3
Самое первое ощущение — там было ужасно холодно.
А еще темно — хоть глаз выколи. Только снизу в отверстие люка проникал столб потустороннего света от скопившихся там призраков, но от этого свечения лишь непрогляднее кажется окружающая тьма. Короче говоря, мы слабо могли различать только бледные лица друг друга, и больше ничего.
В-третьих, здесь чувствовалось чье-то присутствие. Оно ощущалось совсем рядом и, казалось, было повсюду. Близость этого «нечто» давила на нас, мешала дышать, сковывала наши движения. Мы чувствовали себя так, словно внезапно оказались глубоко под водой, и она все сильнее прижимает, сжимает нас, грозя размазать по дну…
Первым взял себя в руки Локвуд. Я услышала, как он шелестит, роясь в своем рюкзаке. Локвуд достал свой фонарь, щелкнул выключателем, повернул регулятор мощности. Только теперь, в теплом свете фонаря, мы, наконец, смогли увидеть, что нас окружает.
Находились мы, естественно, на чердаке. Чердак напоминал пещеру — широкий внизу, он уходил высоко вверх, круто сужаясь к коньку крыши. Торцовые стенки чердака были сложены из кирпичей, вдоль одного торца проходила на крышу встроенная в него кирпичная труба дымохода. В другом торце виднелось одно высокое, но узкое окно. Высоко над нашими головами смутно виднелись, теряясь в тенях, балки, державшие на себе вес крыши.
В одном углу валялось несколько разломанных ящиков из-под чая. И больше ничего.
Или почти ничего. Со стропил свисали большие, как гамаки, полотнища паутины — серые, тяжелые, они напомнили мне навесы над прилавками, которые можно увидеть на арабском рынке. Вдоль нижних, касавшихся пола, краев крыши скопились груды мусора, было видно, что на чердаке давным-давно никто не бывал. Свисавшие с балок полотнища паутины слегка покачивались в потоках воздуха, потревоженного нашими движениями.
Кое-где на паутине блестел иней. Наше дыхание слетало с губ облачками морозного пара.
Мы продолжали неподвижно стоять на месте. Всем хорошо известно, что пауки имеют странную привычку скапливаться в тех местах, где тонка грань между нашим и потусторонним миром. Их как магнитом притягивают старые Источники, где скапливаются и постепенно набирают мощь невидимые и неведомые нам силы. Неестественно большие скопления пауков — верный признак присутствия здесь старых и сильных призраков, а паутина окутывает то место, откуда в наш мир являются ожившие мертвецы. Честно говоря, до сих пор я не заметила в Лавандовом домике ни одной паутины, но это ни о чем не говорит — возможно, миссис Эванс просто привыкла часто проходиться по всем углам своей щеткой для сметания пыли.
Но здесь, на чердаке, картина была совершенно иной.
Мы проверили, что у нас осталось из припасов. Спеша забраться вверх по лестнице, Джордж забыл свой рюкзак и сумку внизу, а мы с Локвудом уже использовали все свои цепи, израсходовали почти все запасы соли и железных опилок. По счастью, Локвуд сохранил свою сумку, в которой были жизненно необходимые в нашем положении серебряные Печати, а на поясе у каждого из нас остались магниевые вспышки. Ах, да, еще у нас была с собой банка с черепом, и это оказалось очень кстати. Я поставила призрак-банку рядом с открытым люком. Лицо призрака едва виднелось сквозь холодную темную плазму.
— Зря вы сюда забрались, — прошептал он. — Даже я, и то нервничаю, а ведь я уже мертвый.
Я смахнула рапирой несколько волокон паутины, вившихся возле самого моего лица.
— Можно подумать, у нас был выбор, — ответила я призраку. — Если что-то увидишь, дай мне знать.
Локвуд подошел к окну, почти такому же высокому, как он сам. Проскреб дырочку в покрывающем стекло слое инея, заглянул в отверстие.
— Окно выходит на улицу, — сказал он. — Вижу внизу призрак-лампы. Ладно. Итак, Источник должен быть где-то здесь. Осторожно все осматриваем, находим его, нейтрализуем, и дело будет сделано.
Мы приступили к поискам. Мы двигались как альпинисты на большой высоте — медленно, осторожно, внимательно осматриваясь на каждом шагу, болезненно сгибаясь под давлением чудовищной потусторонней силы.
Возле люка на полу виднелись недавние отпечатки рук — очевидно, их оставили мельком заглянувшие сюда полицейские. Совершенно очевидно, что на сам чердак уже много лет никто не забирался. Все было покрыто толстым слоем пыли. Мы заметили отдельные, едва заметные в пыли, завитки — их мог оставить кто-то совершавший странные круговые движения в воздухе. Именно в воздухе, потому что нигде не было ни единого отпечатка ног.
Джордж потыкал своей рапирой в углы чердака, и вытащил ее, густо облепленную паутиной.
Я стояла в центре чердака и внимательно вслушивалась.
Вслушивалась сквозь потрескивание промерзающих балок, слабое шуршание паутины, сквозь завывающий над крышей ветер. По черепичной крыше хлестал дождь. Барабанил по оконному стеклу. По стенам дома.
Но внутри, однако, все было тихо. Даже снизу не долетал больше шепот призраков.
Ни звуков, ни явлений, ни хотя бы призрачного тумана.
Только жуткий холод.
Наконец, мы сошлись все втроем в центре чердака. Я мрачно хмурилась, была напряженной и дрожала от холода. Локвуд выглядел бледным и раздраженным. Джордж продолжал счищать с рапиры налипшую к ней паутину, водя клинком по краю подошвы своего ботинка.
— Ну, что скажете? — спросил Локвуд. — Есть какие-нибудь предложения?
— Есть, — как школьник, поднял руку Джордж. — Я проголодался. Нам нужно перекусить.
— Перебьешься, — ответил Локвуд. — Свои бутерброды ты оставил внизу, призракам.
— Я знаю. Вообще-то, я надеялся, что Люси со мной поделится своими.
Я начала закатывать глаза, но внезапно замерла.
— Люси? — Локвуд, как всегда, первым заметил, что со мной что-то не так.
Я немного помолчала, прежде чем ответить.
— Это мне кажется, — медленно начала я, — или на той балке действительно что-то лежит?
Эта балка была почти прямо над нашими головами. С нее свисала паутина, сливаясь с прячущимися под скатом крыши тенями. А чуть выше виднелось темное пятно — то ли часть самой балки, то ли часть того, что лежало прямо на ней. Рассмотреть снизу было сложно, но то, что высовывалось за край балки, могло, пожалуй, оказаться чьими-то волосами.
Мы молча, внимательно всмотрелись в это пятно, потом Локвуд сказал.
— Лестницу, Джордж.
Джордж отправился за лестницей, втянул ее наверх сквозь отверстие люка.
— Те парни все еще там, внизу, — сообщил он. — Столпились вокруг цепей. Такое впечатление, будто ждут чего-то.
Мы приставили лестницу к балке.
— Хочешь бесплатный совет? — шевельнулся в своей банке призрак. — Самое худшее, что вы можете сделать — это полезть туда, чтобы посмотреть. Лучше киньте туда магниевую вспышку и бегите прочь со всех ног.
Я передала слова черепа Локвуду. Он покачал головой и ответил.
— Если это Источник, мы должны запечатать его. Одному из нас придется залезть наверх. Что скажешь, Джордж? За тобой должок после той кладовки, а?
Обычно лицо Джорджа выражает не больше эмоций, чем тарелка каши. Вот и сейчас на нем не было заметно ни особого восторга, ни желания залезть наверх.
— Или ты хочешь, чтобы это сделал я? — спросил Локвуд.
— Э… Да нет. Все отлично. Дай мне кольчужку.
Центром каждого явления призраков является Источник — предмет или место, к которому привязан тот или иной конкретный призрачный феномен. Если заблокировать такой Источник, наложив на него Печать — например, накрыв сеткой из серебряных колечек — ниточка, по которой струится потусторонняя сила, обрывается. Итак, Джордж взял такую сеть — кольчужку, заранее аккуратно уложенную в пластиковый чехол, и полез вверх по лестнице. Мы с Локвудом остались ждать внизу.
Когда Джордж полз вверх по лестнице, она дрожала и раскачивалась под его весом.
— Только не говорите потом, что я вас не предупреждал, — напомнил из своей банки череп.
Джордж взобрался на такую высоту, куда едва проникал свет нашего зажженного фонаря и приблизился к тонущей в тенях балке. Я вытащила рапиру. Свою рапиру Локвуд уже держал в руке. Мы с ним взглянули в глаза друг другу.
— Ну, если что-то и случится, — пробормотал Локвуд, — то, я скажу, только потому…
Из-под балки вылетели белые щупальца. Блестящие, гладкие, с толстыми кончиками. Они разворачивались с ужасающей скоростью. Часть щупалец развернулась вверх, целясь в Джорджа, другие устремились вниз, туда, где стояли мы с Локвудом.
— Черт, действительно случилось, — сказал Локвуд.
Щупальца приближались. Мы с Локвудом бросились врассыпную. Локвуд кинулся к окну, я в сторону люка. А Джордж дернулся, стоя на лестнице, назад, выронил кольчужку и потерял равновесие. Лестница завалилась назад, ударилась о скат крыши, сбросила с себя ноги Джорджа, и тот повис, цепляясь обеими руками за верхнюю ступеньку.
Щупальце ввинтилось в пол рядом со мной, легко прошло сквозь доски и устремилось вниз. Оно состояло из ихора, вещества, которое называется также эктоплазмой. Если не хотите умереть, сделайте все возможное, чтобы это вещество не соприкоснулось с вашей обнаженной кожей. Вот почему я отчаянно отпрыгнула в сторону, споткнулась при этом, и выронила свою рапиру.
Да не просто выронила. Рапира свалилась в открытый люк и затерялась где-то среди столпившихся внизу призраков.
Дела наверху, на лестнице, обстояли ничуть не лучше. Держась за лестницу уже только одной рукой, Джордж выхватил из поясного кармашка магниевую вспышку и швырнул ее в призрачные щупальца. В них вспышка не попала, ударилась о крышу и взорвалась, осыпав Локвуда каскадом раскаленных частиц соли и железа, от которых на нем загорелась одежда.
Что ж, зачастую именно так и случается. Одна беда ведет за собой другую.
— Недурное начало! — прокомментировал призрак из своей банки. Его лицо оживилось и радостно осклабилось, когда я промчалась мимо, спасаясь от следующего, несущегося за мной, щупальца. — Решили на этот раз спалить друг друга? Оригинально! Ну, а что будет следующим номером в нашей программе?
Надо мной из балки и стропил крыши вырастали все новые и новые щупальца. Их тупые кончики напоминали стебли спаржи — слепые, белые, мечущиеся по всему пространству чердака. Стоявший на другом конце чердака Локвуд выронил свою рапиру, отступал, пятясь спиной, к окну. Вся передняя сторона его пальто была охвачена язычками серебристого пламени, и он запрокинул свою голову назад, спасаясь от нестерпимого жара.
— Воды! — крикнул он. — Есть у кого-нибудь вода?
— У меня есть! — я нырнула, уклоняясь от очередного светящегося щупальца, и полезла в свою сумку. Крикнула, нащупывая в ней пластиковую бутылку с водой. — А мне нужна рапира!
По чердаку пронесся неестественно сильный порыв ветра. Он ударил в окно позади Локвуда, и распахнул его. Раздался звон бьющегося стекла. В настежь распахнутое окно ворвались струи дождя и завыл ветер. Теперь Локвуд находился всего в двух — ну, может быть, трех шагах от того, чтобы вывалиться наружу. А падение на улицу с такой высоты стало бы для него смертельным.
— Воды, Люси!
— Джордж! Брось мне свою рапиру!
Джордж услышал меня. Он отчаянно изогнулся, вися в воздухе, едва избежав при этом столкновения с очередным щупальцем. Рапира висела у него на поясе, раскачивалась, поблескивая своим клинком. Джордж изогнулся и выхватил ее.
Я отскочила, пропуская мимо себя летящее по воздуху щупальце, размахнулась и бросила Локвуду бутылку с водой.
Джордж в это же мгновение кинул мне свою рапиру.
А теперь смотрите, что получилось. Рапира и бутылка летят по воздуху, красиво проскакивают сквозь путаницу щупалец, приближаются ко мне и к Локвуду. Локвуд протягивает руку. Я протягиваю свою.
Помните, я говорила вам о том, что в этом расследовании был момент, когда наша команда действовала слаженно и четко, как никогда? Вот он и настал.
Правда, все закончилось намного хуже, чем начиналось.
Рапира просвистела в ста милях от меня, упала на пол и ускользнула в недоступную даль.
Моя бутылка ударила Локвуда прямо в лоб, отбросила назад и вышвырнула его в раскрытое окно.
Наступила секундная пауза, затем раздался голос черепа.
— Он умер? Вау! О, нет! Он повис на ставнях. Обидно. Но все равно, это лучший цирковой трюк, который я видел в своей жизни. Вы все трое — ничтожные, ни на что не годные идиоты.
Отчаянно танцуя, чтобы увернуться от ближайших ко мне щупалец, я пыталась увидеть Локвуда. К моей радости, череп оказался прав. Локвуд висел над пропастью, выгнувшись, цепляясь кончиками пальцев за разбитые ставни. Вокруг него завывал ветер, трепал ему волосы, норовил сбросить вниз, в непроглядную ноябрьскую ночь. Хорошо лишь то, что ветер и дождь сбили пламя на одежде Локвуда, огоньки начали гаснуть один за другим.
Но это не означало, что наше положение стало легче. Теперь любая секунда могла стать последней для каждого из нас.
Рапира Джорджа лежала в нескольких метрах от меня, но с таким же успехом она могла лежать и где-нибудь в Париже. Призрачные кольца обвили ее, и колыхались, словно анемоны на коралловом рифе.
— Ты сможешь достать ее! — крикнул Джордж. — Сделай сальто через щупальца или придумай еще что-нибудь!
— Сам крути сальто! Это ты напортачил! Когда научишься правильно бросать вещи?
— Это ты мне говоришь? Сама сначала научись бутылки кидать!
— Мне позволительно, я девушка. И, в конечном итоге, я помогла ему погасить пламя, разве не так?
Ну, в каком-то смысле это было так, конечно. Но только отчасти. Наш лидер пытался влезть назад в окно. Его лицо позеленело, пальто все еще дымилось. На лбу Локвуда появился аккуратный красный кружок — на том месте, куда попала бутылка с водой. Судя по выражению его лица, поблагодарить меня за это Локвуд не спешил.
Ко мне направлялось очень длинное серебристое щупальце, и я, натыкаясь на полотнища паутины, поспешила отступить к раскрытому люку.
— Живее, Люси! — азартно подгонял меня череп, сидя в безопасности в своей банке. — Оно прямо у тебя за спиной!
— Лучше бы помог чем-нибудь, — ахнула я, когда щупальце вскользь задело рукав моей куртки. Куртка у меня толстая, но все равно даже сквозь нее меня буквально пронзило холодом.
— Я, — удивился череп. — Но я всего лишь «грязная кучка древних гнилых костей», так ты, кажется, назвала меня? Ну, и что я могу для тебя сделать?
— Дай совет! Подскажи хоть что-нибудь!
— Это Чейнджер, против него нужно мощное средство. Не магниевая вспышка, ей ты только спалишь здесь еще кого-нибудь. Себя, например. Отгони его серебром, и тогда сможешь добраться до рапиры.
— Но у меня нет серебра.
Вообще-то, у нас было много серебра, но все оно лежало в сумке Локвуда, а та была на другом конце чердака.
— А как насчет того дурацкого ожерелья, которое ты постоянно носишь? Оно-то из чего сделано?
Ну, конечно! Ожерелье, которое подарил мне летом Локвуд. Оно из серебра. А серебро сжигает эктоплазму, из которой состоят призраки. Серебра боятся все Гости, даже Чейнджеры, которые являются в виде щупальцев из ихора. Ожерелье, конечно, не самое сильное оружие, которым я когда-либо пользовалась, но, тем не менее… Да, череп прав, это лучше, чем ничего, поэтому можно попробовать.
Я присела возле стены на корточки, подняла руки и расстегнула застежку на своем ожерелье. Пока я это делала, к моим пальцам прилипли длинные пучки паутины. Я крепко сжала кончик ожерелья в руке и стала размахивать им в воздухе. Когда свободный конец ожерелья коснулся ближайшего ко мне щупальца, зашипела эктоплазма. Щупальце дернулось вверх и отодвинулось от меня. Почувствовав близость серебра, напряглись и попятились назад другие щупальца. Впервые вокруг меня образовалось свободное пространство. Я выпрямилась, и прислонилась спиной к скату крыши.
Когда я прикоснулась пальцами к дереву, на меня накатила волна эмоций. Это были не мои чувства, чужие. Они сочились из древесины, из досок, и из гвоздей, которыми были сбиты эти доски. Они долетали до меня из глубины бешено вращающихся щупалец самого призрака. Ощущения эти были ужасными — болезненная смесь чувства одиночества и обиды, и холодной, непреклонной ярости. Чужие эмоции стучали мне в виски, а я тем временем озиралась вокруг.
Здесь, на чердаке, когда-то совершилось жуткое преступление. Оно стало источником энергии, которая движет этим злобным, мстительным духом. Я представила себе, как его щупальца легко и беззвучно проникают сквозь пол чердака и тянутся к несчастным постояльцам, спящим в комнатах внизу…
— Люси!
Я очнулась. Это был Локвуд. Он уже забрался назад на чердак, отошел от окна, и даже успел поднять свою рапиру, рубил ее клинком ближние к нему щупальца. Они лопались, словно пузыри, расплескивая радужные брызги плазмы. Пальто Локвуда превратилось в обгоревшие лохмотья, на лбу у него набухала шишка, но он вновь стал самим собой и был прекрасен. Его освещенное призрачным светом лицо улыбалось мне с другого конца чердака.
— Люси, — снова позвал он. — Нам нужно кончать с этим.
— Он очень зол! — крикнула я в ответ, увертываясь от очередного щупальца. — Я вступила в контакт с призраком! Он сильно зол на что-то!
— И не говори! — ехидно откликнулся сверху Джордж, подгибая колени, чтобы избежать столкновения с бешено вращающимися щупальцами. — Твоя способность к восприятию поразительна! О, как бы я хотел обладать таким же Даром, как у тебя.
— Да уж, это не самое удивительное открытие, которым ты нас осчастливила, — согласился Локвуд, наклоняясь над своей сумкой. — У меня где-то была Печать. Сейчас поищу. А ты тем временем не хочешь ли помочь освободиться Джорджу?
— Ничего, ничего, все в порядке, — сказал Джордж. — Можешь особо не спешить.
Какое там не спешить! Положение Джорджа выглядело аховым. Он все еще висел на одной руке, и было видно, что держится Джордж на ней из последних сил.
Размахивая, как пропеллером, своим ожерельем, я двинулась между щупальцами, и они расступались передо мной. Проходя мимо рапиры Джорджа, я подхватила ее, нырнула под лестницу и толкнула ее вперед. Лестница снова очутилась под Джорджем. Именно в этот момент у Джорджа разжались пальцы, и он рухнул на ступеньки лестницы, словно мешок с углем. Лестница прогнулась и затрещала. Но пусть уж лучше сломается лестница, чем шея у Джорджа. Представляю, какой неуклюжий мог бы получиться призрак из Джорджа.
В следующую секунду Джордж скатился вниз по лестнице, словно пожарный по шесту.
Я бросила ему рапиру и спросила.
— Что там наверху?
— Мертвяк. Злобный мертвяк. Пожалуй, это все, что тебе следует знать, — Джордж поправил на носу свои очки и набросился с рапирой на щупальца.
На другом конце чердака Локвуд вытащил что-то из своей сумки.
— Люси! Я бросаю тебе эту штуку! Забирайся на лестницу и постарайся ее поймать! — он отвел свою руку назад, отпрянул в сторону, пропуская летящее прямо мимо его лица щупальце. Легкий взмах рапирой, и щупальце исчезло. — Готова? Лови!
Вот Локвуд бросать вещи умел, ничего не скажешь. Я уже забиралась по лестнице. Маленький квадратный предмет перелетел над потолочной балкой и опустился прямо в мою подставленную ладонь. Джордж прикрывал меня сзади, с наслаждением рубил на куски щупальца одно за другим. Я добралась до верхней ступени лестницы, до того места, где она соприкасалась с балкой.
А на балке, разумеется, был Источник.
Трудно сказать, сколько лет он пролежал тихо и незаметно на своем потайном насесте. Паутина оплела его так густо, что сгладила контуры костей, укутала своим мягким серым саваном. Однако все еще можно было рассмотреть остатки старомодной одежды, и два вывернутых под неестественным углом коричневых ботинка, и костяные дуги над забитыми пылью и паутиной глазницами.
Полосы темного вещества — не знаю, были это волосы или потемневшие нити паутины — свисали через край балки. Что здесь произошло когда-то? Сам ли несчастный залез сюда или был аккуратно уложен (что скорее всего) хладнокровным убийцей? Сейчас у меня не было времени размышлять об этом. У меня в мозгу бушевало эхо ярости мертвеца. Внизу, в мерцающем свете фонаря, Локвуд и Джордж сражались со щупальцами.
В те дни корпорация «Санрайз» как раз наладила выпуск серебряных сеток в пластиковых футлярах, очень удобных в использовании. Я ухватила сетку за кончик, и дала ей полностью развернуться. Она легко скользила у меня между пальцев, тонкая, мягкая, как тонко раскатанное сырое тесто, как усыпанная сверкающими звездочками кожа.
Серебро блокирует любые Источники. Я взмахнула сеткой, и накинула ее поверх балки, и лежавших на ней окутанных паутиной костей. Я ничего при этом не испытывала, никаких чувств, и проделала все совершенно спокойно, словно горничная, застилающая простыней кровать.
Сетка опустилась. Бушевавший в моем мозгу гнев мертвеца моментально испарился. На месте чужих эмоций не осталось ничего, в голове звенела, перекатывалась эхом блаженная тишина. Щупальца Чейнджера остановились, застыли, а спустя секунду исчезли с чердака, словно туман на заре. Вот только что были здесь, и уже нет их.
Каким же большим и пустым показался нам чердак без Чейнджера! Мы неподвижно замерли там, где стояли. Я прислонившись к лестнице, Локвуд и Джордж привалившись к стене — уставшие, молчаливые, с дымящимися клинками рапир.
Дымились не только рапиры, но и одна сторона длинного пальто Локвуда. К носу у него прилипли чешуйки серебристого пепла. Моя куртка тоже пострадала, обгорела в том месте, где к ней прикоснулось призрачное щупальце. Все волосы у меня были густо облеплены жирной паутиной. Не обошелся без потерь и Джордж — порвал свои штаны сзади. О гвоздь или еще обо что, не знаю.
Мы зверски устали. Мы провели на ногах всю ночь. От нас воняло горелой эктоплазмой, солью и страхом. Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись.
А затем принялись хохотать.
Из своей, стоявшей возле люка, стеклянной тюрьмы на нас кисло смотрело недовольное лицо призрака.
— Чему радуетесь, дураки? Практически провалили дело и хохочут. А мне стыдно, стыдно за то, что я каким-то образом связан с «Локвудом и компанией». Трое безнадежных тупиц и идиотов.
Но это, конечно же, не так. Мы не были безнадежными. Мы были отличными. Мы были лучшими.
И не поняли этого полностью до самого конца, когда стало уже слишком поздно.
