Глава 8
Талиг. Акона
400 год К. С. Ночь с 8-го на 9-й день Осенних Волн
1
Им не было и шести, когда дядюшка Рафиано принялся стращать племянников хищным деревом, в ответ Ли с Ми завопили, что такого не бывает. Утром мать открыла толстую книгу на странице с болотной комарянкой, объяснив, что не стоит путать «не бывает», «не может быть» и «я не видел». Деревьев-охотников граф Савиньяк так и не встретил, но если есть хищная трава, где-то может вырасти и дерево. Где-то, но не здесь и не сейчас…
– Девица передумала, – решил Лионель. – Иначе она бы уже явилась, даже если б шла на карачках. Не сказал бы, что эта лучшая ночь моей жизни – ни толку, ни удовольствий.
– Зато все живы, – явил нежданную мудрость Арно. – Наверное, до тебя только через родственников и доберешься! Я ей сдуру брякнул, что отвезу к маме… Ли, эта особа не сможет… ну, явиться в Старую Придду вроде бы от нас?
– Считается… – Лионель от души зевнул и понял, что хочет спать. Зверски, до желания, не снимая сапог, упасть на ковер. – Считается, что выходцы обретают власть над кровной родней, супругами, любовниками и теми, кто подлым образом привел их к смерти. Даже у девицы фок Дахе не хватит воображения обвинить в этом нашу мать, хотя, не роди она меня, я бы не оказался в Аконе, и у Райнштайнера возникли бы трудности с Кодексом Франциска.
– Значит, она пошла к Райнштайнеру!
– Зрелище было бы изумительным. – Выставить разболтавшегося братца и лечь! – Увы, барон запал девице в душу меньше, чем я, а до меня она могла добраться лишь через родную кровь. К несчастью для мстительницы, твое увлечение оказалось недостаточно роковым, иначе ты не стал бы докладывать Придду.
– Чушь! – ожидаемо возопил Арно. – Мне их просто жаль! И ее, и полковника, вот уж бедняга…
– Будь убиенная дева тебе никем, ты бы дрых, как все в доме. Предлагаю вернуться к прерванному занятию, Сэц-Алан тебя устроит.
– А Придд? Я должен…
– Придд способен самостоятельно догадаться, что пора спать. Полковники…
Ли не возопил и по лбу себя не хлопнул, просто, оборвав шуточку на полуслове, схватил многострадальный звонок. Спать было некогда – девица фок Дахе таки могла отомстить, пусть и не Савиньякам, а если подобные душонки могут, они мстят. Всем, до кого в силах дотянуться.
– Господин маршал! – Сэц-Алан рвался в бой и потому казался младше хмурого Арно.
– Уилера с эскортом к подъезду. – Лионель с тоской взглянул на кровать и потянулся за шпагой. – Теньент Савиньяк, вы поступаете в мое распоряжение. Полное.
2
Дверь была приоткрыта, и Уилер распахнул ее, не дожидаясь приказа. В черной прямоугольной дыре царила на редкость омерзительная тьма. Лионель еле слышно присвистнул и, остановив «фульгата», шагнул внутрь, Арно сглотнул и без спросу бросился за братом. Мятой в прихожей фок Дахе больше не пахло: выстывший дом встречал чужаков подвальной затхлостью.
– Теньент, возьмите у сержанта фонарь, – негромко велел Ли, то есть маршал Савиньяк. – Вы знаете дом?
– Я был здесь… и в гостиной. Я пойду первым! У меня же… Мне же Валентин надел!
– Следуйте за мной. При необходимости повторите то, что сделал полковник Придд.
Ариго спросил бы «сможешь?», Лионель обошелся без этого. Он знал, должен был знать, что делает, но Адрианова звезда болталась на шее Арно, защищая не того, кого нужно.
– Надень…
– Молчать!
Ступеньки зло скрипели, коврики успел покрыть сизый налет, а перильца, которых виконт ненароком коснулся, оказались склизкими. Луч фонаря уперся в сдвинутые портьеры, все в каких-то гадостных пятнах.
– Ли! Особа уже…
– Возможно.
Сдернул перчатку, голой рукой рванул это! Ну и кто у нас «не в себе»? Теньент прыгнул через брошенные сгнившие тряпки, будто брезгливый конь через навозную кучу. Гостиная была пуста, холодна и омерзительна. Воняло тухлятиной, на столе тускло поблескивала посуда, стенная обивка, насколько позволял видеть фонарь, пузырилась. Лионель огляделся, поднял высокий табурет и швырнул в окно. Зазвенело, в гнилую затхлость ворвался чистый холод; брат двинулся дальше, под сапогами заскрипело стекло. Будто лед.
– Я тоже думал выбить окно, – выдавил из себя теньент. – Чтобы ее впустить…
– Посвети на стол.
Две кружки, кувшин, превратившийся в пушистую серую мерзость хлеб, миска с какой-то жижей. Так вот откуда вонь!
– Вечером это было тушеной капустой.
– Ли… Ли, тут перед домом рябины. Они должны были помочь…
– Фок Дахе не догадался при виде дочери влезть на дерево.
Фок Дахе открыл своей «птиченьке» – замерзшей, притихшей, чудом спасшейся и прибежавшей домой. Он поверил своим глазам, Арно тоже поверил, а потом взявший его под руку Придд осведомился: «Сударыня, где ваша тень?»
– В доме были слуги? – Лионель накрыл бывшую капусту пустой тарелкой.
– Нам тогда открыл… Бывший денщик, похоже.
– Значит, не сбежит. Идем.
Спальня фок Дахе была всего лишь выстывшей и очень-очень опрятной. Все вещи знали свое место – от нетронутого ночного колпака до икон и простеньких грифельных портретиков. На одном держался за саблю серьезный молодой офицер, с другого улыбалась девочка с копной непокорных темных кудряшек.
– Знаешь, – почти шепнул теньент, – человек без тени, это жутко. Когда поймешь…
– Жутко, когда одна девица собирается отрезать голову другой. Отсутствие тени смущает меньше, чем отсутствие глаза или ноги. – Ли поднял сложенные особым образом руки, в круге света знакомо взметнулся черный олень. Тоже тень…
– Валентин думал, что если б она увела меня, я бы явился к тебе. Как же она вас с Селиной ненавидит!
– Если человек глуп, он помещает свое несбывшееся в кого-то и принимается ненавидеть.
– Ты же ненавидишь убийц отца… Гизелла ненавидит, потому что любила!
– Отец не сдирал с путников колец и не бросал трупы в придорожные канавы. Есть ненависть и ненависть, как есть вино и моча. Вино можно пить, но зная меру.
– Не изящно, – Арно делано хохотнул.
– Святой Адриан не Веннен, а сказал это именно он. – Брат взял портретик и усмехнулся. – Первому «льву» не давали покоя мерзости, сделанные якобы из любви. Неудивительно, что Адрианова звезда отпугнула столь любящее создание, впрочем, тебя вряд ли бы удалось увести так просто… А вот еще об одной ненависти вы не подумали. Придду простительно, но ты-то слышал, как она кричала на отца.
3
Кровь Савиньяков говорит с кровью Приддов, Райнштайнеров и Ариго. Возможно, именно она вырвала вдову Арамоны у пожиравшей ее дочери. Замахнувшись на Арно, девица фок Дахе могла нарваться, а могла и получить что хотела. «Спрут» смахнул карты со стола, но теперь Савиньяков двое и у одного адрианова звезда, неплохой шанс проверить.
– Здесь всё. Посмотрим на первом этаже и в погребе.
– Но… Ведь она уже…
– Нужно отыскать слугу, а может, еще и гостя. Стол накрыт на двоих.
Понять, что в миске была капуста, проще, чем представить, что это только что ели. Арно к подобному не готов, как и Эмиль с Ариго. Увидеть в гнилой жиже отменное блюдо, в старухе – былую красавицу, в руинах – легендарный дворец, а в суевериях – ключ к разгадке трудней, чем унять Сильвестра. Впрочем, ты и этого не смог.
Чтобы спуститься, пришлось пройти через выгнившую гостиную. Минуло лишь несколько минут, но ветер дул прямо в разбитое окно и к осколкам уже пристал мертвый лист. Иссохнуть лучше, чем сгнить, но лучше всего сгореть, потому маршалы и умирают легче кардиналов. Обычные маршалы.
– Подобное – к подобному, – Ли небрежно бросил портрет девицы на стол с тухлятиной. Если он угадал, они успеют, если ошибся, Уилер поскачет к полковнице с советом не звать по имени мужа и дочь.
– Господин маршал!!!
Вспомнить Уилера за секунду до его вопля… Тоже кровь? Вряд ли… но как же здесь мерзко! В Аконе сотни домов со скрипучими лестницами и пестрыми ковриками, от которых так и веет незамысловатым уютом. Совсем немного холода и гнили – и дом уже не дом, а могила, в которую лучше не возвращаться. Арно кошкой рванул к двери, Лионель вышел спокойно, только у самого порога не выдержал, отшвырнул сапогом некогда красную женскую накидку.
– Я слушаю, капитан.
– Прошу простить, тут такое дело! Мы решили глянуть в подвал…
– Вас короновали? Когда?
– Я решил проверить подвал. На всякий случай. Дверь открыта, вот мы с сержантом Аспе и спустились. Внутри ничего не протухло, зато отыскался слуга. Я его прежде видел и сразу узнал, хотя он ничего не говорит. Забился за бочки и скалится.
– Он все еще в подвале?
– В самом низу. Мы без приказа не вытаскивали.
– Идемте. Арно, помни о фонаре.
Значит, за бочками и скалится. Крыса? Скорее всего. Крысами воображали себя в Агарисе, Кошоне и Фельпе, а гниль тянется за выходцами по всем сказкам, хотя ни Джастин, ни Зоя Гастаки ничего не испортили. Гости Мелхен не заходили в дом, Удо Борн тоже…
– Сюда, Монсеньор. С ним осторожно надо.
– Разумеется. Он – крыса, и он в углу.
Супруга фок Дахе была запаслива. Того, что хранилось в подвале, большой семье хватило бы на несколько счастливых зим, но соленые огурцы оказались долговечней счастья. Огурцы, грибы, все та же капуста…
– Виу-и-и-и!
Визг раздался не из-за бочек, а из-за мешков, на которых кто-то аккуратно вывел «горох». Савиньяк отстранил «фульгата» и шагнул вперед. Однорукий старик злобно щерился, глядя снизу вверх и визжал. Он больше не был человеком, и Лионель взвел курок пистолета.
– Ли!!! Он же сумасшед…
Пуля оборвала и визг, и просьбу. Эхо отскочило от чистеньких стен, сделав выстрел чудовищно громким. Ставший крысой солдат упал ничком. Лучше так, чем забиваться в углы и грызть мешки… И все же смерть вышла довольно-таки дурной, любопытно, сможет ли теперь здесь протиснуться Зоя?
– «Пуля легче лихорадки», – пробормотал Уилер. Эту алатскую присказку Ли помнил. Пуля легче многого, особенно на Изломе.
– Сожгите дом со всем содержимым, но так, чтоб огонь не перекинулся к соседям. – «Фульгаты» предпочтительней городской стражи, те вряд ли умеют поджигать. – Утром узнайте, как найти госпожу фок Дахе, она должна получить должное возмещение.
4
– Слугу нужно отдать родным. – Арно старался говорить твердо. – Пусть похоронят.
– Этот человек погиб при пожаре, и вряд ли у него был кто-то, кроме полковника. – Ли спокойно убрал пистолет и теперь расправлял манжеты. – Если я в твоем присутствии сойду с ума, стреляй сразу.
– Я…
– Придд на твоем месте уже осведомился бы, не опоздал ли он с исполнением приказа, так что уточняю: «Если я сойду с ума подобным образом». Двое со мной, один – к Райнштайнеру, один – к Придду, он у известных вам девиц. Остальные на пожаре.
Куда он собрался, господин Проэмперадор сообщить не соизволил – ехали быстро и молча. Арно пытался сперва думать, потом – вспоминать и наконец просто не злиться. Переживать за братца в его присутствии было не проще, чем беспокоиться о волке, когда тот кого-то ест, а ведь, услышав от Валентина, на кого нацелилась Гизелла, Арно чудом не спятил. Виконт гнал Кана ночной Аконой, с ужасом представляя раскрытую дверь и ничего не заметивших фульгатов. Он успел, только торопился не туда: мертвая дуреха, отчаявшись отомстить за любовника, принялась мстить за себя. Отцу, который любил, но не понимал и не…
– Кто идет?
– Проэмперадор Северо-Запада и Надора!
Кавалерийские казармы. Сюда он тоже опоздал, это опоздание стало приговором полковнику и оставшемуся безымянным однорукому ветерану.
– Господин Проэмперадор, – доложил дежурный сержант, – в казармах все благополучно. Господина капитана сейчас позовут.
– Нет. Примите лошадей и накормите моих людей. Теньент Савиньяк, останетесь со мной.
На то, чтоб ни о чем не спрашивать, Арно хватило. Кто-то увел морисков, кто-то – «фульгатов». В караулке было тепло и душно, но ни пивом, ни вином не пахло: Райнштайнер уже объяснил гарнизону Аконы, что такое служба. Виконт не сомневался, что больше всего сержанта гнетет невозможность вызвать «своего» капитана, бедняга косился то на дверь, то на прислонившегося к белой стене Проэмперадора. Могло показаться, что Лионель дремлет, но на самом деле брат ждал, он и в Сэ так делал. В день приезда отца Эмиль забирался на крышу с подзорной трубой, сам Арно донимал всех своими «када?», а Ли просто сидел в нижней гостиной, закинув голову и прикрыв глаза.
– Арно, – негромко окликнул Лионель, – пора.
Ночь была чудовищно тихой и холодной. Вмерзший во тьму лунный огрызок кутался в опаловый ореол, иней превращал неуклюжие, хоть и мощные ворота в Рассветные врата. Очень хотелось юркнуть назад, в караулку, где остался такой чудесный сержант.
– Господин Проэмперадор, разрешите обратиться.
– Тише, – шикнул братец, подтверждая свое сходство со змеюкой. – Я вызвал Придда, но к началу ему не успеть, а на тебе Адрианова эспера. Не считая крови, но кровь у нас одна на двоих.
– Ли!
– Соберись! – потребовал Проэмперадор. – Тропы выходцев начинаются только в месте дурной смерти, из чего следует, что из дома полковник с дочерью ушли обычным способом. Мы разминулись минут на двадцать, однако девицы, даже самые шустрые, не скачут кентером, а старик хромает. Где в Аконе должным образом резали и вешались, не знаю, но есть немалый шанс, что твоя протеже направилась к месту собственной смерти. Если так, мы их опередили.
– А… Я нарочно не смотрел, но вроде на улицах никого не было.
– Смотрел я, только выходцев на марше не видели ни в одной из известных мне сказок. Мы могли проскочить мимо и не заметить, они могли пойти другой дорогой, но ворот полковнику не миновать. Если он еще жив.
