23
Банда
Папа сказал, что встретится с ней на стадионе.
Он обожал спортивные игры, и Келси часто сопровождала его, потому что любила толпу. Но сегодня никаких матчей не намечалось, и стадион пустовал, если не считать газонокосильщика, который медленно выписывал идеально ровные дуги.
Келси различила одинокого «зрителя», который сидел на самом верху, в предпоследнем ряду. Мужчина в кепке сгорбился среди разноцветных пластиковых кресел, совершенно незаметный, если не искать нарочно.
Келси стала подниматься по бетонной лестнице, раскаленной и ослепительно-белой под послеполуденным солнцем. Ее отчаянно клонило в сон, и одновременно с этим она ощущала тягостную тревогу. Даже многолюдные улицы, полные копов и встревоженных горожан, и то были лучше, чем простор и безлюдье стадиона.
Когда Келси поднялась наверх, она увидела, что отец выглядит так же, как она себя чувствует: на тысячу лет старше, чем вчера. Седые бакенбарды выделялись на его ввалившихся щеках, на рубашке выступили пятна пота, а сама рубашка – черная, с длинными рукавами, чересчур плотная для летней жары.
– Пап, ну как же так? – вырвалось у Келси.
Он встал и обвил ее руками.
– О чем ты думал? – пробормотала она, уткнувшись ему в плечо.
– Прости, Келс.
Она отстранилась, изо всех сил стараясь рассердиться. Но изнеможение и облегчение взяли верх.
– Это не ответ! – выдавила она.
Отец пожал плечами и отвернулся.
– Деньги были нужны.
– И поэтому ты ограбил банк? Зачем тебе столько денег-то?
Папа, шаркая ногами, прошел вдоль ряда и плюхнулся на кресло.
Келси села рядом.
– Мне долг надо вернуть.
– Чего?
Разум лихорадочно метался, пытаясь вместить все новости и как-то их утрамбовать.
– Пап, ты только что разнес полицейский участок!
– Мы ничего не трогали. Поверь мне, Келс.
– Ага, двери сами взяли и открылись!
Она покачала головой.
– Бред какой-то!
Отец развел руками.
– Ты считаешь, мне следовало остаться? Когда копы метались в кромешной темноте? Рядом с камерами находился полицейский – он был в кабинете, набитом мониторами! Ему крепко досталось. Я не мог там оставаться. Кто бы ни явился нас разыскивать, он, конечно, был бы очень-очень зол!
– А когда они тебя разыщут, они сгребут тебя в объятия?
Папа бросил на нее тот взгляд, каким он обычно смотрел, когда Келси приносила домой свои школьные оценки. Обиженный и разочарованный.
– Это был мой единственный шанс. Ты думаешь, что в тюрьме, где я буду видеть свою дочурку только через пластиковую перегородку, мне будет лучше?
Келси окаменела. Папа, в общем-то, никогда не понимал, как влияет на нее толпа. Он считал, что Келси «чувствительная». Но целое здание, полное отчаявшихся, агрессивных людей, загнанных за высокие стены из камня и колючей проволоки, их ярость, сдерживаемая дубинками, пистолетами и перцовыми баллончиками, – это настоящий кошмар.
Она бы даже не осмелилась подойти к тюрьме!
А значит, она бы никогда не увидела папу.
– Чья была идея насчет ограбления? Твоя?
– Того мужика, которому я задолжал. Ника Гаргарина.
Келси нахмурилась. Многих папиных друзей она знала – хотя бы по имени. Никакого Ника среди них не было.
– Он приехал в Кембрию в начале года, – пояснил отец. – Со своим дядей по имени Алексей Багров. Они хотели здесь обосноваться. И предложили мне работенку.
– И как получилось, что ты им задолжал?
– А это такая работа. Мне дали несколько тысяч вперед, чтобы начать собственное дело…
– Дело? – переспросила Келси.
Он не проронил ни слова.
– Пап! – окликнула его Келси и сделала паузу.
Он молчал.
– Ты опять взялся за торговлю наркотиками? И не пытайся отрицать!
Он и раньше приторговывал этой гадостью. В основном сбывал товар в ночных клубах. Но он всегда чурался людей, которые торгуют по-крупному. Ее отец не заглядывал в будущее и за крупными барышами не гонялся.
– Сколько ты им должен? – спросила она.
– Тринадцать кусков.
– Господи!
Она уставилась на поле: дядька слез с газонокосилки и теперь стоял на коленях, ковыряясь в моторе.
– Товар не пошел. Я застрял и задолжал ребятам.
Келси прикусила губу.
Дело было не в деньгах.
– Из банка вынесли мешок с трупом, пап. Что там случилось? Не ври мне!
Отец не ответил. Он смотрел на линию горизонта, тянущуюся поверх ограждения.
– Хэнка убили.
Изнеможение окатило ее, как внезапный летний ливень. Хэнка она знала. Хороший мужик.
– Ты его убил?
– Нет конечно! – На глаза папы навернулись слезы. – Но это я виноват. Он прикрывал мне спину.
Келси старалась выровнять дыхание.
– А что произошло?
– Ник нам сказал, что сейф будет открыт, но он оказался заперт. У нас имелся запасной план: мы решили выгрести наличные из касс и ограбить посетителей. Но в банке оказался этот пацан…
Папа умолк.
– Пацан? – повторила она.
– Твой ровесник примерно. Он принялся говорить всякое. Странные вещи.
Отец выглядел напуганным до смерти. Не просто постаревшим и разбитым, а как будто ему действительно стало очень страшно. Келси хотелось избавить его от всех невзгод – так, как она умела спасать толпу от тревоги. Но один на один у нее никогда не получалось.
– Какие, пап?
– Он знал наши имена. Он говорил про арест Ника. Он вообще был в курсе всего!
Келси стиснула руки на коленях и ждала, когда, наконец, ситуация прояснится.
И вдруг в голове что-то щелкнуло.
– Коротко стриженный? Как из армии?
Папа вытаращил глаза.
– Да…
– Я его видела в кафешке напротив. И когда все закончилось, его из банка вывели двое копов. Как будто он чем-то важен.
– То есть ты с ним знакома, Келс!
– Чего ты несешь?! – Она уставилась на отца.
– Он тебя знал, Келси. Он упомянул твое имя.
