Глава 21

Странное дело, но то, что группа уменьшилась более чем вдвое, практически не сказалось на ее мобильности. Даже лишившись невидимости, Пастор с ходу задал высокий темп, причем он двигался почти так же прямолинейно, как раньше. Разве что обширные открытые пространстве начал обходить, а не пересекать напрямую, что беззаботно проделывал прежде, под прикрытием Черепа.

Надо сказать, зараженные здесь почему-то не встречались вообще, но это не значит, что их нет. Следы то и дело попадались: свежие останки людей и животных; брошенные машины с сорванным дверцами или разбитыми стеклами – даже не понять, это выбирались из них те, которые внезапно забыли, как пользоваться замками, или кто-то врывался снаружи, соблазнившись водителем и пассажирами. Да и местность обжитая, сплошные возделанные поля, виднеющиеся там и сям в отдалении деревни, дороги, пусть и не выделяются шириной и качеством покрытия, но зато многочисленные. То есть люди здесь изначально были, а раз так, то и без тварей обойтись не могло.

Тем не менее Пастор зачастую выбирал не самые безопасные пути и практически не устраивал осмотры с укромных позиций, что даже на востоке считается великим безрассудством. Беспечным человеком он не выглядел, да и его намеки о долгом сроке пребывания в Улье Карат мимо ушей не пропустил. А ведь всем известно, что и у ротозея, и у рискового человека шансы протянуть здесь приличный срок одинаково несерьезные.

Значит, у Пастора есть основания вести себя именно так. Даже без невидимости остались какие-то козыри, и Карат усиленно анализировал поведение спутника, пытаясь определить, какие именно.

Внезапно остановившись посреди очередной лесополосы, Пастор своим обычным равнодушно отстраненным голосом заявил:

– Ты тут посиди немного, не уходи.

Карат возражать не стал, просто уставился вслед уходящему дальше сектанту, стараясь понять, что тот задумал.

Пастор вернулся спустя пару минут, не задев ни веточки, прошел через густые заросли кустарников, присел рядом с Каратом, не глядя на него, произнес:

– Шестая точка за этой зеленкой, я ее хорошо разглядел. Туриста там нет.

– Ты всерьез думал, что он нас там дожидается?

– Нет, не всерьез. Но если не видел тело, всегда есть шанс, что человек еще жив. Я уже не раз сталкивался с теми, кого давно похоронили.

– Он там все своей кровью залил, после такого не выживают.

– Ты даже не представляешь, после чего могут выжить такие, как он. Турист, разумеется, слабее меня, но ненамного. Я не выгляжу мускулистым, но могу раздробить тебе ладонь, просто сжав ее в своей, и ничего ты против этого не сделаешь. Я легко могу увернуться от брошенного тобой ножа или даже поймать его за рукоять или лезвие – на выбор. У нас и сила повыше, и все остальное, включая регенерацию, в которой мы проявляем чудеса выживания. Я видел обугленные куски мяса, они умели лишь одно – дышать через раз, пуская пузыри из залитых кровью легких. А спустя три месяца смотрел на нормальных людей, без шрамов и других напоминаний о том, что им пришлось пережить. Знаешь, сколько внешники готовы заплатить за твое тело?

– Без понятия, да и цены у них, думаю, разные.

– К цене на свое тело добавь два нуля, именно столько они могут дать всего лишь за кусочек моей селезенки. Я – редкость, во всем Полисе не найти и двух подобных мне. В тебе щепотка от Улья, а в таких, как мы, он успел набросать несколько лопат того, чем нас изменяет. Понимаешь?

– Я понял, что шанс у Туриста есть.

– Да, есть. И этот Гробовщик не мог выйти на нас случайно, я не верю в подобные совпадения. Навели его люди из Полиса или те, кто их послал за тобой. Нас он не видел, иначе мы бы сейчас здесь не разговаривал. Но он нас чуял. И я его тоже чуял. Равная игра получилась. Вот только точно в то место он не просто так вышел, чутье у него не такое, как мое. Возможно, он активацию невидимости засекает. Есть такое умение, не очень редкое, обычно бесполезное. Но этот матерый, он похож на меня, долго здесь жил, развито оно у него, издали заметить может. Вероятно, ходил по району кругами, пока не определил направление. Возможен и другой вариант – в его группе был человек с таким умением. Хотя маловероятно, Гробовщик работает один.

– Почему маловероятно? Там, как минимум, двое было.

– Не все так просто. Странно получается, ведь одного там свои же убили, Гробовщик или кто-то другой. Нож явно не от нас прилетел.

– Мало ли какие у них разборки.

– Никто не станет разбираться во время перестрелки. Что-то непонятное там произошло. Да уж… нехорошо с Туристом получилось, я-то думал, что этих юношей почуял, а они, получается, случайно подвернулись, с толку сбили, глаза отвели. Дар у одного из них нехороший, внимание к себе приковывал. Ему бесполезно, даже во вред, а нам мешает. Если я в этом прав, получается, Гробовщику сейчас выследить нас труднее, чем Гномика с Черепом. Но тут может и другой вариант быть. Допустим, есть у него умение засекать нужную ментат-метку. Встречается нечасто, но Гробовщику Улей много чего подарить успел несколько лет назад, он даже квазом бегал некоторое время. Возможно, такое случалось не один раз, только Улей может знать точно. Ты сам понимаешь, чего стоит вернуть нормальный вид после изменения. Допустим, такое умение у него есть, и мы не знаем радиус его действия. Обычно это сотни метров, или даже меньше, если развить прилично – выйдут первые километры. Охотно допущу, что этот Гробовщик – великий уникум и видит тебя за десять-пятнадцать километров. Если его не сильно покалечило, он может находиться в нескольких шагах от нас прямо сейчас. Если так, должен признать, что, скорее всего, он нас убьет. Я тоже не отношусь к простым людям, но с набором боевых умений мне не повезло, против таких, как Гробовщик, мало что могу выставить. Это уже не человек, это чистая сила, заточенная на убийство, я против него разве что побарахтаться немного смогу, а такие, как ты, даже не успевают ничего осознать. Только что все было хорошо, и вдруг лежишь и кровью захлебываешься. Ты все понимаешь?

– Зачем мне нужны такие подробности?

– Это для понимания того, что у нас нет другого выхода.

– О каком выходе идет речь?

– О непростом, а для тебя, наверное, – немыслимом. Показать тебе карту еще раз? Может, все же вспомнишь хоть что-нибудь, хорошо бы определить поточнее, куда именно нам надо направляться. Люди, которых мы за этой информацией в Полис послали, почти ничего не выяснили, а потом мне еще и вытаскивать их пришлось. Ну ты сам знаешь.

– Я уже показывал пару мест, похожих на то, которое тебе нужно. Но не уверен, твоей карте не хватает подробностей.

– Да откуда на ней подробности возьмутся? Это же Улей, а Улей не одобряет постоянство.

– И еще напомню, что при первой встрече с Гробовщиком я и Диана были меньше чем в километре от него и он нас не заметил. Даже больше скажу – некоторое время мы просидели в доме, от которого до его позиции метров сто оставалось, и тоже без последствий. И потом мы не так уж и быстро уходили, пешком, без транспорта. Я стараюсь Диану попусту не напрягать, девочка все-таки, то есть двигались неспешно. Захотел бы – догнал. А он хотел догнать. Значит, не видел.

– У него в тот момент могло не быть твоей ментат-метки. Или он использует что-то иное, есть такие умения, которым нужна личная встреча или хотя бы взгляд издали.

– Если бы он меня увидел, добром бы такое не кончилось.

– Пробрался в Полис, разглядеть успел, а сработать уже не получилось. Допустим, это случилось в тот самый момент, когда, как ты помнишь, я забирал оттуда своих людей. Шум поднялся, местные безопасники набежали, серьезные среди них тоже попадаются, да и несерьезные толпой любому могут жизнь осложнить. Гробовщик – фигурант абсолютно всех черных списков, его везде могут убить на месте, даже не предложив сдаться. Вот он и не рискнул действовать, а дальше ты уехал с торговцами, заставив и меня тебя разыскивать, и других людей, уже не таких хороших, как я.

Это Пастор хороший, что ли? Утверждение более чем спорное, но Карат на него не отреагировал, указал на более важный момент:

– Я не знаю, как получается у тебя так бодро ходить здесь без невидимости, но предупреждаю – дальше будет хуже. Туда мы ехали приличной колонной, дорога почти везде нормальная, но встречались места, где протискиваться приходилось, чернота с двух сторон поджимала. Тварей она тоже поджимает, мешает им ходить, куда вздумается, они ведь на нее соваться не любят, вот и накапливаются на сужениях. Были моменты, когда пулеметы перегревались, с боем проходили. Мне говорили, что это просто невезение, обычно там спокойнее, но это говорили люди, которые ехали на бронетехнике. А кроме тварей, есть колхозники, по сути – бандиты, потому как на весь белый свет озлоблены, не факт, что ты с ними договоришься. Как там пешком проходить, я не представляю.

– А мы там не пойдем.

– Другой дороги попросту нет. Или так, или по воде. Назад я по воде уходил, пару раз чернота с двух сторон подступала, думал уже, что разворачиваться придется, страшновато на лодке в такое забираться. Да и на самых разных мертвяков насмотрелся, они по обеим берегам на меня облизывались. Гиблые места.

– О зараженных на моей дороге можно не думать. И о Гробовщике можно не думать, за нами он пойти не сможет, людей там неудобно выискивать. А вот то, что впереди ждать может, в самом конце, – обдумывать надо. Самый сложный участок.

– Если правильно тебя понял, я к этому и веду речь. Сложить два плюс два – нетрудно, они наверняка поймут, что я не просто так на запад подался. Знают, что я новичок, знают, что был в этих краях всего лишь один раз. Если опять полез, значит, забыл там что-то. Рэм не сам по себе нас туда потащил, разведка Полиса скреббера заметила, навела. То есть место не он один знал, где-то эта информация осталась.

– Я в курсе. Мои люди как раз и поехали пообщаться с вашей разведкой, но не пообщались. Пропали те разведчики, и никто не знает, что с ними произошло. Такое, конечно, случается, стаб свободный, люди не на привязи сидят, но как-то это странновато, да и несвоевременно, опасаюсь, что кто-то ими заинтересовался.

– Да кому они нужны? Скреббера больше нет, а кроме него, там ничего ценного не было.

– Скребберы, Карат, интересны даже мертвые, информация о них может дорого стоить, если знаешь, кому продать. Да и ты не просто так туда идешь, на что-то рассчитываешь. То есть какие-то ценности остались.

– Ну осталось там кое-какое барахло группы Рэма, и что с того? Оно только мне интересно, серьезные ребята такими мелочами руки не пачкают.

– Нет, к тебе, разумеется, никаких претензий и вопросов быть не может, информация о скребберах – это целиком наши дела. Возможно, копается в них кто-то заинтересованный, мешает, вот он и мог разведчиков убрать. Ладно, это все лишнее, я тебя понял, ты подозреваешь, что тот же Гробовщик или другие претенденты на твою голову могут дожидаться нас в том самом месте.

– Вот именно. Разворачиваться надо. Вечно они там сидеть не смогут, можно вернуться через месяц-два, и спокойно посмотришь на своего скреббера.

– Зачем ждать, если можно сделать это сейчас? Поднимайся, Карат, пора идти дальше.

– Ну наконец-то… – произнес тот с напускным облегчением, поднимаясь.

– Что значит «наконец-то»? – спросил Пастор.

– Впервые за все время ты начал вести себя ненормально. А то ничего понять не могу, вроде бы сектанты, но ведете себя как техническая интеллигенция. А вот сейчас нормальное поведение фанатика – ты прекрасно знаешь, что Гробовщик прикончит тебя одной левой, знаешь что, очень может быть, он будет караулить тебя там, куда мы идем, но все равно не останавливаешься. Так сказать, в жертву себя приносишь. Ну и меня заодно.

– Ты же уже слышал, что таких, как я, нормальными людьми называть нельзя. И опыта у меня больше, чем у тебя, и думаю я по-другому. Тебе этому еще учиться и учиться, да и вряд ли ты доучишься – умрешь быстрее, Улей немногим этот путь открывает. Запад, Карат, это интересное место, на западе всякое случается. Как бы тем, кто нас сейчас ищет, не пришлось пожалеть, что они вообще сюда забрались. Суеты в них много и числом брать пытаются, а таких запад не бережет. Здесь надо аккуратнее – где-то тоньше действовать, где-то наглее, и ни в коем случае не перепутать. Территория даже не дикая, она античеловеческая. Они не хотят это знать, они слабы. Этих я не опасаюсь, я опасаюсь других. Тех, кто, возможно, добрались до разведчиков Полиса. Полис – интересное место. Тихое, в дрязги не лезет, всегда в стороне от всего. Я даже подумать не мог, что эти провинциалы выследят скреббера и устроят на него охоту. О таком никто подумать не мог, даже агентуры серьезной там не было, не нужна она. Очень много звезд в небе сошлось, что и позволило вам поохотиться. Но охота закончена, теперь время дележа трофеев. Дичь, которую вы убили, может быть ценна сама по себе, жемчуг – лишь бонус. Рэм это знал, и знал, что именно мы должны были от него получить. Но Рэма не стало, мы не получили свое, и мы потеряли время. Дичь эта ценна лишь для знающих. Если туда понаедут знающие, я буду недоволен. Надо поспешить, чтобы их опередить.

– Если хочешь туда добраться побыстрее, надо поворачивать. Там река хорошая, найдем лодку, дорогу я не забыл.

– Мы не пойдем водой. Сейчас не пойдем.

– Дорогой решил поехать? На ней мы и останемся, я же говорю, там пара узких мест, где нас подкараулить могут. Слишком много черноты вокруг.

– Мы не пойдем по дороге. То есть пойдем, конечно, но не по той дороге, о которой ты говоришь.

– Других дорог по суше в ту сторону нет. Разве что в объезд как-то пробраться, но это совсем уж долго получается, не говоря уже о риске.

– Не будет никаких объездов, мы напрямую пойдем. Хорошо пойдем, там нас охотники за твоей головой не подкараулят.

– Секретный подземный ход, что ли?

– Скоро увидишь.

Килдинг впервые за все время направился напрямик через открытое пространство – по склону очень пологого, едва выделяющегося в рельефе холма, засеянного овсом. Невысокий, уклон идти не мешает, но радости от этого мало, потому что Карат во всей красе представлял, как на него со всех сторон наводятся снайперы и пулеметчики или приценивающимся взглядом уставилась тварь тонны на две живого веса, собираясь отдать приказ свите из четырех десятков мертвяков помельче.

Пастор, шагая впереди шагах в двадцати, держался с прежней расслабленностью. Но, похоже, затылком видел, что его пленник обеспокоен и снизошел до сомнительного утешения:

– Не надо так напрягаться, зараженных здесь нет, они не любят показываться в таких местах.

– Я знаю, что их тянет к деревням и городам, но нарваться можно где угодно, хоть посреди дремучего леса или пустыни.

– Дело не в пище, они боятся.

Что?! Если здесь опасаются показываться твари, то из такого места следует уходить как можно быстрее.

Карат, в свете таких мыслей, решил кое-что уточнить:

– Мертвяки не такие уж и трусы, кого им здесь бояться?

– Скребберов.

– Шутишь, что ли?

– Отнюдь. У зараженных на уровне инстинктов записано, что именно в таких местах скребберы встречаются чаще всего.

– Это в каких таких местах?

– А вот таких.

Пастор, вырвавшись вперед, уже успел добраться до перегиба рельефа и указывал вниз – на другой склон, который прежде прятался от взоров.

Карат сделал еще десятка полтора шагов, прежде чем увидел, на что, собственно, указывает сектант.

Остановившись, с высоты приплюснутого холма во всей красе разглядел дорогу, по которой придется идти дальше. Не сводя ошеломленного взгляда с открывшейся картины, покачал головой:

– Да ты спятил…