Марк Фрост: Персонаж Энни был ключевым в истории Уиндома Эрла, и в этом должно было прозвучать эхо из прошлого для Купера, того, что он сделал однажды и чего так стыдился – любовной связи с женой Эрла, предоставив шанс искупить вину. Это была сердцевина сюжетной линии Эрла, и я думаю, Хизер была потрясающая, несмотря на то, что взялась за одну из первых ролей. Между ними чувствовалась химия. Я принимал активное участие в развитии сюжетной линии Эрла.

Кайл Маклахлен: Хизер была такой позитивной, общительной, милой. Ее ввели в качестве потенциального типа женщины, которые нравились Куперу. Опять-таки, могу сказать, что, возможно, это было не самое верное направление для персонажа, несмотря на очень милые моменты, где проявлялись другие черты Купера и Энни, когда они сближались. Для персонажей это было славное время. У Хизер отлично все получалось, при том, что это была одна из ее первых ролей. У нее действительно был талант.

Билли Зейн (Джон Джастис Уиллер): В то время я был известен в основном как «палочка-выручалочка» для исполнения ролей психопатов. (Смеется.) Дэвид и Марк Фрост отлично подбирали актеров. Проект был просто заполнен людьми, эксцентричными в той или иной манере (а в чем-то и вовсе сумасшедшими), и вот они нанимают парня, который безумнее самого главного безумца на шоу, думаю. Это было очень умно, с юмором и иронично. Мне все это пришлось по душе, понравились эти милые нотки Гэри Купера в Джоне Джастисе. Он летает на своем самолете, спасая вымирающие виды, и за свою доброту удостаивается чести лишить Одри невинности в том самом самолете. (Смеется.) Это было просто исключительно.

Шерилин Фенн: Билли очень милый человек. Просто симпатяшка. Помню, он появился на съемочной площадке в семь утра, одетый как Джим Моррисон (американский певец, вокалист группы «The Doors») (Смеется.) Но при всей его харизме и милоте ничего толком не получилось. Сюжетная линия вышла слабой. Эти персонажи мне показались никакими, мне совсем это не понравилось. Парочка Хизер Грэм и Купер тоже была ни о чем. Это было глупо. Вообще, вся эта затея вышла какой-то халтурой.

Неизвестный: Билли Зейн был молодым красавцем-актером, и он должен был стать очередным «тем самым» парнем, а Шерилин Фенн уже и так была «той самой» девушкой, и они каким-то образом столкнулись. Помню, на одной из репетиций Шерилин хотела попросить его о чем-то, думаю, она хотела, чтобы он сам подошел к ней, но он упорствовал. Мы ушли со съемочной площадки и, помню, где-то час или два ждали, пока они не придут к согласию. Это было словно соревнование, кто же здесь правит балом. (Смеется.)

Билли Зейн: Был еще такой момент вроде наваждения, который четко обозначил черты характера моего персонажа. Это можно было назвать и сценическим и внесценическим опытом. Я говорю о сцене, когда сосновая ласка (или что это был за зверь) сбежала из клетки во время показа мод. Не знаю, что это было! (Смеется.) Ситуация все больше напоминала абсурдную комедию, и посреди всего этого безумия мы с Одри разделили поцелуй.

Как раз перед съемками этого поцелуя съемочная группа не отрывалась от экрана телевизора, потому что там объявили о вмешательстве США в войну в Персидском заливе – первое за десятки лет формальное участие нашей страны в военном конфликте. Как раз перед тем, как начались съемки, я услышал, как один рабочий сказал: «У нас идет война».

Тут же прозвучала команда «Мотор!», и у поцелуя появился подтекст, словно пришедший из других времен. В нем было обещание мира, так что мы крепко сжимали друг друга, и этот момент был наполнен красивым безрассудством. Мы не знали, что таит в себе будущее и какое это имеет значение. Это было в порядке вещей для подобного опыта, затуманенного своеобразным сумасшествием, романтикой и трагедией.

Джеймс Фоули (режиссер, 24-я серия): Это было очень приятным приключением, но поскольку все прошло без сучка и задоринки, в моей памяти мало что запечатлелось из всего процесса, за исключением, разве что возни с тем гадким на вид хорьком, который оказался вполне ручным. Единственная заминка случилась, когда мне неожиданно, по неизвестной причине пришло в голову, что одному из персонажей, нужно носить с собой голубой чемоданчик. Когда я преподнес эту идею художественному цеху, меня встретили обеспокоенные взгляды и перешептывания.

В конце концов, кто-то пояснил мне, что Дэвид вообще не хотел появления голубого цвета в сериале. Моей первой мыслью было обсудить с ним это, но оказалось, это невозможно, так как Дэвид был в Токио на своей художественной выставке, и в середине ночи до него не дозвониться. Поскольку раньше я снимал лишь кинофильмы, мне было непривычно, что мои идеи, оказывается, входят в противоречие со стилем сериала, но, понятное дело, это был проект Дэвида, а не мой. (Смеется.) Я так и не встречал его лично, и да, ни разу не видел, чтобы в сериях всплывал голубой цвет.

Кимми Робертсон: Джеймс Фоули был невероятно добр, любезен и надежен. Он всеми силами старался, чтобы шоу не отходило от своей оригинальной идеи, и тебе не казалось, что он пытается продвигать свою карьеру, используя перевернутую вверх ногами камеру, погруженную в чашу с водой над площадкой. Он был очень милым.

К тому времени начиналась настоящая паника на съемочной площадке, потому что Дэвид отсутствовал, к тому же, мы переживали, что шоу будет отменено, читая между строк. Думаю, это был один из последних эпизодов в истории сериала, когда я чувствовала, что все в порядке: «Джеймс Фоули понимает, что к чему». Это вызывает трогательные воспоминания.

Джонатан Сэнгер: Я появился, чтобы снять свою серию, и мне очень повезло, что Дэвид также участвовал в ней. Мы с ним были хорошими друзьями, так что это была отличная возможность провести с ним время на съемочной площадке. А созданный им персонаж [Гордон Коул] был до крайности уморительным, нам всем очень понравилось воплощать его в жизнь.

Джонатан П. Шоу (режиссер видеомонтажа, 27-я серия): Стив Джилленхол был еще одним отличным парнем из тех, кто к нам пришел. У нас вообще был целый учебный лагерь режиссеров. У него была особенная атмосфера, наполненная энтузиазмом. Мы много с ним обсуждали сам сериал. Даже во время перерывов продолжали говорить об этом нашем совместном «путешествии». Это редкая ситуация, когда вы делаете паузу, но при этом продолжаете говорить о работе. Что означает настоящую любовь к делу. Ведь обычно все иначе: «Свалим-ка побыстрее отсюда!» (Смеется.)

Стивен Джилленхол (режиссер, 27-я серия): Мне нравилась сама идея, что я хожу на работу вместе с Дэвидом Линчем. Он был открыт к моим предложениям. Думаю, при желании я мог бы даже изменить сценарий, но мне и так нравилось его содержание. Помню, в тексте много внимания уделялось непонятным ощущениям героев. Я все больше и больше изучал ту часть, где говорилось про неоднократную дрожь в руке, и мне очень это нравилось. И я подумал: «Что, если снять руку крупным планом, если она невольно начнет трястись, а персонаж – безуспешно ее успокоить?»

Я позвонил Дэвиду и спросил его, что он думает насчет того, чтобы у некоторых персонажей внезапно задрожала рука. Кажется, мы даже закончили серию такой сценой. Он сказал мне: «Стивен, я рад, что твой котелок исправно варит!» (Смеется.) Мне не довелось провести с ним много времени, но у меня сложилось понимание, что он за человек.

Тим Хантер: Я вернулся, чтобы в последний раз увидеться с актерами. Было грустно видеть, как цинично они стали относиться к сериалу – это так контрастировало с тем, какими энергичными и задорными они были во время съемок первого сезона. Кайл Маклахлен был таким милым парнем, было неприятно видеть его преисполненным разочарования.

Дэвид и Марк в основном занимались другими проектами, сказывалось давление со стороны руководства канала, и никто не знал, удастся ли удержаться на плаву в связи с недостаточной прибыльностью проекта. У сценаристов это получилось – особенно у Харли Пейтона и [Боба] Энджелсаа. Грег Файнберг, конечно, всегда следил за эффективностью с производственной точки зрения. Все вылилось в сплошной сюрреализм, и это было интересно и непостижимо, но фундамент сериала был подорван до такой степени, что как закончится второй сезон уже не имело значения.

Все основывалось на нежелании Фрэнка Байерса переустанавливать оборудование более шестнадцати раз в день. Картинка была чудесной, но для телесериала обычно требуется где-то двадцать четыре в день, если не больше. Я не поверил своим ушам, когда мне сказали, так что я решил сам проверить, сколько дублей было в среднем. Оказалось, в районе шестнадцати. В результате мне пришлось значительно уменьшить сферу охвата. Я смотрел «Токийскую повесть» (драма 1953 года) Одзу Ясудзиро и другие фильмы в жанре минимализма и говорил себе, что снимаю «Фэлкон Крест» (американская мыльная опера 1981–1990) в японском стиле. Именно поэтому я и намазал плохому парню [Уиндому Эрлу] зубы черным в начальных кадрах – в качестве отсылки к тем картинам Одзу Ясудзиро и Мидзогути Кэндзи, что я смотрел, подготавливаясь к съемкам.

Кеннет Уэлш: Боже, как вспомню, что они со мной вытворяли! О да! Измазали мне все лицо черной краской! Кто бы там ни был гримером, он разошелся не на шутку. У Уиндома совсем едет крыша, а потом он преобразился в Даму с Поленом [на конкурсе «Мисс Твин Пикс»]. Мне нравилось перевоплощаться. Я думал: «Черт побери! Да я выгляжу, как моя матушка!»

Шерилин Фенн: Для меня стало последней каплей [разочарования], когда они решили устроить конкурс красоты или что-то вроде этого, и принарядили всех девушек. Тут уже было явно видно, что шоу свернуло куда-то не туда. Это вообще никак не вязалось с персонажами. Это было что-то вроде (с сарказмом): «Давайте устроим показ мод с девочками!» Помню, я прочитала это и сразу сказала: «Нет». Это был единственный раз, когда я специально пошла к Дэвиду и Марку и сказала: «Ни за что не буду в этом участвовать». Они ответили: «Но ты должна там быть. Может, просто произнесешь речь по поводу проекта своего отца?» Я согласилась. Поэтому я не принимала участие в конкурсе. Это был полный идиотизм. Весь второй сезон казался мне бредом.

Кимми Робертсон: Я сидела в департаменте шерифа на площадке в ожидании начала съемок, а дальше по коридору, недалеко от выхода, постоянно что-то происходило, вроде того, что люди смотрели на тебя, потом поворачивались и говорили что-то приглушенным тоном. Я называла это «волшебным коридором». Так вот, в тот день я увидела там Дэвида Линча и Марка Фроста, разговаривающих друг с другом, они явно говорили про меня, пытаясь определиться, каким образом сообщить мне новость. Я тут же подумала: «О Господи, не собираются ли они меня уволить?»

Они подошли ко мне с ухмылками до ушей и сообщили: «Мы хотим, чтобы ты станцевала в конкурсе «Мисс Твин Пикс» и чтобы ты профессионально поставила этот танец». «Могу я выбрать музыку?» «Да, мы ее заменим уже после». Я спросила, должен ли это быть танец в стиле «Твин Пикс» или нормальный танец. Они кивнули, ехидно улыбаясь: «Безусловно, в стиле «Твин Пикс».

Я пошла домой, нашла и включила «Балладу о Мэк-ки-Ноже» (популярная песня, написанная Бертольтом Брехтом), разобралась с танцем в два счета, собрала себя по кусочкам обратно и на следующий день пришла и все сделала как надо. Я объездила весь мир как профессиональный танцовщица, занимаясь всем, чем только можно – от «Диснейленда» и высшего пилотажа до полного примитива. Иметь возможность танцевать, как дурочка, перед камерами в телесериале – самая дичайшая мечта, какая у меня только исполнялась.

Робин Лайвли: Это соревнование было таким забавным. Я выросла на юге и поэтому имела хорошее представление о конкурсах красоты и других подобных вещах. Это был один из тех дней, когда думаешь: «Даже не верится, что я еще и получаю деньги за такое развлечение».

Помню, в сценарии было написано: «Лана танцует «экзотически-акробатический танец в стиле джаза». Я подумала: «Боже, вы серьезно? Я же не акробат, как мне с этим справиться? Что я буду делать?» (Смеется.) Был приглашен чудесный хореограф, с которым мы очень много работали над этим танцем, и я старалась изо всех сил. Было крайне неловко репетировать мой танец. Все буквально прерывали работу и смотрели на мои движения. И я думала: «Друзья, может, вас это и не впечатляет, но я отлично с этим справлюсь».

Тим Хантер: Изначальное ощущение того, что ты делаешь что-то чудесное и потрясающее, сохранялось, но постепенно ему приходилось уступать место тому горько-сладкому чувству, что все подходит к концу. Думаю (объективно говоря), что в некотором роде складывалось ощущение того, что сюжетная линия не дотягивала до первого сезона.

Дэвид все равно появился и отснял заключительную серию. Это всегда было для нас волнующим, своего рода грандиозным событием, когда Дэвид появлялся и начинал приготовления к съемкам. Нам всем было известно, в каком направлении движется «Твин Пикс», но никогда нельзя было с точностью сказать, откуда Дэвид черпал вдохновение, создавая серию.