Книга: Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики
Назад: Глава 20 В гостях у вампира
Дальше: Глава 22 Интермедия

Глава 21
Операция «Панцерфауст»

Венгрия, Будапешт.
7 мая 1944 года

 

Когда к власти в Венгрии пришел Миклош Хорти, то ситуация с первых же дней сложилась анекдотическая – Хорти являлся вице-адмиралом без флота и «его светлостью регентом Венгерского королевства», в котором не было короля. Дальше – больше.
Пока в Европе был шаткий, но мир, регент лавировал что было мочи, прогибался и чуть ли не в узел завязывался, пользуясь теми бонусами, что давало противоборство СССР и Третьего рейха. Но как только заговорили пушки, уже нельзя было сохранять известную позицию малой державки – «и вашим, и нашим». Следовало четко определиться, на какой ты стороне, и держаться ее крепко. 22 июня 1941 года Хорти послал Гитлеру приветственную телеграмму, в которой назвал этот страшный день «счастливейшим в своей жизни».
Впрочем, надо отдать регенту должное – Хорти всегда был противником Холокоста, и он не изменил этого своего отношения даже после того, как Гитлер «подарил» Венгрии часть Словакии, Закарпатскую Украину и Северную Трансильванию.
Но время шло, положение на Восточном фронте менялось.
К началу 1944 регент забеспокоился. Черчилль как раз продавливал свой план открытия второго фронта на Балканах, и Хорти начал сговариваться с англичанами, обещая, что Венгрия перейдет на сторону антигитлеровской коалиции.
Вот только абвер не дремал и доложил Гитлеру обо всей этой дипломатической суете. Фюрер был в гневе.
И приказал начать операцию «Маргарете».
15 марта Гитлер пригласил Хорти во дворец Клессхайм, что под Зальцбургом, где три дня подряд фюрер и регент вели пустопорожние переговоры. Адольф Алоизыч развлекался – ему, вероятно, доставляло большое удовольствие болтать с регентом за обедом или ужином, зная прекрасно, что в эти самые часы происходит оккупация Венгрии.
Несколько дивизий СС из Словакии, Хорватии, Сербии и Австрии заняли Венгерское королевство без единого выстрела. Когда 18 марта Хорти прибыл на вокзал Будапешта, его встретили эсэсовцы…
…25 апреля 1944 года войска 1-го, 2-го и 3-го Украинских фронтов вошли на территорию Венгрии. Помимо 40-й, 7-й гвардейской и прочих общевойсковых армий в наступлении участвовали 1-я, 3-я, 4-я, 5-я и 6-я танковые армии, а также КМГ – конно-механизированная группа генерал-лейтенанта Плиева, 1-я и 4-я румынские армии. С воздуха воинство поддерживали самолеты 2-й, 5-й воздушных армий (включая 1-й румынский авиакорпус) плюс дальние бомбардировщики 18-й ВА.
Это была сила. Вернее, так – Сила.
Силища!
И дело заключалось не только в количестве танков, БТР, САУ или истребителей, а в их качестве, в их превосходстве над немецкой техникой.
Мощному, быстрому «Т-43М» со 107-миллиметровым орудием, снабженным стабилизатором, не был страшен никакой «Тигр». Что уж говорить об «ИС-3», этих подвижных стальных крепостях!
А «ИСУ-152»? А «Ту-2»? А «Ла-9», вооруженный четырьмя 23-миллиметровыми пушками?
Наконец, надо сказать о советских командирах и их солдатах – все они прошли суровую школу войны, научились так бить врага, что, даже отступая, наносили ему вред. Вот только пора отступлений минула – Красная Армия двигалась вперед, сохраняя очень высокий темп, одолевая по 50–65 километров в день.
РККА с ходу заняла Дебрецен и Сегед. На третий день наступления советские войска овладели плацдармами на правом берегу реки Тиса, а армиями левого крыла продвинулись в междуречье Тисы и Дуная к Будапешту.
Никто даже не догадывался, что русские, осуществляя свой «блицкриг», спасли тем самым более четырехсот тысяч венгерских евреев от печей Освенцима .
А «огненная лавина фронта неудержимо двигалась на запад…»
* * *
…Грозно шли танковые колонны. Обгоняя их, проносились грузовики и бэтээры с автоматчиками. На рысях, четко держа строй, проходили казачьи эскадроны. И над «всем этим мощным грохочущим океаном наступления гудели бесчисленные эскадрильи краснозвездных самолетов».
Густая сеть каналов и вешняя топь мешали двигаться быстро, да и немцы сопротивлялись изо всех сил, поддержанные боевиками Салаши, «вождя венгерского народа».
После трансильванского похода и боев под Дебреценом 1-ю гвардейскую танковую бригаду вывели в резерв – отдышаться. Чиниться, лечиться, набираться сил.
Особых сложностей танкисты не испытывали, разве что изредка «успокаивали» салашистов.
1 мая в бригаде организовали небольшой митинг, причем парторг привлек и Репнина, чего ранее не делал. Может, ему ЦУ спустили – по вопросу о партработе?
Геша не отказывался, выступил. Кратко, но емко обрисовал картины прошлого, сегодняшнего и будущего, имея успех у публики.
В тот же день в расположение бригады влетел «козлик» командующего 1-м Украинским фронтом. За ним поспешал Б-4.
Черняховский был молод и прост. Выпрыгнув со своего места, он крепко пожал руку Репнину, отмел чины и велел именовать себя Иваном Данилычем.
– Такие дела, Дмитрий Федорыч, – сказал негромко генерал армии, – немцы похитили сына Миклоша Хорти, Миклоша-младшего.
– Ага… – протянул Геша.
– Я, когда мне об этом доложили, то же самое изрек, – усмехнулся Черняховский. – Адмирал Хорти терпеть не может коммунистов, но он всегда защищал свой народ, причем не только венгров, но и евреев, не позволяя немцам творить беспредел. А теперь он и вовсе «поумнел» – решил по примеру румын перейти на нашу сторону. А это важно, очень важно для нас. Если Хорти будет за СССР, фронт рухнет и наши войска свободно пройдут в Австрию, а там и Германия рядом. Можно будет даже не брать штурмом Будапешт, понимаете?
– Еще бы!
– Ну вот. И все-то было на мази, Хорти уже вступил в переговоры с нами через двух офицеров маршала Тито, которые находились в Будапеште с секретной миссией и контактировали с Миклошем-младшим. Видимо, Гитлеру донесли об этом, и фюрер послал Отто Скорцени, чтобы убрать Хорти. Скорцени прибыл в Будапешт под видом «доктора Вольфа» и быстро понял, что убийство регента ничего не даст. Более того, Хорти в народе пользуется почтением. Узнают венгры, на что решился Гитлер, немцам не сдобровать. В общем, Скорцени удалось похитить Миклоша. Был бой, но немецкие головорезы положили всех охранников сына Хорти, завернули его в ковер и вывезли, чтобы шантажировать отца. А регент именно сегодня собирался выступить по радио с речью и заявить, что Германия проиграла войну, а Венгрия заключает перемирие с СССР!
– А он знает, что его сын похищен?
– В том-то и дело, что знает! Регент сейчас злой как собака. Почему я все это рассказываю вам? Потому что мы полностью контролируем небо над Будапештом. Немцы хотели вывезти Миклоша самолетом, но этот план срывается. Сын Хорти находится где-то в Будапеште, его ищут и найдут. Мы со своей стороны задействовали семь опергрупп осназа – это ведомство Судоплатова.
– Наслышан.
– Да, а к вам я обратился вот с чем. Отто Скорцени, как сегодня донес верный человек, готовит похищение старшего Хорти. Операция называется «Панцерфауст», и не зря – Скорцени, этот пройдошливый «главный диверсант Гитлера», готовит штурм Будайской цитадели с помощью танков. Это случится завтра на рассвете, а я в курсе, что за вами есть опыт ночных рейдов…
– Понятно, Иван Данилыч. Обороним!
– Тогда слушайте…
* * *
В рейд Репнин взял взвод «Т-43» (не забыв свой, командирский, танк), парочку «ИС-3», два Б-4 и СУ-85. Все машины бронегруппы были оборудованы инфракрасными прожекторами и приборами ночного видения.
Наплевав на то, что скажут насчет «любимчиков», Геша взял с собой экипажи Полянского, Лехмана, Капотова, Каландадзе и Корсуна. А что? Все ребята проверенные, стойкие – и верные, всегда заступались за своего командира, потому как знали – этот своих не бросает.
Отсыпались до самого вечера, после чего Репнин скомандовал: «По машинам!»
На правый берег Дуная переправились по 60-тонному понтонному мосту и выстроились колонной. Шли, не включая фар и особо не газуя. Неслышными и невидимыми добрались до полосы обороны, которую немцы протянули от озера Балатон, защищая подступы к Будапешту.
Нельзя было сказать, что фрицы с салашистами просто-таки кишели вокруг. Нет, приметы того, что бронегруппа следует в полосе глубоко эшелонированной обороны, редко попадались на глаза – то танк, то два, то отряд занимает пару домов на перекрестке. Всего однажды бдительные часовые мазнули прожектором по бронегруппе. И что? А ничего.
Решили, наверное, что свои идут. Б-4 здорово походили на «Ганомаги», а «сороктройки» смахивали на «Пантеры». Едут куда-то? Значит, так надо.
Пару раз у Репнина просто руки чесались, так хотелось засадить хоть парочку снарядиков по жирненьким целям, но нельзя. Не положено.
В предместьях Будапешта стало спокойнее – поздно ночью даже часовые дремали. Правда, автоматчики с гранатометчиками с Б-4 бдели, высматривая противника. Мало ли…
На подходе к Будайской цитадели, этой резиденции Габсбургов, нынче занятой регентом Хорти, Геша не торопился. Надо было подъехать к половине пятого утра, чтобы не ждать зря.
Перед главными воротами замка не спрячешься, а непонятно чьи танки могли вызвать лишние вопросы. Тем более что крепость защищали две тысячи солдат элитных частей венгерской армии, и учинять с ними разборки не входило в планы Репнина.
А Отто Скорцени, в лучших немецких традициях, двинется к Венским воротам замка в 4.55 . Дорога к ним вела единственная, так что встреча не сорвется. А от Венских ворот начинаются все четыре дороги Будайского замка.
– Ванька, передай Лехману и Полянскому – пусть по ту сторону дороги встанут. Там что-то вроде сквера – на аллее им будет удобно. Их цели в конце немецкой колонны.
– Понял!
– Корсуну скажешь, чтобы вторым танком занялся. Первый мы сами сделаем. Давай…
– Есть!
– Иваныч, позади у нас что-то вроде улицы… Баттяни, что ли? Загоняй танк туда.
– Понял.
– Федотов! В первом танке будет сам Скорцени, его надо взять живым. Поэтому не стреляй…
– А вы же сказали, тащ командир, что…
– Сказал! Не подумал потому что. Вань! Передал?
– Ага!
– Свяжись с Климовым. Скажешь, чтобы готовили гранатометчиков на первый танк. Только действовать аккуратно! Экипаж живьем брать.
– Понял!
Нетерпение не давало Геше покоя, но вот часы показали без десяти пять. Еще целых пять минут…
Все! Время вышло. И где же «главный диверсант Гитлера»?
– Товарищ командир! Лехман передает – едут! Четыре «Т-II».
– Внимание! По местам! Готовность!
И в этот самый момент показался венгерский патруль. Уж какой черт его принес именно в это время, не ясно, но шесть или восемь человек уперлись в танк, да еще и светили своими дурацкими фонариками. Раздался стук по броне. Осторожный такой стук – немцев здесь не любили, но боялись. А кто еще, кроме немца, выставит танк в Будапеште? Венгерский «Туран» и танком-то не назовешь…
Прихватив «вальтер», Репнин высунулся из люка. Языка он не знал, разумеется, но настроение было тако-ое…
– Какого хера тарабанишь? – вызверился он на «стукача».
Тот отпрянул в испуге.
– Ру-усский? – протянул неожиданно усач, сжимавший карабин. – Я понима-ать ру-уский. Что дела-ать русский?
– Русский спасать Миклоша Хорти! – со злостью выпалил Геша. – Немцы, – тут он театрально вытянул руку, – едут убивать регента! Погасить фонари! Быстро!
То ли голос подействовал на венгров, то ли знаток русского языка сумел перевести слова Репнина, а только фонари были погашены. Геша не стал залезать обратно в танк.
Он выбрался на броню и спрыгнул на землю. Позже Репнин и сам не понимал, почему так поступил, но тогда страха не было вообще. То ли бессонная ночь сказалась, то ли нервное напряжение, а только никогда прежде Геша не чувствовал в себе столько властного превосходства.
Он не просил венгров, не требовал, а приказывал, причем так, что его команда должна была восприниматься как веление Господа. И венгры слушались.
Четыре немецкие «двойки» прокатили мимо, направляясь к Венским воротам, и в этот момент грянул выстрел. Лязг и дробот «Т-II» нарушали предрассветную тишину, но грохот 107-миллиметрового орудия разрушил ее, смел, уничтожил.
Снаряд впился в борт «двойки», и взрыв подбросил башню, сорванную с погона. Подбросил всего на полметра, но веер пламени из-под башни фуганул так, что осветил всю площадь перед воротами.
Тут же грохнула пушка «ИС-3». Удар был такой силы, что «двойке», предпоследней в колонне, разворотило борт в районе попадания, вышибло люки и опрокинуло набок.
На этом фоне бронебойный от Степана Корсуна, доставшийся третьему по счету танку, прозвучал скромно. «Двойка», возглавлявшая колонну, остановилась и стала разворачиваться, но не тут-то было.
В свете горевшей бронетехники замелькали силуэты гранатометчиков. Пара выстрелов заставила танк замереть, а разведчики Климова уже поджидали экипаж.
Немцы полезли во все люки, спасаясь, и их тут же выдергивали на свет божий, вязали и укладывали.
Опознав Отто Скорцени, Репнин приблизился к нему и резко спросил по-немецки:
– Где Миклош Хорти-младший? Отвечай! Быстро!
– Не понимаю, – скривил губы «главный диверсант Гитлера».
А губешки-то подрагивают…
– Родин! Посади этого на землю! Ноги под гусеницу!
Скорцени сделал попытку воспротивиться, но куда там…
– А ну, сядь, к-курва! – пробасил старшина.
Отто шлепнулся на пятую точку, и его ноги оказались под гусеницей, позванивавшей внатяг.
– Иваныч, – скомандовал Геша мехводу, выглядывавшему из люка, – вперед, на чуть-чуть.
– Понял, товарищ командир.
Бедный, который мог танком аккуратно загнать гвоздь в дерево, тронул тяжелую машину. Правую ногу Скорцени ощутимо прижало, и он истошно заорал.
– Не-ет!
– Говори!
Захлебываясь, Отто сказал адрес.
– Климов, проверь экипаж. Там должен быть еще один гаденыш, фон Фелькерзам. Да вот он, дернулся, когда я его назвал. Привет, барон! И не притворяйся большим немцем, чем ты есть. Ты ведь родился в Питере!
– Что вам нужно от меня, – прохрипел Фелькерзам, – проклятый большевик?
– Проклятому большевику нужно знать, где сейчас находится Миклош Хорти-младший.
– Я не знаю.
– Родин!
Барон встрепенулся, завидев могутную фигуру старшины, и тут же, скороговоркой, выдал нужный адрес. Тот же, что назвал Скорцени. Слышать своего шефа Фелькерзам не мог, следовательно, надежда была.
– Ваня, срочно свяжись с нашими!
И минуты не прошло, как оперативникам был скинут адрес. Геша присел перед Скорцени.
– Если ты нас обманул, – усмехнулся он, – останешься без ног.
– Нет! Нет! Я сказал правду!
– Проверим.
В это время из ворот показались охранники, числом до взвода. Огня хватало, так что они сразу увидели, как башни у пары танков разворачиваются в их сторону. Венгры остановились.
Кто-то сдуру – или просто нервы сдали – выпустил очередь из пулемета, и тогда орудие «ИС-3» плавно опустилось. Венгры шарахнулись в обе стороны, убегая с линии огня, но выстрела не последовало.
Какое-то время все колебалось в неустойчивом равновесии, но потом в потемках замелькал белый флаг, и к танкистам выбрался комендант замка, бледный, как полотнище в его руках.
– Димитраш! Ты по-венгерски могёшь?
– А то!
– Объясни этому типу, что я советский офицер, посланный спасти регента, что я только что допросил немецкого диверсанта, который готовил убийство Миклоша Хорти, а ранее похитил его сына. Давай!
Молдаванин старательно перевел, и коменданта бросило в краску. Ощерившись, он едва не пнул Скорцени, его придержал Родин.
Комендант быстро заговорил, помогая себе руками.
– Он говорит, товарищ полковник, что немцы напали на цитадель в другом месте, силой до двух батальонов.
– Отвлекали внимание, – кивнул Репнин.
– Товарищ командир! – высунулся из башни Борзых. – Нашли!
– Живого?
– Ага! Сюда везут!
Репнин повеселел. Всякое, конечно, может случиться, но немцев в Будапеште немного, батальон от силы, всё животы свои кладут на линиях Маргарита и Аттила, так что шанс уцелеть у Миклоша был изрядный.
Обернувшись к коменданту, Геша раздельно сказал:
– Передайте его светлости регенту, что его сын спасен и скоро будет доставлен в замок.
Комендант, дослушав перевод Димитраша, бросился опрометью бежать и вскоре скрылся за тяжелой аркой Венских ворот.
– Тащ командир! А с пленными что делать?
– Связать и в Б-4. Они нам еще мно-ого чего расскажут!
Геша хотел поправить шлемофон и ткнул себя в щеку дулом пистолета. С недоумением поглядев на «вальтер» в своей руке, он сунул его в кобуру.
Вот что значит нарушать режим дня! Не поспал одну ночь, и все…
Репнин огляделся. Бронегруппа стояла хорошо, можно было открывать огонь «по всем азимутам». Автоматчики ненавязчиво маячили на заднем плане, держа ситуацию под контролем, но венгры в бутылку не лезли, держались в сторонке, зыркая только в сторону русских.
Неожиданно послышался автомобильный сигнал, и из Венских ворот выкатился роскошный черный «Майбах». Подкатив чуть ли не к самому «Т-43», отмеченному 102-м номером, лимузин остановился.
Вышколенный адъютант мигом выскочил, как черт из коробочки, и отворил заднюю дверцу. Оттуда вылез сам Хорти – в адмиральской фуражке, в черной шинели.
В это время чадившая «двойка» вспыхнула поярче, и оранжевый свет упал на брыластое лицо регента. Усики регента дернулись, а глазки уперлись в Репнина.
– Полковник Лавриненко, – небрежно козырнул Геша.
Димитраш перевел.
– Где мой сын?
– Следует сюда, ваша светлость. Наши оперативники нашли вашего сына и освободили. Миклош жив-здоров, даже не ранен. Ну, разве что избит. Не нами, ими.
Репнин кивнул на пленных диверсантов.
В этот момент Репнин разглядел в Хорти всего лишь старого человека, тянущего на себе непосильную ношу. И у которого отобрали сына.
– Едут!
Начало светать, и в предрассветных сумерках Геша разглядел «Опель» в сопровождении четырех или пяти мотоциклистов. Напрягшись, он расслабился – было бы странно, если бы люди Судоплатова разгуливали по Будапешту в красноармейской форме, а разъезжали на «эмке».
«БМВ» с коляской, тарахтевший впереди, лихо завернул, и водитель в эсэсовской форме, но без фуражки, быстро подошел к Репнину, ориентируясь на полковничьи погоны.
– Лейтенант госбезопасности Фрейдлин, – представился он, потянул было руку к голове, чтобы отдать честь, но вспомнил, что голомозый, и опустил. – Доставили, товарищ полковник!
– Вы доставили, – ухмыльнулся Геша, – вы и передавайте!
Встрепанный, помятый Миклош-младший выбрался из «Опеля», огляделся и направился к отцу. Выглядел он очень неуверенным, но Миклош-старший презрел всякие условности и обнял сына.
Старшина Родин вздохнул, а Репнин подумал, что теперь им всем полегчает. Даже если те немецкие дивизии, что сейчас заперты на Балканах, и представляют опасность, то прямой угрозы СССР не несут. И войскам 1-го и 2-го Украинского в тыл не ударят – фронты не будут стоять на месте, уже сегодня они двинутся дальше на запад, в Австрию.
Пускай немчура поиграет в догонялки! Хотя венгры наверняка будут ставить им подножки. В Большой игре поменялись правила…
Из воспоминаний капитана Н. Борисова:
«Сейчас слишком много разговоров про «наркомовские сто граммов», мол, приучали наш народ к пьянству. Впервые Комитет обороны издал приказ про эти «сто граммов» еще в октябре 41-го. Но сразу был определен срок, когда выдавали спиртное – с октября по 1 мая. А уже в конце 43-го был подписан приказ, что выдавать их непосредственно перед выполнением боевой задачи и только тем, кто непосредственно задействован. А к концу войны этот круг еще более сузили и водку почти не выдавали. Скажу за себя. За все время на фронте я помню лишь считаное количество раз, когда нам выдавали водку. А сейчас некоторые деятели утверждают, что многие стали пьяницами на фронте, потому что каждый день выдавали. Да черта лысого! Я получал максимум десять раз. А остальное – трофеи.
В конце войны механиком у меня был Сомов Паша, сравнительно молодой, и он совсем немножко выпивал. А вот наводчиком был стреляный мужичок – Гаврилюк. Бывший председатель колхоза из Сибири. Так вот когда только объявляли, что сегодня выдадут водку, то он от возбуждения прямо из танка выскакивал и не знал, куда себя деть. Сразу начинал ладоши тереть. Я его спрашиваю: «Ваня, ну чего ты все время трешь?» – «Чего-то руки мерзнут…» – «Ничего, сейчас заряжающий принесет и прогреетесь!»
Назад: Глава 20 В гостях у вампира
Дальше: Глава 22 Интермедия