Эндорфины – вещества, сходные по действию с опиоидными наркотиками, – вырабатываются самим организмом для регуляции различных внутренних процессов. Существуют альфа-, бета– и гамма-эндорфины. Выделяются эти соединения для выполнения различных типов регуляторных функций клетками нервной и иммунной систем.

Лейкоциты выделяют бета-эндорфин как иммунореактивное вещество, которое сходно по своим свойствам с морфином и героином (оказывает воздействие на те же рецепторы головного мозга). Бета-эндорфин также вырабатывается гипофизом во время сексуальной активности, беременности, родов, грудного вскармливания, когда мы ощущаем угрозу или испытываем боль.

Физиологические функции бета-эндорфина многообразны: это и обезболивающее, и противошоковое, и антистрессовое действие, подавление аппетита, понижение тонуса симпатической нервной системы, торможение секреторной активности и перистальтики в ЖКТ и многое другое. Особую роль эндорфины играют в обеспечении взаимодействия между нервной и иммунной системами, оперирующими общими молекулами и рецепторами. Но исследовать всю важность значения опиоидных пептидов в организме человека мы предоставим медикам и физиологам, а нас с вами в этой главе всё же больше интересует их роль в процессе пищеварения и «срывах».

А для того, чтобы мы смогли разобраться с интересующим нас вопросом, нам необходимо найти хронологическое начало этой связи – человека и опиатов, которое приведёт нас к самой первой нашей трапезе. Да, да, именно к ней. Ведь с самого рождения мы привыкли получать опиаты с пищей, в прямом смысле слова с молоком матери. Не секрет, что молоко любого вида животных, в том числе и человека, содержит белок, называемый казеином, который, распадаясь в процессе пищеварения, высвобождает целый набор опиатов, получивших название казоморфинов.

Если посмотреть на молекулу казеина через мощный микроскоп, мы увидим, что она похожа на длинную цепь бусин («бусины» – это аминокислоты, из которых в организме строятся белки). Когда молоко попадает в желудочно-кишечный тракт, желудочная кислота и кишечные бактерии разрывают молекулярные цепи казеина на казоморфины различной длины. Один из них, представляющий собой короткую нить из пяти аминокислот, обладает болеутоляющей способностью, эквивалентной 10 % анестезирующей мощности морфина.

В дальнейшем, с самого детства, нас приучают к «традиционной» высокобелковой пище (мясу, рыбе, молочным продуктам, хлебобулочным изделиям, орехам и злаковым), реакция организма на которую сопровождается активацией иммунной системы – пищевым лейкоцитозом.

Суть пищевого лейкоцитоза сводится к тому, что при расщеплении белка пищи под действием ферментов желудочного и панкреатического соков его молекулы распадаются на более мелкие цепочки аминокислот, так называемые пептиды, некоторые из которых по своей структуре сами являются нейроактивными пептидами (как упоминавшиеся ранее казоморфины), другие являются антигенами для организма (то есть вызывают активизацию его иммунной системы).

Антигены – молекулы, вызывающие иммунный ответ при попадании в организм хозяина, который распознаёт их как «чужие». Наиболее сильными антигенами являются массивные молекулы в основном белкового происхождения.

В ответ на проникновение антигенов во внутренние пространства желудочно-кишечного тракта в стенках кишок быстро сосредоточиваются лейкоциты и другие иммунные клетки для подавления возможного вредного влияния пищи. При этом активация иммунных клеток сопровождается выделением в кровь и лимфу различных специфических веществ, в том числе эндорфинов и энкефалинов. Проведённые исследования показали, что макрофаги, В– и Т-лимфоциты при различных видах стимуляции продуцируют эндорфиноподобные пептиды, например, В-лимфоциты продуцируют гамма-эндорфин.

Всё вышесказанное означает, что с момента рождения и на протяжении всей жизни человек привыкает к изменённым состояниям сознания и наркотической эйфории, получаемым от высококалорийной и высокобелковой пищи. Подобный вывод позволяют сделать и научные исследования с экспериментальными животными.

Так, американские специалисты проводили опыты на крысах: когда одна группа получала высококалорийную еду с большим содержанием жиров (ту, что люди поедают в заведениях быстрого питания), а другая (контрольная) получала обычный крысиный рацион, потребляя в два раза меньше калорий, чем жиреющие собратья. Первая группа быстро подсела на творожный пудинг, невзирая даже на электрошок, – верный признак неконтролируемого поведения.

Некоторое время спустя, когда первой группе предложили перейти с бекона и сосисок на салаты, испорченные грызуны просто отказались от еды. Период «ломки» и голодания занял две недели! (Результаты этого исследования опубликованы в журнале «Nature Neuroscience».)

Мы не будем в этой главе рассматривать «традиционный» подход к питанию или детализировать особенности этого рациона, так как все мы росли практически в одинаковых условиях и знакомы с ним не понаслышке. Поэтому и факт наличия у всех нас зависимости от пищи не как от фактора, необходимого для выживания, а именно как от «стимула» для получения чувства удовольствия придётся признать каждому.

Именно по этой причине так сложен переход на фрукторианство, практически полностью исключающее из рациона продукты с высоким содержанием белка. Десятилетиями оттачивался механизм взаимодействия иммунной и нервной систем под действием эндорфинов пищи. Очевидно, что такой колоссальный стаж гастроэндорфинной зависимости нереально преодолеть за один день, поэтому надо смириться с тем, что срывы будут происходить.

Например, процесс реабилитации у опиумных наркоманов может длиться от полугода до года, и в течение всего этого периода существует повышенная вероятность срывов. Но если к наркотикам в общественном мнении сформировано однозначно негативное отношение, а возможность достать их сопряжена с некоторыми препятствиями и опасностями, то поджидающие фрукторианцев соблазны и искушения легко доступны и практически вездесущи… На улице, на работе, дома или в гостях – всюду мы сталкиваемся с приготовленной высококалорийной пищей.

Поэтому, когда срыв всё-таки нагрянет, желательно хотя бы минимизировать ущерб, который он может нанести нашему иммунитету, микрофлоре и организму в целом.

Для этого в первую очередь нужно постараться избежать срыва на продукты с высокой концентрацией белка – например, вместо сыра, мяса, рыбы или орехов выбрать злаковые или, что ещё лучше, любые приготовленные овощи.

Следующим по важности моментом при «срыве» является ограничение ассортимента несвойственных для вашего рациона продуктов (то есть нужно постараться избежать салатов из всего и вся).

Также желательно избегать добавления жгучих специй, чеснока и лука, так как они в разы увеличивают количество съедаемой пищи.

И последнее: после срыва на высокобелковую пищу во избежание активизации гнилостных процессов в кишечнике можно проделать описанную в одиннадцатой главе очистительную практику шанкх-пракшалана.

Ну, а самое главное – человеку после срыва ни в коем случае нельзя о чём-то сожалеть и укорять себя. Потому что именно такая модель поведения превращает людей в зацикленных на еде зомби. Питание человека должно быть максимально естественным процессом. Вы никому ничем не обязаны, поэтому и нечего оглядываться на окружающих. Пусть хоть весь мир сыроедит и пощипывает траву на пастбищах – вас это не должно интересовать. Запомните: вы едите для себя, а не для других!

Из каждого срыва нужно просто извлекать урок, планировать стратегию того, как избежать подобных ситуаций в будущем. Таков естественный процесс преодоления зависимости, в нём важно держаться намеченного пути и невзирая ни на что проживать каждый свой день, преодолевая свои желания из прошлого, понимая, что это приближает нас к избранной цели. Частота срывов со временем будет обязательно сокращаться. Тело будет привыкать к новому рациону постепенно, но, самое главное, оно будет это делать, потому что мы этого хотим! И так неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом старые привычки будут исчезать, уступая место новому режиму питания и образу жизни!