83
Банда
За окнами приемного покоя загорался рассвет, когда доктор сказал, что ей нужно пойти повидать отца.
Не «можно», а «нужно».
Как будто времени осталось совсом мало.
Келси сидела в просторном, с бежевыми стенами приемном покое Кембрийской центральной больницы. Вокруг нее буйно клубилась энергия. Больница – не самое подходящее место, чтобы сливаться с толпой. Некоторые, конечно, радуются результатам анализов, но большинство борется с тревогой и холодеет от тоски, горя и отчаяния.
Келси попыталась приглушить жесткие приливы ледяной энергии. Но каждый раз, когда ей удавалось отключаться от пульса толпы, ее охватывал ее собственный страх за папу. И он становился каналом, который уносил ее обратно во встревоженное стадо.
Слава богу, что час назад подъехали остальные зерои! Они образовали свою собственную группу внутри скопления страха, боли и скуки. Зерои кипели энергией и были куда более едины, чем на том собрании два дня назад.
– Мы сделали все, что могли, – вымолвил доктор. – Но у твоего папы чересчур много повреждений внутренних органов. Кроме того, его организм ослаблен наркотиками.
Келси уныло кивнула. Она уже несколько часов подряд кивала всем словам этого врача. Он выглядел совершенно измотанным – похоже, он и и впрямь сделал все, что было в его силах. Келси жалела, что не может почувствовать собственной усталости. Она не испытывала ничего, кроме страха.
– Тебе нужно пойти повидаться с ним, – повторил доктор.
Но она буквально приросла к креслу. Нэт подошел к врачу и принялся расспрашивать о подробностях. Он говорил вещи вроде: «Неужели больше ничего нельзя сделать? Деньги не имеют значения». Но Келси слышала все как будто издалека. На фоне стены она видела Чизару и Клип, а рядом с Клип – смутную тень, которая появлялась и тотчас снова исчезала. Анон.
Итан сидел рядом с ней. Он толкнул ее коленом.
– Хочешь, я пойду с тобой? – прошептал он.
Она посмотрела на него, нащупывая путь сквозь ужас и скорбь. У нее был вопрос к нему – к нему настоящему.
– А правда то… что ты сказал о моей маме? Тогда, в «Паркер-Меридиане»? Ты не врал или опять жульничал?
Итан шумно выдохнул.
– Я никогда не знаю, что правда, а что – нет. Голос просто что-то говорит – он же вроде как выполняет мои желания.
– А чего ты хотел? Ты можешь вспомнить точно?
– Твой папа чувствовал себя виноватым оттого, что втравил тебя в неприятности. И я хотел, чтобы ему было спокойнее на душе перед тем, как… ты понимаешь.
Келси уставилась на дверь. Да, она понимала. Тогда, в «Паркер-Меридиане», папа думал, что вот-вот умрет. Нет, разумеется, он не лгал насчет ее мамы. Какой же это покой – скрывать что-то важное перед смертью?
– Мне проводить тебя, Келси? – тихо спросил Итан и поежился. – Я могу побыть с тобой в палате, чтобы расспросить твоего папу обо всем?
Похоже, он жутко нервничал. Келси ощутила прилив благодарности за то, что он вообще такое предложил. А может, голос сумеет заставить отца выложить все начистоту – если Итан захочет слышать только правду?
Но ведь она же никогда не узнает наверняка.
У Итана очень сложные отношения с правдой.
– Нет, нам надо остаться вдвоем. Только папа и я.
Как и всегда было. Они с папой вдвоем. С тех пор, как она себя помнила.
Она поднялась на ноги. Итан тоже.
– Я по-прежнему думаю, что твой дар – отстой, – заявила она.
– Точно, – согласился Итан.
Нэт стиснул ей плечо, когда она проходила мимо.
– Мы будем здесь. Мы будем ждать тебя.
Келси кивнула. В горле у нее стоял ком. Как хорошо, что зерои ее не оставят.
Кто-то будет тут, когда она вернется после того, что должно произойти.
И Келси последовала за доктором по узкому коридорчику в тесную палату, заполненную мигающими приборами.
– Можешь не спешить, разговаривайте, сколько хотите, – произнес врач и покинул палату.
Больничная койка казалась крошечной по сравнению с оборудованием, которое громоздилось по обе стороны от нее. Папа выглядел ужасно. На фоне землисто-бледной кожи в резком свете ламп под потолком особенно отчетливо выделялись синяки.
Келси приблизилась к нему и замерла, не решаясь до него дотронуться, пока он сам не протянул руку. Тогда она уцепилась за его пальцы, чувствуя, каким он сделался легким и пустым.
– Лучше б ты не видела меня таким, Келс, – прошептал он.
– Доктор… – она недоговорила.
– Знаю, лапочка.
Папа откашлялся.
– А твой старик опять оплошал.
Он всю жизнь это говорил! Келси прижала ладонь ко лбу.
Почему он не сказал что-нибудь другое!
Ей хотелось вырваться из струящихся потоков своей и чужой тревоги. И пациенты, и их родные – все эти боящиеся, отчаявшиеся, скорбящие люди в больнице сейчас были на одной волне с Келси.
Она молчала. Из глаз у нее лились слезы. Не только из-за папы, из-за всех вообще.
Она чувствовала страдание их всех.
– Я сплоховал, – просипел папа. – Много ошибок сделал, сам себя загнал в тупик, откуда меня никто бы не вытащил.
– Пап…
– Я только жалею, что и тебя с собой завел.
– Я сама приняла решение, – возразила она и еле слышно всхлипнула.
– Кто ж теперь о моей дочурке позаботится?
Она наклонилась к нему, обняла так осторожно, как только могла, стараясь не задеть трубочки, ведущие к его рукам.
– Обо мне ты не беспокойся. У меня теперь полно друзей!
– Друзья – это все! – Она услышала гордость в его голосе. – Друзья и семья.
Последнее слово заставило ее отстраниться. Папа теперь тоже плакал, лицо у него было мокрое и красное. Он выглядел изможденным и маленьким – еще меньше, чем когда она вошла в палату. Как будто он усыхал на глазах.
– Папа, – мягко спросила она, – это правда, что Итан сказал про маму?
Папа кивнул.
– Не представляю, откуда пацан все знает.
– Она жива?
Папа снова кивнул.
– Она – неплохой человек, Келси. Просто для некоторых это очень сложно.
– Что?
– Быть родителем, – ответил он.
Келси аккуратно присела на край койки.
– Она меня не любила?
– Она тебя любила больше всего на свете, – ответил папа. Говорить ему явно было тяжело. Он приподнялся на подушках. – Но твоей матери, ей всегда было лучше одной, чем в семье.
– Ясно, – вымолвила Келси и утвердительно склонила голову, хотя была озадачена.
Келси всегда предпочитала толпу одиночеству. Даже здесь, в больнице, где сами стены, казалось, трещали от беспокойства, Келси чувствовала себя на плаву, хотя ее постоянно захлестывали волны тревоги. Нет, прозябать одной – это не для нее!
У нее и папы была семья. А теперь она подружилась с зероями.
Значит, у нее появилась своя собственная компания.
Она испытывала сострадание к матери, но это было все равно, что сострадать чужому человеку.
У большинства людей нет того, что есть у Келси. Дар. Связь.
– Она тоже делала все, что могла, – добавил отец.
– Вы оба делали все, что могли.
Келси слабо улыбнулась папе, давая понять, что ему уже пора отдохнуть и перестать бороться.
Отец опустился обратно на подушки. Его глаза утратили лихорадочный блеск, и на секунду Келси показалось, что он умер.
– Папа! Постой, пап! Пожалуйста! Не уходи…
Но он лишь кивнул, прислушиваясь к чему-то еще. Потом смежил веки, дыша тихо и хрипло. Его рука, которую держала Келси, застыла и обмякла.
Келси сидела рядом с ним до конца. Она почувствовала момент, когда ее папа перестал быть частью безбрежного жизненного потока. То мгновение, когда он откололся от толпы человечества и уплыл прочь.
Сперва мир словно навалился на нее. И она разрешила себе раствориться в нем: вся больничная скорбь текла сквозь нее, Келси тонула под ее тяжестью, переполняясь безнадежностью и чувством утраты.
Затем она принялась медленно отстраняться, пока не сделалась совсем крохотной, заточенной внутри собственного тела.
Сейчас она была одинока, как никогда в жизни.
Она долго сидела рядом с папой, пока его тело не начало остывать. Но к этому времени больничные тревоги уже не касались Келси.
Она встала.
В конце концов, волнения, сомнения и страх устарели.
Все самое худшее было позади.
Когда она вернулась в приемный покой, в окна светило солнце.
Итан с Нэтом до сих пор были там, где она оставила их в прошлой жизни. Нэт сидел с прямой спиной на жестком бежевом кресле, с таким видом, будто ему сейчас предстоит вести заседание. Итан развалился на диванчике, перекинув ноги через подлокотник и прислонившись головой к кофейному автомату.
Келси похлопала Итана по плечу.
Он тотчас очнулся.
– Келси!
Нэт подошел к ним.
– Остальные ждут внизу. Тебе не надо кому-нибудь позвонить?
Она поразмыслила. Можно позвонить Фиггу, или Лин, или Ремми. Или даже Майки. Это ее друзья. Они попытаются ей помочь, как помогали ей и раньше – после того злополучного банковского ограбления. Но тут находились зерои – люди, с которыми она практически успела породниться.
Она покачала головой.
– Нет, не надо. Но спасибо.
– Не за что! – Нэт ободряюще улыбнулся ей. – Если что-нибудь понадобится, то знай, мы с тобой. Мы все.
Итан успел подняться на ноги. Он сонно моргал, глаза у него опухли и покраснели.
– Хотела тебе сказать одну вещь, – Келси обернулась к Итану, – про твой дар, твой голос. Он же, типа, такой умный, что заранее знает, что от него хотят услышать?
Итан кивнул.
– Ага.
– И у него все шиворот-навыворот.
– Угу.
– Но все равно, спасибо!
Она обняла его. Ведь если бы он не нашел ее вовремя, она бы сейчас осталась одна!
– Спасибо за то, что ты сказал мне в отеле. Ты помог мне нормально поговорить… и попрощаться с папой.
Итан тоже неуклюже обнял ее свободной рукой, зарывшись в ее волосы.
– Подумаешь! Я просто… – начал его голос утешительным тоном.
Но молниеносно умолк, издав странный, придушенный клекот.
Итан резко кашлянул и продолжал – уже своим настоящим голосом:
– Хотел бы я знать хотя бы половину того, что известно этой дурацкой штуке в моей голове! Хотел бы я знать, что нужно сказать, чтобы у тебя, Келси, все было нормально!
Келси обняла его еще крепче.
– Это почти то, что надо!
