Здравствуйте, Михаил Николаевич!

Я студент Уральского политеха, радиоэлектронщик. Немного пишу, набрался наглости и написал небольшой монолог, почитайте, пожалуйста, я думаю, вам понравится.

Собираясь в лес, я часто надевал старый брезентовый противоэнцефалитный костюм. Со временем он пожелтел, выцвел и стал похож на форму 42-го года. Встречавшие меня в лесу люди говорили: «Тебе бы ещё пилотку со звёздочкой».

Однажды я нашёл дома старую пилотку со звёздочкой, которую мне подарил зэк на железобетонном заводе в красном уголке ОБЖ. Теперь у меня была и пилотка. Всё вместе выглядело просто замечательно, но чего-то не хватало. Я бродил по окрестностям Екатеринбурга и каких только не наслушался вопросов! Даже придумал на них ответы.

– До Берлина далеко?

– Да нет, за поворотом, там ещё зенитки стоят.

Какой русский без прикола? Я почувствовал, что тема имеет продолжение. У меня и возникла идея воссоздать форму красноармейца. Во-первых, для меня это было гордостью, во-вторых, просто приятно, а в-третьих, это имело патриотический смысл. Я подошёл к задаче как инженер и неимоверными усилиями под заказ сшил гимнастёрку образца 1942 года, сделал ремень, портупею.

Тут вдруг среди молодёжи грянула мода «милитари». Я вообще-то моду плохо понимаю, особенно такую. Ведь если в армии всё время с тряпкой по полу ползать, мало хороших впечатлений остаётся. Но в целом молодёжная мода мне нравится. И я подумал: какое же это милитари, когда к зелёной куртке пришивают два непонятных шеврона? Я взял и пришил на свою гимнастёрку со стоячим воротничком петлицы лейтенанта (коим я и являюсь) и начал носить в институт, на работу. Сначала смеялись. Потом спросили, где я достал такую модную вещь. Я был поражён: форма красноармейца теперь – модная вещь!

К тому времени у меня уже был почти полный набор вещей красноармейца. Я выезжал в таком виде в лес. Люди то хвалили за патриотизм, то пугались, некоторые думали, что началась война, приходилось успокаивать, отпаивать, мол, хлебни, дядя, ничего страшного, танки пройдут, и всё будет в порядке…

Тогда я понял, что всё это переросло в одну большую шутку, шутом в которой был я. Но ведь самое интересное – это реакция людей…

Немного походив в этой форме, я понял главное: у нашего человека красноармеец и энкавэдэшник – это коллективное бессознательное, архетип. Наш человек может спокойно смотреть на разную форму: милицейскую, современную военную – камуфляж, но когда он видит человека в плащ-палатке и пилотке, то сразу взрывается изнутри, хочет узнать: «Что случилось? Чем он может помочь? Где враг? Где фронт?» Если же на гимнастёрку надеть чёрный плащ, то превращаешься в энкавэдэшника – никто уже не смеётся, вопросов не задаёт, не улыбается. И это в голове у каждого!

Я понял, как бороться с бандитами. Надо такую форму носить! Иду как-то ночью: нормально так – гимнастёрка, портупея, чёрный плащ и дипломат. Не то что бандиты, милиционеры и те сразу уехали, когда я к милицейскому уазику подошёл, чтобы номер дома спросить! У нашего человека врождённая боязнь гимнастёрки и чёрного плаща. На уровне подсознания возникает мысль: «За мной пришли».

Любую другую форму наш человек либо не замечает, либо презирает, а вот красноармейскую очень уважает. Это же не государство, это родина.

Я поставил эксперимент (всё-таки инженер): приколол к форме 42-го года значок «КГБ СССР» и сел возле пивного ларька. Сижу, пью пиво. Пока значка не видно, все останавливаются, интересуются. Если видно – никто ничего не спрашивает, несмотря на то что ни КГБ, ни СССР давно нет! Это какая-то программа!

А знаете, какими глазами на эту форму смотрят граждане СНГ? Им становится страшно. Им кажется, что мы снова воюем, и их страны снова станут частью России, потому что когда мы воюем, то мы ещё полконтинента отхватываем. Этот бессознательный рефлекс есть у всех – у узбеков, у таджиков… Тоже врождённый.

Получается, не надо реформировать армию. Надо форму поменять – и всё! Хотя… Вдумайтесь в слово «реформа» – «реформа», то есть смена формы.

А с другой стороны, какая должна быть энергия без вектора, чтобы всё это делать? Ведь выглядишь как шут! Или нет? Наш человек это не как шутку воспринимает, он серьёзно подходит к этому: или со съёмок, или с фронта.

Захожу в магазин и, чтобы не пугать, говорю:

– Нет никакой скрытой камеры, это не розыгрыш!

Я-то имею в виду телерозыгрыш. А мне просто и гениально отвечают:

– Да мы поняли уже, что не розыгрыш… С какого фронта?

Только наш человек может думать, что где-то ещё есть солдаты 42-го года. Для наших это нормально: ну, заплутали, ну, про них штаб забыл… Легко!

Только у нас лицо кавказской национальности, увидев такую форму, говорит: «Уважаю».

В общем, я решил сделать прикол поинтересней. Как-то, приехав из лесу, пошёл к Вечному огню в парк. Там Вечный огонь и стела в честь павших во время Гражданской, хотя все екатеринбуржцы думают, что это Могила Неизвестного Солдата Второй мировой. Пришёл поздно вечером туда, там, как обычно, молодёжь руки греет у огня. Я у них спрашиваю, кому памятник. Мне отвечают: «Вечному огню». У меня видок нормальный: да, солдат в форме 42-го года, в плащ-палатке, винтовка зачехлённая – ничего необычного. И я начинаю тряпочкой протирать гранитную плиту с именами, она ж вся пыльная… Это вызывает шок и неподдельный интерес. Меня спросили искренне: «Своё имя отчищаешь?» Мне многие говорили, что я придурок и шут. Но понимаете, это не стыдно. Это же развлечение. Вы посмотрите, что мне отвечают! На этом дело не закончилось. Мимо проходил военный патруль… уже смешно, да? Когда они увидели одинокого солдата у Вечного огня, на собственной могиле протирающего плиту, сначала обомлели, потом походили вокруг (видимо, проверяли, не привидение ли я), потом набрались смелости и спросили:

– Документы есть?

Видимо, думали, что я сейчас им военный билет покажу образца 42-го года.

– Ты почему в форме?

Я так им отвечаю:

– Согласно уставам, это не форма уже лет семьдесят, в ней просто удобно и тепло.

– Мы знаем, что в ней тепло и удобно, почему на тебе форма?

Два вывода из их вопроса следует. Во-первых, хотя никто из них такую форму наверняка не носил, они подсознательно понимали, что она тёплая и удобная, а во-вторых, для нашего человека, несмотря ни на какие уставы и законы, это всегда будет Форма с большой буквы!

Ха, как было весело: как-то выходной был посреди недели, я в лес решил поехать и попал в центре города в пробку. Ну, думаю, ногами быстрее. Выхожу и иду по тротуару. Представляете: восемь часов утра, центр Екатеринбурга, солдат 42-го года. Тогда первый раз в жизни солдат Российской армии, который меня увидел, не попросил денег на сигареты, а сам захотел меня угостить. Очевидцы говорили, что кренились маршрутки, все пассажиры к одному краю прилипали, в окна на меня смотрели. Я вообще не понимаю: вот идёт по улице парень, уши проколоты, брюки оранжевые, волосы зелёные. И никто ведь не оборачивается! А вот эта форма вызывает шок.

Но самое смешное – это случайные фразы. Еду в маршрутке, на мне джинсы, гимнастёрка и чёрный плащ. Разговариваю по телефону. В пылу спора сказал: «Отвести за ров и расстрелять!» Полмаршрутки на следующей остановке вылезли!

Ещё было смешно. Иду ночью в этой форме, гопники подбегают, приостанавливая меня, спрашивают: «Куда спешишь, солдат?» Отвечаю: «На расстрел». Вообще ничего не ответили, сразу все вопросы отпали.

Так веселиться может только русский студент, у американского просто мозгов не хватит сшить форму времён Пёрл-Харбора.

Приблатнённые спрашивали:

– Что ты можешь делать?

Они ведь не говорят: «Кем ты работаешь?» У них теперь всё по-американски, только английского они не знают… Ну, я, соответственно виду, отвечаю:

– Могу эшелон под откос пустить.

А они задумываются, видимо, на тему «есть ли у партнёров эшелоны или нет?».

Вы знаете, когда грузин видит гимнастёрку, он восхищается: «О! наверное, тоже казак!» Он знает, кто это, и уважает. Для меня это было откровением.

Встреча в лесу:

– Партизан?

– Чего?

– Партизан?

– Нет.

– Кто?

– В лесу гуляю.

– А выглядишь как партизан.

– Выгляжу как красноармеец.

– Давно это было?

– Да, давно.

– Что, так до сих пор по лесам и бегаешь?

Мне уже лишь бы отвязаться.

– Да, так и бегаю, то с танка подбитого топливо солью, то с самолёта пулемёт сниму.

После этого интересовавшийся убегает.

Ещё случай. В лесу кидаю ножи в дерево. Представьте себе: ножи – 30 см длиной, большие, тяжёлые. Подходит человек. Я ножи убрал, думаю, напугается, мало ли… А он говорит:

– Да кидай, я специально решил посмотреть, плохо попадаешь – тренируйся!

(Я не знаю, как у вас, но у меня в лесу человек с ножами в форме красноармейца вызовет некоторую опаску, а тут ещё и советуют.)

Но апофеозом стал тот момент, когда вся эта форма была очень чистой и аккуратной (типа «офицер пошёл на танцы»), и я решил сделать большой прикол. За вечер обошёл около десяти заведений, вроде баров, в форме красноармейца – гимнастёрка, галифе, сапоги, офицерский ремень, портупея, пилотка со звёздочкой. Было весело. Вот это то, чего нельзя передать. Ну, если ты студент и у тебя есть деньги, пойди и выпей пиво. Так нет! Надо больше, энергия зовёт, родина зовёт! И я пошёл. Сначала было всё нормально, у меня только спрашивали: «Как дела на Белорусском фронте?» Я отвечал: «Не знаю, я с Прибалтийского». Потом я зашёл в очень респектабельный русский бар, который считается ирландским, и там один мужчина, шотландец, был в юбке. Так вот на него никто не посмотрел, включая иностранцев. Больше всего окружающих интересовало, как красноармеец, спрыгнувший с телеэкрана, заказал пиво и пьёт его у стойки. Порадовал бармен, сказал:

– Я видел проколотые уши, ноздри, пупки, придурков, голубых, но красноармейскую форму – первый раз в жизни! Спасибо вам за это.

Я так и не понял, за что – за ЭТО. Некоторые спрашивают, не беру ли я деньги за то, что на меня посмотрели. Вы вообще как себе это представляете?

В немецкий бар «Ганс» меня аккуратно не пропустили, очень остроумно. В другом сказали:

– Нам очень верёвочка понравилась на вещмешке. – Там и правда к мешку была примотана толстенная бечёвка.

Спрашивают:

– Зачем она нужна?

Я так уже похохатываю: непонятно им зачем, но понравилась, – и отвечаю:

– Пушку привязываю, чтоб отдачей не сносило.

Это был очень счастливый день, вот так надо прикалываться.

Я бы никогда не подумал, насколько эта форма изменит моё мировоззрение, да и мировоззрение других, кстати, тоже.

У каждого в душе – такой красноармеец. Он всё плетётся по полям, дорогам, мокнет под дождём, ему важно одно – где-то есть победа.

Мы – страна забытых красноармейцев. В каждом из нас он живёт, но всё никак не может победить.