезло. Ларок действительно верила в судьбу. Возможно, встреча с Хенриком Торвальдсеном предопределена свыше…

— Хотите, я вам кое-что покажу? — спросила Элиза.

Официант принес бутылку воды, вино и корзинку с хлебом. Французские бистро Малоун недолюбливал: в одних завышенные цены, в других посредственная кухня, а иногда и то и другое вместе.

— Тебе правда нравятся жареные телячьи почки? — поинтересовался он у Фоддрелла.

— А что такого?

Малоун не собирался объяснять, почему не стоит есть орган, выводящий из организма мочу; его интересовало в первую очередь дело.

— Расскажи, что тебе известно о Парижском клубе.

— Знаешь, как возникла идея создания клуба?

Фоддрелл явно наслаждался своей осведомленностью.

— На твоем сайте об этом написано довольно туманно.

— Началось все с Наполеона. После покорения Европы император хотел осесть и получать удовольствие от заслуженного отдыха, пользуясь плодами завоеваний. Чтобы облегчить правление огромной территорией, он собрал Парижский клуб, но поработать тому так и не пришлось — войны не заканчивались.

— Ты же сказал, император хотел осесть?

— Да. Однако кое-кто мира не желал. Чтобы вымотать Наполеона, тайные противники строили козни, и в результате Францию постоянно осаждали враги. Император пытался заключить мир с Александром Первым, но тот послал его куда подальше. В тысяча восемьсот двенадцатом году в боях с русскими Наполеон потерял почти всю армию. С этого и начался его закат. Еще три года — и чао, император свергнут!

— Все равно ничего не понятно.

Фоддрелл вдруг напряженно уставился в окно.

— Что-то не так? — спросил Коттон.

— Просто проверяю…

— Тогда зачем садиться у окна на всеобщее обозрение?

— Ты совсем не въезжаешь? — огрызнулся Джимми, раздраженный тем, что его не воспринимают всерьез.

Малоун не обратил внимания на его тон.

— Я пытаюсь понять.

— Ты ведь читал сайт. Новый Парижский клуб основала Элиза Ларок. Суть та же, только время другое и люди другие. Встречаются они в особняке на улице Арэне. Я сам их там видел. Еще со мной через сайт связался парень, который работает на одного из членов клуба. Эти люди — заговорщики. Они хотят сделать то же, что сделали Ротшильды двести лет назад. То же, что хотел сделать Наполеон. Да, все это грандиозный заговор. Новый мировой порядок. И новое оружие — экономика.

Сэм за время диалога не проронил ни слова. Малоун понимающе на него взглянул. Да уж, всякому ясно, что Джимми Фоддрелл обитает где-то в параллельной реальности.

— Почему же при такой паранойе ты так и не спросил, как меня зовут? — не удержался он от подколки.

— Тебя зовут Коттон Малоун. Сэм написал в письме.

— Но ты ничего обо мне не знаешь. Вдруг я намерен тебя убить? Сам же говоришь: они всегда рядом, они наблюдают… Им известны твои взгляды, какие книги ты берешь в библиотеке, группа крови, с кем дружишь, они читали твою амбулаторную карту.

Словно загнанный в ловушку зверь, Фоддрелл лихорадочно обшарил взглядом бистро.

— Мне пора!

— А жареные почки?

— Можешь съесть! — бросил Джимми и, вскочив из-за стола, стрелой метнулся к дверям.

— Сам напросился, — проронил Коллинз.

Вылетев из кафе, Фоддрелл внимательно оглядел толпу прохожих и рванул прочь. Малоун тоже задерживаться не собирался — тем более, не дай бог, официант принесет заказ.

На другой стороне дороги, у картинной галереи, он вдруг заметил двух мужчин в темных шерстяных пальто. Те явно встрепенулись при виде Джимми Фоддрелла и, проводив его взглядами, поспешили следом. Оба держали руки в карманах.

— Не туристы, — тихо сказал Сэм.

— Ты прав.