Глава 6
Пропавшие папки
Вернувшись в расположение полка и пообедав, Ивашов и сержант Масленников отправились в штаб полка, где находился отдел, и он же кабинет полкового оперуполномоченного контрразведки «СМЕРШ» старшего лейтенанта Хромченко.
Сельские дома преимущественно были заняты офицерским составом полка. Небольшую деревянную школу, бывшую еще церковно-приходской, занимала полковая санитарная рота. А в Доме культуры, выстроенном из кирпичей разобранной в тридцатые годы колокольни Битицкой Александро-Невской церкви, были штаб, полковые службы и отдел «СМЕРШ».
Кабинет покойного Хромченко, по настоянию Ивашова, распечатал и вскрыл ПНШ-4 – помощник начальника штаба полка по личному составу капитан Олейников. В его ведении находилась вся полковая документация и делопроизводство. Он же выдал Ивашову ключи от кабинета и несгораемого шкафа, сказав при этом:
– Владейте. И прошу вас: будьте аккуратнее при чистке оружия…
Егора последняя фраза ничуть не задела, хотя капитан Олейников явно хотел кольнуть нового начальника полкового отдела «СМЕРШ». Он вежливо поблагодарил капитана, дождался, когда тот покинет кабинет, и подошел к старому огромному несгораемому шкафу. Достал ключи, открыл. Нижняя полка была пуста, если не считать пустого граненого стакана. На второй полке аккуратно лежали две стопки папок. Третья полка служила запираемым секретным отделением и была закрыта. Егор выбрал из связки ключей нужный и открыл дверцу. Секретное отделение было пустым.
– А что здесь лежало, когда старший лейтенант Хромченко был жив? – посмотрел он на сержанта Масленникова.
– Тоже папки с делами, – ответил тот, – которые Василий Иванович считал особо важными.
– Сколько было таких папок?
– Точно сказать не могу, – нахмурил лоб сержант. – Две, кажется.
– И куда они подевались?
– Не могу знать, – еще больше нахмурился Масленников.
– А что за дела были в папках?
– Не могу знать… Василий Иванович мне их не показывал. Он вообще папки с делами, которые вел, никому не показывал.
– Та-а-ак, – в некоторой задумчивости протянул Ивашов. – А кто первый обнаружил труп Хромченко?
– Не знаю, – пожал плечами сержант. – Меня здесь не было. Я же говорил вам, что старший лейтенант Хромченко послал меня поговорить с осведомителями… Надо других поспрашивать. На выстрел небось много штабных сбежалось. Поди разбери, кто из них был первым…
– Значит, в последний раз вы видели Хромченко живым, когда он послал вас к осведомителям?
– Так точно.
– А эти особо важные папки… Они лежали в шкафу?
– Кажись, да. Василий Иванович как раз открывал верхнюю полку, когда говорил со мной, – не очень уверенно ответил Масленников.
– А потом? Когда вы вернулись в отдел?
– А когда я вернулся в отдел, там уже были наш начштаба, его помощники, а потом еще приехали из дивизии военный прокурор и следователь «СМЕРШа». И в кабинет Хромченко они уже никого не пускали.
– Вы их знаете? Прокурора и следователя?
– Конечно. Военным прокурором дивизии у нас майор Севастьянов, а следователем – старший лейтенант Кожевников. Они и проводили следствие…
– И пришли к выводу, что смерть старшего лейтенанта Хромченко произошла по причине неосторожного обращения с оружием, – раздумчиво произнес Ивашов, скорее для себя, нежели для Масленникова.
– Так точно.
– Они вас допрашивали?
– Да.
– Чем они интересовались?
– Да тем же, что и вы сейчас. Вот только про папки разве что не спрашивали…
– А то, что в потайном отделении несгораемого шкафа отсутствуют две папки, они что, на это не обратили внимания?
– Да кто же знал, сколько этих папок было у Василия Ивановича! – едва не воскликнул сержант. – Все дела, которые он вел, он держал в секрете. Никому не доверял. Я ведь тоже до сегодняшнего дня не знал, что папки из потайного отделения пропали… А может, он сам их куда-то переложил?
– Может, и переложил, – вынужден был согласиться Егор Ивашов.
Ни в выдвижных ящиках стола, ни в тумбочке, в которой ящиков не было вообще, никаких папок тоже не оказалось.
– Похоже, что ваш прежний начальник никуда не перекладывал папки из шкафа, – сказал Ивашов после осмотра содержимого стола. – А вообще, что он за человек был? Аккуратен?
– В делах – да, – ответил Масленников. – А вот о себе часто забывал…
– То есть?
– Ну, он не всегда был опрятен. Мог не бриться по нескольку дней, не заметить, что где-то испачкался. Но в делах у него всегда и во всем был полный порядок.
– Значит, смешать папки с важными делами с папками, содержащими рядовые дела, он не мог?
– Никак не мог, Егор Фомич, – твердо проговорил сержант.
– Мы все же посмотрим папки из тех двух стопок, – решил Ивашов. – Поможешь, Федор Денисович?
Как и предполагал Егор, папки со второй полки были секретного содержания и текущими делами-формулярами оперативной проверки, которые вел старший лейтенант Хромченко. Поскольку в обязанности оперуполномоченного отдела контрразведки «СМЕРШ» помимо борьбы с диверсионно-разведывательной деятельностью врага и антисоветскими элементами в частях Красной армии, а также проверкой военнослужащих, бывших в плену и окружении, входило еще ведение агентурно-осведомительной работы по части выявления солдат и офицеров с изменническими настроениями и склонных к предательству и измене Родине, то, соответственно, начиналось оно с выявления подозрительного лица, сведения о котором были получены от осведомителя. Эти первые сведения, то есть оперативный сигнал, являлся первоначальной «зацепкой». Случалось, что, кроме «зацепки», ничего больше на солдата или офицера не имелось. В таком случае никакого обвинения против лица, на которого поступил сигнал, не выдвигалось, как и не заводилось никакого формулярного дела. Но если же на подозрительное лицо поступала более конкретная информация, то «зацепка» вырастала до формулярного дела и оперативной проверки. На фигуранта заводилась отдельная папка, куда складывались очередные донесения осведомителей. После оперативной разработки военнослужащего, заподозренного в изменнических или пораженческих настроениях или в качестве «антисоветского элемента», он удалялся с переднего края и переводился в тыловое подразделение, где его проверка продолжалась. В случае отсутствия доказательств фигурант отделывался внушением (например, за невоздержанность на язык) и снимался с оперативного учета. В случае же подтверждения подозрений в антисоветчине или изменнических настроениях (а это были еще мягкие обвинения по сравнению с пособничеством шпионам и их укрывательством) следовал арест фигуранта, со всеми вытекающими последствиями…
Левая стопка папок содержала дела, снятые с оперативного учета. Формулировок было две.
«Погиб в бою. Снят с оперативного учета» и «5 февраля 1943 года во время атаки полка рядовой Шамов первым ворвался в окопы противника и в рукопашной схватке уничтожил троих немцев. Награжден медалью „За отвагу“. Дело на рядового Шамова разработкой прекращено».
Вторая стопка папок была с делами, находящимися в оперативной разработке. Начинались они все примерно так…
«Рядовой нашего взвода тов. Климчук за обедом высказал значительное недовольство, что кормежка, мол, у нас аховая, так можно вскорости и ноги протянуть. Немцы, чай, своих солдат лучше кормят.
А еще Климчук говорил, что если бы не колхозы, куда простых людей силою загоняли во времена повальной коллективизации, то они со старшим братом Федосом жили бы припеваючи, а не перебивались с хлеба на квас, нежелательно сделавшись колхозниками.
Эти вражеские кулацкие высказывания указуют на то, что тов. Климчук дует явно не в ту сторону и является антисоветским элементом».
Это являлось первоначальной «зацепкой». Далее были новые донесения осведомителя с псевдонимом «Коля», касательно «тов. Климчука», который по глупости, а может, и специально был явно несдержан на язык. Оперативная разработка показала, что рядовой Климчук, одна тысяча девятьсот восьмого года рождения, из крестьян, был призван в армию двадцать третьего июня сорок первого года, на оккупированной немцами территории не находился, в окружении не был, в трусости не замечен. Однако высказывания Климчука настораживали и внушали опасение, что при удобном случае он может стать перебежчиком в стан врага. Это значило, что личность рядового Климчука подлежала более глубокой проверке…
Примерно такими же по содержанию были и остальные папки из правой стопки, причем на формулярном учете Хромченко состояло и несколько офицеров полка. С папками из этой стопки младшему лейтенанту Ивашову надлежало ознакомиться более подробно. Однако ничего такого секретного, чтобы прятать какие-либо из этих дел в запираемое отделение несгораемого шкафа, папки не содержали. Обычные текущие дела оперуполномоченного «СМЕРШа», которые при утрате можно было бы легко восстановить. Значит, пропавших из запираемой полки дел среди этих папок не было…
– А список осведомителей ты мне приготовил, Федор Денисович? – Отложил пока в сторону папки с текущими делами Ивашов.
– Так точно! – Сержант протянул Егору листок бумаги: – Девять человек. Все, как вы просили: фамилия, имя, отчество, год рождения, звание, в каком батальоне, роте, взводе служат. Ну, и это… оперативный псевдоним.
– Спасибо, Федор Денисович. Надо будет с ними побеседовать… – На какое-то время Егор задумался, а потом произнес: – Если из запираемого отделения кто-то изъял папки, то как он их вынес, если на выстрел мгновенно сбежались штабные?
– Вы думаете, кто-то взял эти папки еще до гибели Василия Ивановича?
– Или во время гибели… Здесь, в кабинете, их спрятать негде, – обвел взглядом комнатку Егор. – Получается, либо кто-то выкрал секретные папки из сейфа Хромченко до того, как с ним произошел несчастный случай, либо выстрел, убивший Хромченко, был вовсе не несчастным случаем.
– Вы думаете…
Младший лейтенант не дал Масленникову договорить:
– Я допускаю как версию, что, узнав о том, что у него пропали секретные папки, Хромченко мог и застрелиться, а это значит, что пропавшие папки содержали очень важные сведения. Либо старший лейтенант был убит, поскольку представлял опасность для человека, которого разрабатывал. Этот человек отобрал у Хромченко пистолет, выстрелил в него, забрал из несгораемого шкафа, который на момент убийства, возможно, был открыт, нужные ему папки и смешался со штабными, примчавшимися на выстрел. И нам надо как-то узнать, был ли кто из штабных, прибежавших на выстрел в кабинет Хромченко, с папками или, скажем, с портфелем в руках.
– Вы полагаете, что Василия Ивановича все-таки убили? И это сделал кто-то из штабных?
– Я допускаю такой вариант, – коротко ответил Егор.
– Значит, у нас в штабе имеется шпион? – как-то совсем по-детски спросил Масленников.
– Скорее всего, да, – снова согласился со своим помощником младший лейтенант. – Но это уже секретная информация, так что, Федор Денисович, самое время вспомнить о подписке о неразглашении…
– Это-то я понимаю, Егор Фомич, – ответил Масленников. – Но как нам его найти? И надо, наверное, сообщить товарищу майору Стрельцову, что у нас в штабе немецкий шпион.
– Это все только предположения, Федор Денисович, – покачал головой Ивашов. – О чем нам сообщать начальнику отдела контрразведки дивизии? О наших предположениях?
– И что делать? – спросил сержант Масленников.
– Надо пройти тот же путь, что прошел старший лейтенант Хромченко. Только сделать это надлежит очень быстро.
– А как?
– Хм… Если бы я знал…
