Глава девятая

На эту апрельскую субботу у меня был записан один пациент на отбеливание зубов. Учителя вызвали в Академию на какое-то сверхсрочное совещание, и он позвонил мне, попросив прийти пораньше, еще до пациента, и немного позаниматься с младшими учениками. Вчера я был дома, а занималась с ними Анфиса, которая так замучилась от непонимания ими материала, что угрожала обоих задавить за тупость. Чтобы жуткое убийство не свершилось, учитель и задействовал меня. И Анфиса за день остынет, и ребята не побегут к родителям просить забрать их из обучения, пока не свершилась их мучительная казнь. Ну, я-то могу, но вообще ситуация перестала мне казаться смешной. Что-то надо делать, а вот что? Я все-таки думаю, что дело в Анфисе и ее реакции на ребят. Ведь нельзя же считать меня великим педагогом, но младшие под моим началом сидят, тихо учатся, не смотрят на меня, втягивая голову в плечи, словно им сейчас достанется затрещина, и даже что-то усваивают. А всего лишь потому, что, конечно, меня тоже раздражает, когда младшие тупят, но я не воспринимаю это как личное оскорбление. Но как быть дальше? Учителя то и дело рвут на части — туда, сюда, иногда он и прихварывает, а юных созданий учить надо. Я после лета то ли останусь, то ли нет. Анфиса собирается учиться еще один год. Если я уйду на самостоятельную работу, тогда останется Анфиса и два раздражающих ее младших ученика. Или даже три, если учитель возьмет еще кого-то вместо меня. И заменить Анфису будет некому — новый ученик не будет же учившимся уже несколько лет, он будет совсем зеленым, даже по сравнению с жертвами девушкиного гнева. Вот беда… Я бы не против после получения звания поработать с учителем на правх компаньона, периодически помогая ему с учениками, но я могу и застрять в Армире или по дороге оттуда. Тогда, уезжая на юг, скажу юным оболтусам: «Молитесь богам, чтобы они послали мне удачу и скорое возвращение! Если будете нерадивы в молении, так как учитесь, я застряну на юге и всю зиму вас будет терзать Анфиса и ни разу я не приду ее заменить! Проникнитесь — ни разу за всю зиму! А теперь — марш в храм и, если Светлая Четверка не будет вами убеждена — вам конец! Скорый и мучительный!»

Меня встретила служанка, приняла верхнюю одежду и вручила записку от учителя. Он перед поездкой написал, что сегодня будет заниматься один Костя. Ему нужно выучить правило Санлиса во всех четырех взаимодействиях Стихий и проверить, как усвоен прошлый урок по географии. После чего его можно будет отпустить домой — суббота ведь. Анфиса сидит в лаборатории, поэтому лучше ее не трогать. Значит, правило Санлиса придется показывать чисто визуально — чертить в воздухе фигуры. Это не очень тяжело, но кропотливо. В лаборатории было бы лучше, можно было бы и показать взаимодействие Воздуха и Земли, но надо же девушке избыть свою злость на тугодумов-коллег. А что она сейчас делать-то будет — опять отрабатывать лечебные заклинания на мышах или займется магической косметикой? Скорее всего, косметикой, ибо Лео с нами нет, он остался дома, а мыши кончились еще в среду. Разве что Анфиса сама магически мышей приманит. Нет, проще косметикой заняться. Она, когда перенервничает, начинает создавать косметику с успокаивающим эффектом. Как — то заявила, что мужчины не знают, сколько нервов они выматывают из тех женщин, что рядом, поэтому, если у нее все получится, то женщине стоит нанести макияж, как она успокоится и может снова жить в мире с собой. Что-то я ей не верю. Иначе бы мама и Маша, как только поругались со своими мужьями, так бежали бы к зеркалу наносить косметику — хотя бы обыкновенную. Магической косметики-то пруд пруди — и с эффектом приманивания, и с омолаживающим эффектом, и еще кучей всякого. Но с успокаивающим нет. Глядишь, прославится Анфиса от Твери до Астрахани средь женской части общества. А мужики будут ворчать — вот, опять моя поскакала в лавку за успокаивающей косметикой. Сколько денег-то уходит! А его отец скажет: радуйся, в мое время бабы для успокоения тарелки об пол колотили! А бывало — и об мужей!

Так я размышлял, пока Костя корпел над учебником. Потом я проверил, как у него с географией Казанского ханства. Оказалось, ничего так усвоил, лучше, чем обычно. Но тут напоследок я задал ему вопрос: а возле какого города ханства находятся два объекта, названных в честь людей, которых он знает?

Костя не знал и впал в задумчивость. Подождав пяток минут, я сказал, что это вопрос не из программы, это сверх нее, поэтому не знать ответ не зазорно. Просто он же был у меня дома, когда я страдал от болей в ноге, приносил лекарство? Был, и видел и отца моего и маму, а мама его еще угощала пирожками с рубленым яйцом? Да, вспомнил? Ну вот они и отражены на казанской карте, вот, гляди сюда, в окрестности Уржума — вот Юрьевский лес, а вот озеро Алины.

Нет ли меня на карте? Нет, меня нет, я ведь тогда еще не родился, поэтому отец ничего в мою честь не назвал.

Тебе тоже захотелось назвать в свою или честь мамы что-нибудь? Учись и отправляйся путешествовать — есть еще много малоизвестных мест. Особенно за северной границей княжества.

Костя как-то близко к сердцу воспринял рассказ об отражении имен людей в названиях, поэтому правило Санлиса воспринял быстро и вроде как понял. Ну, в понедельник станет ясно, куда правило закатилось в его голове: на нужное место или куда-то в чулан для не нужного мусора. Перед половиной двенадцатого в награду за подвиги на учебном поле я отпустил Костю домой. Он так рванул домой, что оставил все неубранным — учебники и тетради. Э, нет, вернись и прибери. Вот, а теперь иди уже. Да, я не менее противный угнетатель младших учеников, чем Анфиса. Но на свой лад.

Уже полдвенадцатого, а пациентки все нет. Подожду положенные этикетом пятнадцать минут да и пойду.

А, таки почти не опоздала! Что какие-то две минуты, когда к нам пожаловала та самая младшая будительница провинциального сонного болота! Увы, приходится бороться с изнанкой эмансипации, тем самым налетом на зубах. Так, это она была шесть месяцев назад, ну ладно, это еще ничего.

— Сейчас приступим. Но хотел бы вас предупредить вот о чем. Очистка зубов хоть и не сильно, но повреждает зубную эмаль и она может истончиться. А тогда вы почувствуете, что горячий чай или холодное мороженое неприятно почувствуют ваши зубы. Поэтому я бы рекомендовал подвергать их очистке пореже.

— Но ведь чем чаще пациент приходит к целителям, там больший доход он приносит?

Гм, а девушка пытается подколоть меня?

— У целителей основной принцип — «Не навреди». Делая что-либо, мы не должны делать пациенту хуже. Даже если отнестись к пациентам чисто по-купечески, переводя на деньги, то нам выгоднее проводить очистку раз год десять лет, чем очищать каждые три месяца и загубить зубы пациента через год. После чего он уже не придет ни разу. Ну разве что в суд с жалобой.

Вот так-то девушка! Она несколько смутилась и, понизив голос, сказала, что нельзя думать о всех купцах, что они прямо как вампиры, только пьют не кровь, а деньги из кармана высасывают…

На это у меня тоже имелся ответ, но пора было начинать процедуру. И мне отвлекаться не нужно, и девушке говорить невозможно. Поэтому обсуждение купцов прекратилось на время, а после, когда уже можно было разговаривать, нашлась и другая тема и не одна.

Пока мы молчали и шла очистка, я пригляделся к ней повнимательнее. На сей раз никакого «вызова косности» в одежде нет, одета она вполне по нынешней городской моде. Кожа бледная, волосы каштановые, завязаны в простой узел на затылке. То есть не обычная для купеческих семейств коса, но и не короткая, почти мужская стрижка, как среди ее соратниц по клубу «Анастасия». Глаза карие, и взгляд чуть печальный. Мне именно так кажется, но если я прав-то отчего она печалится?

Процедура закончилась, но Ксения не уходила, а расспрашивала меня о разном — об учебе, о магии, о том, есть ли Дар еще в моей семье. Оказалось, у ее мамы были небольшие способности к владению Силой, но она их не развивала. Есть и ладно. Только иногда, на радость детям, показывала пару фокусов. Ксении тоже хотелось, чтобы она могла управлять Силой, но ни ей, ни обоим братьям Дар не пришел. Хотя она все ждала — вот наступит двенадцать лет, может, тогда? Вот наступит шестнадцать — может, проявится? Но он не проявлялся, а маги, к которым Ксению водили на консультацию, говорили, что ничего нет. Я не удержался и глянул на ауру — да, нет никаких признаков Дара. Но говорить про это ничего не стал.

Учитель задерживался в Академии, поэтому я предложил Ксении поговорить еще, зайдя, ну, скажем, в кафе «Театральное». Она согласилась. Ну, вот и там поговорим. А то мы сидим у учителя, не спросив его разрешения. Потому я извинился и вышел на минутку. Перезвонил родным, сказав, что пойду погулять, поэтому вернусь позже, а когда — не знаю. Написал записку учителю про результаты моих трудов, заглянул в кошелек — вроде должно хватить на угощение девушки. До «Театрального» четыре квартала, погода приличная, так что можно прогуляться туда пешком, разговаривая по ходу дела.

Домой я вернулся уже к ужину. К вечеру стало холоднее, нога напомнила о себе, но из-за душевного подъема я на нее не обращал внимания. Хотя я не хотел есть почти совсем, но пришлось налечь на еду. Мама старалась, так что незачем ее расстраивать. Семья меня с интересом рассматривала, так что хорошо есть — это еще и законный повод ничего не говорить, ибо полон рот еды. А мне ничего не хотелось говорить — совсем. Я это так понимал, что о подобных вещах не надо рассказывать никому. Или почти никому.

Но это невозможно. Мама, хоть и Дара не имела — всех видела насквозь, и если ты думаешь, что она тебе поверила, когда ты ее обманываешь, то это только потому, что она сделала вид, что верит.

Так что мама, отец и Маша все из меня вытянули, кроме отдельных деталей. Они такие. Увы, я сам виноват — на щеке остался след помады, который я небрежно стер. Не будь этого — может, можно было бы и промолчать вообще или сделать загадочный вид.

Но мама заявила, что не желала бы, чтобы я и дальше встречался с Ксенией. Как с серьезными намерениями, так и не очень.

— Но почему?

— Я вижу, что она тебе совсем не пара! Ей нужен совершенно другой человек, жесткий, как воловья кожа, лет на двадцать ее старше, который не будет давать ей никакой свободы, а она будет и протестовать против этого, но и одновременно наслаждаться угнетением!

— Мама, но ты же ее вряд ли видела, а если и видела, то где-то мельком в городе! Как ты можешь сказать, что ей нужно на самом деле, или что она думает об этом, если она ни слова тебе не сказала?

— Алё, я не сижу безвылазно на кухне нашего дома. Я часто бываю в городе, говорю с людьми. Да и видела всех этих выдр (это очень облагороженный перевод вилларского слова на русский) из «Анастасии». В том числе ее подружку, которая так экспериментировала с юбками! Я видела их абсолютно всех, только не знаю их по именам. Ксения, это самая молоденькая из них, у которой темные волосы и очень бледная кожа, да? Ну вот, я видела и ее, когда она пыталась курить трубку с подружками!

Я попытался перевести разговор на эту демонстрацию с юбками, но мама была начеку и пресекла мой маневр.

— И она старше тебя! А если девушка такого возраста затевает интрижку не с человеком, который старше ее или хотя бы с ровесником, а ищет кого-то младше себя, то это значит многое. В том числе, что ее голова пуста, как миска Лео, когда он уходит из кухни! И я даже чувствую, что здесь все не так выглядит, как кажется тебе!

Вмешался отец и сказал, что его скромный опыт говорит ему, что выбирать женщин нужно младше себя. А для женитьбы особенно. Поскольку мне такое пока недоступно, то смысла в наших отношения он не видит.

Что-то в этом роде сказала и Маша, добавив, что ее подруга Светлана знает кое-кого из «Анастасии». И даже слышала, что у них бывают какие-то задания или пари — скажем, соблазнить женатого сотрудника полиции. Своего рода квалификационный экзамен на современность и эмансипированность. Если бы Ксения просто влюбилась в меня (тут Маша сказала, что я вполне привлекателен, заставив меня покраснеть), то ладно, а если это тоже задание — покажи себя соблазнительницей?

Я был готов взвыть или начать ругаться на древних языках. Спасибо, что Валерий сидел молча и только сочувственно глядел на меня. В общем, родственники мне совершенно испортили настроение. Завершающим ударом, изничтожившим хорошо начавшийся день, стал Лео. Вечером он мне сказал, что это мое дело, но он может сказать, что оставшийся на мне запах Ксении — это не запах влюбленной женщины. Это скорее, запах женщины разочарованной и не знающей, что делать. Он, конечно, преклоняется перед маминой интуицией после пребывания в Убежище, но ему кажется, что ни мама, ни Маша не правы. Но на этом его рассказ заканчивается. Решать должен я.

От раздражения я был готов отправиться в ночь и там истребить всех встреченных ночных тварей, а всех пьяниц протрезвить до похмелья, но начала болеть нога, поэтому я сидел дома, не спал и мучился от душевного раздрая. Да, я понимал, что мои родные желали мне только добра, и, возможно, они все и правы, и даже полностью правы, но сердце говорило о другом.

Заснуть я смог только к утру. Утром я встал невыспавшимся и раздраженным, но хоть нога не болела. После завтрака мам потащила меня на рынок, помогать нести купленное. Когда мы вернулись, то пошла вторая серия хождения по магазинам. Маме отчего-то захотелось купить мне галстук и перчатки. Если перчатки нельзя назвать бесполезной вещью, хотя я их надевал только в сильные морозы, то для чего мне нужен этот галстук? Дома я его носить не буду, а для парадных случаев у меня есть мантия. В ней можно идти и в гости к родным, и на княжеский прием, она ведь вроде мундира у военных. Наверное, у мамы был какой-то тайный план по отношению ко мне, но я ей не подыграл, забраковал все предложенные галстуки, а потом мы и перчатки не купили. Я периодически поглядывал по сторонам, рассчитывая, что смогу увидеть Ксению, хоть случайно. Но вероятность этого была невелика, оттого и встреча не произошла.

Май мне запомнился двумя событиями: первая половина — Ксенией, а вторая «участием» в повторной экспедиции в замок Ревьер. Экспедицию можно тоже брать в кавычки, но б этом попозже. Несмотря на намеки родителей, я встречался с Ксенией еще около двух недель. После чего, когда я позвонил ей договориться о встрече, она сказала, что этого не нужно больше делать. У нее нет на меня обиды или чего другого плохого, но и ничего другого нет. Поэтому — прощай. Я попрощался в ответ и положил трубку.

На душе было непонятное чувство — легкая грусть и даже некоторое облегчение, от того, что все кончилось. Тогда я много чего не знал, в том числе и того, что если бы я любил ее по-настоящему, то позвонил бы еще или, по крайней мере, попытался увидеть хоть издалека.

Видимо, это было не любовью, а чем-то иным. Тут у меня не хватает слов, чтоб описать свои мысли, желания и ощущения спустя миновавшие годы. Мне все кажется, что я что-то упускаю, а оно было очень важным, хоть и стерлось из памяти. Спустя годы я готов сказать, что меж нами с самого начала что-то было не так. И это не слова моих близких, ведь я все же не послушался их. Наверное, нас связывало только телесное, а когда оно заканчивалось, то ничего и не оставалось. Может быть. Я уже сказал, что что-то важное мною не запомнилось, но я думаю, что оно было.

Прожив на свете много лет, я многое узнал, но при этом не готов сказать, что понимаю все, что видел, и что произошло со мной и другими. Многое есть в наших душах, что сложно описать словами. Я и не берусь это сделать.

Скажу одно — я встретил многих людей и очень многих из них забыл. Это же можно сказать и о женщинах. А вот Ксению — нет. Хотел ли я, чтоб все не закончилось к середине мая, а длилось еще сколько-то? Да, хотел. Хотел ли, чтоб это длилось всю жизнь? Наверное, нет. Может быть. О всяком в твоей жизни мысли приходят много раз. И иногда они отличаются от тех мыслей, что были об этом полгода назад. И человек, у которого сейчас все хорошо, может не грустить о разлуке с девушкой год назад. Но когда он разбежится с сегодняшней девушкой, то в нем может шевельнуться сожаление о прошлой разлуке. И иногда не просто зашевелиться.

Я иногда получал вести о Ксении и позже, но встречаться уже не приходилось. Хорошо ли ей? Не знаю. То, что я слышал о ее жизни, для кого-то может быть абсолютно идеальным. А вот было ли это хорошо для ее самой — не знаю.

Но об этом все. Это рассказ о жизни юного Саши, а не о жизни юной Ксении, которую вообще-то звали не так. У нее есть дети и внуки, и им может быть неудобен рассказ о их матери или бабушке именно с этой стороны. Поэтому я рассказал о ней так, чтоб никто не узнал в девушке с бледным лицом и карими глазами нынешнюю Ксению. Я ведь говорю правду о самом себе, а не об остальных. Они сами скажут.

А теперь расскажу об этой второй экспедиции в Ревьер. В какой-то из дней середины мая, придя к учителю, я был приглашен им на разговор «под розой», и мы постарались, чтоб никто не мог услышать об этом.

— Саша, ко мне обратились два серьезных мага, которым нужна моя и твоя помощь. Они намерены пройти в замок Ревьер, точнее, в Черную башню. Еще точнее, в логово Ашмаи, место нахождения которого они не знают. Их знания о месте расположения — «где-то там». Замок Ревьер — это говорю я, а не они, поскольку они этого названия не знают.

О твоих действиях им известно только то, что ты там побывал и завершил дело своего отца. Думаю, что они рассчитывают поживиться какими-то артефактами, которые остались где-то по углам. Как ты помнишь, знающие маги Великоречья приняли решение не сильно распространяться о том, где все это находится и что там делал главный обитатель. Поэтому д о сведения остальных доведено именно то, что ты сейчас услышал. А желающим узнать подробности велено обращаться к тебе лично. С моего разрешения, как и положено, но я оставляю на твое усмотрение, что тебе надо сказать. В прошлом году ты рассказывал некоторым особо доверенным людям подробности. Больше уже некому говорить из тех, кто должен знать об этом обязательно. Поэтому эти маги (я пока опускаю, кто они) услышат лишь то, что ты захочешь им сказать. Даже если ты вообще не захочешь с ними разговаривать — это законно.

— Учитель, я думаю, что кое-что рассказать им надо. Хотя бы место нахождения замка и некоторые опасные места. Мне не хотелось бы быть виновным в смерти коллеги. Но кто они? Можно ли им вообще доверять?

— Да, можно. Одного зовут Андрей Рыбаков, он из Нижнего, точнее из города Бор, что неподалеку. Я его знаю лично. Он, даже заполучив все, чем владел Ашмаи, не станет делать зла людям.

Второй — Анвер Гарифуллин, он откуда-то с запада Казанского ханства. Я с ним не знаком, но он предоставил рекомендательное письмо от человека, которому можно доверять. А он доверяет Анверу. Еще с ними будут их ученики и охрана.

— Вы же знаете, учитель, что вряд ли там они что-нибудь отыщут. Но я предупрежу их, что они, возможно, зря стараются, и расскажу подробнее, что там и где. На всякий случай заявим, что в случае, если они что-то найдут, то десять процентов от продажи полагаются нам, хоть это будет магический предмет, хоть драгоценность.

— Согласен. Стоит добавить, что мы хотели бы описания этих магических предметов и, возможно, этот предмет целиком, а не в виде стоимости, если будет такая возможность. Но есть другая сложность — ты можешь потребоваться для открытия портала.

— Кошмар! С прошлого года, как подумаю про транс, так мне аж становится неприятно. Но ладно. Где нам удобнее встретиться с ними — у вас или где-то еще?

— Да, наверное, тут, если им, конечно, не захочется в ресторане. Ладно, убираем защиту от подслушивания, и поговорим о наших младших коллегах…

И о них мы тоже поговорили. Я даже высказал опасение, что из Виталия хорошего мага не получится. Уж очень он не прилежный. Добро, если бы он при хороших способностях ленился, а потом наверстывал, а тут ни особых способностей, а прилежания — так совсем на нуле. Хотя в школе говорил, что учился хорошо. На сем я остановился и выразительно посмотрел на учителя. Он меня понял. Его молчание я расценил, что он меня выслушал и подумает над выводами.

На следующий день я остался у учителя и всю вторую половину мучил Виталия и Костю учебой. Анфису пока к ним не подпускали — пусть отдохнет от общения с ними.

Конец их мучениям настал только когда к учителю пришли гости, а до этого они выпили свою чашу скорби до дна. Я же говорил, что не менее тяжел, чем Анфиса, только на свой лад.

Гости прибыли без охраны и учеников. Анвер выглядел немного страшновато — у него на голове вообще не было волос. Не только выше лба, но и вообще нигде, даже на бровях. Причем волосы явно выпали, а не были сбриты. Впрочем, я такое видел у двоих людей после травм головы. Возможно, это с ним тоже случилось. На нем был какой-то восточный цветастый костюм, весь переливающийся при электрическом свете. Я даже подумал, что выглядит он в нем как-то странно. Но тут я не прав — если бы он одел строгий черный костюм, то его принимали бы за последователя Кали. Ни жезла, ни шейного амулета у него не было, зато были магически активные браслеты на обоих запястьях.

Андрей же был невысоким, но плотным и скорее напоминал колобка. Волос на голове у него было тоже немного, но здесь они выпадали естественным путем. По возрасту ему лет под пятьдесят, так что это не удивительно. Одет Андрей был в военный мундир Новгородской армии, но без знаков различия. А вот у него был с собой жезл и что-то в карманах из амулетов.

Когда гости отведали чаю, они задали мне вопрос о замке.

Я ответил, что готов рассказать им о нем, но предупредил о том, что от цитадели замка может мало что остаться. Когда я уходил оттуда, то поработал с потоками Силы, которыми пользовался бывший хозяин. Что в результате получилось — предсказать не могу, но предполагаю, что разные разрушения.

Это оказалось неприятным сюрпризом, но они не сдались и продолжали расспросы. Я подробно отвечал и чертил схемы, рассказывал, что где лежало. Ну, за исключением некоторых комнат на третьем подземном уровне. Не забыл сообщить про возможное существование того самого озера и связь его с замком, про местных и тот замок, где мы оборудовали лагерь. Потом я подумал, что, возможно, они туда проникнут и добавил, что не исключаю существование еще помещений, но про них им сказать пока не могу. В замке я пострадал от одной ядовитой твари, поэтому не обо всем могу сказать. Хитрость построенной мною фразы аж понравилась. Прямо дипломат! Все сказал и что все это значит — а что хочешь. Можно и правду, и все правда, только не такая. Можно и противоположное правде, и это тоже есть.

Гости согласились на наши условия и попросили помочь с открытием портала. Я заметил, что входить в транс жутко не люблю, но готов им помочь. Вопрос — когда? Послезавтра, утром, с Дырявой горы. Я согласился.

Послезавтра утром Костя и Виталий благословляли весь пантеон, поскольку их отпустили домой без занятий. Ибо и учитель, и Анфиса. и я уезжали и некому было их угнетать. Им, конечно, задали на дом на завтра, но они это, видимо, не поняли, радуясь свободе и солнышку. Ничего, только попробуйте не выучить, Анфиса из вас ответы вытрясет.

Гости явились туда в два приема, поскольку захватили с собой трех вьючных лошадей с грузами, а передвигаться за порталом они будут пешком. Андрей в камуфляжной форме, Анвер в восточной же одежде, но не столь яркой. Два паренька чуть постарше меня — это явно ученики, и четыре охранника. Ну, что про них скажешь — охранники как охранники, только вот у этого, комплекцией больше похожего на друэгара, только без бороды, сбоку к ноге приставлен зачехленный предмет, подозрительно похожий на пулемет Льюиса. Что у нас еще выглядит как бревно в мешке? Но я ничего не видел и вообще не отличаю, где пулемет, а где гитара в чехле.

Ну а дальше было все как всегда — транс, выход из него и отвратительное состояние после. Когда я вышел, то экспедиция уже ушла за портал. Для обратной дороги я им не нужен — вернутся по маяку.

Учитель быстро просканировал меня, сказал, что ничего плохого нет, поэтому мы еще с полчаса подождем, пока мне полегчает, а потом уже поедем обратно.

Все пристроились на траве, я достал таблетку от головной боли, выпил ее и запил чаем из фляжки. Холодный чай после такого транса — это великолепно! Учитель рассказал, что Андрей вернулся из портала, сообщил, что они увидели нужную гору, так что теперь им понятно, куда идти. Возле портала стоит кем-то сожженный ржавый «полевик», и гость удивился, кто это из горцев раздобыл такую машину и для чего сжег его.

Когда я отдохнул, мы поехали обратно. Надеюсь, им в экспедиции повезет, и они не наткнутся ни на змею, ни на магическую ловушку, ни на засаду.

Через четыре дня экспедиция вернулась. Они снова встретились с учителем, но я там не присутствовал, потому что мы с Валерием и его семейством поехали в кратковременный круиз по Великой. Как раз в те дни, когда Андрей и Анвер были тут.

Учитель рассказал, что они были очень благодарны мне за подробные и точные указания, что где находится, как устроено и прочее. К сожалению, я оказался прав и в другом. Черной башни совсем не было. Как будто кто-то из небожителей взял огромный молоток и забил ее в землю заподлицо с поверхностью. Я удивился, но учитель подтвердил — как будто башня ушла под землю. Именно так и рассказали маги из экспедиции. Подземный первый ярус, в который мы влезли через пролом, завалился полностью. Магические проявления на поверхности сохранились минимальными — только в отдельных обломках облицовки ворот. Они скрупулезно облазали все помещения замка, но никаких магических артефактов не нашли. Так, некоторые предметы могут сойти за раритеты и продаться, но сомнительно.

На третий день пребывания горцы под вечер заявились к их лагерю в старом разрушенном замке, где квартировали и мы, но были встречены плотным огнем и бежали. Экспедиция перебралась в Ревьер и провела там еще два дня, но горцы больше не рисковали показываться. Да, пулемет — это вещь. Сразу показывает, кто в доме хозяин.

Рассказ про ушедшую под землю Черную башню меня поразил. Но я решил, что все же виноват в этом не я, а Светлая Четверка. С моей точки зрения, если я, действительно поработав с потоками Сил, в результате разрушил башню, то она от этого бы развалилась на куски. А «заколотить ее молотком» — это скорее, метод из арсенала богов. Ну, собственно, это и хорошо. Значит, никакая гадость из подвалов не возродится и никаким запретным знанием оттуда никто не воспользуется. Разве что с привлечением демонов или армии гномов. Еще Андрей оставил подарок для меня. И учитель протянул мне сверток, перевязанный шпагатом.

Я развернул бумагу. Кольт военного образца в кобуре коричневой кожи, расшитой серебряной нитью. Ствол чуть длиннее затвора, с резьбой под глушитель. Я вытащил пистолет наружу. Да, выглядит солидно, можно и на парад с ним. На вороненом кожухе гравировка в виде листьев, курок, затворная задержка и спусковой крючок позолочены. Щечки рукоятки из красного дерева, а на правой врезана пластина с моим именем. О, у него даже предохранитель двусторонний, значит, это вещь штучного изготовления. Красивое оружие.

— Брат Андрея погиб в форту Пограничный во время восстания сипаев вместе со всей семьей. Он служил там в артиллерии. Андрей считает, что ты достойно отомстил главному виновнику их гибели.

Я мысленно поблагодарил Андрея. Анфиса вздохнула и сказала:

— Вот почему мне никто ничего не дарит?!

— Насчет пистолета не обещаю, но вот мороженым угостить тебя могу в «Театральном! Считай это подарком. Согласна или тебе надо подарить «Чекан»?

— Лучше вторую порцию мороженого!

Учитель отпустил нас и сам занялся юными дарованиями. Мы пошли в кафе, где Анфиса съела не только свои две порции мороженого, но и мою. У меня чего-то пропал аппетит, когда мы зашли в кафе. Поэтому я немного посмотрел на свою порцию, не трогая ее, а потом предложил Анфисе. Она не отказалась. Я только заметил, что не хотел бы, чтобы она простудилась.

— Нет, Саш, я от мороженого не простужаюсь! Вот стоит мне попить молока со льда — тогда точно ангина будет. А мороженое — ни разу не бывало.

Она съела еще ложечку и спросила:

— А что ты будешь делать летом?

— Попробую сдать экзамены на мантию без знака. А дальше у меня намечается поездка, но в ней я еще не уверен.

— А куда эта поездка?

— Обещаешь не трепаться никому, особенно маленьким?

— Обещаю!

— Ну смотри мне! Если разболтаешь — посажу тебе в карман лягушку!

Лягушки — это единственная живность, которую Анфиса боится. Насчет дракона или мантикоры — я не уверен.

— В Армир! Но это пока под вопросом.

— А что ты там делать собираешься? Я помню, ты говорил, что у тебя мама родом из Армира, но дотуда далековато, чтоб поехать просто так, поглядеть на красоты природы.

— Захватить Армирский престол и посадить на него моего старшего брата!

Анфиса чуть не подавилась мороженым от смеха. Отсмеявшись, она спросила, отчего именно брата, а не самому стать герцогом.

— В очереди на наследование после мамы он первый. Потом мой племянник Володя, а следом уже я.

Анфиса снова засмеялась.

— Я совсем не шутил, но я планирую заняться одним старым родовым проклятием. А узурпатора сброшу потом.

Анфиса таки подавилась, и пришлось стучать ей по спине, чтоб она не задохнулась.

Первого июня я подал заявление в цех о присвоении мне звания практикующего мага. Теперь мне предстоял экзамен, а потом комиссия магов, приняв решение о моей пригодности, должна написать в лицензионную комиссию городской Думы о том, что я достоин звания мага. А потом Дума и выдаст мне свидетельство о том, что я уже лицензированный маг. Личный жезл или медальон должен выдавать учитель, коль я учился у него, или учебное заведение.

Кстати, я по примеру отца хотел бы медальон, а не жезл. Надеюсь, с тех пор к медальонам привыкли и уже выговаривать не будут за аборигенские штуки.

Учитель сказал, что ждать может придется около двух недель, ибо летом наши маги расслабляются и очень не хотят собираться. А тут еще надо не только собраться, но и поручить трем магам принимать экзамены, а потом еще раз собраться и утвердить выводы экзаменаторов.

Нашим же тверским магам собраться — как нож острый, выбрать кого-то еще хуже, а вот еще раз собраться — это вообще за пределами добра и зла. Поэтому я выбрал дату — авось до моего шестнадцатилетия они развернутся. Пока же я почитывал хуже запомнившиеся или не применявшиеся на практике разделы руководств и угнетал младших учеников. Учитель занимался экзаменами в Академии, потому младших угнетали мы с Анфисой по очереди. В этом году учитель хотел их отпустить на каникулы в июле-августе, поэтому страдальцы то и дело поглядывали в окно, и мысли при этом у них витали явно далеко отсюда.

Дома же было все, как обычно. Ибо проблема с Ксенией рассосалась, про планы на Армир я пока не говорил, только заикнулся, что думаю поплыть в Нижний или в Казань, поглядеть на тамошние места. Такое намерение протестов не вызвало. За зиму и от продажи артефактов и книги я подкопил денег, поэтому этого должно было хватить на поездку в соседние столицы. Ну, это если не шиковать, выбирая лучшие гостиницы и разные дорогие увеселения. Отец только не советовал ездить в Гуляй-Поле, ибо этот город, как он выразился, не для нормальных людей. Он там бывал два раза, так что знает, о чем говорит.

О Гуляй-Поле я даже и не думал. Если в разные другие города, про которые я слышал (кроме Астрахани) такое желание — посетить их у меня было, то в столицу беззакония я как-то и не хотел. Видимо, сказывался змеиный яд.

А пока дни шли спокойной чередой — понедельник, вторник, среда и так далее. Июнь был теплым, поэтому я вспомнил советы Лео и пошел на пляж погреться на песке. Закапывал ногу и грел ее там. Чего я этим добился — сказать было сложно, ибо в этом месяце нога совершенно не болела, в том числе и до похода на пляж. Зато Лео на пляже нравилось — он принимал на песке причудливые позы, словно старался прогреть какие-то места, которые просто так нагреть не получится. Если бы только не мешали зрители, а особенно маленькие дети, так и хотевшие его потрогать. Я регулярно говорил мамам — не трогайте котика, а то поцарапает. Лео, конечно, не царапался, но больно много детей на него обращали внимание. Взрослые тоже, но они-то хоть его сами не трогали, а просили дать погладить. Такова оборотная сторона кошачьей красоты.

Так что после каждого похода на пляж приходилось давать Лео кусочек вкусного — для компенсации моральной травмы.

Так протекли две недели, пока мне не позвонили и сказали, что шестнадцатого числа будет экзамен в Академии. Кроме меня будет еще один соискатель. Форма одежды парадная, начало в десять утра. Ну вот и пришла пора. Я поблагодарил, положил трубку, сказал об этом родным, а после перезвонил учителю. Он попросил после обеда подойти к нему, надо переговорить об экзамене и заняться младшими. А остальные два дня перед ним он меня задействовать не будет.

При встрече учитель сказал, что мне не следует сильно беспокоиться о результатах, ибо никто меня завалить не собирается. Но это не будет чистой формальностью: пришел, сказал пару слов и сдал. Сейчас уже отошли от прежней практики с экзаменационными билетами, поэтому все будет в режиме собеседования. Иногда требуется и практический показ, тогда придется пройти в заклинательную палату. Количество задаваемых вопросов ограничено по традиции одиннадцатью, но спросить могут про все. И что ты делал ранее из магических процедур, и как ты будешь поступать в случае, если увидишь дракона на твоей улице.

Я улыбнулся. Дракон считается неуязвимым для магии, так что решение проблемы с ним следует передать военным. А маг может помочь пострадавшим или отвести кого-то из опасного места.

— Ты напрасно улыбаешься. Магическое решение тоже есть, хотя доступно не всем. Подумай в качестве разминки для мозгов. Если не найдешь, я скажу тебе перед экзаменом.

Должен сказать, мне особенно не занималось перед экзаменом. Я честно пытался читать и не один раз, но шло очень плохо. Видимо, произошла некоторая перегрузка, как это было перед поездкой за отцом.

Над проблемой дракона я тоже думал и пришел к выводу, что можно попытаться заняться иллюзиями и как-то отвлечь дракона от поедания местных жителей. Напугать дракона — я думаю, что иллюзией это сделать не получится, а вот заинтересовать или отвлечь — возможно, что и выйдет. А что придумать для этого? Наверное, маленького дракончика надо показать. Показать дракона противоположного пола — не знаю, можно не совпасть с их периодом размножения, да и пол надо издалека определить. И не перепутать. Поскольку вопрос способностей показать иллюзию, способную охмурить дракона, вынесен за скобки — вот и ответ. Надеюсь, он экзаменаторам понравится.

И вот настал этот день. Домашние пожелали мне удачи и сказали, что будут молиться, дабы все прошло хорошо, и вернулся я домой уже полноправным магом. Пора!

Я помахал им рукой и вышел из дома. Все, кроме Валерия, вышли на крыльцо и смотрели мне вслед. Валерий удачи мне пожелал вчера вечером, ибо он сегодня на работу пошел ни свет ни заря. Опять срочный заказ. А что они делают — не говорит. Видимо, нечто совсем секретное. Лео в вечерней беседе еще раз сказал, что за меня совершенно не тревожится, ибо если мне не дадут звания — он просто не верит в такое моральное падение тверских магов. Конечно, отдельные из них на такое способны, но не вся же комиссия дойдет до жизни такой.

Учитель мне сказал, что в комиссию входят два мага той же Стихии, что и экзаменуемый, а третьим можно брать любого. Еще там присутствует с правом совещательного голоса учитель. Но он сам вопросов не задает, он будет говорить, когда представляет ученика и когда дойдет очередь до оценки.

Я добрался до Академии и отправился к деканату магического факультета. Экзамен должен был проходить в малом актовом зале. Перед ним уже сидел незнакомый мне ученик мага и перелистывал тетрадь с записями. Ага, он будет магом Огня. Значит, состав комиссии придется частично менять, ибо у меня другие Стихии. Я поздоровался и сел чуть поодаль. В десять вышла секретарша и назвала порядок приглашения соискателей. Я был вторым, поэтому будущий коллега со скорбью в глазах отложил тетрадь и прошел в дверь за нею. А мне теперь сидеть и ждать. Интересно, они за час справятся или надо больше? И ведь уходить нельзя, а делать нечего, кроме как судорожно перелистывать тетради или книги. И я вообще ничего с собой не взял.

Спустя полчаса к входу в зал подошли женщина лет сорока и девушка чуть старше меня и спросили, это здесь сегодня идет экзамен на мага. Я ответил, что да, и первый уже сдает.

Они обрадовались, что не заблудились и присели рядом. Наверное, это мама и девушка того парня, что сейчас отвечает комиссии. Или сестра и мама-это я увижу позднее. Они сидели и вполголоса переговаривались, размышляя, как их Пете сейчас — тяжело или не очень. Ну, а мне хоть разглядывание девушки скрасило ожидание. Вообще, она, наверное, все же не сестра, потому что рыжая и зеленоглазая, а он черненький. Глаза я, правда, не рассмотрел, потому что он их воткнул в тетрадку. Хотя бывают и не сильно похожие друг на друга брат и сестра, а также сводные братья и сестры.

Петя вылетел из зала через час после приглашения внутрь. Глаза ошалевшие, но радостные. Сдал! Явно сдал, иначе бы вышел придавленный, как будто мешок зерна на спине тащит. Мама девушку опередила с объятиями и поцелуями, а та стояла чуть в стороне, ожидая своей очереди на поздравления. На очередной этап оценки — сестра она или девушка, у меня не хватило времени. Пришла моя очередь.

За столом сидели четыре мага. Учитель, намерено отсевший чуть в сторону от всех, и три незнакомых мне. Может, я, конечно, и видел их на прошлогоднем собрании или где-то еще, но они не воспринимались как знакомые. Два мага Воздуха и один Огня. Ага, этот пожилой мужчина явно остался от приема предыдущего парня. А вот магов Земли нет. Ну, мне-то только легче, ибо объем вопросов ко мне снижается.

Я почтительно поздоровался со всеми, после чего маг Огня предложил мне по выбору сесть или отвечать стоя, когда мне будут задавать вопросы. Я предпочел сесть. Нога пока не болела, но о ней тоже надо подумать.

Пока комиссия переговаривалась вполголоса и передавала из рук в руки какие-то бумаги, я смог их поподробнее разглядеть. Маг Огня, как я говорил, был мужчиной по виду лет пятидесяти, с сильно поседевшей шевелюрой. На левой щеке зигзагообразный шрам. Жезл лежал рядом с его левой рукой. Правая рука с крупным перстнем мерно постукивала по столешнице.

Слева от него, между ним и учителем, сидел мужчина помоложе, даже почти что без седины в волосах, хотя в его усах серебряных нитей хватало. Он сосредоточенно рассматривал лежащую перед ним тетрадь. А вот справа сидела русоволосая дама приблизительно такого же возраста, как и первый маг Воздуха. Она как раз рассматривала меня, и взгляд у нее был каким-то давящим. Словно она им отодвигала подальше. У меня создалось впечатление, что от нее нужно ждать каких-то неприятностей. К магу Огня такого ощущения не было. Будь я человеком без Дара, я бы всегда обращался за лечение к магам, выглядящим именно как он — спокойным, опытным, доброжелательным. Читавший тетрадь маг — по нему впечатлений никаких не было. Он пока занят не мной.

Конечно, я понимал, что все это мимолетное впечатление, а дело может пойти совсем по-другому.

Учитель коротко описал мои достижения в магии, владение двумя Стихиями, упомянул научные работы, борейна и поход за Лесной хребет. Помолчали. Первым заговорил тот самый маг, глядевший в тетрадочку.

— Александр, хочу сказать тебе, что несмотря на то, что это экзамен, мы не забываем, что перед нами — наш будущий коллега. Поэтому мы бы хотели, чтобы разговор не шел в виде вопросов и ответов, что написано в таком-то параграфе учебника, а по-другому. Расскажи нам о своем походе за Лесной хребет и упомяни подробно свою магическую деятельность. Перестрелки с местными жителями можешь опустить. Нас интересует деятельность нашего будущего коллеги в сложной ситуации, где он вынужден выполнять действия, способные поставить в тупик более знающего мага.

Ага, они замок не называют, так что знания о ситуации у них только приблизительные, как у Андрея с Анвером.

— Я должен предупредить, что не о всех деталях могу рассказывать. Как по причине семейных дел, так и потому, что часть информации не подлежит разглашению.

— А чье это решение — о сокрытии части сведений? — это вмешалась дама.

В разговор включился учитель:

— Это решение Петра Николаевича с Дворянской улицы, а также Ильи Владимировича с остальными членами группы. Александр об этом предупрежден и не должен давать информацию дальше определенного уровня.

— Александр, рассказывай, придерживаясь тех границ, которые нужны.

Так сказал маг Огня, а дама недовольно устремила взгляд подальше от меня.

Я и рассказывал — целых полтора часа. Правильно сделал, что сел. Стоять полтора часа было бы неприятно. У меня от рассказа даже устал язык. Спрашивали меня часто — особенно про то, что я чувствовал, по какой причине сделал это и как я считаю, правильно ли сделал в каком-то случае. Естественно, я сильно укорачивал рассказ. Ведь учителю я все рассказывал часов пять. Поэтому рассказ о нижних уровнях был безжалостно вычищен, как и подробности о библиотеке. Рассказ об испытании змеей был также видоизменен, по нему я якобы очень подробно рассмотрел все силовые нити в заклинании, удерживающем отца, и разобрался в их порядке. И обратил внимание, что они похожи на гамак, закрепленный в двух точках, и оттого решил, что если соединить эти «точки крепления», то заклинания буду гасить друг друга. Что и произошло. Зато издевательства над воротными порталами было описано максимально подробно.

Когда я закончил рассказ, члены комиссии немного помолчали, а затем дама попросила меня посидеть в коридоре. Совещались они еще с полчаса, я уже стал размышлять, где бы тут чего-то перехватить съедобного, да и попить не мешало бы. Время-то обеденное, а я много рассказывал, во рту уже пересохло.

Через полчаса вышел учитель и сказал:

— Саша, тебя ждут. Я сейчас ухожу по делам, подойди ко мне, пожалуйста, завтра с утра.

— Обязательно!

Учитель широко улыбнулся. Я понял, что это значило.

А дальше все было совсем обыденно. Меня поздравили с присвоением звания мага, называли коллегой и пожелали удачи в дальнейших начинаниях. Документ завтра передадут в Думу, а свидетельство можно будет получить еще где-то через неделю.

Я поблагодарил и попрощался.

Ноги несли меня к дому, но я ловил себя на мысли, что вот, произошло важное или даже важнейшее событие в жизни, а я не скачу от радости, как это мы делали в школе, когда заканчивался учебный год, не швыряю портфель впереди себя, как это делал Гена Савицкий, не кричу во весь голос от восторга. И у меня даже какое-то ощущение утраты, словно я не стал полноправным магом, а мне наоборот, запретили этим заниматься? Странно это как-то, ощущать такое в душе, когда сбываются я твои планы, а ты не можешь порадоваться им. То есть ты рад, но не до конца, рад мысленно, но не душою. Я вспомнил рассказ отца о том, как они с друзьями после предпоследнего курса обучения напились какого-то алкоголя и завязали узлом железный столб. При этом никто не мог вспомнит, кто из них это сделал и каким заклинанием. Вот люди повеселились!

А я иду и не знаю, весел я или наоборот.

Может, я устал, как бывает с человеком, когда он физически и морально утомился до того, что ему ничего не хочется, и радоваться тоже нет сил, а хочется просто отдохнуть. Но когда же я успел устать? Я ведь только-только закончил обучение, да и прожил еще не так много.

Странное что-то творится со мной, а что именно — не пойму.

Вечером мы праздновали в кругу семьи, и мне стало чуть радостнее, глядя на искреннее веселье своих родных. А ночью во сне я опять видел Белую Лисицу, и ее уста говорили — приди ко мне, потомок.