Глава 7 Ночное бдение
Накрыв ребенка пончо, а сверху еще плащом, Тальпа в ужасе уставилась на кровоподтеки, опухоли и ссадины, - на крохотном тельце не было живого места. Слезы наполнили глаза, потекли по щекам, землеройка не могла сдерживать эмоции. Она прижала к себе найденыша, стараясь передать ему как можно больше собственного тепла. Только вместо успокоения, мальчика внезапно охватила дрожь. Застучав зубами, он попытался улыбнуться. Но у него ничего не получилось.
- Кто с тобой это сотворил?! Прошу, ответить мне!
Мальчик открыл глаза, в которых отразилась неимоверная боль. Все те страдания, что он испытывал в том самом месте, откуда ему посчастливилось сбежать. Тонкая ручка приподнялась вверх и палец уткнулся в густой сумрак, где угадывались очертания горных вершин.
- Они держали тебя в плену? Издевались?! Били?! - засыпала его вопросами Тальпа.
Повернувшись на бок, мальчик продемонстрировал землеройке свою изрезанную шрамами спину. Она вздрогнула, и инстинктивно потянулась к глубоким рубцам. Пальцы коснулись тонкой кожи.
Виденье, словно вихрь ворвался в ее голову.
Мальчик бежал по узкому коридору, и в свете чадящих ламп, виднелись узкие решетчатые проемы из которых к нему тянулись десятки совсем еще детских ручек. И каждая цеплялась за него как за спасительную соломинку, оставляя на коже крохотный кровавый след. Своеобразное послание, с призрачной надеждой на спасение.
Мальчик встретился с Тальпой взглядом, тяжело вздохнул и сомкнул веки.
Какое-то время землеройка пыталась вернуть его к жизни. Трясла за плечи, прижимала к себе ватное тело, но все попытки были тщетны.
Дар присел рядом, приобнял ее за плечи и тихо произнес:
- Отпусти, ему уже не поможешь.
- А всем остальным?! - Наполненный горем взгляд уперся в странника.
- Если мои догадки верны, то и остальные узники Колыбели, обречены.
- Но почему?
Тальпа закрыла лицо руками и ее плечи содрогнулись под тяжестью нахлынувших эмоций.
- Таков мир-после-потопа. Он обрекает на смерть невинных и оставляет в живых недостойных, - сухо констатировал Дар.
Покачав головой, землеройка устало прохрипела в ответ:
- Мир может каким угодно, а вот люди не меняются!
- Прости, но как раз люди и есть истинные коренья зла. Теперь им плевать на все что их окружает. Безопасность - вот главный идол новой эпохи. А благородство, помощь ближнему и прочая ерунда - все от лукавого.
- Так вот значит из какой ты породы?
- Значит из такой, - с печалью в голосе согласился странник.
- Безумие! - взвилась Тальпа. - Сначала мертвые погонщики, теперь вот невинное дитя, - а ты говоришь о безразличие! Скажи сколько еще могил мы должны соорудить, что бы ты наконец очнулся?!
Странник тяжело вздохнул:
- Количество не важно, даже если их число станет измеряться сотнями. Цель которую я преследую подразумевает жертвы.
- ТЫ самый настоящий кретин! - окончательно взвилась землеройка. - Решил посягнуть на весь этот гребанный мир?! Только знаешь что я тебе скажу: твой благородный порыв попахивает дерьмом! Уж поверь мне - вечной изгнаннице. Испокон веков существует одна простая истина. Есть возможность - помоги, в противном случае - не тряпи языком. А высокопарные фразы можешь засунуть себе в задницу. Тем, кто нуждается в помощи они без надобности. Ну как тебе такая философия?
- Разумно, - задумчиво произнес Дар, а потом немного подумал, и добавил: - Но что если потеряв время сейчас, я не смогу наверстать его потом и в конечном итоге потерплю поражение? Как быть в этом случае?
Тальпа недовольно поморщилась. Ее лицо мгновенно стало серьезным. Возможно по причине того, что она попыталась посмотреть на ситуацию с другой стороны.
- Твой путь только твой, и ничей иной, - внезапно произнесла она слова своего отца. - И чему быть, того не миновать...
Брови странника поползли вверх. А землеройка продолжила говорить:
- Неизбежность, мать ее! И никакие ошибки ее не изменят. Ни через полнолуние, ни через десять. Так меня учили мои родители. И не думаю, что это правило не сработает в твоем случае... Старайся жить здесь и сейчас. И тогда ты поймешь, что протянуть руку помощи сегодня, гораздо важнее, чем постараться сделать это завтра.
Нельзя было не заметить как странник задумчиво закусил губу.
- Как ты сказала: здесь и сейчас?
- Ага, кажется раньше был такой слоган, - после недолгой паузы, землеройка все-таки стушевалась и заметно покраснела.
Дар опустил руки на колени и задумчиво уставился в костер. Угольки еще нервно подрагивали между поленьев, делая глубокие вдохи. Буквально за пару секунд странник вновь превратился в неподвижное изваянье: вроде бы живое, но какое-то жуткое, лишенное всяких признаков жизни.
- Так что ты решил? - осторожно напомнила о себе Тальпа после длительного ожидания.
Медленный поворот головы - Дар задумчиво уставился на землеройку.
- Для начала давай-ка похороним этого маленького храбреца. Он большой молодец - не каждый способен ценой собственной жизни подарить надежду другим.
Тальпа изумленно кивнула в ответ. Это произошло машинально, поскольку уловить смысл произнесенных Даром слов ей так и не удалось.
- А что будем делать потом? - уточнила она.
- Немного подождем. Продолжать путь когда на небе такое, все равно что встать на пути у табуна тапиров.
Тальпа недоверчиво подняла голову. От недавней россыпи звезд и плотной туманности не осталось и следа.
- Приближается Колючий Шихан, - слегка прищурив левый глаз, предрек Дар. Туча, расплескав пузатые бока, заволокла почти все небесное пространство.
- А сколько это может продлиться? - всполошилась землеройка.
- Может час, а может и долгие месяцы, - пожал плечами странник. - Как бы не сложилось, наш с тобой подвиг все одно никуда не денется. Так ведь?
Их взгляды встретились. Один полный праведным гневом, другой - слепым равнодушием. Но как бы они не разнились, цель их была едина.
2
Снаружи властвовало ненастье во всей своей безумной красе. Кроны деревьев скручивались дугой, а мощные корни, словно змеиные хвосты, упрямо лезли наружу, и все это действо сопровождалось особым ветряным звучанием. Сегодня Шихан не просто завывал как побитый бродячий пес, он скулил и тявкал не хуже сорвавшегося с цепи молосского гиганта .
Забившись в дальнюю часть пещеры, Тальпа даже не осмелилась выглянуть наружу. Оставалось лишь ждать, когда разбушевавшаяся стихия хотя бы немного усмирит свой дикий нрав.
Расстелив старую ветошь, Дар бережно, словно ребенка, уложил на нее два револьвера. Немного полюбовался узорами, их совершенной формой, - и принялся за чистку. Со стороны он напоминал виртуоза, а точнее, музыканта в обличии старого, потрепанного проходимца. Его пальцы легко скользили по барабану, заставляя пистолет пощелкивать, раскрывая свои потаенные секреты.
- Как думаешь, мы справимся? - осторожно спросила землеройка.
- На все воля Всевышнего, - как-то уж слишком по философски ответил странник.
Землеройка задумчиво повела плечами:
- Ты знаешь что-нибудь про этих людей? Зачем они держат детей в клетках?
Недолгая пауза оборвалась протяжных вздохом.
- Это дело рук Дорожных менял...
- Честно признаться я никогда о таких не слышала, - призналась Тальпа.
- Твое счастье, иначе они обязательно бы выменяли твою жизнь на что-то более ценное.
- Что же может быть ценнее жизни?
- Для нас с тобой, наверное, ничего. Для них - все что угодно.
- Но ведь это же дети! - не желая верить в суровую правду, повысила голос землеройка.
Но Дар лишь пожал плечами:
- Ты видишь хрупкую жизнь, а они лишь товар и его цену.
- Но ведь это бесчеловечно!
- А разве я сказал, что речь идет о людях? - удивился странник.
- Тогда кто они такие? Мерзкие твари?
- Хуже.
- Разве такое бывает?
- Бывает, и ты со мной согласишься, когда узнаешь, что они не торгуют детьми.
- Тогда зачем они им?
- Они растят корм. На вроде свиней, которые набирают вес, чтобы в один прекрасный момент оказаться на вертеле.
Напряженный взгляд был куда красноречивее слов:
- Это самое кошмарное зло о котором я когда-либо слышала, - пытаясь справиться с потрясением от услышанного, прошептала Тальпа.
- Поверь, зло не имеет предела, - сказал Дар.
Тальпа захотела возразить, но в этот самый момент, странник быстро вскочил на ноги и направил револьвер в дальнюю часть пещеры. Еще секунда, и он обязательно успел выстрелить. Если бы не землеройка, которая отчего-то кинулась ему на перерез.
Огромная тень с отчаянным возгласом, который очень напоминал боевой призыв, вырвалась из мрака. Лезвие меча блеснуло у каменных сводов. Дар закрыл собой землеройку и тут же ощутил удар плечом в плечо. Потеряв равновесие, он упал на спину.
- Проси пощады, мерзкий безбожник!
Оставив странную речь без ответа, странник извернулся от удара каблуком в колено. Через секунду он уже стоял на ногах, готовясь отразить новую атаку.
Все произошло настолько внезапно, что Тальпа действовала скорее инстинктивно, нежели руководствуясь разумом. Встав на пути у странника, она не позволила тому использовать свое оружие, одновременно подвергнув его жизнь смертельной опасности.
Но как только противник взял небольшую паузу, землеройка поняла, почему поступила подобным образом.
Одет незнакомец был весьма необычно: длинная туника с разрезами по бокам и плотный жилет, который судя по толщине, выполнял еще и роль легкого доспеха. Но главным атрибутом все-таки оставалось оружие. Огромный меч с широкой гордой.
- Пошел прочь, богомерзкая тварь!
Дар примирительно выставил вперед руки, демонстрируя открытые ладони. Самый верный способ продемонстрировать дружеские намеренья.
- В моих мыслях нет вражды...
- Так ты называешь меня лжецом?! - негодуя просипел незнакомец. Отчего его густые брови сползли к переносице.
- Он не сказал тебе о лжи, всего лишь недоразумение, - вступилась за странника Тальпа.
- Я не намерен вести беседы с отребьями самой бездны, - послышалось резкое предупреждение.
Дару с лихвой хватило этой крохотной секунды. Незнакомец отвел взгляд уставившись на стальной протез. Отклонившись в сторону, странник нанес удар ногой - каблуком выбил меч, и тут же, всем телом, навалился на противника. Послышался стон вперемешку с ругательствами. Но вскоре, лишившись оружия, незнакомец все-таки затих.
- Хорошо, твоя взяла, кем бы ты не был! - прошипел он. - Прошу тебя лишь об одном: даруй мне смерть от моего же клинка.
- Да пошел ты, пустые звезды, - огрызнулся Дар и ослабил хватку.
Поднявшись, странник взял меч в руки, но лишь для того чтобы отшвырнуть его подальше, почти к самому входу из пещеры. Затем убрал оба револьвера в кобуры и скрестив руки на груди, посмотрел на недавнего противника сверху вниз.
- А теперь можешь говорить, - разрешил Дар.
- И что же тебе поведать? - опустив голову, словно готовясь к плахе, спросил незнакомец.
- Например, откуда здесь запах мертвечины?
Услышав вопрос, голова незнакомца дернулась и опустилась еще ниже.
- Мои братья по вере! Ты найдешь их там, в следующей зале...
- И что же с ними стало? - вмешалась в разговор землеройка. Странник же потеряв всякий интерес к незнакомцу, осторожно направился вглубь пещеры.
- Расплата за грехи, другого объяснения у меня к сожалению нет.
- Но за какие?
- Мне трудно судить, тем более, что Всевышний уготовил мне куда более тяжкую кару.
- Пережить своих собратьев, - догадался странник и вытянув шею принюхался к тяжелому запаху разложения.
Резко обернувшись, рыцарь коротко кивнул:
- Ты тоже воин?
- Что-то в этом роде, - откликнулся странник изучая узкий, высотой в человеческий рост, проход.
- Значит вы поймете меня. Смерть в бою - это почет и вечная слава, которую разносят по земле менестрели. А колдовство - кара, посланная нам за наши грехи.
Дар замер и обернувшись, с серьезным видом посмотрел на незнакомца:
- О каком именно колдовстве идет речь?
Вмесито ответа, тот извлек из-под рубахи деревянный знак спасителя, и порвав нить, с силой зажал его в ладони. На дрожащем лице появились кривые нити слез.
3
- Но ведь это не возможно... - с придыханием прошептала Тальпа, словно боясь нарушить сокровенную этого жутко склепа.
Незнакомец ничего не ответил. Его взгляд был приковал к мертвым, лежащим вряд, телам.
- Юрстан, Ганц, Фредерик и Лоренс, - наша боевая пятерня. До сих про не могу поверить, что наш великий путь оборвался в этом проклятом месте.
Странник кивнул, продолжая рассматривать покрытые паутиной и пылью черепа мертвецов и их истлевшую одежду.
- Я молюсь за упокоение их душ, - дрожащими губами прошептал рыцарь.
Самодельная усыпальница была низкой и сырой. Вода была везде. Под ногами, на потолке, даже стены были покрыты тонкой пленкой. Впрочем, одежда и вещи мертвецов оказались сухими.
Масляные фонари нашлись здесь же среди дорожных тюков и корзин с провиантом. Дар расставил их по углам, но призрачный свет мало что изменил, придав этому месту еще больше зловещей обреченности.
- А что это за символ? - Дар указал на выцветшую тунику.
- Герб нашего ордена, - охотно ответил рыцарь. - Яркое солнце символизирует будущее, а ворон и пара мечей - мудрость и способ достижение цели.
- Кальварейцы, рыцари просвещения, - внезапно прошептал странник. Кажется он сам не мог поверить собственным словам.
- Совершенно верно, - откликнулся незнакомец. - Мое имя, Густав де Бреньи, родом с западной Фириции.
- Рыцарь? - теперь настала пора удивляться Тальпе. Раньше она никогда не слышала такого странного обозначения или звания. Впрочем, стоило ли теряться в догадках. И она просто спросила: - А кто такие эти самые рыцари?
Густав наградил девушку пренебрежительным взглядом, словно она сготовила ему суп из болотных лягушек.
- Ваше невежество меня поражает, молодая леди.
- Невежество? Да как ты смеешь! - она едва удержалась, чтобы не накинуться на обидчика.
- Хватит! - резко оборвал ее Дар. - Помолчите оба!
Присев возле крайнего тела, странник вытянул руки перед собой и опустил голову. Наступила тишина. Только неприятная капель, не послушав странника, продолжала свой непрерывный счет.
Время шло, но Дар продолжал молчать. Со стороны могло показаться, что он дремлет. Тальпа и Густав обменялись растерянными взглядами, и в этот самый момент, странник встрепенулся и быстро спросил:
- Сколько вас было?
- Пятеро, - медленно протянул рыцарь.
- Укрылись от непогоды?
- Да, начался сильный ураган.
- А что было дальше?
- Я не помню.
- Вспоминай! - потребовал странник.
- Не помню!
Покинув свой каменный насест, Дар оказался рядом с рыцарем - так близко, что их уста едва не сомкнулись. Большой палец коснулся лба Густава.
- Вспоминай! Иначе обретешь свое ложе рядом с ними, - он указал на мертвецов, и его палец буквально впился в кожу.
4
Тьма была настолько густой, что казалось она может не просто окутать, а пожрать все живое даже жалкой крупинки. Рыцарь устало приподнял голову, которая отчего-то весила тяжелее пушечного ядра. Попытался оглядеться еще не осознавая, что не сможет различить даже кончиков собственных пальцев.
Тогда он решил подать голос. Тихий, нерешительный, будто его горло выдержало не одну веселую песню. Впрочем, так оно и было. Он прекрасно помнил, как еще пару часов назад со своими собратьями по оружию распил целый бочонок вина. Потом оставил на смене Ганца, дал ему пару неразборчивых указаний, и благополучно отправился спать. Все вроде бы так. Но ведь лампады должны были гореть как минимум шесть, а то и все восемь часов.
Рыцарь вновь охнул и назвал всех по именам. И опять ответом стала тишина. Лишь отдаленный шорох вырвался из пустоты и мгновенно исчез, как и не бывало.
Сбивчивые предположение заставили рыцарский гнев немного поутихнуть.
Поэтому он рассудил очень просто. Ему необходимо встать, найти лампу, зажечь огонь и собственными глазами убедиться, что все в порядке, а не потворствовать тревожным рассуждениям. Потянувшись за мечом, Густав уже собирался опереться на колено, но тут его рука нащупала нечто крохотное, но твердое, напоминающее сухую ветку. Только это была вовсе не ветка. Мысли хаотично закружились в голове, ну а ладонь, в панике, принялась шарить по земле, словно ища опровержение. И нашла. Правда легче от этого не стало. Напротив, когда рыцарь приблизил находку к себе, то ощутил как по спине пробежал неприятный холодок.
Образ гладкого с трещинами и дырами для глаз черепа нарисовался вполне осознано. В ужасе Густав откинул находку и мгновенно вскочил на ноги.
Когда походный фонарь - лампады он так и не обнаружил - оказался у него в руках, прыгающие искры упрямо отказывались попадать на фитиль. А всему виной пальцы - они дрожали, словно у знатного пропойцы.
- Сохрани меня спаситель! Избавь от чар дьявольских и его мрачных соратников, слуг его малых и великих, - шептал себе под нос рыцарь. Но от этого не становилось легче.
Как же ему хотелось верить, что все это обычный ночной кошмар. Однако факты упрямо твердили обратное.
Тусклый свет все-таки вырвался из стеклянного заточения, фонарь мгновенно взмыл вверх, пытаясь отвоевать у тьмы как можно больше пространства. И когда это произошло, все сомнения отошли на второй план. Истина оказался ужаснее самого жуткого кошмара.
Густав очутился в аду!
Сколько времени прошло с момента осознания до способности снова двигаться, Густав не помнил. Подняв фонарь, он молча направился к лежащем у стены мертвецам. Впрочем, когда он приблизился, то испытал новый приступ страха, связанного с полным непониманием происходящего. Еще пару часов назад его братья по ордену были живы, а теперь от них остались лишь жалкие кости завернутые в истлевший саван. И именно этот факт, выбивался из последовательной цепочки событий. Даже если предположить, что здесь имело место смертоубийство, то внешний вид мертвецов не вписывался ни в одну более менее правдоподобную историю. Ведь по всем признаком они пролежали здесь целую прорву времени исчисляемую сотней лет.
- Избавь меня от происков сатаны, зримых и не зримых, - промямлил рыцарь.
Стоя на коленях Густав молился, отчаянно и самозабвенно, как не делал этого никогда в жизни. Даже в день начала Освободительного похода в далекие Карские пустыни.
Призрачный свет изнывал в стеклянной колбе, толи желая вырваться наружу, толи совершая последние потуги перед тем как раствориться во мраке. В эту самую минуту внутри склепа зародились первые тени безумия.
Шепот раздался совсем близко. Возле самого уха. Рыцарь вздрогнул, в руке блеснул фамильный кинжал с крупным гранатовым камнем в рукояти.
- Кто здесь?
Настороженный взгляд заметался по неровным стенам, где во всю выплясывали огненные тени.
- Я требую назваться!
Но и на этот призыв никто не откликнулся.
Ринувшись к одному из тюков - тех самых, в которые их рыцарская пятерня упаковала реликвии разграбленного в Берге храма, Густав срезал веревки и стал судорожно рыться среди вещей. Он искал одну ценность, что местные жрецы называли своим оберегом. Они умолили оставить ее в стенах своей молельни. Но рыцари святого ордена поступили иначе.
Густав судорожно вспомнил слова которым не придал значения тогда, и которые сейчас прозвучали в его голове предупреждающим набатом.
« Изменить мир легко, вернуть все на свои места - невозможно».
Среди резной утвари и золотой посуды, он все-таки нашел ее - небольшую фигуру башни, которая имела множество углов и зазоров, будто шестопер. Именно эту странную реликвию рыцарь хотел преподнести своему духовному отцу, кардиналу Гардиушу Блану. Но коварная судьба распорядилась иначе.
Водрузив перед собой трофей из разграбленной молельни последователей Гора, рыцарь извлек меч из ножен, произнес короткую молитву. И совершил замах.
Металлическая фигурка приняв на себя всю мощь травинлийского клинка, разлетелась в дребезги.
Густав с надеждой покосился на жалкие останки своих братьев. Напрасно он решил, что таким нехитрым способом сможет избавиться от ужасных чар. На костях не наросло мясо, а живой вдох не наполнил тишину.
- Всевышний! Ответь, за какие грехи ты послал мне такие испытания?! - взмолился рыцарь.
Всю свою жизнь о привык доверять лишь собственному разуму, а не бабушкиным страшилкам. Даже когда гонял по лесам Ганченских ведьм. Проклятия, колдовство, наговоры - эти слова были для него пустым звуком. Острое лезвие и холодный расчет - а об остальном позаботится Всевышний, - так размышлял Густав до той самой поры пока не столкнулся с настоящим злом.
Фонарь выплюнул остатки пламени и мгновенно потух.
А что если это испытание? - пораженный собственной догадкой, внезапно подумал рыцарь.
Разве не об этом предупреждал его духовный отец, отправляя в чужие земли. Напоминая о силе веры и мужества. Густав отчетливо помнил, как кардинал, в виду своего преклонного возраста, медленно двигался вдоль бесконечного воинского строя. Святая вода лилась рекой, как и сама речь Гардиуша. Он говорил, что там, за морем, их ждем множество бед и страданий. И рыцари в один голос заявляли: они справятся с чем угодно. Он призывал их стойко переносить все невзгоды, но главное - не поддаваться на дьявольские происки иноверцев. И рыцари отвечали ему громогласным согласием.
Тогда Густав считал это всего лишь внушением, необходимым для неопытных сопляков. Но сейчас многое изменилось. Может быть по этому, он пытался отыскать в напутственной речи Его высокопреосвященства некий скрытый смысл. Ключ к собственному спасению.
Сцепив руки в замок, рыцарь закрыл глаза и принялся молиться. На этот раз еще неистовей, чем прежде.
А ведь на долю Всевышнего выпало куда больше, - подумал рыцарь. Чего только стоит сорокадневное путешествие через Аромийскую пустыню...
- Прости меня, что я усомнился в тебе, - одними губами произнес Густав. - И оступился на пути доблести и славы. Прошу, дай мне шанс. Я попытаюсь совладать с собственной гордыней и прочими грехами...
Молитва шла от самого сердца. Слова были сбивчивыми, скомканными. Но рыцарь все-таки произнес ее до конца.
Однако чуда не произошло. Тогда он повторил ее снова, с самого начала. И вновь никакого результата.
А когда его уста разверзлись в третий раз, тьма внезапно отступила.
Перед глазами Густава вспыхнуло яркое пламя. Это горела деревня, десятки домов пылали, будто стога. А следом за огнем пришли безумные крики, плач детей и звериный вой их матерей. Следующая картина была еще более ужасна: земля была усыпана костями и черепами с открытыми ртами, которые все еще пытались вымолить у нападавших пощаду. Но никто их не слышал.
Рыцарь осторожно вышагивал по костяному ковру, словно по осеннему ковру, где вместо листьев были человеческие останки.
- Но ведь все они иноверцы! Их прародители и потомки! Они служили плохим, старым богам, - взвился де Бреньи. Но четки, которые вручил ему духовный отец, будто зубы, с жадностью впились в кожу.
Картинка перед глазами стала еще реальнее, а призывы о помощи - отчетливее.
Вот оно - истинное безумие! Вот оно - мрачное чистилище! - промелькнуло в голове рыцаря.
- А как же твои заветы? Ведь мы вторглись в чужие земли под твоими знаменами!
- А мои ли они? - спросил Густава внутренний голос. - Очень легко прерываться чужим именем, оправдывая собственный грех. Запомни: никто кроме тебя не повинен в этих смертях.
Рыцарь внимательно слушал, а пальцы все быстрее перебирали подаренные четки. Внезапно, нить лопнула и бусины посыпались на пол.
- Грош твоей вере, нечестивец. Это ты, а не они неверный сын своих предков. Очень жаль, что так и не понял этого. В тот день, те кого вы убили взывал именно ко мне. А чем в это время занимался ты?
- Прославлял тебя!
- Неправда, - спокойно ответил некто или нечто. - Твой голос выкрикивал призывы утопая в слепом безумии! Разве не так?
Де Бреньи едва не взвыл от безысходности. Кому он пытался врать? Самому себе? А кому же еще. Ведь тот, кто говорил с ним сейчас, не нуждался в этой лжи. Он читал рыцаря как открытую книгу.
- Ненависть и высокомерие - вот что за черви поселились в твоем естестве. Неужели ты так и не понял самой главной истины... Вы - люди, равны между собой. А если кто и выделяется среди остальных, то уж точно не благодаря громкому титулу или набитому до отказа кошельку.
В ответ рыцарь заткнул уши и принялся распевать спасительный псалом. И с каждым словом, все быстрее и громче. Пытаясь заглушить разгорающийся внутри пожар. Но у него так ничего и не вышло. Как только рыцарь за тих, обвинения посыпались с новой силой. Правда на этот раз говоривших было двое.
- Вот видишь, а это лишь одно из твоих злодеяний...
- И не самое ужасное.
- Надеюсь ты помнишь, что произошло в седьмой день последнего новолуния?
Рыцарь вздрогнул и замотал головой, словно пытаясь вытрясти от туда чужих советчиков. Лишь он один знает эту постыдную часть своей жизни, так пусть все секреты останутся на своих местах, где им и положено быть. Но его внутренние голоса - если конечно это были они, - рассудили иначе.
И тогда Густав не выдержал.
Способный терпеть любую, даже самую сильную боль, он в конечном итоге сдался.
Это была длинная ночь. И измерялась она не временем, а словами. Голоса в голове рыцаря множились, перебивали друг дружку, пытаясь как можно скорее выговориться. Но самое ужасное, что говорили они одну сплошную правду. А рыцарь лишь внимал, мысленно каясь в собственных грехах. В какой-то момент у него просто не осталось сил и он упал на ледяной камень.
Наступила тишина, которую нарушили отчетливые человеческие шаги. В соседнюю залу пожаловали гости.
5
Буря ушла внезапно, как и появилась. Продемонстрировав собственную силу, она довольно скоро растворилась среди голых возвышенностей, оставив после себя песчаные бугры и вырванные с корнем деревья.
Странник сидел у самого входа в пещеру и пытался раскурить последнюю сигару.
Землеройка подошла бесшумно, как умела это делать. Но Дар все равно ее заметил. Спокойно подвинулся и предложил ей плоский бок валуна. Тальпа устроилась рядом.
- Скажи, ты ему доверяешь? - кивнула она на темный зев пещеры.
Странник пожал плечами:
- Вера и доверие разные вещи. Скажем так: мне достаточно того, что он верит собственным словам.
- Звучит как бред сумасшедшего.
- Возможно, - равнодушно изрек странник. - Но пока мы не нашли опровержение его истории, будем считать ее правдой.
- Ты это серьезно?
- Вполне. Когда-то давно, еще будучи ребенком, я слышал от вераго, что тьма способна пожирать время. Правда тогда речь о двух, максимум трех часах, но это не меняет сути. Если это было тогда, почему не может случиться теперь.
- Да, но не в таких масштабах, - заметила Тальпа.
Странник лишь недовольно скривился:
- Мир, сорвало с петель. Так что забудь о привычных законах бытия. Теперь над всеми заправляет сам Парадокс.
- И что это значит? - недоверчиво фыркнула землеройка.
- А то и значит: Парадокс нельзя загнать в привычные рамки или обличить логикой. Он не подчинялся и никогда не будет подчиняться каким-либо законам.
Нахмурившись, землеройка не стала спорить. Просто приняла столь странное объяснение.
- То есть получается, что этот рыцарь проторчал в пещере кучу времени.
- Лет сто, не меньше, - согласился Дар.
- Тогда откуда ты знаешь про его боевой орден? - продолжила сыпать вопросами землеройка.
Сделав наконец первую затяжку, странник облегченно выдохнул сизый дым и удовлетворенно крякнул:
- Когда-то один из моих вераго, кажется это был седовласый Езев, сказал: мир без прошлого, не имеет будущего. Тоже самое и с людьми. Обосновавшись на этой планете, поселенцы обязаны были изучить здешний мир. Вот почему мы, будущие защитники рубежа, изучали местную историю. Как-то раз, перечитывая старые фолианты, которые мы спасли из разрушенной Турианской библиотеки, мы с воспитанниками нашли старый набросок - рыцарь после турнира. Такой высокий, в плотной кольчуге и тунике в пол, в руке меч и шлем, а на груди и предплечьях знак ...
- Такой же как... - не выдержала Тальпа, прервав рассказ Дара.
- Именно, - кивнул он.
- И что было дальше.
- А дальше мы обратились к учителю, и он поведал нам о тех былых временах, когда здешний мир делился на подданства, во главе которых стоял наместник. А еще у каждого из правителей имелась регулярная армия. Были они подневольны и поднимали свое оружие во славу своего господина. Но существовали в подданствах и свободные воины. Звали их риттеры. Благородные господа, борцы за справедливость. Именно их воинские постулаты и были взяты за основу нашим наставником. Так и возник наш Путь взросления, который содержал в себе свод из ста одного правила. А наше обучение, насколько мне известно, почти полностью копировало рыцарскую подготовку.
- И как на это отреагировала церковь, святой синод?
Появление рыцаря стала для землеройки полной неожиданностью. А вот странник, по всей видимости, ожидал де Бреньи. Обернувшись, он смерил того пристальным взглядом, и словно извиняясь, пояснил:
- Когда я проходил обучение, упоминание о святом синоде, осталось лишь на страницах тем самых книг.
- Что? - рыцарь едва не взвыл от возмущение. - Я не желаю слушать подобное богохульство! Чтобы не случилось, но обитель веры была, есть и будет всегда.
Дар задумчиво кивнул:
- В чем-то ты прав: вера умирает вместе с человеком. Зато все остальное уже давно превратилось в руины.
- Не верю! Иерус не мог пасть! - заиграл скулами рыцарь.
- Я не говорил что он пал, - тут же откликнулся Дар. - Его предали забвению, как и саму церковь. А тот кто остался поборником веры, настолько извратили это понятие, что вряд ли стоит об этом говорить.
Густав все еще не верил тому что услышал.
Обернувшись, он уставился на проклятую пещеру, которая отняла у него не только друзей, но и привычный для него мир. С губ сорвалось какое-то бранное слово на резком, наполненном рычащими звуками, языке.
- Это какое-то безумие. Ответьте, сколько лет я провел этом каменном склепе? Сколько! Ужасное заклятие! - внезапно голос рыцаря наполнился металлом и он протяжно зарычал: - Неверные псы! Это они повинны в моих бедах. Но ничего! Ничего! Я лично покараю их своим мечом. Во имя моих братьев, во имя Всевышнего. Стоит мне только кинуть клич и десятки орденов: Пирийцы, Борейцы, Стойники, поддержат графа де Бреньи. Уверен, сотни две пеших мы соберем за пару недель, еще полсотни конников. Вполне хватит, чтобы предать огню каждого, кто кидал мне в спину проклятия. Гадские потомки гиены и мула! Мерзкие куджи и муренмуки!
- Кто? - шепотом уточнила у странника Тальпа.
- Муренмук, на языке предков - тот, кто не имеет веры, - ответил Дар. Ему, как никому другому было знакомо это отталкивающее прозвище, - затем он повернул голову, и обратился уже к рыцарю: - А где именно располагается твой родовой замок?
Де Бреньи сначала смутился, а затем немного поразмыслив, уверенно схватил ветку и начал рисовать на песке некие ориентиры.
- Вот это место кличут Сопливым бродом, а вот здесь его огибает Коричная чаща, - уверено ткнул он указателем в извилистую линию. - Отсюда и начинается граница моих владения. Она идет прямо вдоль реки. Волтнянка кишит рыбой, и по ней удобно сплавляться до Свиных пагубок, но там уже владение графа де Фрака. У нас даже было пару стычек по поводу одной весьма хлипкой переправы...
Было видно как постепенно, сам того не замечая, рыцарь погружается в воспоминания.
Когда его палка наконец уткнулась в остробокий камень, Дар сухо оборвал де Бреньи.
- От твоего замка остались лишь западные ворота и клыки первых стен.
- Что?!
- В этих землях не существует ни правителей, ни деревень, - пояснил странник.
- Если это шутка, чужак, то весьма дурная, - заскрипел зубами рыцарь, и нервно потянулся к пустым ножнам.
Дар нахмурился и зло сплюнул:
- Шутки не по моей части. Так что придется тебе поверить мне на слово. Около пары месяцев назад я был в этом самом месте. И видел все собственными глазами.
Рыцарь какое-то время тяжело дышал уставившись на песочную карту, пока внезапный ветер не рассеял извилистые линии и изгибы.
Внезапно, сорвавшись с места, де Бреньи вцепился в сидевшего напротив странника. До горла конечно он не дотянулся, но ухватил широкий ворот и дернул на себя. И продолжал трясти его, рыча и извергая пену. Дар даже не пытался сопротивляться. Просто терпеливо ждал, когда у рыцаря пройдет приступ истерии.
-Кто? Кто это сделал! Ответь, я требую! Я сотру этого мерзавца в порошок!
Силы де Бреньи оказались не безграничны. Уже через минуту он выдохся и медленно осел, сделавшись жалким и тихим, словно уличный попрошайка.
Дар поднял выпавшую во время тряски сигару, смахнул с нее дорожную пыль и вновь закурил.
- Что это за место? Кошмар? Чистилище? Или я уже в аду? - с обреченностью прошептал рыцарь.
- Трудно сказать, но возможно что все вместе, - предположил Дар. - Как бы ты не назвал это место, ничего не изменится.
- Почему? - рыцарь едва нашел силы чтобы задать вопрос.
- Потому что твой мир мертв. А новый, который окружает тебя сейчас, уже никуда не денется.
- Святые угодники, что же здесь произошло? - Де Бреньи попытался осенить себя знаком спасителя, но вышло у него это как-то неуклюже.
Впрочем, это вопрос так и остался без ответа.
Дар покосился на призрачную линию горизонту, тень которого медленно расползалась по долине. Утренние сумерки медленно исчезали в лучах наступающего рассвета.
- Нам пора.
- Уже? - землеройка напряженно уставилась на странника.
Вчера она еще была полна решимости. А сегодня все изменилось. Жажда мести плавно обросла смирением.
- Куда вы? - растеряно захлопал глазами рыцарь.
- К Трескучей расщелине, - на ходу ответил Дар.
Отбросив в сторону огрызок сигары, странник закинул за спину мешок, но вместо того чтобы выйти на тропу ведущую вниз, ненадолго исчез в пещере, а когда вернулся, в его руках был меч. - Держи, - он кинул оружие прямо в догорающее пламя костра.
- Решил меня помиловать, колдун? - спросил рыцарь.
- Думай как знаешь, - буркнул Дар, и обернулся к землеройке: - Мне тебя долго ждать? Насколько я помню, это ты настояла заглянуть в гости к дорожным менялам?!
- Да, конечно, - спохватилась Тальпа.
Ступив на тропу, странник остановился и немного помедлив, обратился к рыцарю.
- Забудь вчерашнего себя. Новый мир требует нового человека. Иначе смерть!
В тот момент страннику этот совет показался весьма уместным. По крайне мере, если бы ему кто-то ответил подобной любезностью, когда он покидал родной рубеж, все могло сложиться иначе.
