Глава 4. Профессионалы-наемники и пехота, противостоявшие рыцарям

В Средние века, помимо рыцарей, воинским искусством обладали и простые воины незнатного происхождения. Они, конечно, не могли сравниться в мастерстве с рыцарями, которые с детства обучались воинским искусствам. Но некоторые особо одаренные воины из простолюдинов достигали вершин мастерства и становились профессиональными фехтовальщиками, услугами которых не брезговали пользоваться даже благородные рыцари. Воинское искусство – вот товар, который предлагал профессионал-наемник. Одни наемники участвовали в военных походах в составе рыцарского войска, другие ездили по городам с показательными выступлениями и давали частные уроки, обучая всех желающих за хорошую плату искусству фехтования. Но были и такие, что возглавляли шайки разбойников, грабящих честных людей на больших дорогах. В начале VII века епископ Исидор Севильский пишет о профессиональных фехтовальщиках на мечах, используя для их обозначения новый термин – campiones. В то время, кроме показательных выступлений, у некоторых campiones была еще одна форма заработка – это замещение тяжущихся в судебных поединках, которые официально были введены в 501 году Гандебо Бургундским, а неофициально проводились еще в V веке. У хорошего campiones были все шансы получить постоянную работу такого рода при монастыре, в городе, деревне, епископстве, а при удачном стечении обстоятельств и при королевском дворе. Так, в Средние века благодаря воинскому искусству появились два законных рода деятельности, такие как путешествия с показательными выступлениями и замещение тяжущихся в судебных поединках. И то и другое позволяло безбедно существовать целому классу простых бойцов. Кстати, практически все campiones не пользовались доспехами. Причиной тому были немалая цена доспеха и его значительный вес. К тому же в показательных боях смертельного риска нет, а в судебных поединках применение защитных средств часто ограничивалось, а иногда и вовсе запрещалось. Таким образом, campiones освободились от пассивной защиты еще задолго до появления огнестрельного оружия. Ее отсутствие приходилось чем-то компенсировать. В результате на передний план выходит подвижность. Оружием на первых порах чаще всего был меч со щитом, иногда шесты и, в частности, в некоторых судебных поединках – дубины. К сожалению, странствующие фехтовальщики не были эпическими героями и их искусство не воспевалось трубадурами. Поэтому описаний их деятельности до XIV века мало фиксировалось современниками, и лишь несколько мимолетных, косвенных упоминаний могут дать некоторое представление о фехтовальных приемах, применяемых campiones.

Такими приемами были: метание песка в лицо противника перед проведением того или иного приема, подножки, захваты за одежду и конечности для проведения бросков, прижимание поверженного противника или его оружия ногой к земле, после чего наносили ему несколько мощных концентрированных ударов оружием.

В XIV веке campiones набирают популярность и завоевывают особое уважение в глазах светской власти. Кстати, не последнюю роль в этом сыграл тот факт, что campiones обучали фехтовальным приемам и технике ведения боя воинов городских ополчений. Сохранились рукописи, датируемые 1350 годом, в которых мастера фехтования, проживающие и практикующие в немецких городах, обозначались термином «гладиаторы». С 1380 года мастеров фехтования стали называть Fechter, что означало «поединщик» (фехтовальщик), отсюда, кстати, и произошло слово «фехтование» – Fechten.

В XIV веке фехтовальщики создают свои союзы по типу ремесленных цехов. Союзы фехтовальщиков устраивали большие показательные выступления. Также они занимались обучением представителей среднего класса приемам фехтования. Занятия по фехтованию проводили специально подготовленные инструкторы – dimicatores.

В основном тренировки проводились на боевом оружии, что приводило к массовым травмам различной сложности, так как техника безопасности была крайне низкой. Но, несмотря на повышенный травматизм, популярность фехтования продолжает возрастать. Примером повального увлечения фехтованием различных слоев средневекового общества в то время может служить тот факт, что в 1387 году студентам Гейдельбергского университета запретили посещать фехтовальные школы, дабы учащиеся не отвлекались от занятий. Но этот запрет не мог остановить стремление учащихся овладеть навыками фехтования, поэтому вердикт приходилось возобновлять каждые два года.

Городские союзы фехтовальщиков к концу XIV века окончательно сформировали свою цеховую организацию со своими сословными правилами, мастерами и подмастерьями, традициями и ритуалами. Одним из высших статусов в таких союзах было звание ширммейстера – учителя защиты, или, как их стали называть чуть позже, фехтмейстера – учителя фехтования. Бойцы, которые продолжали странствовать, отказавшись от оседлой жизни, назывались свободными поединщиками – fechter. Из первых союзов городских фехтовальщиков наиболее большим и влиятельным был основанный в Нюрнберге союз, носивший название «Общее братство Святой и Пречистой Девы Марии и Святого и могущественного князя небесного Святого Марка». Так как название этого союза было длинным, то его часто называли просто – «Марковы братья» или «Братство Святого Марка». В 1480 году в Нюрнберге Фридрих II даровал этому союзу первую грамоту о привилегиях и патент. Теперь «Марковы братья» получали, помимо финансовых льгот, еще и право: именоваться «мастерами меча» и преподавать фехтовальное искусство на всей территории Германии. Эти привилегии и патент были подтверждены Максимилианом I в Кельне, Максимилианом II в Аугсбурге и в 1579 году Рудольфом II в Праге. Гербом «Братства Святого Марка» стал крылатый золотой лев святого апостола и евангелиста Марка и меч. В конце XV века «Марковы братья» переезжают во Франкфурт-на-Майне. Этот город становится на время центром фехтовального искусства Европы. К началу XVI века союз «Марковы братья» становится самым сильным и влиятельным и занимает монопольное положение. Теперь для того, чтобы преподавать фехтование, необходимо было приехать во Франкфурт-на-Майне на осеннюю ярмарку и сразиться с капитаном и пятью мастерами из союза «Марковых братьев». Испытание кандидата проходило в торжественной обстановке. Капитан и члены братства дрались с кандидатом на подмостках, построенных на ярмарочной площади. Если тот с честью выдерживал испытание, то капитан с большой пышностью крест-накрест прикасался к его бедрам церемониальным мечом, и новый член братства, положив два золотых флорина на широкое лезвие меча в качестве вступительного взноса, получал право узнать секреты братства, касавшиеся владения мечом и другими видами оружия (этими «секретами мастеров меча» являлись рифмованные памятные сентенции). Также новый член братства получал тайную подпись, по которой члены союза узнавали друг друга во всем мире. Мастер, удостоенный степени подобным образом, с тех пор пользовался привилегией носить на своей одежде герб братства и преподавать фехтование в любой части немецкой земли. Кстати, любой, кто пытался учить фехтованию в Германии, рано или поздно сталкивался с главами гильдии фехтовальщиков «Братства Святого Марка» – одним капитаном и пятью мастерами, – которые предлагали ему выбор сразиться со всеми ними по очереди или одновременно – с неминуемым смертельным исходом для самозванца – либо вступить в гильдию под их началом. Такая стратегия привела к тому, что «Братство Святого Марка» стало очень популярно, а их штаб-квартира во Франкфурте-на-Майне превратилась в некий университет, куда в большом количестве съезжались честолюбивые фехтовальщики.

На иллюстрации из боевого манускрипта «Alte Armatur und Ringkunst», № MS Thott.290.2 (в прибл. переводе «Старое Вооружение и Искусство Борьбы»), написанного в 1459 г. знаменитым немецким «мастером меча» XV в. Гансом (Хансом) Талхоффером (1420–1490), показан личный герб знаменитого «мастера меча» Ганса Талхоффера – два скрещенных лезвиями вниз полутораручных меча, пронзающих корону. Над щитом с гербом Талхоффера с левой стороны изображен орел святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Под орлом на девизной ленте на немецком языке написано: «Bedenke dich Recht» – «Помните, что вы правы». Это был девиз Талхоффера, который он взял себе как «Мастер защиты» (Schirmmeister)

В полном варианте девиз Талхоффера звучит так: «Bedenke dich Recht, und habe Mut gegen jeden, der da Unrecht tut» – «Помните, что вы правы, и имейте мужество против тех, кто творит несправедливость». Справа вверху над щитом с гербом Талхоффера изображен крылатый лев святого апостола и евангелиста Марка и полутораручный меч. Это герб знаменитой в Священной Римской империи в XV–XVI вв. немецкой фехтовальной гильдии, носящей название «Братство Святого Марка», основанной во второй половине XV века (первые сведения о деятельности этой гильдии датированы 1474 г.). Учитывая тот факт, что знаменитый мастер меча Ганс Талхоффер умер в 1490 г. (или 1480 г.), то, скорее всего, он и был основателем этого «Братства Святого Марка», кстати, в этом практически уверено большинство западных исследователей.

Популярным оружием в то время были шесты, дубины, кинжалы, алебарды, пики, но основным оружием, по которому узнавали мастера меча, был полутораручный, но чаще всего двуручный меч. Некоторые мастера меча вместо двуручного меча использовали большую, часто двуручную изогнутую саблю. Особенно часто применяли двуручную саблю в своих поединках фехтовальщики из союза «Марковы братья». В то время помимо фехтования особое внимание уделялось изучению приемов борьбы без оружия. У горожан большим спросом пользовались приемы самообороны без оружия против противника, вооруженного кинжалом, так как на узких городских улицах, особенно в темное время суток, безоружного горожанина часто поджидали грабители, вооруженные кинжалами и короткими мечами. Эти виды холодного оружия легче всего было спрятать под плащом от бдительного взора городских стражников.

В 1570 году в союзе «Марковых братьев» произошел раскол, часть мастеров, принявших рапиру как основное оружие, отделилась и основала свой союз, который стал носить название «Federfechter» – «Фехтовальщики пера» (это название происходит от слова Feder (перо) – так стали называть на жаргоне рапиру примерно с 1570 г.). «Фехтовальщики рапирой (пером)» первыми усвоили итальянский и испанский стили фехтования (речь идет о свободном пользовании острием клинка). Кстати, члены нового союза, не забывая практиковаться в бою на двуручных мечах, считали «перо» – рапиру – своим основным оружием и при любой возможности вызывали «Марковых братьев» «с честью принять бой с ударами и уколами». Обычно поединок между двуручным мечом и быстрой, жалящей рапирой оканчивался в пользу последней, и постепенно ее приняли везде, даже в братстве. Примерно к 1590 году между боевыми техниками обоих обществ уже не было заметно разницы. Штаб союза «Federfechter» расположился в Праге. Гербом «Federfechter» стал черный грифон. Хартия союза звучала так: «Свободные фехтовальщики на рапирах с грифоном». В конце XVI века «Марковы братья» и «Фехтовальщики рапирой» поровну поделили сферу влияния в фехтовании. Капитаны обеих гильдий находились при императорском дворе в качестве представителей и защитников. Они занимали важное положение и в силу своей должности были арбитрами по всем вопросам чести и сражений.

Во времена Средневековья все профессионалы фехтовальщики в основном нанимались в пехоту, так как иметь и содержать коня было дорогим удовольствием, тем более, бившись пешим, мастер меча мог максимально проявить себя на поле боя, особенно если был вооружен огромным двуручным мечом.

В эпоху раннего Средневековья простые пешие воины были плохо вооружены, из защитного снаряжения у них имелся только щит, правда, некоторые бойцы, имеющие небольшие сбережения, могли позволить себе приобрести шлем (слабого качества) и панцирную куртку. В то время все воины должны были снаряжаться за свой счет, поэтому пехота рыцарского войска, состоящая из малоимущих воинов, была вооружена кое-как. Как уже говорилось, практически все пешие воины имели щиты, а в качестве наступательного оружия использовали копья, топоры, ножи, и лишь некоторые воины могли себе позволить приобрести меч. Часто пешие воины вооружались обычной деревянной дубиной собственного изготовления. Дубина, окованная для прочности железом, представляла собой очень грозное оружие, а благодаря своей дешевизне и легкой доступности являлась излюбленным оружием бедноты. Кстати, некоторые рыцари также применяли в бою дубину, часто снабдив ее острыми железными шипами, благодаря которым можно было наносить жуткие раны.

Как уже говорилось, военное снаряжение стоило дорого. Так, например, в эпоху Каролингов щит стоил 2 солида, копье стоило 2 солида, меч с ножнами стоил 7 солидов, шлем: 6 солидов, кожаная куртка с металлическими бляхами стоила целых 12 солидов, а пара защитных щитков для ног стоила 6 солидов. Для сравнения: в эпоху Каролингов конь стоил 7 солидов, кобыла 3 солида, вол 2 солида, а корова 1 солид. Получалось, полное вооружение воина с конем стоило 42 солида, что по тем временам являлось целым состоянием. За такие деньги можно было купить 42 коровы, а если принять во внимание, что размер стада обычной деревни в то время насчитывал 30–40 голов скота, то обладатель 42 коров становился крупным фермером.

В конце XI века в вооружении и снаряжении пехоты произошли некоторые изменения. В это время крупные и мелкие феодалы, набирая в свое войско людей из простонародья, стали вооружать их за свой счет. Это привело к тому, что качество вооружения и количество воинов стало напрямую зависеть от финансовых возможностей феодалов.

Поэтому начиная с XII века у большинства простых пеших воинов появляется меч и добротное защитное снаряжение. Обычный пехотинец в то время для защиты использовал миндалевидный щит и был облачен в толстую стеганую куртку со стоячим воротником, иногда такие куртки дополнялись кольчугами. Голову пешего воина защищал железный конусовидный шлем с наносником. В начале XIII века появился шлем, похожий на шляпу. Этот шлем, называемый «железная шляпа» (шапель-де-фер), обладал удачной конструкцией и низкой ценой, благодаря чему и получил широкое распространение во всех армиях средневековой Европы. Шлем-шляпу носили как пешие, так и конные воины. Особенно эффективными такие шлемы были для пеших воинов, так как благодаря широким полям шлем защищал не только голову, но и частично прикрывал плечи воина, что позволяло пехотинцу получать меньше повреждений от клинкового оружия вражеской конницы и во время штурма фортификационных укреплений противника. Шлем-шляпа надевался поверх кольчужного или плотного матерчатого или кожаного капюшона. На голове шлем крепился с помощью подбородного ремешка с пряжкой или, за неимением пряжки, просто завязывался. Благодаря своей эффективности «железная шляпа» использовалась воинами до XVI века.

В эпоху раннего Средневековья пехота практически являлась обслуживающим персоналом рыцарей. В Европе в то время боевым качествам простых воинов мало уделяли внимания. В XIV веке появляется профессиональная пехота, которая существовала за счет наемничества и военной добычи. Пехотинцы-наемники, имея некоторые средства, могли себе покупать хорошее военное снаряжение и оружие. Часто оружие и защитное снаряжение доставалось наемникам в качестве военных трофеев. С начала XV века правители многих европейских стран стали больше полагаться на отряды профессионалов-наемников, чем на собственное ополчение, которое собирали только во время военных действий, за время которых крестьянин не успевал стать хорошим воином.

Больше всего было наемников в армиях богатых городов Северной Италии. Эти наемники назывались кондотьерами, от итальянского слова condotta – «наемная плата». Уже в XIV веке отряды кондотьеров неоднократно доказали свое превосходство над феодальным ополчением. Вербовкой кондотьеров занимался полковник, который набирал капитанов-кондотьеров, формировавших роты. Кстати, эти капитаны-наемники не были учителями и воспитателями своих бойцов, они просто являлись лучшими воинами. Чем знаменитей был капитан, тем охотнее шли за ним простые наемники. Авторитет капитана в отряде поддерживался его «железной рукой». Состав капитанов отличался демократичностью, в основном это были выходцы из ремесленников, преимущественно горожане. Полковник учреждал свой порядок службы. Этот порядок излагался в артикуле, в который заносились права и обязанности воина. Можно сказать, что артикулы являлись прообразом будущих военных уставов. Оружие и снаряжение наемники покупали себе сами. Для хозяйственных нужд кондотьеры нанимали женщин, которые во время похода ехали в обозе. На 5–10 наемников полагалась одна повозка. Поэтому обоз наемнического войска был большим и громоздким, что существенно тормозило продвижение армии.

Кондотьеры сражались исключительно по найму, меняя нанимателей исходя из того, кто больше даст. Правда, были и такие, как, например, капитан Джон Хоквуд со своим отрядом кондотьеров, который сохранял верность какому-то одному нанимателю; в случае с Джоном это была Флоренция. К 1421 году система отношений между кондотьерами и нанимателями в корне изменилась. Теперь большинство наемников вместо краткосрочных договоров стали заключать с нанимателем контракты на очень длительный срок. Кондотьеры как профессионалы военного дела оказали значительное влияние на развитие военного искусства средневековой Европы. Войско кондотьеров в основном было пешим, реже конным, но чаще всего оно состояло из двух родов войск, пехоты и кавалерии. Во время военных действий кондотьеров часто обвиняли в том, что они специально затягивают войну, а, встретив на поле боя таких же профессионалов-наемников, сражались с ними без должного рвения. Все обвинения были справедливы. Да, кондотьеры затягивали войну, так как война являлась их основным средством обогащения. Да, капитаны, возглавлявшие отряды кондотьеров, старались избегать тяжелых потерь среди своих воинов, поскольку бойцы являлись их капиталом и единственным средством получения дохода. Кстати, во многих странах Европы, особенно в Италии, боевые действия были до крайности политизированы, и командирам наемных отрядов часто предписывалось не воевать слишком уж энергично, а иногда их даже подкупали, чтобы они специально медлили. Естественно, нанимателя не устраивала продажность наемников, и если он узнавал, что факт подкупа имел место, то мог сурово покарать кондотьера, нарушившего контракт. Так, например, кондотьер Франческо де Буссоне, по прозвищу Карманьола, был арестован и казнен своим венецианским нанимателем за недостаточное рвение, проявленное в боевых действиях 1431 года.

В то время войско, состоящее из наемников, было грозной силой, правда, до тех пор, пока у нанимателя были деньги. Также во время военной кампании наемники не всегда оказывались преданными нанимателю. Так, например, известны многие случаи, когда в критический момент отряды наемников просто уходили из войска нанимателя или переходили на службу к противнику. В мирное время вольные отряды наемников часто представляли значительную угрозу для страны, их нанявшей. Не занятые основной своей деятельностью – войной, наемники грабили, убивали, жгли селения, всячески притесняли жителей страны, их нанявшей. Наемники чувствовали себя свободно, так как знали, что местное ополчение не в силах оказать им достойного сопротивления. Поэтому правители, у которых на службе находились наемники, старались в мирное время отправить их в какой-нибудь дальний поход. Благодаря таким действиям страна нанимателя не подвергалась разорению, плюс в случае победы наемников в чужих землях она получала военные трофеи, окупив тем самым затраты на военный поход. Но самым лучшим выходом для правителей оказалось создание собственной регулярной армии. Так, например, в 1445 году король Франции Карл VII издал указ об организации регулярной армии, которая состояла из уроженцев Франции и содержалась за счет государства. Это войско не распускалось в мирное время. Кстати, король запретил феодалам иметь собственные армии, оставив за ними право лишь иметь только малочисленные гарнизоны, охранявшие их замки. Только король обладал правом иметь регулярную армию. В регулярном королевском войске была и конница, состоящая из рыцарей, и пехота. В отличие от рыцарской конницы пешие воины с XIV века обладают внушительным и разносторонним арсеналом наступательного оружия. Пехота имеет на вооружении мечи, тесаки, боевые топоры, булавы, кинжалы, различного вида древковое оружие, а также метательное оружие. Клинковое оружие (за исключением двуручных мечей) пешего воина было короче, чем у рыцарей. Такой размер холодного оружия давал преимущество воину в тесной рукопашной схватке. Правда, качество клинкового оружия простого воина значительно отличалось от дорогого рыцарского оружия. Пешие воины вооружались таким образом, чтобы иметь возможность сражаться как с пешими, так и с конными воинами противника. Для того чтобы эффективно сражаться с всадниками, пешие воины применяли древковое оружие и боевые топоры с широким лезвием, насаженным на длинную ручку. Первая серьезная попытка составить альтернативу рыцарской коннице была предпринята англичанами. Они вооружили свою пехоту мощными длинными луками длиной шесть футов и двумя видами стрел (легкими и тяжелыми). В Англии каждый церковный приход экипировал и содержал на случай войны одного лучника. Помимо лука стрелки были вооружены короткими мечами, а также имели по две жерди, заостренные с обоих концов. Эти жерди английские лучники втыкали в землю наклонно перед собой, чтобы прикрыть себя от рыцарской конницы. Из защитного снаряжения стрелки носили легкий шлем, грудные латы или кольчуги, небольшие круглые щиты, которые употреблялись только в схватках, а при действии луками подвешивались к эфесам мечей. Искусство, которым обитатели Англии издревле отличались в стрельбе из лука, опытность, приобретенная в частых войнах с шотландцами и валлийцами, а также обыкновение английских стрелков убивать сначала коней неприятельских всадников, делали их крайне опасными для рыцарской конницы.

Наконечники стрел и арбалетных болтов. Европа, XIII–XVI вв.

Боевые наконечники, изготовленные из прочного металла, были остро заточены и могли пробивать кожаные и легкие доспехи. Сохранилось несколько средневековых миниатюр, показывающих ящики со стрелами, рядом с которыми стоят бочки с наконечниками. Часто наконечники крепились к стрелам простым обжимом либо садились на воск. В итоге наконечник застревал в жертве, а стрелу всегда можно было вынуть, оснастить новым наконечником и снова использовать. Кстати, английские лучники тяжелые боевые стрелы носили в мешке, а не в колчане. В бою стрелы затыкали за пояс или втыкали в землю перед ногами. В результате наконечники стрел загрязнялись почвой, поэтому раны, вызванные такими стрелами, приводили к нагноению. Обычно лучник имел при себе один, но чаще два пучка стрел (один пучок насчитывал 24 стрелы). Так, например, в индентуре Скидмора оговаривалось, чтобы лучники имели при себе не меньше 40 стрел. Такое количество стрел лучник мог выпустить за 10 минут. Дальше приходилось либо бежать к повозке с запасными стрелами (в средневековой Европе «боеприпасы» для лучников перевозили на повозке в ящиках и бочках с крышкой, запирающейся на замок), либо брать стрелы у раненых и убитых товарищей. Кстати, 10 выстрелов в минуту было еще умеренной скорострельностью. Однако на больших дистанциях торопливая стрельба не имела никакой цели, поэтому лучники стреляли залпами, накрывая тучей стрел определенную площадь.

В битве при Азенкуре 1415 г. решающую роль сыграл массированный обстрел английских лучников. Англичане применяли большие луки с усилением натяжения от 36 до 54 кг. Дальнобойность луков была примерно 280 м. Стрелы длиной 90 см были снабжены специальными четырехгранными наконечниками ромбовидной формы с острым как шило концом. Длина таких бронебойных наконечников составляла 5–12 см. Стрелы с такими наконечниками с легкостью пробивали кольчугу (даже двойная кольчуга не могла от них защитить). На этой миниатюре хорошо видно, как под градом английских стрел, выпущенных из больших луков, пали слабозащищеные простые воины и боевые рыцарские кони (70 % рыцарских коней вообще не имели защитного снаряжения), вследствие чего французским рыцарям, имеющим более качественные доспехи, пришлось сражаться пешими. В битве при Азенкуре, произошедшей 25 октября 1415 г., участвовало, с одной стороны, 6-тысячное войско англичан (1 тыс. тяжеловооруженных всадников и 5 тыс. лучников), а с другой – почти 30-тысячное войско французов. Англичане выиграли это сражение, потеряв убитыми около 400 чел. Потери французов составили около 5 тыс. чел.

Битва при Азенкуре, 1415 г. Миниатюра XV в.

Во время рукопашной схватки английские лучники также принимали активное участие. Они, повесив луки через плечо, стремительно и быстро проникали в самую середину вражеского войска. После чего, взявшись за короткие мечи, резали и рубили вражеских воинов, не давая им времени прийти в себя. Английские лучники уже в XIV веке доказали свою боеспособность и эффективность, буквально расстреляв французских рыцарей при Креси и Пуатье. Кстати, английские лучники не только являлись отличными стрелками. Будучи представителями социальных низов, многие из них владели английской народной техникой боя с шестом, что было очень удобно именно для этого рода войск. Ведь роль шеста в некоторых случаях мог выполнять лук со снятой тетивой, который был такой же длины (2 метра), как и боевой шест. Английский шест держали одноименным хватом сверху посередине. Наносили и отбивали удары обоими концами шеста. В ближнем бою противника отталкивали от себя и парировали выпады средней частью шеста. Боевая техника владения шестом сочетала в себе простоту и эффективность. Так, например, в 1625 году английский боец с шестом победил трех испанцев, вооруженных шпагами и кинжалами.

Английская армия, реорганизованная Эдуардом III, участвовавшая в Столетней войне, была грозной силой благодаря пехоте, обученной воевать фалангой, и знаменитым английским лучникам. Наряду с пехотой английское войско имело тяжелую и легкую конницу. Тактика ее не отличалась от общеевропейской. Ряд крупных сражений в Столетней войне показал полное превосходство английской армии. Только перейдя к партизанской и позиционной войне, избегая крупных боев, французы смогли одержать победу в 1456 году. Поражение англичан во Франции привело к гражданской войне в Англии (1455–1485) между Ланкастером (Алая роза) и Йорком (Белая роза). В таких сражениях, как Сент-Олбанс (1455 и 1461 гг.), Нортгемптон (1460 г.), Уайкфилд (1460 г.), Тоутон (1461 г.), Мортимерс-Кросс (1461 г.) и Босворт (1485 г.), главную роль играла пехота, тяжелая, вооруженная длиннодревковым оружием и воевавшая фалангой, и стрелки, взаимодействовавшие с линейной пехотой и с конницей. В этой войне был уничтожен почти весь рыцарский цвет королевства. Во Франции опыт, приобретенный в Столетней войне, не прошел даром. По примеру англичан французы, которые убедились на собственном опыте в эффективности длинных луков, также создали отряды стрелков. Так, уже в 1448 году во Франции по приказу короля Карла VII формируется регулярный контингент под названием «вольные лучники». Это подразделение пополнялось путем принудительного набора – по одному человеку от каждых 50 очагов. Стрелок был обязан обучиться стрельбе из лука или арбалета. Французский пеший воин вооружался за свой счет, за это он освобождался от всех податей. Он был обязан ежедневно совершенствовать свое мастерство стрелка и фехтовальщика. Даже по воскресеньям и праздничным дням вольный стрелок должен был упражняться. Все вольные стрелки, а их было около 16 тыс., были распределены в роты по 500 воинов в каждой. Во главе каждой роты стоял капитан, а во главе 8 рот стоял капитан-генерал. Первоначально обязательным вооружением французских вольных лучников были луки и арбалеты, но впоследствии их оружие стало самым разнообразным, их вооружали пиками, алебардами и другими разновидностями древкового и холодного оружия. То есть во Франции вольными лучниками стали называть пехоту в целом, невзирая на ее вооружение. В 1471 году бургундский герцог Карл Смелый по примеру французских королей также организовал регулярное войско, правда, имевшее более сложную организацию. В отличие от английской и французской пехоты, пехота швейцарцев сразу сделала ставку на оружие ближнего боя. Горный народ, не имеющий достаточного количества коней, а также средств на покупку дорогого оружия и снаряжения, швейцарцы, воюя за свою независимость с Габсбургами, были вынуждены опираться только на собственные ресурсы. Располагая тем, что у них было, и учитывая особенности горного рельефа своей страны, для того чтобы победить закованных в броню рыцарей, швейцарцам необходимо было создать хорошо обученную, а главное, дисциплинированную пехоту. Швейцарцы на практике обнаружили, что подразделение, не отягощенное тяжелыми доспехами, обладает высокой мобильностью, а сомкнутый строй копейщиков, атакующих сверху вниз или на ровном пространстве, представляет для рыцарской конницы врага большую угрозу, нежели сама конница для пехоты. Но для того чтобы пехота была эффективной, могла применять те или иные военные приемы, а также умела быстро перестраиваться по приказу командиров, необходимы были строгая дисциплина, высокий профессионализм воинов и их умение сражаться в строю. Обученные швейцарские пехотинцы по слаженности действий и ударной мощи ничем не уступали древним македонским фалангам. Как и у древних македонцев, главным оружием швейцарцев являлось 5–6-метровое деревянное древко с насаженным на него стальным метровым наконечником, который удерживал сильные удары мечей всадников противника. Швейцарские пехотинцы наступали, идя нога в ногу. Они часто шли под сопровождение военной музыки, которую играли музыканты на народных инструментах. Кстати, этот прием применяли как древние греки, так и римские легионеры. Швейцарская пехота применяла на поле битвы различные построения: каре, клин, развернутый строй. Ее главным преимуществом было то, что все действия пехотинцы исполняли слаженно и быстро. Чаще всего швейцарская пехота в бою и на марше выстраивалась несколькими сомкнутыми колоннами. Обычно ширина колонны по фронту не превышала 30 воинов, а глубина колонны составляла 50–100 воинов. В швейцарскую пехоту помимо копейщиков входили воины, вооруженные алебардами. Эти воины составляли внутренние ряды колонны или фаланги пехоты, их главной задачей было в рукопашной схватке стаскивать всадников с коней, а также наносить мощные рубящие и колющие удары. Также в состав швейцарской пехоты входили арбалетчики, позже арбалетчики были заменены на стрелков, вооруженных аркебузами. Обычно швейцарцы вступали в бой прямо с марша, так как им не нужно было терять время на дополнительные построения непосредственно перед боем. Сражались швейцарские пехотинцы тремя колоннами или фалангами, расположенными расчлененно к тылу влево или вправо. Если позволял рельеф местности, отдельные колонны, сохраняя боевой строй, двигались параллельно друг другу по дорогам или бездорожью. Если дорога была только одна, то первая колонна вступала сразу с марша в бой, остальные же обходили ее слева или справа, в зависимости от рельефа, и как можно быстрее занимали положенные им позиции на флангах первой колонны. Примером швейцарской тактики ведения боя может служить сражение, произошедшее осенью 1315 года у горы Моргартен, которая находится в 12 км севернее Швица. Это сражение между войсками Габсбургов и швейцарцами имело большое военно-историческое значение. В XIV веке численность населения Швейцарии была около 500 тыс. человек. Вербовка в армию составляла 5 % от общего числа боеспособных мужчин. Правда, вербовка никогда не охватывала все кантоны (лесные горные районы) одновременно. Поэтому войско швейцарцев обычно не превышало нескольких тысяч человек. Его основную ударную силу, как уже говорилось, составляла пехота, основным оружием которой служили алебарда и пика. В 1315 году Габсбурги организовывают очередной военный поход с целью завоевания швейцарских земель. Узнав о приближении неприятеля, швейцарцы стали готовиться к обороне. Они спешно стали возводить новые и ремонтировать старые фортификационные укрепления, которые представляли собой стены с башнями. Правда, высота стен была небольшой и не превышала 4 метров. Таким образом, швейцарцы преградили неприятелю основные подступы к Швицу. Подступы в долину Швиц преграждали две линии фортификационных укреплений. Одна расположилась у Альтмат и была протяженностью около 4 км. Вторая протянулась от горы Росберг до горы Риги и была протяженностью около 8 км. Единственным местом, где швейцарцы не успели построить оборонительные укрепления, была дорога из Цуга в Швиц, проходившая по северо-восточному берегу Эгерийского озера. Как только от разведчиков стало известно, что рыцарское войско Габсбургов идет через Цуг на Швиц, швейцарцы выступили в направлении Шорно. Их военачальник Амман Вернер Штауффахер решил атаковать противника, когда тот окажется у горы Моргартен.

Согласно источникам, швейцарская пехота состояла из 1300 воинов. Эта цифра подтверждается простым расчетом. Население Швиц на тот период было 18 тыс. человек, а это значит, что Швиц мог выставить не более 900 пехотинцев, то есть 5 % от общей численности населения. Также надо учитывать и то, что часть воинов была выделена в качестве гарнизонов на фортификационные сооружения и для обороны Унтервальдена.

У горы Моргартен швейцарцы сделали засеки из деревьев, для того чтобы помешать продвижению рыцарской конницы противника. Вдобавок к этому на крутом скате отрога горы Моргартен скрытно расположился небольшой авангард швейцарцев, состоявший из 50 воинов, а главные же их силы, построенные в баталию, также скрытно заняли удобную для атаки позицию на возвышенности Маттлугюгшу. Швейцарская баталия, поджидавшая неприятеля, представляла собой плотную массу воинов, стоящих в строю. Строй имел 35 шеренг и 35 рядов. Войском Габсбургов командовал герцог Леопольд Баварский. По замыслу герцога один из его графов во главе небольшого отряда рыцарей должен был напасть на Унтервальден через Брюнинг. Этот маневр позволял существенно ослабить войско Швейцарского союза, так как для защиты своих городов и селений им придется выделить некоторую часть воинов. Пока граф проводил отвлекающий маневр, сам герцог Леопольд Баварский во главе основных сил планировал наступление на Швиц через Шорно. Войско Габсбургов состояло из 4 тыс. всадников и 8 тыс. пеших воинов, то есть завоеватели имели почти десятикратное превосходство над швейцарцами. Двигаясь на Шорно, герцог отправил впереди основных сил небольшой конный отряд разведчиков. За разведчиками на некотором удалении двигались основные силы войска, состоящие из отборной рыцарской конницы. За рыцарской конницей следовали пешие воины, а за ними обоз армии. Как только авангард рыцарей приблизился к завалу, маленький отряд швейцарцев, тот самый, состоящий из 50 воинов, дождавшись удобного момента, внезапно начал сбрасывать на врага большие камни, древесные пни и бревна. В рядах рыцарей произошло замешательство, и они под влиянием боевой обстановки были вынуждены спешиться. Таким образом, авангарду швейцарцев удалось отвлечь на себя все внимание неприятеля. Когда главные силы рыцарского войска Габсбургов подошли к своему авангарду, они были вовлечены в сражение. Но неудобный рельеф местности и крутые склоны Моргартена не позволяли рыцарской коннице проявить себя в полную силу, превращая ее в малоэффективную толпу всадников. Тем более что враг все время сбрасывал на рыцарей бревна и большие камни, которые ломали коням ноги. После того как вся рыцарская конница попала в ловушку, ей в тыл ударила швейцарская баталия, стремительно двигавшаяся по склону горы. Этот маневр окончательно расстроил ряды конных рыцарей. Попав в окружение и находясь на узком пространстве, рыцарская конница была не в силах оказать организованное сопротивление. Воины Габсбургов гибли сотнями под ударами швейцарских алебард. Не выдержав атаки швейцарской баталии, многие рыцари, и среди них сам герцог, бросились бежать. В пехоте Габсбургов и в обозе быстро распространилась паника. Преследование отступающего врага завершило разгром всего рыцарского войска, потерявшего 3 тыс. воинов, не считая утонувших в озере Эрги. Швейцарская пехота одержала полную победу, которая укрепила политическое положение Швейцарского союза «лесных земель», благодаря чему союз стал расширяться. Победе швейцарцев в сражении 1315 года у горы Моргартен способствовало несколько факторов. Во-первых, удачно выбранное место сражения свело на нет численное преимущество противника и лишило его возможности эффективно использовать свои главные силы, так как рыцарская конница в условиях горной местности малоподвижна и неспособна вести полноценный бой. Во-вторых, швейцарцы сражались за свою свободу и независимость, что определило высокий моральный дух швейцарской пехоты. В-третьих, швейцарцы использовали прием неожиданного нападения, к тому же очевидны преимущества плотного строя пехоты, вооруженной алебардами, удары которых поражали даже закованных в доспехи рыцарей.

Эффективная пехотная тактика швейцарцев – это результат двухвекового боевого опыта швейцарских кантонов, накопленного в войнах с германцами. Только с образованием государственного союза «лесных земель» (Швиц, Ури и Унтервальден) в 1291 году, с единым правительством и командованием, смогла сложиться знаменитая швейцарская «баталия». Построение баталией позволяло швейцарцам отражать атаки противника со всех сторон. Особенно эта тактика была полезна для борьбы с тяжелой рыцарской конницей. Баталии могли быть разных размеров и представляли собой квадраты в 30, 40, 50 воинов в ширину и глубину. Построение воинов в баталии было следующим: первые две шеренги составляли закованные в полный доспех пикинеры, пики которых не были особенно длинными и достигали 3–3,5 метра в длину. Пикинеры держали оружие двумя руками: первый ряд на уровне бедра, а второй ряд на уровне груди. Помимо пик пикинеры были вооружены и другим оружием ближнего боя. Кстати, так как основной удар врага принимали именно они, то и платили им больше, чем всем остальным. Третью шеренгу составляли алебардисты, которые наносили алебардой рубящие сверху или колющие удары (через плечи передних воинов) противнику, когда тот приближался к первой шеренге пикинеров. За алебардистами стояли еще две шеренги пикинеров, пики которых были переброшены на левую сторону, по македонскому образцу, чтобы при проведении ударов оружие не сталкивалось с пиками воинов первых двух шеренг. Этот четвертый и пятый ряды пикинеров держали пики как первый и второй ряды, то есть один – на уровне бедра, второй – груди. Правда, длина пик у воинов этих шеренг была уже больше и достигала 6 метров. Швейцарцы при наличии алебардистов в третьей шеренге не использовали шестой ударный ряд. Это обусловливалось тем, что воины были бы вынуждены наносить удары пиками на верхнем уровне, то есть от головы, поверх плеч впередистоящих, а в этом случае пики бойцов шестого ряда сталкивались бы с алебардами третьей шеренги, тоже работавшей на верхнем уровне, то есть ограничивали бы их действия, из-за чего алебардисты вынуждены были бы наносить удары только с правой стороны. В зависимости от складывавшейся боевой обстановки воинов внутри баталии меняли местами. Так, например, для усиления таранного фронтального удара командир мог убрать алебардистов из третьей шеренги и перевести их в задние шеренги. Тогда все шесть шеренг пикинеров были бы задействованы по образцу македонской фаланги. В случае когда баталию атаковала тяжелая рыцарская конница, алебардистов ставили в четвертую шеренгу. В этом случае пикинеры первого ряда становились на колено, воткнув пики в землю и направив их остриями в сторону всадников противника, а 2-я и 3-я, 5-я и 6-я шеренги пикинеров наносили удары, как было описано выше. Алебардисты, поставленные в четвертый ряд, имели возможность свободно работать своим оружием, не боясь помехи со стороны первой шеренги. Правда, алебардист мог достать противника лишь тогда, когда тот, преодолев частокол пик, врубался в ряды баталии.

Также алебардисты контролировали оборонительные функции построения, гася порыв нападающих, атаку же вели пикинеры. Такой порядок повторялся всеми четырьмя сторонами баталии. Находившиеся в центре баталии воины создавали давление. Так как непосредственно в рукопашной они не участвовали, то плату получали наименьшую. Уровень их подготовки был невысок, здесь могли использоваться слабо обученные ополченцы. Также в центре вместе с командиром баталии находились знаменосцы, барабанщики и трубачи, которые подавали сигналы к тому или иному маневру. Если первые две шеренги баталии могли выдержать обстрел врага благодаря хорошим доспехам, то все прочие были абсолютно беззащитны от навесной стрельбы. Поэтому линейной пехоте просто необходимо было прикрытие из стрелков – арбалетчиков или лучников, вначале пеших, позже и конных, а с XV века к ним прибавились еще и аркебузиры.

Боевая тактика швейцарцев была очень гибкой. Они могли вести бой не только баталией, но и фалангой или клином. Все зависело от решения командира, особенностей местности и условий боя. Свое первое боевое крещение, как уже говорилось, швейцарская баталия получила у горы Моргартен в 1315 году. В сражении при Лаупене в 1339 году участвовали уже три швейцарские баталии, поддерживающие друг друга. В этом сражении проявились их великолепные боевые качества в схватке с фалангой ополчения города Фрейбурга, которая была прорвана не боявшейся флангового охвата баталией. В 1339 году война швейцарцев с Габсбургами возобновилась, так как жители равнинного кантона Берн не признали герцога Людвига Баварского германским императором и встали на сторону его противника – папы римского. А вот епископы Базеля и Лозанны и вольный город Фрейбург, наоборот, поддержали Людвига Баварского. По оценке Дельбрюка, войско герцога Баварского насчитывало около 4 тыс. человек. Армия Берна и пришедших к ней на помощь горных кантонов имела в своих рядах 6 тыс. воинов. Ею командовал рыцарь Рудольф фон Эрлах. Войско герцога Баварского осадило город Лаупен, который оборонял бернский гарнизон в 600 человек. На двенадцатый день осады к Лаупену подошли главные силы бернцев. Они расположились на горе Брамберг. Боевой порядок швейцарцев состоял из авангарда в 900 человек, главной баталии в 2500 человек и арьергарда в 1600 человек. В промежутках между этими основными частями боевого порядка располагалось несколько сотен стрелков и конных рыцарей. Левый фланг имперского войска составляла фрейбургская пехота, а правый – тяжеловооруженная рыцарская конница. В обход левого фланга бернцев был брошен конный отряд фрейбуржцев. Он опрокинул неприятельский арьергард, часть которого рассеялась в лесу, а часть бежала в Берн. Однако атака фрейбургской пехоты против главных сил бернцев не имела успеха: те встретили наступающих градом камней, а затем контратаковали. Их попытался поддержать авангард, состоявший из пехоты «лесных земель», но при спуске с горы был атакован рыцарями. Тогда швейцарцы образовали «ежа» – ощетинившийся пиками четырехугольник. Тяжелая рыцарская конница не смогла прорвать боевой порядок швейцарцев. Проводя разрозненные атаки, рыцари были не в состоянии разорвать строй. Каждому из них приходилось отбивать удары сразу по меньшей мере пяти человек. В первую очередь погибал конь, а всадник, лишившись его, уже не представлял опасности для баталии. Имперские рыцари не смогли прорвать швейцарского «ежа» до того момента, как прогнавшая с поля боя фрейбургскую пехоту бернская главная баталия напала на них с тыла. Рыцари обратились в бегство. Общие потери имперского войска составили около тысячи человек. Потери швейцарцев точно не известны, но они были значительно меньше неприятельских. Победа при Лаупене в 1339 году укрепила положение Берна и еще сильнее упрочила союз горных кантонов.

В 1386 году в битве при Земпахе тяжеловооруженные западноевропейские рыцари пытались победить швейцарскую баталию, сражаясь спешенными (если того требовала ситуация боя, рыцари дрались пешими, возглавляя пехоту, благодаря чему пехота, состоящая из простых воинов, получала значительное преимущество в рукопашной). Имея лучшее защитное снаряжение, спешенные рыцари фалангой атаковали швейцарцев, в угол строя, и почти прорвали его. Но положение швейцарцев спасла вторая подошедшая баталия, ударившая во фланг и тыл пешего рыцарского войска, после чего те обратились в бегство. Вот как это было. После поражения австрийцев в битве при Моргартене в 1315 году Швейцарский союз начал быстро расти – к трем первым «лесным» кантонам прибавились новые: Цюрих в 1351 году, Гларус и Цуг в 1352-м, Берн в 1353-м. Наконец в 1380 году в состав союза вошел Люцерн. Усиление Швейцарии сильно беспокоило австрийских герцогов, претендовавших на сюзеренитет над северными регионами страны. Успехи в приобретении новых земель, достигнутые герцогом Австрии Леопольдом III, создали возможности для решительной атаки Габсбургами Швейцарской конфедерации. Поводом стало присоединение Люцерна, находящегося в орбите габсбургской монархии, к Швейцарии. Летом 1386 года крупная австрийско-тирольская армия (около 4 тыс. человек), основу которой составляли тяжеловооруженные конные рыцари под командованием самого герцога Леопольда III, двинулась в Швейцарию. Избегая атаковать крупные города, австрийцы 8 июля окружили небольшой городок Земпах в 13 км к северо-западу от Люцерна. Несмотря на численное превосходство австрийцев, гарнизон Земпаха отказался капитулировать, ожидая подхода основных швейцарских войск. Уже 9 июля, форсировав реку Ройс, объединенная армия Швейцарского союза (около 6 тыс. человек) подошла со стороны замка Хайдегг и нынешней деревни Гельфинген к расположению войск Леопольда III. В составе швейцарских войск были ополчения «лесных» кантонов, а также Цюриха и Люцерна. Штаб швейцарских ополченцев расположился, согласно местному преданию, на восточном берегу озера Хайдегг, на месте, где теперь расположен дом сельского почтальона. По всей видимости, швейцарская армия в несколько раз превосходила австрийскую, однако уступала ей в вооружении и обучении. По оценке Дельбрюка, швейцарское войско, состоявшее только из пехоты, насчитывало от 6 тыс. до 8 тыс. человек. В источниках говорится, что при бое под Земпахом «один из противников ничего не знал о другом». Местность, где произошел бой, была пересеченной, с различными препятствиями: заборами, кустами. На перекрестке дорог находился населенный пункт Хильдисриден, от которого шел крутой спуск в сторону Земпаха, затем небольшая равнина, потом опять крутой спуск к озеру. Рыцарям предстояло преодолеть крутые подъемы и различные препятствия на открытой местности на глазах у швейцарцев, которые имели хорошие условия наблюдения. День был жаркий, и это ухудшало положение рыцарей. Швейцарский авангард вышел на возвышенность у перекрестка дорог в Хильдисридене и увидел спешившихся рыцарей. Это был авангард рыцарского войска, расположившийся на привал для обеда. Швейцарцы, чтобы обезопасить себя от вражеской тяжеловооруженной рыцарской конницы, заняли более выгодную для обороны позицию, усиленную рельефом местности, и, ощетинившись древковым оружием, преградили путь противнику. Герцог Леопольд, думая, что перед ним все швейцарское войско (однако это оказался лишь авангард войск противника), не ожидая построения для боя своих главных сил, повел в атаку часть спешившихся рыцарей. Имея лучшее защитное снаряжение, пешие рыцари фалангой атаковали швейцарцев, в угол строя, и почти прорвали его. Напор пеших рыцарей был так силен, что швейцарцам, несмотря на их яростное сопротивление, пришлось, неся тяжелые потери, несколько отступить. Особенно тяжело пришлось первому ряду швейцарской баталии. Стоящие там воины практически все пали под ударами спешенных вражеских рыцарей, вооруженных копьями. Тесня швейцарскую баталию, часть пеших рыцарей герцога стали заходить противнику во фланг. Для того чтобы отразить фланговую атаку неприятеля, задние ряды швейцарской баталии растянулись. Это позволило несколько сдержать неприятеля и помешало ему, обойдя фланг баталии, ударить с тыла. Но в целом положение швейцарской баталии было тяжелым. Еще немного, и швейцарцы бы не выдержали напора пеших рыцарей. От разгрома баталию швейцарцев спасло вовремя подошедшее подкрепление. Главные швейцарские силы, разбив идущую на помощь Леопольду III колонну арьергарда, перегруппировались и внезапно атаковали с тыла пеших рыцарей, большая часть которых оказалась между двух огней, остальные же не успели изготовиться к бою. Почувствовав, что напор атакующих несколько спал, первая изрядно потрепанная швейцарская баталия, в свою очередь, удвоила натиск на неприятельскую пехоту. Не выдержав напора, часть пешего войска герцога кинулась бежать. Отряды герцога, находившиеся в тылу, охраняющие обоз армии, видя гибель своего авангарда и наступающих швейцарцев, обратились в бегство, тем самым обрекая своих рыцарей на верную смерть, так как именно в тылу в обозе спешенные рыцари герцога оставили своих боевых коней. Видя, что их коней увели обозники герцога, рыцарям ничего не оставалось, как либо драться с врагом и дорого продать свою жизнь, либо сдаться в плен и, полагаясь на милость победителей, позже заплатить выкуп и обрести свободу. Но те, кто решился сдаться в плен, просчитались, так как большинство швейцарцев, разгоряченных боем, не желали брать пленных, и всех воинов неприятеля, и особенно вражеских латников, они убивали на месте, не забывая при этом обобрать труп. Разгром герцогской армии завершил гарнизон Земпаха, осуществивший весьма удачную вылазку. Почти все спешившиеся рыцари были перебиты, включая герцога Леопольда III. Всего в этом сражении пало примерно 1700 воинов герцога. Швейцарцы же потеряли убитыми всего около 300 человек. Разгром при Земпахе заставил Габсбургов признать фактическую независимость Швейцарского союза. По миру 1394 года австрийский герцог Альбрехт III отказался от сюзеренитета над швейцарскими кантонами.

Практически всегда швейцарская пехота побеждала, но известны случаи, правда их немного, когда швейцарцы терпели поражение. Так, например, швейцарцы потерпели поражение 26 августа 1444 года в сражении при Санкт-Якобе на Бирсе от дофина Людовика, позже ставшего королем Франции Людовиком XI. За дофина сражались профессиональные войска наемников, состоящие из так называемой «вольницы арманьяков». В 1443 году семь кантонов Старой Швейцарской конфедерации отправили свои войска в Цюрихский кантон и осадили город. Цюрих заключил союз с императором Священной Римской империи Фридрихом III, который, в свою очередь, обратился к французскому королю Карлу VII, занятому в Столетней войне, с просьбой отправить войска и снять осаду. Карл VII, который как раз искал, куда бы ему послать распущенные на время долгого перемирия в Столетней войне войска, отправил своего сына, дофина Людовика (будущего короля Франции Людовика XI), с войском численностью около 20 тыс. человек в Швейцарию. Большинство из этих солдат были профессиональными наемниками, их называли «вольницей арманьяков». Кстати, эта вольница не признавала над собой никаких законов. Они редко повиновались даже королю, разве только когда это совпадало с их собственными желаниями. Как только французское войско вступило на территорию Базельского кантона, швейцарские командиры, располагавшиеся в Фарнсбурге, решили отправить против французов небольшой отряд в 1300 человек (преимущественно молодые пехотинцы-пикинеры). Они прибыли в Листаль в ночь на 25 августа, где к ним присоединились еще 200 добровольцев. Ранним утром швейцарцы подготовили засаду против французских передовых отрядов близ Праттельна и Муттенца. Засада оказалась вполне успешной, и швейцарцы, окрыленные успехом, пересекли реку Бирс, где столкнулись с основными силами французов, которые уже были готовы к битве. Швейцарцы разделили войска на три отряда, построенные в форме квадрата по 500 человек каждый, и выставили вперед пики. Французская тяжеловооруженная конница безуспешно пыталась сломить швейцарцев, неся огромные потери. В течение нескольких часов французы без особого успеха атаковали швейцарцев, однако усталость начала сказываться на войсках, и командир приказал своим солдатам отступить к госпиталю Святого Иакова. Из Базеля должно было прибыть подкрепление, однако оно было разбито. Арманьяки тут же начали обстреливать госпиталь, нанеся огромные потери швейцарскому войску. Никто из солдат Швейцарского союза не принял предложение о капитуляции, и почти все солдаты были перебиты в саду госпиталя. Сражение там продолжалось не более получаса. Лишь немногим удалось вырваться и спастись. Несмотря на то что швейцарские силы были разгромлены, а выжившие сбежали в Берн и не вернулись в Базель, для всей Швейцарии это был стратегический успех. Планы французов двинуться к Цюриху, где располагалось 20 тыс. солдат гарнизона, были разрушены в одночасье, и дофин Людовик немедленно приказал отступать. Фактически это сражение стало победой Швейцарии в старой Цюрихской войне, поскольку французские войска были серьезно измотаны. Во всех летописях и хрониках того времени действия швейцарцев были названы героическими и отважными, слава о бесстрашной швейцарской пехоте прокатилась по всей Европе.

28 октября 1444 года Людовик заключил мир со Швейцарским союзом, и в частности с Базелем, в Энсисхайме, после чего его войска оставили Эльзас весной 1445 года. Хотя французское вторжение состоялось не столько по поводу соглашения со Священной Римской империей, сколько по желанию Франции занять делом арманьякских наемников, истинные причины вмешательства Франции в гражданскую войну Швейцарии остаются до сих пор спорными. Тем не менее это сражение положило конец распрям внутри страны и объединило страну на время.

Несмотря на то что швейцарская пехота в очередной раз сумела доказать свое превосходство против кавалерии, огромные потери швейцарцев от артиллерии стали поворотными в военной истории Европы: это сражение считается одной из возможных точек отсчета, начала эпохи господства огнестрельного оружия в Европе. Кстати, артиллерию швейцарцы игнорировали долгое время и в течение XV века в полной мере не понимали, насколько уязвим их плотный строй для пушечного огня. Хотя, по правде сказать, в то время по-настоящему мощной полевой артиллерии еще не было, она появилась несколько позднее. В XV веке швейцарская пехота благодаря своим великолепным боевым качествам и одержанным победам была признана лучшей пехотой в мире. Кстати, швейцарские наемные войска на иностранной службе появились первыми, и произошло это в XIV веке. Они отлично зарекомендовали себя на поле боя. Поэтому спрос на их услуги стал быстро расти. После битвы у Сент-Якоба 1444 года с участием наемников Карл VII Французский, оценивший боевые качества швейцарцев по заслугам, заключил с ними первый договор (1452–1453). Впоследствии Франция неоднократно его возобновляла. В период борьбы за Италию Швейцария сделалась главным местом вербовки войск со стороны среднеевропейских держав. Швейцарские солдаты, будучи нанятыми разными сторонами конфликта, неоднократно сражались друг с другом. Так произошло, например, во время Швабской войны (1499), когда швейцарские наемники в составе войск Швабского союза во главе с императором Священной Римской империи Максимилианом I воевали против сил Швейцарского союза.

В Швейцарии каждый воин должен был иметь хорошее вооружение и по первому требованию обязан был выступить в военный поход. Военнообязанными считались все юноши, достигшие 16 лет; тех, кто уклонялся от военной службы, ждало наказание, а их дома подвергались разрушению. Но обычно желающих участвовать в военном походе было больше, чем требовалось, так как война – это всегда возможность разбогатеть за счет военных трофеев. Поэтому те, кто не был принят в войско, обычно все равно выступали в поход и шли на некотором расстоянии от основной армии наподобие некого резерва. Швейцарские общины поставляли армии продовольствие и вьючных животных. Ежегодно в каждой общине выбирались три человека из среды опытных бойцов, которые проверяли наличие и состояние оружия и защитного снаряжения у воинов. Также они оценивали умение молодых швейцарцев сражаться наступательным оружием. Особенно ценилось в то время умение сражаться алебардой. Простые воины обучались военному искусству самостоятельно. У кого были деньги, брали уроки фехтования у мастеров меча, у кого денег не было – тренировались как придется. Юноши, прошедшие отбор и попавшие в войско, помимо совершенствования своих индивидуальных боевых навыков, начинали обучаться умению сражаться в строю. Их учили маршировать в составе баталии под бой барабанов, строго сохраняя свое место в строю. Особое внимание уделялось воинской дисциплине. Во время боя каждый воин должен был точно выполнять приказы своих командиров.

Существовало строгое правило в швейцарской пехоте, которое неукоснительно исполнялось: оно гласило, что каждый паникер или дезертир должен был быть убит. Поэтому каждый швейцарский воин сразу же, как только замечал, что рядом стоящий боец поддался панике или собирается дезертировать, попросту его закалывал. Помимо этого, в арьергарде выделялось несколько отборных воинов, которые следили за порядком в строю и сурово расправлялись с теми, кто его нарушал. Только такими суровыми действиями можно было в то время поддерживать железную дисциплину в войске, благодаря чему армия становилась по-настоящему непобедимой. Во времена позднего Средневековья построение швейцарского войска на марше выглядело следующим образом: в голове походной колонны ехали 12 конных арбалетчиков и два конника с обычным вооружением, за ними двигались несколько рабочих с топорами, барабанщики и рота воинов, вооруженных пиками, в количестве 500 человек. Командиры шли по трое в ряд. За ними шла колонна, состоящая из 200 аркебузиров и 200 алебардистов. Далее следовал знаменосец с основным знаменем войска в сопровождении двух представителей государственного суда. Шествие замыкал палач с тремя помощниками. За ними шли главные силы войска, в которое входило 400 превосходно вооруженных опытных алебардистов, 400 арбалетчиков и большое количество пикинеров. В конце главных сил ехал командующий всей армией, впереди которого шли три трубача. Командующего сопровождали шесть хорошо вооруженных конных телохранителей, паж и 12 конных арбалетчиков. Далее следовал замыкающий отряд, состоящий из пикинеров и арбалетчиков. Командиром этого отряда обычно назначался опытный рыцарь, в обязанности которого помимо всего прочего входило слежение за порядком во время боя. За этим заградительным отрядом двигался обоз войска, состоящий из 30–50 повозок, и артиллерия.

К XV веку вооруженная тяжелым оружием ближнего боя, хорошо обученная и дисциплинированная пехота становится главной и решающей силой на европейских полях сражений, тем самым существенно потеснив рыцарскую конницу.

В 1480 году во Франции Людовик распустил вольных лучников, проявивших низкую боеспособность, и сформировал пехотные корпуса из 20 тысяч постоянно оплачиваемых воинов, которые по примеру швейцарцев были вооружены пиками и алебардами. Комбинированное древковое оружие становится основным видом вооружения европейской пехоты того периода. Особой популярностью в то время пользовалась алебарда. Этот вид комбинированного древкового оружия был изобретен в Швейцарии в начале XIV века и благодаря своим боевым качествам быстро распространился по странам Европы. Кстати, в самой Швейцарии существовало несколько видов алебард: цюрихская, тирольская, бернская и другие. Алебарда была очень эффективным оружием. Воин, вооруженный алебардой, наносил мощные рубящие и колющие удары врагу и мог в равной степени противостоять как пешему воину, так и конному рыцарю. Алебарда представляла собой деревянное древко круглого или многогранного сечения с насаженным на него крупным стальным лезвием специальной конструкции. Древки алебард оковывались сталью, что позволяло принимать на них удары мечей, а навершие сочетало в себе копье, топор и один или несколько крюков. Техника боя алебардой, основы которой были заложены еще швейцарцами, продолжала совершенствоваться. Она включала в себя различные удары острием, топором и крюком, удары и толчки древком, а также отражение ударов углом, образуемым соединением топора и копья и окованной частью древка. Также специфичны и характерны для алебард приемы зацепов и рывков на себя, благодаря которым пехотинцев зацепляли за впереди стоящую ногу, а всадников – за шею. В Западной Европе было две основные разновидности алебард: немецкая и итальянская. Немецкая алебарда имела классическую форму. Это была секира, скомбинированная с длинным стальным штырем и крюком для стаскивания всадников с седла. Итальянская алебарда существенно отличалась от немецкой алебарды.

Различие в строении алебард обусловливалось функциональной ролью оружия. Так, немцы в основном полагались на мощные рубящие удары, а итальянские пехотинцы больше внимания уделяли борьбе с рыцарской конницей. Поэтому лезвие итальянской алебарды больше было приспособлено для борьбы с всадниками. Само лезвие итальянской алебарды было небольшим, а вот крюк, наоборот, имел внушительные размеры и был заточен изнутри, благодаря чему итальянские пехотинцы не только могли стаскивать рыцарей из седла на землю, но и могли подрезать сухожилия ног боевых коней.

Три алебарды. Слева направо. Швейцарская алебарда, около 1315 г. Предположительно применялась в сражении у горы Моргантен. Является ранним образцом алебард, применяемых в начале XIV в. Древки изготавливались из ясеня и достигали в длину 1,8 м. На конце древка с помощью двух проушин крепился большой нож, похожий на удлиненный топор. Швейцарская алебарда, XV в. Такого типа алебарды с крюком применялись в сражении при Земпахе в 1386 г. Итальянская алебарда, XV в.

Алебарда. Германия, 1570 г. Длина 2270 см

Глефа личной охраны кардинала Сципиона Боргезе-Каффарелли. Рим, 1605 г. Длина 2910 см

Длиннодревковое оружие пешего воина – глефа (нем. Glefe) представляет собой наконечник в форме ножа, который крепится к длинному древку с помощью втулки и прожилин. У нижнего конца клинка находятся острые отростки, так называемые отводящие крюки (нем. Parierhaken), как у итальянских алебард. На обухе располагался или прямой, выдающийся вперед, также для отвода удара, или направленный вверх крюк – так называемый «острый палец» (нем. Klingenfanger). Глефа могла применяться как для укола, так и для рубки.

Вооруженного глефой итальянского воина можно видеть уже в рукописи XIV в. из Амброзианской библиотеки. К концу этого столетия она использовалась постоянно. В XV в. глефа становится оружием пехотинцев, а в Бургундии она полюбилась арбалетчикам. Карл Смелый требовал, чтобы из солдат, которые должны быть поставлены в ряд перед стрелками, по меньшей мере один, если не два, был вооружен мечом, кинжалом и глефой. Еще в конце XV в. каждого из пехотинцев, которых приводил с собой рыцарь, называли глефами по их оружию. Из числа таких глефов и формировались первые большие отряды пехоты.

В первой половине XVI в. глефа в своеобразной форме была оружием саксонской пехоты. После роковой битвы при Мюльберге в 1547 г. имперские войска оставили на поле боя огромное количество их, но некоторые из этих глеф еще и в настоящее время хранятся в Королевском дворцовом оружейном собрании Вены. Позднее они были сняты с вооружения из-за своей относительно малой эффективности. Тем не менее глефа сохранилась как оружие придворной стражи вплоть до XVIII в. По этой причине в собраниях столь часто встречаются глефы, богато украшенные золочением и чернением. Весьма популярны они были в XV и XVI вв. при итальянских дворах, особенно во Флоренции, Мантуе и Венеции, а временами и при французском дворе. Примечательно, что в таком качестве глефа мало-помалу теряла свою пригодность для удара и постепенно превращалась в богато разукрашенную игрушку. Например, в Венеции, где глефами была вооружена славянская лейб-гвардия дожей, это оружие приобретало импозантный, преувеличенный вид.

Глефа преобразовалась здесь в широкий, изогнутый назад нож, на тыльной стороне которого находится причудливо вырезанная насадка. Чрезмерно длинное древко (свыше 2,5 м) было рассчитано на то, чтобы повысить зрелищный эффект. При саксонском дворе глефа в своеобразном виде использовалась уже в XV в. как оружие трабантов. Она отличалась от итальянской и французской тем, что кривой нож, имеющий форму топора, крепился на древке с помощью втулок, а сильно изогнутый заостренный крюк сидел на торцевой части древка, снабженного, кроме того, защитным диском. Все такого рода глефы богато украшены золочением и имеют гербы саксонских курфюрстов. Длина их древков достигала в среднем 146 см.

В XVII в., когда глефа стала употребляться при польском дворе тамошними телохранителями, ее стали называть «куза» (польск. kosa, фр. couse). Куза имела наконечник в форме ножа, который насаживался на древко с помощью втулки и соединялся с ним длинными железными прожилинами и заклепками. В отдельных случаях на древке ниже втулки находился диск для защиты руки. Из конструкции явствует, что кузу применяли скорее для рубки, чем для укола, и что она совсем несущественно отличалась от глефы. Она рассчитана на то, чтобы посредством мощного удара прорубить латы противника, особенно лентнер. Уже в начале XV в. куза встречается во Франции и после битвы при монастыре Св. Якоба начинает пользоваться такой популярностью, что швейцарцы, служившие французскому королю, стали вооружаться ими поголовно. Так, кузы появляются на миниатюре XV в. Жана Фуке из собрания Бретано во Франкфурте и изображенные в lit de justice Карла XII Вандомского 1458 г. Другой пример их употребления встречается в рукописи XV в. Jouvencel из Национальной библиотеки в Париже. В начале XVI в. в Испании куза становится оружием лейб-гвардии Филиппа I. С этого времени они беспрерывно используются при габсбургском и большинстве немецких дворов. Одно из старейших изображений кузы как оружия телохранителей содержится на фреске Доменико Брузазорчи в Каза Ридольфи (Верона), изображающей торжественный въезд Карла V и Климента VII (папа, 1523–1534) в Болонию в 1530 г. Ее отгравировал на меди Лукас Кранах. В собрании оружия императорского дома в Вене хранятся экземпляры куз всех императоров, от Фердинанда I до Иосифа II, а также некоторых правящих эрцгерцогов. Иосиф II (1741–1790) был последним императором, телохранители которого носили кузы. Позже, правда, их использовали еще баварские телохранители (сейчас кузы используют служители Тауэра и папские гвардейцы).

Швабская война возникла вследствие спора о пограничных территориях. Императора Священной Римской империи Максимилиана I Габсбурга (1459–1519) поддерживали города Южной Германии; швейцарцы заключили союз с французами. Несколько месяцев война бушевала вдоль всей северо-восточной границы: главные сражения имели место при Харде, Брудерхольце, Швадерлоэ, Фрастанце и Кальвене. А решающее сражение произошло при Дорнахе 22 июля 1499 г., когда швейцарцы разбили армию самого императора Максимилиана I и тот был вынужден подписать Базельский договор 22 сентября 1499 г., по условиям которого Швейцарский союз становился фактически независимым от Священной Римской империи. Успех швейцарцев в войнах с австрийскими герцогами, которые одновременно являлись германскими императорами, объяснялся неспособностью тяжеловооруженной рыцарской конницы к эффективным действиям в горной местности. Имперцы вынуждены были спешить своих рыцарей, но те все равно уступали профессиональной швейцарской пехоте в боевом мастерстве. К тому же в условиях феодальной раздробленности Германская империя была лишена возможности сконцентрировать значительные силы на своей швейцарской окраине. На гравюре силы Швабского союза изображены слева под знаменем Максимилиана I с красным крестом Бургундии в окружении четырех огнив. Они отмечены соответственно косыми крестами на одежде. Пехота Швейцарского союза нарисована справа под знаменами Берна, Туна, Цюриха и Золотурна и отмечена прямыми крестами на одежде. Кстати, большинство швейцарских пехотинцев, изображенных на гравюре, облачены в «готические» доспехи. Такие доспехи широко применялись швейцарцами в конце XV в. Их в больших количествах изготавливали оружейные мастерские Милана. Правда, чаще всего швейцарцы облачались в доспехи германского производства, взятые на полях сражений в качестве военных трофеев. Захваченные на поле боя в виде добычи комплекты доспехов редко сохранялись полностью. В основном их разбирали на части. Нередко можно было видеть копейщиков (особенно из низших социальных слоев), одетых в разнокалиберные доспехи. Копейщики, имевшие полный комплект доспехов, составляли первые ряды авангарда, а воины, имевшие только нагрудную пластину и кожаное облачение, отправлялись в центр и тыл. Также на гравюре демонстрируются швейцарские воины и вовсе без доспехов. В этом нет ничего необычного. В манускриптах того времени есть записи, свидетельствующие о том, что во время некоторых походов у большинства швейцарских воинов определенно не было доспехов. Так, например, зимой 1476 г. ни у одного из 6000 конфедератов, совершавших переход к Лорину, не было даже нагрудных пластин. А во время Швабской войны командиры, расположившиеся лагерем под Блуменфельдом в Хегу, к своему ужасу, обнаружили, что у их пехотинцев нет вообще никаких доспехов. Также на гравюре имеются изображения швейцарских пеших воинов, вооруженных большими двуручными мечами (согласно запискам Пауля Джовиуса, швейцарцы впервые использовали большой двуручный меч во время сражения при Форново в Италии в 1495 г.).

Люцернская хроника является иллюстрированной летописью Швейцарского союза от его истоков до 1513 г. Создателем этого манускрипта считается художник Дибольд Шиллинг Младший, работавший над рукописью по заказу городского совета Люцерна несколько лет и закончивший ее в 1513 г.

Осенью 1499 г. Милан был захвачен войсками Людовика XII. Людовико Моро попытался восстановить свою власть. Но весной 1500 г. его войско было разбито под Новарой. Наемники в обмен на беспрепятственное возвращение домой выдали Людовико Моро французам. По другой версии, швейцарцы обеих сторон отказались воевать друг с другом. В результате Людовик XII был вынужден дать согласие на то, чтобы войско Людовико Моро отступило мирно. Швейцарцы попытались при отступлении спасти герцога, переодев его в костюм наемника. Но Людовико Моро был узнан, и его пришлось передать французской стороне. Сцена передачи Людовико Моро французам и запечатлена на миниатюре. На ней изображены слева – наемники миланского герцога с косым Андреевским крестом на флаге, одежде и доспехах, а справа – французского короля с прямым швейцарским крестом на флаге, одежде и доспехах. Интересно, что на этой миниатюре все воины носят кирасы и шлемы, что является нехарактерным для пеших наемников. Хотя существовал доспех, который получил название ландскнехтского и включал в себя кирасу и набедренник, им владели лишь немногие. О том, каким был костюм простого солдата-наемника, говорит одежда, в которую переодели Людовико Моро. Она включала в себя короткий пурпуэн, гладкие неразделенные шоссы и берет без пера. Кстати, ношение разделенных шосс в Швейцарском союзе считалось неприличным и даже недопустимым для порядочных людей. Уже во времена круглых шосс показывать брэ и нижнюю рубаху, не говоря уже о голом теле, было неприлично. Неудивительно, что ношение разделенных шосс, шосс и плечевой одежды с прорезями, которые тоже открывали нижнее белье и голое тело, не могло не расцениваться как непристойное. Прорези церковники называли «окнами нечистого». Ношение наемниками богатой одежды также порицалось общественным мнением, поскольку в соответствии с нормами, определяющими форму одежды для разных сословий, они не имели на нее права и нарушали статуарные законы – законы против роскоши. Поэтому в сравнении с их изображением на работах художников других стран швейцарские наемники на миниатюрах Люцернской хроники выглядят столь скромно одетыми. Вывод очевиден: Люцернская хроника представляет наемных солдат как порядочных, законопослушных и богобоязненных людей. В Средние века наемники были опорой Швейцарского союза, особенно в его борьбе за независимость, и заменяли в этой и других странах регулярные войска, которых тогда еще не существовало. В частности, швейцарские наемники сражались в войске римских пап, что обязывало их соответствовать церковным установлениям хотя бы внешне. Кроме того, по всей вероятности, Швейцарский союз получал некоторые отчисления в казну от тех денег, которые зарабатывали его наемные войска. Поэтому, если даже за наемниками и водились некоторые прегрешения в части поведения и одежды, на официальном уровне они должны были иметь безупречный имидж. Положение наемников в обществе и их роль в жизни Швейцарского союза во многом объясняют специфику эволюции шосс в этой стране. Исследование работ швейцарских художников показывает, что концепция подачи образа наемника, принятая в Люцернской хронике, была в целом характерна для всех изображений военных, которые могли иметь социальную значимость, – гравюр, витражей, картин, фресок и других произведений, предназначенных для общественного просмотра. Реальность, включавшая в себя неприглядные стороны жизни наемника, могла быть отражена художником только на рисунках, которые никто, кроме узкого круга его друзей и знакомых, не мог видеть. Единственным, пожалуй, швейцарским художником, который оставил нам рисунки такого рода, является Урс Граф (1485 – ок. 1529). Он уделил большое внимание в своем творчестве образам швейцарских наемников и теме наемничества. В этом нет ничего удивительного, так как швейцарский художник Урс Граф сам был наемником, участвовал во многих сражениях, служил в армии в качестве райслойфера.

Решающее сражение Швабской войны, которое произошло рядом со швейцарской деревней Дорнахе 22 июля 1499 г., примерно 1499 г. Гравюра неизвестного автора

Швейцарские наемники двух противоборствующих сторон – миланского герцога Людовико Моро и французского короля Людовика XII. Фрагмент миниатюры «Передача Людовико Моро французам под Новарой» из Люцернской хроники

Другим популярным древковым оружием XV века была пика. Пику удерживали правой рукой за пятку древка, а левой на таком расстоянии от пятки, которое равнялось примерно ширине плеч. При этом кисти рук были подняты до плеч, а локти опущены. Из такого положения удобно было наносить целые серии коротких уколов. Пикинеры во время боя выполняли различные заранее заученные приемы. Эти боевые приемы выполнялись синхронно под руководством командиров, которые отдавали те или иные команды в зависимости от боевой ситуации. К XVII веку в пехоте пика стала наиболее массовым двуручным оружием. Появился даже специальный род войск – пикинеры, в задачу которых входило вести бой непосредственно с кавалерией противника. Как уже говорилось выше, швейцарская пехота была лучшей в Европе в XV веке, и практически никакая пехота европейских стран не могла выстоять против швейцарской. Поэтому многие правители европейских стран к концу XV века старались сделать свою пехоту похожей на швейцарскую. Особенно больших результатов в этом деле достиг австрийский эрцгерцог и император Священной Римской империи Максимилиан I Габсбург, который, сражаясь со швейцарцами, на собственном опыте убедился в их эффективности.

Так, император Священной Римской империи Максимилиан I (1459–1519), взяв за образец швейцарское войско, в 1486 году сформировал свое пехотное подразделение, воины которого носили название «ландскнехты». Сам император был отличным воином, о чем красноречиво рассказывают хроникеры: «Император Максимилиан I, изучивший все способы тогдашнего боя, в юности своей обучался сперва без предохранительного оружия, а затем пешему бою с «богемским павезом» и бою на коне «с гусарским легким щитом», саблей, топором и метательной секирой».

Войско ландскнехтов является детищем Максимилиана I – короля Германии с 16 февраля 1486 года, императора Священной Римской империи с 4 февраля 1508 года, эрцгерцога Австрийского с 19 августа 1493 года. Он был сыном австрийского эрцгерцога и императора Священной Римской империи Фридриха III (1415–1493) и Элеоноры Португальской, дочери Дуарте, короля Португалии. Максимилиан I был вынужден создать свое войско наемников, будучи еще наследником престола. Произошло это в ходе войны с Людовиком XI Французским за Бургундское герцогство, в которое, кроме французских территорий, входили также Фландрия и Нидерланды. В Бургундии Максимилиан поселился после женитьбы на герцогине Марии Бургундской (1457–1482), единственной дочери и наследнице герцога Бургундии Карла Смелого (погиб при Нанси в 1477 г.). По договору от 17 сентября 1477 года Максимилиан был объявлен ее наследником. Однако Людовик XI, не смирившийся с потерей герцогства, предьявил свои претензии на бургундское наследство, включая и Нидерланды. Так, весной 1478 года началась война за бургундское наследство. Со временем на сторону Франции встали и Генеральные штаты Нидерландов. Максимилиану, ведущему боевые действия, приходилось нелегко, так как отец Максимилиана, император Фридрих III, никак не помогал сыну. Поэтому ему оставалось рассчитывать только на наемников. И он сумел создать армию из пеших фламандцев, организовав ее по образцу швейцарской пехоты Гельветской конфедерации. В итоге летом 1479 года фламандская пехота, в составе которой сражался лично австрийский эрцгерцог Максимилиан, разбила армию вторжения в Нидерланды Людовика XI в битве при Гинегате. Правда, фламандское ополчение вскоре после победы разбрелось по домам. Поэтому Максимилиану пришлось озаботиться созданием постоянного, хорошо организованного и обученного войска, которое было способно эффективно сражаться как с внешним, так и с внутренним врагом. Убедившись в превосходстве хорошо обученной пехоты над тяжеловооруженной рыцарской конницей, Максимилиан приступил к формированию нескольких армий, комплектуя их наемниками, выходцами из Рейнской области, Эльзаса, Верхней Германии, Гельветской конфедерации, Нидерландов и даже Шотландии. Первоначально качество сформированных частей вызывало сомнения, но к 1486 году, когда Максимилиана избрали королем Германии, в его распоряжении имелось уже две неплохие армии численностью от трех до четырех тысяч человек. С помощью швейцарских военных советников обе армии удалось превратить в серьезные боевые единицы. Так впервые в 1482 году Максимилиан сформировал знаменитое войско ландскнехтов для противовеса феодальным владельцам и с целью устройства постоянного войска.

Термин «ландскнехт» (Landsknechte) впервые был введен в употребление примерно в 1470 году Питером ван Хагенбахом, летописцем Карла Смелого Бургундского. «Ландскнехт» буквально означает «слуга страны». А первое документальное упоминание о ландскнехтах относится к 1486 году, когда совет Гельветской конфедерации расматривал диатрибу Конрада Гехуффа, который, в частности, сказал, что «предпочитает вооружать и тренировать швабов и других ландскнехтов, потому что один из них стоит двоих швейцарцев». Первые отряды ландскнехтов обучались в Брюгге во Фландрии под началом близкого друга Максимилиана, представлявшего его интересы в Нидерландах, – графа Айтельфрица фон Гогенцоллерна, а также швейцарских командиров.

Став королем Германии в 1486 году, Максимилиан I уже в 1487 году, всего через несколько месяцев после коронации, отдал распоряжение об организации еще армии наемников. Максимилиан поручил это дело потомку древнего тирольского рыцарского рода Георгу фон Фрундсбергу (1473–1528), которого по праву называют отцом ландскнехтов. Он так же, как император, был убежден в необходимости развития национальной пехоты. Первые полки ландскнехтов были сформированы уже в 1487 году. Вначале Георг фон Фрундсберг стал предводителем войска ландскнехтов в Южной Германии, а в 1509 году стал Верховным гауптманом (капитаном) всех сил ландскнехтов. Он принимал участие во многих военных кампаниях Максимилиана I и его внука и преемника Карла V. Кстати, судя по изобразительным свидетельствам, ландскнехты, состоявшие на службе у Максимилиана I и его внука Карла V, сражались, как правило, под бургундскими флагами. Так, очевидно, повелось со времени создания их войска Максимилианом I в Бургундии. Сам Максимилиан I принял символику бургундских герцогов, когда был объявлен наследником своей жены, герцогини Марии Бургундской. С тех пор символика бургундских герцогов стала частью символики дома Габсбургов.

В основном ландскнехтами становились представители бедного сословия из Южной Германии. Но в целом можно сказать, что в корпорации ландскнехтов слились в одно тактическое целое небогатое дворянство и рыцарство и авантюристы из числа горожан и крестьян. Раздробление Германии, отсутствие понятия о германском отечестве способствовало появлению этих ремесленников войны. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ландскнехт-немец за деньги продавал свою кровь воюющему с немцами государству. Ландскнехт-протестант, если находил выгодным, поступал в ряды католической армии, стремившейся уничтожить реформацию в корне. Ландскнехты отличались низкой дисциплинированностью, они могли перейти на сторону противника, если там предлагали больше денег. Действовал принцип: «Нет денег – нет ландскнехтов». Отсутствие всяких других интересов, полное деклассирование способствовало выработке корпоративного духа. Швейцария была вся милитаризована. В иные годы до 9–10 % швейцарцев отправлялись на заработки и нанимались в воюющие армии. В Германии можно было обосновать равную швейцарцам силу только на отборе небольшой части мужчин, тяготевших к военному делу. Число ландскнехтов, которых могла выставить многомиллионная Германия, редко превосходило 10–20 тыс. человек. Про ландскнехтов-наемников говорили в то время, что ландскнехт должен совершить три военных похода, прежде чем стать опытным и уважаемым воином. После первого похода он должен вернуться домой, одетый в рваную одежду. После второго похода он должен вернуться со шрамом на одной щеке и быть способным рассказывать много об опасностях войны, битвах, штурмах крепостей и замков. После третьего военного похода ландскнехт должен вернуться с богатой военной добычей.

Изначально созданные в качестве силы для поддержки устремлений по созданию Священной Римской империи Максимилианом, наследником Священной Римской империи, они получили известность благодаря своей необычной одежде и эффективной боевой тактике. Но впоследствии ландскнехты начали сами наниматься к тем, кто предложит высшую цену, включая и врага Максимилиана, короля Франции. Правда, во Франции ландскнехты прослужили недолго, так как Максимилиан приказал всем германцам, находящимся на жалованье у Франции, вернуться домой. Основной силой ландскнехтов, как и у швейцарцев, были пешие воины, вооруженные пиками длиной 14–18 футов с 10-дюймовым стальным наконечником. Эти пикинеры поддерживали так называемые ударные отряды, воины которых были вооружены огромными двуручными мечами, иногда достигавшими в длину 2 м, с обоюдоострым, иногда волнистым лезвием. Кстати, единственным существенным отличием ландскнехтов от швейцарцев было именно то, что у ландскнехтов основным наступательным оружием стали не алебарды, а огромные двуручные мечи. Ландскнехты, вооруженные двуручными мечами, проходили специальное обучение, после чего получали звание «мастер длинного меча» и двойное жалованье. Таких воинов даже называли «Doppelsoldner» (солдатами на двойном жалованье). Это были сильные, высокопрофессиональные и выносливые воины. Они, вооруженные двуручными мечами, обычно становились в первый ряд на некотором расстоянии друг от друга, впереди наступающей пехоты, и первыми шли в атаку, вламываясь в ряды неприятеля. Они перерубали мечами древки вражеских выставленных пик, после чего врубались в фалангу противника, внося сумятицу и беспорядок, расчищая проходы для основных сил. Кстати, перерубать древко пики алебардой не так удобно, как двуручным мечом. Тем более что пикинеры не держали свое оружие пассивно на одном уровне, а постоянно им манипулировали по кругу или зигзагом. Эти действия пикинеров не давали возможности противнику перерубить древко пики, а также лишали врага возможности определить, в какое место будет нанесен основной удар. Ландскнехтам, «мастерам длинного меча», доверяли охрану боевого знамени и полководца. Чтобы обезопасить свою пехоту от немецких «мастеров длинного меча», швейцарцы, французы, итальянцы и бургундцы были вынуждены подготовить своих воинов, которые в совершенстве владели двуручным мечом. Это привело к тому, что часто перед началом основной битвы происходили индивидуальные поединки пеших воинов на двуручных мечах. Чтобы победить в таком поединке, воин должен был обладать умением высокого класса. Здесь требовалось мастерство вести бой как на дальней, так и на ближней дистанции, уметь сочетать широкие рубящие удары на расстоянии с мгновенными перехватами за лезвие меча, чтобы это расстояние сократить, успеть приблизиться к противнику на короткую дистанцию и поразить его. Широко применялись колющие удары и удары мечом по ногам. «Мастера длинного меча» использовали технику ударов частями тела, а также захваты и подсечки. Помимо двуручных мечей отряды ландскнехтов владели алебардами и аркебузами, а также различными видами артиллерии. Используя новую тактику, они вскоре заслужили уважение врагов. Кстати, каждый ландскнехт помимо основного оружия (двуручного меча, пики или алебарды) был вооружен коротким мечом с широким лезвием. Этот меч ландскнехт носил в горизонтальном положении, часто поперек живота, чтобы при нанесении удара пикой не задевать древком меч. При таком положении короткий меч не путался в ногах и не мешал в тесноте строя свободно передвигаться. Ландскнехты отличались от прочих пехотинцев своей одеждой. Она была пестрая и украшенная и являлась самой вызывающей в период Ренессанса. Ландскнехты были свободны от регулирующих стиль и внешний вид одежды законов, которым подчинялись другие граждане. Такую привилегию им даровал Максимилиан I, сказав при этом, что жизнь ландскнехта настолько коротка и безрадостна, что великолепная одежда это одно из немногих удовольствий, которое он не собирается отбирать у них. Одеяния ландскнехтов славились своим декорированием в стиле «буфы и разрезы», возникшим в результате прорезания верхней одежды и набивки нижних слоев через эти разрезы. Рукава часто театрально раздувались и могли различаться палитрой цветов и контурами буфов даже один от другого. Штанины также были раздутыми и могли быть разного цвета.

Кстати, некоторые ландскнехты носили непристойно огромные мешочки, прикрывающие их гениталии. На голове ландскнехты носили широкие плоские шляпы огромных размеров, часто украшенные страусиными перьями. Обувь у ландскнехтов также была декорирована в стиле «буфы и разрезы», а для того, чтобы она не скользила по размокшей земле или траве, ее подошвы были снабжены металлическими шипами. Внешний эффект стиля «буфы и разрезы» зачастую приводил к ощущению искажения зрения. Кстати, этот стиль в одежде был усвоен также и другими народами, став обычным типом украшений в некоторых частях Европы. Английская знать была частично очарована «буфами и разрезами», и даже Генрих VIII стал одеваться в этом стиле после того, как увидел одежду нанятых им ландскнехтов. Этот факт подтверждает знаменитый портрет Генриха VIII работы Ганса Гольбейна, на котором Генрих изображен в камзоле, декорированном буфами и разрезами. Другие портреты Генриха также отображают влияние одежды ландскнехтов. Так, например, на одном из портретов Генрих одет в нечто, выглядевшее как юбка до колен. Этот стиль он перенял от германских военных юбок, носимых некоторыми ландскнехтами в тот период. Сын Генриха VIII, Эдуард VI, и Елизавета I также одевались в этом стиле.

Защитное снаряжение ландскнехтов к XVI веку состояло из кирасы с ожерельем и фартуком, переходившим в сегментные бедренные щитки, которые доходили почти до уровня колен. Поверхность ландскнехтских доспехов была покрыта вертикальными желобками, напоминая «максимилиановские» доспехи, а конструкция кирасы полностью повторяла рыцарскую. Для защиты рук ландскнехты редко использовали латные перчатки. Обычно руку ландскнехта защищал толстый стеганый клапан, расположенный на манжете рукава, который закрывал тыльную сторону ладони. Если же ландскнехт для защиты рук применял латную перчатку, то у нее часто латное пальцевое прикрытие было заменено на кольчужное. Помимо латных доспехов ландскнехты для защиты плеч, шеи и верхней части груди применяли длинные кольчужные пелерины с жестким стоячим воротником, нижний край которых опускался до уровня середины корпуса воина.

Также такие кольчужные пелерины могли заменять воинам латные наплечники, особенно в тех случаях, когда ландскнехту, вооруженному алебардой или двуручным мечом, необходима была максимальная подвижность рук и плеч. Головы ландскнехтов защищали довольно глубокие полусферические каски, часто снабженные сегментными наушами и подбородным ремешком. Поверх касок ландскнехты часто надевали свои большие, украшенные перьями шляпы. У ландскнехтов-пикинеров встречались шлемы с подъемно-опускным забралом, которое либо полностью закрывало лицо, либо только его верхнюю часть. Кстати, в XVI веке европейские пехотинцы, которые снаряжались за счет государства, часто использовали старое, вышедшее из употребления рыцарское защитное снаряжение, его им выдавали из государственных цейхгаузов, в порядке рационального использования военного имущества.

Часто мужчины, которые вступали в отряды ландскнехтов, приводили с собой женщину, которая заботилась о них. Это могла быть сестра, жена или дочь. Женщины заботились о мужчинах между битвами, а иногда даже и участвовали в самих битвах, следуя за дерущимися, грабя убитых и добивая умирающих. Некоторые женщины во время боя помогали артиллеристам, а также разбирали вражеские дома на древесину, которую потом использовали для постройки лагеря или оборонительных укреплений. Женщины ландскнехтов также переняли стиль одежды «буфы и разрезы», но их одежда была скромнее, чем у мужчин. Жизнь ландскнехта была трудной. Наказания за нарушение законов и правил были быстрые и жестокие, а битвы были кровавые и ужасные, вдобавок ко всему жизненные условия обычно были некомфортные. Но за все лишения и трудности ландскнехту платили большие деньги. Он зарабатывал в месяц больше, чем фермер за целый год. Если ландскнехт выживал, то он мог уйти на покой достаточно богатым человеком. А если происходила задержка выдачи жалованья или поход складывался таким образом, что добыча, на которую рассчитывали ландскнехты, ускользала от них, то ландскнехты устраивали бунт. Так, например, в 1516 году император Максимилиан I едва не был убит взбунтовавшимися во время Миланского похода ландскнехтами. В 1527 году ландскнехты успешно наступали на Рим. Папа признал себя побежденным и заключил перемирие. Ландскнехты, рассчитывавшие на богатую добычу в Риме, почувствовали себя обманутыми и взбунтовались. Георг фон Фрундсберг, командовавший ими, был избит и уехал из армии, посоветовавши другому начальнику, коннетаблю Бурбону, вести ландскнехтов на Рим, так как они все равно пойдут туда и без начальства, несмотря на перемирие. В итоге Рим был взят штурмом ландскнехтами и предан такому погрому, которого не производили и вандалы.

Наемные войска были устроены так: правитель или, чаще, лицо, взявшее на себя антрепризу формирования армии, поручало вербовку антрепренерам меньшего масштаба – известным среди ремесленников военного дела полковникам, последние выбирали 10–18 капитанов и поручали им формировать роты, до 400 человек в каждой. Над всеми этими ротами полковник учинял свое правление. В ротах было очень небольшое количество офицеров. Лучшие солдаты, такие, как воины, владеющие в совершенстве большим двуручным мечом, и аркебузиры получали двойное жалованье. Обычная норма солдатского жалованья – 4 гульдена в месяц, капитан получал 40 гульденов, полковнику выплачивали 400 гульденов, кроме того, полковник и капитан имели право за казенный счет содержать драбантов, т. е. телохранителей. Для расчета жалованья месяц считался с 1-го числа до сражения. С каждого боевого столкновения или штурма города считался новый месяц. Важнее жалованья для солдата часто была возможность пограбить. Добыча шла в раздел, за исключением пушек и пороха, которые полностью поступали в распоряжение капитана. Были попытки точнее регламентировать грабеж; курфюрст Саксонский Иоганн Фридрих указывал, что в своей или нейтральной стране солдаты имеют право угонять лошадей, но не прочий крупный скот, имеют право забирать съестное, но без взлома замков в шкафах и сундуках. Для некоторого обеспечения против солдатских бунтов завербованный наемник приводился к присяге. Присяга представляла и сохраняла до последних времен характер двойного договора между вербовщиком и наемником. Во избежание недоразумений рекомендовалось приводить к присяге не большими толпами, а маленькими кучками или поодиночке. Полковник составлял для своего регимента артикул, в котором излагались обязанности и права солдата. Идея этого артикула – прообраз будущих уставов – коренится еще в уставе гуситов, составленном Яном Жижкой. Наемник ознакомлялся с этим прообразом устава и клялся соблюдать его в точности. Основной смысл присяги весьма разнообразно составленных артикулов – обязать наемника не образовывать солдатского коллектива, профессионального союза для защиты своих интересов. Каждый солдат может жаловаться только за самого себя. Заявления должны делаться не толпой, а через выборных лучших солдат на двойном жалованье. В артикулах также говорилось о том, что неаккуратная выплата жалованья не должна вызывать нетерпения и не оправдывает отказа от выполнения служебных обязанностей. Солдат, не получивший полностью жалованья, не имеет права отказываться от штурма города или от преследования отступающего врага. Гарнизонные солдаты обязываются выполнять строительные работы оборонительного характера. Солдат обязуется не оказывать сопротивления профосу при аресте товарища-солдата. В случае драки солдат не имеет права звать на помощь земляков. Право солдата драться на дуэли подвергалось разнообразным ограничениям в артикулах: иногда он обязуется драться на дуэли только в определенном месте, иногда – только в определенное время (утром), иногда он стесняется в выборе оружия (не огнестрельное и вообще не смертельное).

Так как солдат в XVI веке был освобожден от гражданской юрисдикции, то он за свои преступления отвечал только перед военным судом. Обычно суд проходил в открытом заседании и формировался по образцу суда присяжных, причем наблюдалось, чтобы последние были по старшинству не ниже подсудимого. Президиум образовывался фельдмаршалом, который ведал распределением добычи, и двумя старыми, опытными воинами – профосом и старостой. Кроме этого организованного суда, в первый период существования наемных банд процветала демократическая форма полевого суда, имевшая характер суда Линча; этот «суд длинного копья», или «суд рядового бойца», имел право состояться лишь с разрешения командира полка; вместе с переходом к постоянным армиям эта форма полевого суда исчезла.

Противостояние имперских ландскнехтов под бургундскими флагами (слева) и швейцарцев под флагом Швейцарского союза (справа). Здесь можно сравнить костюмы ландскнехтов и швейцарских наемников. Гравюра Вольфа Траута, 1515 г., «Швейцарская война 1499 года» из серии «Исторические сюжеты Триумфальной арки императора Максимилиана I».

Возвращение ландскнехта. г. 1519,Рисунок пером Урса Графа Урс Граф в своих карикатурах едко высмеивал недостатки ландскнехтов. На рисунке изображен ландскнехт – «Мастер длинного меча»

Вербовка наемников. Рисунок пером Урса Графа, 1521 г.

Офицеры наемной пехоты являлись ее вождями и передовыми бойцами, но отнюдь не учителями и воспитателями своих солдат. Ни один артикул не возлагал на наемного солдата обязанности выходить на учение. Капитаны наемников по социальному происхождению представляли огромную пестроту. Одним из первых и популярнейших вождей ландскнехтов был сапожник Мартын Шварц из Нюрнберга, впоследствии за храбрость посвященный в рыцари.

Очень часто предводители наемных отрядов шли на различные уловки, дабы вытянуть из нанимателя больше денег. Так, например, на бумаге отряды наемных войск были вдвое многочисленнее, чем на самом деле. Это позволяло командирам наемников присвоить себе содержание мертвых душ. В случае проверки, смотра для временного пополнения численности наемного отряда в строй ставились все, кто находился под рукой, даже слуги, а иногда и переодетые женщины. Кстати, что было удобно для начальства, обычаи того времени не позволяли в случае обнаружения такого мошенничества вменить его в вину действительно виновным – полковнику и капитану, но устав требовал, чтобы статисту, изображавшему солдата, был отрезан нос, чтобы он не мог продолжать работу подставного лица.

Наемный солдат должен был жить на получаемое жалованье и за свой счет обеспечивать себя всем необходимым, включая приобретение оружия, обмундирования и продовольственных продуктов.

Ландскнехты строились наподобие швейцарской баталии. Немецкий вариант построения носил название «банда». Кстати, параллельно процесс образования эффективной пехоты шел и в Испании. Испанский вариант строя именовался «терция».

Техника боя ландскнехтов в строю была полностью скопирована у швейцарцев, поэтому неудивительно, что в начале Итальянских войн (1494–1559) боевая выучка швейцарцев и их боевой опыт значительно превосходили немецких ландскнехтов. Но, потерпев несколько поражений от швейцарской пехоты, немцы пересмотрели свою тактику и внесли некоторые изменения, что принесло ландскнехтам победу при Бикоки в 1522 году. Под командованием Георга фон Фрундсберга контингент ландскнехтов уничтожил свыше 3000 швейцарских наемников, используя земляные укрепления, изнуряющие атаки и новое оружие – аркебузы.

Вербовка являлась важнейшим этапом в жизни наемника. Но, несмотря на это, сам процесс вербовки очень редко удостаивался чести быть запечатленным в рисунке или картине. Создать этот рисунок Урса Графа побудили личные мотивы. В мае 1521 г. французский король Франциск I подписал союз с Гельветской конфедерацией. Конфедерация обязывалась предоставить Франции воинов для похода в Италию. Летом того же года молодой мастер серебряных дел из Базеля Урс Граф нарисовал этот «полный яда» рисунок. На нем представлена таверна, в которой происходит вербовка наемников. Справа хозяин таверны со своей женой подает вино. Французский вербовщик (у него лилия на рукаве) сидит справа, запустив руку в кошелек. За его спиной строит рожи местный шут. На другой стороне стола сидят и спорят балканский наемник и служитель церкви. На левом краю стола печально сидит крестьянин. Там же разместился бравый усатый ландскнехт, который требует вина у хозяина таверны. За ландскнехтом стоит и ждет Смерть. Вскоре после создания рисунка Урс Граф покинул Базель и в составе отряда капитана Антония Дихтлера выступил к Милану. В этом нет ничего удивительного, так как швейцарский художник Урс Граф (1485 – ок. 1529) сам был наемником, участвовал во многих сражениях, служил в армии в качестве райслойфера.

Швейцарец Урс Граф, выходец из богатой семьи, обучившийся ювелирному делу, в 20 лет, будучи подмастерьем в Страсбурге, создал несколько гравюр на дереве, которые принесли ему первую известность. А в 27 лет, получив звание мастера, будущий художник открыл в Базеле ювелирную мастерскую и вскоре приобрел славу лучшего ювелира в городе. Однако внезапно, в 1512 году, двадцатисемилетний Урс Граф бросает все и, порывая с благополучной жизнью, решив испытать судьбу, вступает в ряды отряда швейцарских наемников, готовящихся в очередной поход в Италию. Так успешный ювелир становится наемным солдатом. Не совсем понятна причина его ухода в наемники. Кто-то говорит, что это было сделано из «врожденной непоседливости характера». Кто-то приводит другие причины. Кстати, именно в первые годы походной жизни раскрывается талант рисовальщика Урса Графа. Этому способствовала атмосфера, царившая в среде ландскнехтов, в которой сочетались эмоциональный заряд, свободолюбивый дух и сила. Став воином, художник Урс взял в руки копье и сменил резец гравера на перо рисовальщика. Именно гравюры и картины времен итальянских войн Испании и Франции принесли Урсу Графу всемирную известность как в первую очередь выдающегося рисовальщика. Работы Урса Графа являются одним из самых достоверных свидетельств жизни и быта профессиональных европейских пехотинцев-наемников начала XVI в. Кстати, свою карьеру наемника Урс Граф закончил в 1521 г.

Женщина (проститутка) представляет собой олицетворение порока. Бренность жизни наемников подчеркивается фигурой Смерти, которая, не замечаемая персонажами, сидит над ними на дереве и указывает пальцем на песочные часы. Кстати, специалисты Британского музея и Художественного музея Базеля, в которых хранятся отпечатки этой гравюры, считают, что на ней изображены немецкий (слева) ландскнехт – «мастер длинного меча» (Doppelsoldner) и швейцарский наемник пикинер (справа). Как сказано в каталоге Британского музея, они были идентифицированы по различиям в одежде и оружии. Действительно, немецкий ландскнехт вооружен большим двуручным мечом и типичным одноручным мечом ландскнехта, так называемым «кацбальгером» в кожаных ножнах, к которым прикреплены ножи. Оба меча имеют типичную для мечей ландскнехтов крестовину в форме буквы «S”. Еще одним явным отличием служат прорези в виде крестов. У ландскнехта на набедреннике они косые, что соответствовало красному косому кресту Бургундии, изображавшемуся на имперских знаменах. А у швейцарского наемника на груди и шоссе левой ноги вырезаны прямые кресты, которые соответствовали белому прямому кресту на флаге Швейцарской конфедерации. Кроме того, ландскнехт изображен в шоссах, имеющих два разделения на каждой ноге. Среднюю, набедренную, часть шосс он снял, оставив свои ляжки ничем не прикрытыми. В то же время швейцарец традиционно представлен в неразделенных шоссах. Таким образом Урс Граф подчеркнул типичное различие норм в области ношения шосс, существовавшее в среде немецких, а также швейцарских наемников, для которых дресс-код был гораздо строже.

Вышитые флаги в качестве привилегии. швейцарским кантонам даровал в 1512 г. римский папа Юлий II в знак признания заслуг их наемных войск в разгроме сил французского короля, и особенно во взятии Павии. Очевидно, что флаги с религиозным сюжетом мог нести только знаменосец в неразделенных шоссах без прорезей, которые одобрялись церковью и общественным мнением. Кроме того, костюмы знаменосцев хотя и роскошные, что приличествует случаю, но все же не настолько, чтобы раздражать недоброжелателей. Знаменосцами всегда назначали лучших воинов. В бою знаменосца всегда сопровождали барабанщик и флейтист.

Работы швейцарского художника Никлауса Мануэля (примерно 1484–1530) дают схожую с графикой Урса Графа картину. Это объясняется тем, что Никлаус Мануэль был ровесником Урса Графа, пережил его всего на пару лет и так же, как Урс Граф, несколько лет служил наемником. Однако произведений, посвященных наемникам, у него гораздо меньше, нежели у Урса Графа, и среди них практически нет зарисовок из их жизни в полевых условиях. Как правило, работы Никлауса Мануэля носят заказной характер: большая часть из них представляет собой эскизы для витражей. Видимо, поэтому рисунки содержат обобщенный образ швейцарского наемника. Они обычно показывают одиночную фигуру воина, вне каких-либо событий. Лишь на двух рисунках для витража, относящихся к 1507 г., художник соотнес фигуру наемника, стоящего в арочном проеме, с реально происходившими военными действиями (см. рис. со стр. 479 и 481). Соответствующие батальные сцены он изобразил на стене арки сверху.

Уже с конца XV в. пластинчатые латы в европейских странах повсеместно пользуются большой популярностью. В них облачаются не только идя на войну, участвуя в сражении или турнирном, судебном поединке, но и для участия в праздничных торжествах и в придворной жизни. В целом защитное снаряжение предводителя швейцарских наемников показывает распространенный в то время вид защитных лат, так как на форму доспехов сильно влиял новый подход к военному искусству; его основа – пехота, среда швейцарцев и ландскнехтов, которые около 1520 г. полностью отказались от нижней части ножных лат, мешавшей им на марше, и удовлетворились простым налядвянником либо полными набедренниками. Так возник полудоспех, вскоре с небольшими изменениями перенятый и легкой кавалерией как рейтарский или трехчетвертной доспех. Эти формы защитного снаряжения для наемных войск не касались собственно рыцарского доспеха, который развивался, так сказать, сам по себе.

Все ландскнехты носили роскошные и вычурные одежды. «Нет птицы более красочной», – написал крупнейший ученый эпохи Возрождения Эразм Роттердамский (1469–1536) в одном из своих коллоквиумов 1523 г., отмечая яркие костюмы ландскнехтов и эффектные перья, которые они носили на шляпах. Как и швейцарские наемники, ландскнехты обычно украшали головные уборы страусовыми перьями, которые иногда заменяли павлиньими. Но это случалось редко. Чаще к страусовым перьям добавлялось одно павлинье перо.

Ачилле Мароццо был одним из последних мастеров фехтования, которые обучали, как сражаться с рубяще-колющим мечом, который годился как для рубки, так и для укола, приблизительно 50 на 50, и был последним наступательным оружием, применяемым как военными, так и гражданскими, до того, как пришло следующее поколение, выбравшее рапиру (90 % уколов и применяемое в основном только гражданскими). Еще до издания «Opera Nova» Мароццо приобрел широкую известность в качестве учителя фехтования. Ученики Мароццо встречались только для упражнений, а уроки обычно проходили частным порядком и даже при соблюдении полной секретности в тех случаях, когда мастер снисходил до того, что обучал некоторых привилегированных подопечных своим излюбленным ударам. Все ученики Мароццо должны были клясться на крестовине меча, «как на святом кресте Господнем, никогда не причинять зла мастеру и никогда без разрешения мастера никого не учить секретам», которые он собирался им раскрыть. В XVI в. Мароццо возглавлял привилегированную ассоциацию фехтовальщиков (штаб-квартира ассоциации находилась в Болонье). В эпоху Ренессанса большинство учителей фехтования называли Ачилле Мароццо «Отцом современного искусства фехтования» и «Первым Учителем». Про него говорили, что он стал первым Большим Западным мастером фехтования, который «соединил промежуток между военными, полицией, военными художниками и образованным населением». Его книга «Opera Nova» 1536 г. является первым письменным кодексом правил для поединков Ренессанса при использовании длинного и короткого холодного оружия, а также приемов борьбы. Кстати, как и многие учителя фехтования, Мароццо знал гораздо больше фехтовальных приемов, чем он показал в своей книге.

Знаменитая гравюра (гравер – Ганс Лютцельбург) по рисунку Урса Графа «Два наемника, женщина и смерть на дереве», 1524 г., которая считается аллегорией наемничества

Швейцарский знаменосец флага «Юлиус» кантона Цуг. Рисунок пером Урса Графа, 1521 г. Обратите внимание на верхний левый угол флага, на котором изображена сцена из Страстей Господних

Швейцарский наемник-алебардист, стоящий под аркой с изображением штурма крепости Аньяделло. Рисунок для витража Никлауса Мануэля, 1507 г.

Назад: Глава 3. Турнир как средство обучения рыцарей искусству владения оружием