Глава десятая. Человек в капюшоне
Адриан провел ночь на свободной кровати Винсента Куинна, который, вероятно, был намного ниже ростом или же просто смирился с тем, что его ноги свешиваются с края маленькой койки. Сейчас все кровати были заняты студентами, и это зрелище напомнило Адриану солдатские бараки, в которых он когда-то спал. Много собранных в одном месте мужчин, ведущих аскетический образ жизни, владеющих лишь тем имуществом, которое они способны унести на себе, – цепные псы герцога или короля. Жизнь, в общем-то, неплохая, но совершенно бессмысленная. Именно это более всего и тяготило Адриана. От солдата требовалось, чтобы он был колесом телеги и катился, куда приказано. Адриан же всегда интересовался выбором направления и не любил чувствовать себя мечом, который используют для колки дров.
Пиклз спал на другой свободной постели в дальнем конце комнаты. Накануне вечером никто из учеников не обсуждал с ними происшествие в столовой, но оба они ловили на себе косые взгляды. Время от времени между койками проносился тревожный шепот, и Адриан несколько раз услышал слова «пирог с мясом». Матрас был жесткий, не такой удобный, как на постоялом дворе в Колноре, но лучше холодной земли. Адриан разделся, вытянулся на кровати, закрыл глаза и мгновенно уснул.
* * *
Возможно, его разбудил кошмарный сон. Подобные сны нередко посещали его, но по пробуждении они рассеивались, оставляя после себя лишь легкое чувство необъяснимой тревоги. Адриан открыл глаза. Было еще темно, но темнота уже приобрела сероватый оттенок. Он снова закрыл глаза, но заснуть не удавалось, и он просто лежал, уставившись на темные потолочные балки, прислушиваясь к храпу ученика по имени Бенни и думая о человеке в капюшоне, которого видел в окне. Может, это тоже был кошмарный сон?
«Вы видели его глаза? Холодные, уверяю вас. Мертвые», – вспомнились ему слова ювелира.
Попытка снова заснуть превратилась в настоящую битву, которую ему не суждено было выиграть. Адриан решил отступить. Он сел на кровати и коснулся босыми ногами пола. Холодно. Он надеялся, что утро будет теплее, чем те, которые он провел в дороге. Впервые за два дня он проснулся в сухой постели, но без одежды. Сбросив одеяло, Адриан вздрогнул от холода. Двенадцать молодых людей должны были согреть спальню теплом своих тел, как лошади согревают конюшню, но для этого комната была слишком велика. Он взял одежду, немного жесткую, но сухую, и стал одеваться. Маленькая койка издала жалобный скрип.
Адриан не представлял, сколько сейчас может быть времени, и полагался только на то, что мог увидеть. Мрак в комнате рассеялся, оставив лишь неясные тени, а сквозь прежде невидимое окно падал серый свет. Ничто не нарушало тишины, кроме умиротворяющего хора глубоких вдохов и периодического шороха одеял. Кошмар – что бы это ни было – оставил после себя чувство беспокойства, которое заставило Адриана взять с собой оружие. Он застегнул пояс, стараясь разместить мечи подальше друг от друга, и шагнул в сторону двери. Под его весом заскрипела половица. Один из учеников открыл глаза, посмотрел вверх, прищурившись, затем повернулся на бок и зарылся под одеяло.
За пределами спальни Адриана встретили тихие пустые коридоры, царство тускло освещенного дерева и камня. Дойдя до главной лестницы, Адриан остановился и посмотрел наверх. Он стоял на втором этаже. Окно, в котором он видел капюшон, было на третьем.
«Ты еще там?» – мысленно спросил он.
Да нужно быть слегка сумасшедшим, чтобы поверить, что убийца преследовал его аж до самого университета, и уж совсем безумным, чтобы решить, будто он все еще здесь. Однако тогда, на барже, Адриан ошибся в своих выводах, и это стоило жизни шестерым.
Он поднялся по лестнице, замедлив ход, когда вошел в северный коридор. Фонари не горели, и он крался по коридору на ощупь, пока наконец не добрался до его конца. Приподняв щеколду, Адриан слегка толкнул последнюю дверь, ведущую в помещение, которое выходило окнами на лужайку. Дверь с тихим скрипом отворилась внутрь, и в бледно-сером свете Адриан увидел комнату, по размеру чуть больше чулана и, вероятно, используемую как склад. Большую ее часть занимали ящики, ведра и даже уложенные штабелями доски.
В дальнем конце комнаты было окно с полукруглым верхом, которое Адриан запомнил со вчерашнего дня. Вот оно! Последнее окно на третьем этаже.
Адриан подошел к нему и выглянул на улицу. Внизу раскинулась лужайка. Сейчас, на рассвете, там было пусто, спокойно, и он представил, как они с Пиклзом стояли возле скамьи, к которой он привязал Танцорку.
Складское помещение.
Студент бы сюда не зашел.
У него волчьи глаза, не правда ли?
* * *
Все утро Адриан бродил по коридорам, словно призрак. Глен-холл оказался больше, чем ему представлялось, и имел столько разбегавшихся в разные стороны коридоров, что в них можно было заблудиться. Поначалу Адриан даже подумал, что стоило бы разбудить Пиклза – тот, наверное, лучше знает здесь все ходы-выходы, – но потом отказался от этой мысли. Скоро они снова отправятся в путь, и хорошо бы дать мальчишке как следует выспаться.
Поплутав по запутанным коридорам, Адриан спустился на первый этаж, где увидел знакомую огромную картину. Он оказался возле главного входа, а отсюда рукой подать до столовой, путь к которой был ему уже известен. Он уже слышал звон тарелок и стук горшков. В очереди за горячим завтраком вместе с ним стояли только ранние пташки с книгами в руках. Затем они разошлись, чтобы занять за многочисленными пустыми столами места поудобнее. В отличие от вчерашнего дня все разговаривали шепотом.
– Как спалось? – раздался зычный голос Аркадиуса, бесцеремонно нарушивший утреннюю тишину.
Профессор сидел у камина, где собралось большинство присутствующих, желавших погреться у огня, поскольку каменные стены все еще хранили ночной холодок. На столе перед ним стояли кружка и маленькая пустая тарелка. Профессор выглядел так же, как вчера. Пряди седых волос беспорядочно ниспадали во все стороны, как вода на камни. Очки так и висели на самом кончике носа, словно со вчерашнего дня ему так и не пришлось ими воспользоваться. Он по-прежнему был одет в ярко-синюю мантию, только теперь усыпанную крошками.
– Не знаю, я просто опустил голову на подушку и закрыл глаза, – ответил Адриан.
Старик улыбнулся.
– Тебе нужно поступить сюда учиться. Обычно требуется много месяцев на то, чтобы отучить студентов делать необоснованные предположения. Отведай горячего сидра. Алкоголя в нем нет, но если добавить корицы, он придаст твоему утру особенный вкус.
Адриан взял себе сидр, и Аркадиус указал ему на место подле себя. Адриан сел, чувствуя, как от горящих поленьев по его телу растекается приятное тепло. Из кружки в лицо ему ударил пар, и Адриан обхватил ее ладонями, пытаясь согреть руки. Профессор откинулся на спинку роскошного, обитого кожей кресла, одного из четырех в комнате. То ли он явился в столовую одним из первых, то ли профессора пользовались особыми привилегиями.
– Если подумать, в этом и заключается моя главная трудность, – сказал Аркадиус, потирая бока своей кружки.
– В чем именно?
– Как заставить учеников забыть то, что, как им кажется, они знают. Стереть дурные привычки. – Старик осторожно прикоснулся губами к кружке, хотя из нее больше не поднимался пар. – Видишь ли, мы все рождаемся с вопросами. – Аркадиус поднял кружку. – Пустые чаши горят желанием наполниться любой поступающей информацией, даже если это чушь. Вот, например, какого цвета этот стол?
– Коричневый.
– Откуда ты это знаешь?
– Ну… я же вижу.
– Но как описать цвет, не прибегая ни к каким сравнениям? К примеру, как бы ты описал синий цвет в разговоре со слепым от рождения человеком?
Адриан хотел было сказать, что это прохладный или спокойный цвет, похожий на небо или воду, но ничто из этого на самом деле не давало определения синему цвету. Мантия Аркадиуса была синей, и она не походила ни на что из вышеперечисленного.
– Ты не можешь, – наконец подытожил профессор. – Мы знаем цвета лишь по предметам, к которым они относятся. Твой отец, скорее всего, указывал на сотни предметов одного и того же цвета, и со временем ты понял, что цвет выражается тем словом, которое он использовал. Существует много таких вещей, абстрактных идей, никак не выраженных материально. Добро и зло, к примеру. Проблемы начинаются тогда, когда человек, который жаждет наполнить свою чашу, воспринимает идеи тех, кто, фигурально выражаясь, не различает цветов. Когда ты запомнишь идею, когда она укоренится у тебя в голове и осядет там, от нее сложно избавиться, как от старой шляпы. И поверь мне, у меня много старых шляп. Некоторые я не носил годами, но все равно храню их. Сентиментальность встает на пути практичности. С течением временем даже идеи становятся старыми друзьями, а если ты не можешь избавиться от старой шляпы, которую никогда не надеваешь, представь, насколько сложнее отказаться от идей, на которых ты вырос. Чем дольше отношения, тем сложнее их разорвать. Поэтому я и стараюсь заполучить учеников совсем юными, до того как их мозги закоснеют во всей той чепухе, которую они выучили в мире. Пока не различают цвета. Однако на этом поприще меня не всегда ожидает успех.
Он посмотрел на юношу, который сидел напротив, и подмигнул, отчего тот нахмурился и отвернулся.
– Как я понимаю, ты нашел своего друга Пиклза?
– Да. Мы вчера вместе ужинали.
– Слышал, слышал… Брошенный пирог с мясом. Где ты познакомился с этим безрассудным молодым человеком? Не в Калисе же…
– В Вернесе. По пути сюда. Парнишка не очень цивилизован.
– Я так и понял. Но расскажи мне, чем ты занимался после того, как ушел из дома?
– Что-то из этого вы наверняка знаете или угадали, коль скоро сумели меня найти.
– Твой отец сказал, что ты пошел в солдаты.
– Я сказал ему, что ухожу, чтобы вступить в армию короля Урита.
– И как, вступил?
Адриан кивнул, склонившись над пахнувшей корицей кружкой.
– Но ты там не остался? – предположил профессор.
– Видите ли, там у меня возникли кое-какие трудности.
– Понимаю. Солдаты-ветераны редко прощают тех, кто превзошел их в бою, особенно если их унизил пятнадцатилетний мальчишка.
Адриан рассматривал старика сквозь клубы пара.
– Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять это, – сказал он. – Наверное, я полагал, что произведу на них впечатление, они похлопают меня по плечу и будут мне рукоплескать. Но вышло совсем иначе.
– И ты ушел?
– Мне больше повезло в армии Уоррика под предводительством короля Этельреда. Там я уже не старался показать себя и солгал насчет своего возраста, прибавив себе годков. Стал капитаном, но тут Этельред рассорился с Уритом, и оказалось, что я должен воевать против людей, вместе с которыми служил почти год. Я ушел в отставку, надеясь поступить на службу к королю каких-нибудь земель подальше. Так и переходил с места на место, пока в конце концов не оказался в Калисе.
– Идеальное место для того, чтобы исчезнуть.
– Я тоже так подумал, да, собственно, так и случилось… в некотором роде. – Адриан бросил через плечо взгляд на дверь. Вошло еще несколько студентов в небрежно накинутых мантиях. – Часть меня действительно исчезла.
Аркадиус окунул палец в кружку и помешал напиток.
– Что ты имеешь в виду?
– Джунгли меняют людей… или… не знаю, может, они просто выносят на поверхность то, что уже скрыто внутри. Там ничто тебя не сдерживает, не вынуждает следовать установленным в обществе правилам, в которых, конечно, можно запутаться, но которые служат тебе чем-то вроде якоря. Ты видишь себя без прикрас, и мне не понравилось то, во что я превратился. Когда я получил ваше письмо, во мне будто что-то сломалось.
Адриан посмотрел на мечи. Этим утром, надевая их, он думал о них не больше, чем о сапогах, – даже меньше. Сапоги, по крайней мере, были новые.
– Ты обнажал их с тех пор, как покинул Калис?
– Не для боя.
Аркадиус кивнул из-за кружки. На старческом лице его внимательные глаза казались на удивление яркими, словно только что отполированные бриллианты в древней потускневшей оправе.
– Я не могу не думать о том, сколько людей осталось бы в живых, если бы я послушался отца и остался в Хинтиндаре.
– Скорее всего, они бы все равно погибли. Издержки военной профессии.
Адриан кивнул.
– Может быть, но, по крайней мере, их кровь не запятнала бы мои мечи.
Аркадиус улыбнулся.
– Странный взгляд для воина.
– За это можете сказать спасибо моему отцу. Ему и его дурацкой курочке.
– Как это? – не понял профессор.
– На десятый день рождения отец подарил мне только что вылупившегося цыпленка и заявил, что теперь я несу ответственность за жизнь этой птицы и должен оберегать ее. Я старательно заботился о птице. Назвал ее Гретхен, кормил с руки. Даже спал с ней в обнимку. Ровно год спустя отец заявил, что его сын на день рождения должен поужинать жареной курятиной. Других кур у нас не было. Я умолял его не делать этого и клялся, что, если он убьет Гретхен, я не съем ни кусочка. Только отец и не собирался убивать Гретхен. Он вручил топор мне. «Научись ценить чужую жизнь, прежде чем отберешь ее», – сказал он. Я отказался. В тот день мы вообще ничего не ели, на следующий тоже. Я был намерен перебороть отца, но старик словно был сделан из камня. Я вытерпел всего два дня, не помогли ни гордость, ни жалость, ни сострадание. Во время ужина я обливался слезами, но съел все до последней крошки. Потом я целый месяц не разговаривал с отцом и так и не простил его. Я ненавидел его то за одно, то за другое, пока наконец не ушел из дома. Мне потребовалось пять лет боев, чтобы осознать важность того ужина, из-за которого я никогда не наслаждался убийством и не закрывал глаза на чужую боль.
– И все это из-за одной курицы?
– Нет. С курицы все началось. Были и другие уроки. – Адриан бросил взгляд на сидевших поблизости студентов, делавших вид, что не слушают их разговор, и сказал: – Вам повезло, что вас обучает профессор. Есть учителя гораздо хуже.
– Он учил тебя ценить жизнь, – улыбнулся Аркадиус.
– И в то же время тренировал меня, как наиболее эффективно отнять ее? Разве человек станет учить сына летать, одновременно внушая ему страх высоты? Я хотел чего-нибудь добиться в жизни. Применить мастерство, которое он вбил в меня. К чему ловко управляться с мечом, если всю жизнь будешь ковать лемехи? Я видел других – богатых рыцарей, которых великие лорды прославляли за их умения, – и знал, что могу одолеть любого из них. У них было все: лошади, шикарные женщины, поместья, доспехи. У меня не было ничего. Я думал, что если только сумею показать им… – Адриан осушил кружку и отвернулся, уставившись на удлинившуюся очередь на завтрак.
– Итак, скажи мне, Адриан, теперь, когда ты вернулся, чем намерен заняться? Полагаю, ты больше не собираешься вступать в войско кого-либо из местных властителей.
– Мои солдатские дни миновали.
– Как же ты будешь жить?
– Пока я об этом не думал. У меня есть деньги, какое-то время продержусь. А потом… не знаю… Пока не хочу об этом думать, мне нравится просто плыть по течению. Не знаю почему… Может, я надеюсь, вдруг что-нибудь подвернется – что-нибудь само найдет меня.
– Правда?
Адриан пожал плечами.
Профессор подался вперед, хотел было что-то сказать, но снова откинулся на спинку кресла.
– Дорога сюда из Калиса долгая. Надеюсь, путешествие было приятным? – спросил он.
– Вообще-то нет – хорошо, что вы об этом упомянули. Вы на днях, случайно, не встречали в школе человека, который не был бы студентом? Человека, который все время носит черный плащ с поднятым капюшоном.
– Почему ты спрашиваешь?
– На барже, которой я добирался в Колнору из Вернеса, были убиты шесть человек. Пятеро за одну ночь, им перерезали горло. Человек в капюшоне скрылся прежде, чем я сумел найти его. Думаю, он мог последовать за мной сюда.
Аркадиус окинул взглядом окружавших их юношей.
– Давай-ка пойдем ко мне в кабинет, – предложил он. – Что-то огонь тут слишком жаркий.
– Я сказал…
Аркадиус жестом прервал его.
– Продолжим этот разговор в моем кабинете, где единственный, кто может распускать слухи, – это белка по имени Сисарус.
Аркадиус поднимался по лестнице медленно, придерживая подол мантии, под которым обнаружилась пара тапочек такого же синего цвета.
«Оставьте грязь на улице!»
Они дошли до двери в кабинет профессора, и там Аркадиус остановился и повернулся к Адриану.
– Помнишь, я вчера упоминал о предсмертном желании твоего отца?
Прежде чем Адриан сумел ответить, профессор открыл дверь. За ней, в дальнем конце кабинета, сидел человек в капюшоне.
* * *
Он сидел в углу под осиным гнездом возле клетки с рептилиями. Как всегда, закутанный в черный плащ. Лицо скрывал капюшон. И все же Адриан был уверен, что это он. Сидя убийца выглядел меньше и напоминал черную лужу или бесплотную тень, но его одеяние ни с чем нельзя было спутать.
Аркадиус шагнул в кабинет, не заметив незваного гостя.
– Профессор! – вскрикнул Адриан.
Обнажив оба меча, он проскочил мимо Аркадиуса. Просто взяв в руки оружие, он почувствовал себя увереннее, нежели раньше, и хотя ему не нравилось то, чего они вместе достигли, мечи оставались его лучшими друзьями.
Человек в капюшоне не сдвинулся с места, даже не вздрогнул.
Адриан встал между Аркадиусом и убийцей.
– Профессор, вам надо уходить!
К его удивлению, Аркадиус продолжал возиться с дверью, пытаясь запереть ее на замок.
– Это он, – тихо сказал Адриан, указывая мечом на человека в капюшоне. – Убийца с баржи.
– Да, да. Это Ройс, – спокойно ответил Аркадиус. – Можешь опустить мечи.
– Вы его знаете?
– Ну конечно. Я послал его в Вернес, чтобы он проводил тебя сюда. Велел ему искать человека с тремя мечами. Таких мало, особенно среди тех, кто едет из Калиса. Он должен был показать тебе дорогу сюда. – Профессор сердито посмотрел на человека в капюшоне и добавил погромче, с явным упреком: – Я рассчитывал, что он подойдет к тебе и представится, как это сделал бы любой цивилизованный человек на его месте. Надеялся, что вы познакомитесь по дороге сюда.
– Я привел его сюда живым, а это было непросто, – отозвался Ройс.
– Ты убил тех людей! – Адриан перешел на крик. Он вовсе не собирался убирать мечи в ножны, пока человек в капюшоне был в комнате.
– Да, – кивнул тот небрежно, словно Адриан говорил о погоде. – Вернее, это преувеличение – я убил не всех.
– Хочешь сказать, я все еще жив? – оскалился Адриан. – Ты поэтому сюда явился? Довести дело до конца? Думаю, ты скоро поймешь, что совершил ошибку. – Адриан поднял мечи и бросился в атаку.
– Адриан! Остановись! – закричал профессор.
Человек в капюшоне наконец-то сорвался с места – быстрее, чем Адриан когда-либо видел. Он ловко взобрался по полкам и запрыгнул на балкон второго этажа, до которого нельзя было достать. Наверху закричала сова. Перепуганный голубь заколотил крыльями в клетке. Адриана остановило скорее удивление при виде атлетических способностей человека в капюшоне, нежели слова профессора. Он не понимал, что именно увидел. Человек превратился в черное пятно, движущееся с невероятной скоростью.
– Ройс не собирается тебя убивать, – заверил его Аркадиус.
– Он только что сказал это!
– Ничего подобного. Он…
– Если бы я хотел тебя убить, ты бы уже не доставал меня своей тупостью, – донесся сверху голос Ройса.
– Ройс, прошу тебя! – Профессор размахивал руками, а в голосе его сквозило раздражение.
– Почему ты это сделал? – спросил Адриан. – Почему ты их всех убил?
– Чтобы спасти тебе жизнь.
Адриан не был уверен, что все правильно расслышал.
– В смысле? – переспросил он.
– Я надеялся, что ваша встреча произойдет в более дружеской обстановке, – вздохнул профессор, обойдя Адриана и встав перед ним. – Но, видимо, это были пустые надежды, не так ли?
– Было бы неплохо предупредить меня заранее. Например, вежливо заметить: «А кстати, утром мы будем пить чай с убийцей!» Этот человек убил троих купцов, женщину, кучера по имени Эндрю и рулевого Фарлана. Все они…
– Рулевого – нет, – коротко сказал человек в капюшоне. В его голосе – Адриану он казался бесплотным звуком, исходящим из темных недр плаща – звучала явная досада. – Рулевого убила женщина.
– Женщина? Вивиан? Ты с ума сошел?
Сама мысль об этом вынудила его шагнуть к лестнице из кованого железа.
– И зачем ей это было делать? – крикнул Адриан.
– Она же сама тебе сказала. Фарлан собирался доложить шерифу и начать расследование.
– Да, расследование, в котором подозреваемым был ты.
– Но я никого не убивал. По крайней мере в Вернесе… По крайней мере в те три дня.
– А Вивиан убивала?
– Да.
– Ты всерьез считаешь, что я в это поверю?
– Верь во что хочешь. Они знали: если начнут расследование, в их ящиках обнаружатся вещи, пропавшие из домов людей, убитых в Вернесе.
– Подожди… их ящики? О чем ты говоришь? Ты обвиняешь ювелиров в причастности к убийствам?
– О Мар, как же медленно ты соображаешь! – Ройс издал звук, который мог бы сойти за презрительный смешок. – Сначала Фарлан проболтался, что собирается доложить обо всем Малету, а потом, после того как они его за это прикончили, ты во всеуслышание объявил, что намереваешься совершить такую же глупость. Ты нарисовал мишень у себя на спине, а стирать ее пришлось мне.
– И ты не смог придумать ничего лучше, чем убить их всех? – с негодованием спросил Аркадиус. – Ты знаешь, что я об этом думаю.
– А ты знаешь, что мне нет дела до того, что ты думаешь, – пробурчал Ройс. – Ты хотел, чтобы он добрался сюда живым, – он здесь. Радуйся! И если тебе от этого легче, не я это начал. Они пришли за мной. Толстый и тот, помоложе, пытались наброситься на меня, когда я выходил из трюма. Наверное, им не понравилось, что я раскрыл их тайну.
– А может, Себастьян и Юджин просто думали, что ты убийца, – сказал Адриан. – И напали на тебя от страха. Ты ведь не знаешь. У тебя нет никаких доказательств, и ты не можешь ни в чем их обвинить, так же, как они не могли обвинить тебя.
– Я видел, как женщина убила лодочника, – веско проговорил Ройс. – Она думала, что все остальные внизу. Она присела рядом с ним, такая нежная и беспомощная. Сказала, что ей холодно, одиноко. Лодочник был рад, что кто-то составил ему компанию. Она протянула руку с ножом к его шее, и он еще улыбался, когда она перерезала ему горло. Сама столкнуть труп в реку она не смогла – слишком тяжелый, – поэтому позвала на подмогу Сэмюэля и Себастьяна. Насколько я понимаю, так же она действовала и в Вернесе. Изображала искреннее дружелюбие, а потом перерезала мужчинам горло. Остальные трое таскали тяжести. Неплохая система.
Наступила тишина. Адриан пытался обдумать услышанное.
«– Не хотите объяснить, что тут на самом деле творится?
– Не понимаю, – сказала Вивиан.
– Я тоже, в том-то и проблема. Вашего мужа никто не убивал, правильно?»
Он уже тогда понял, что здесь что-то не так. Женщина, несколько дней назад потерявшая мужа, не стала бы приглашать его на ночь к себе в каюту. И каким странным ему казалось то, что все настаивали на виновности человека в капюшоне, несмотря на отсутствие каких бы то ни было доказательств.
Подумав, он убрал мечи в ножны.
– Это значит, что он будет вести себя хорошо? – донеслось со второго этажа. – Могу я спуститься?
– Да, да, я уверен, тебе ничто не угрожает, – ответил Аркадиус. – Не так ли, Адриан?
Он кивнул.
Ройс с легкостью спустился. Он по-прежнему держался на расстоянии, капюшон все еще прикрывал голову, но был откинут чуть больше, и теперь Адриан увидел его лицо. Он был очень бледный, что было ясно с самого начала по виду его носа. Черты лица острые, рельефные, глаза холодные и расчетливые.
Адриан проигрывал события у себя в голове.
– Баржа… Как тебе удалось сделать так, чтобы исчезла целая баржа?
– Никак. Я отправил ее со всем, что на ней было, вниз по течению. Работы всего-то на пять минут. Потом я поговорил с хозяином баржи у него в приемной. Убедил его сказать Малету, что в тот день он не ждал никакой баржи. Я уверен, лодку давно нашли. Шерифу, наверное, уже сообщили, и он, скорее всего, корит себя за то, что тебя не послушал.
– Постой-ка, ты убил Эндрю. Хочешь сказать, он тоже был к этому причастен?
Ройс покачал головой.
– Нет, но нельзя же убить четырех человек и оставить в живых свидетеля. Это просто непрофессионально.
– Ты оставил меня в живых.
– Я тебя защищал.
– Ройс, не следует убивать невинных людей. – Профессор бросил в его сторону сердитый взгляд.
– А тебе не следует надеяться, что я тебя послушаю.
– А владелец баржи? – спросил Адриан. – Ты потом и его убил, чтобы замести следы?
– Я не оставил следов.
– Наверное, в этом отчасти виноват я, – проговорил Аркадиус. – Я должен был быть умнее. Ройс не очень… – Он вздохнул. – Как бы сказать… общительный, что ли. Но теперь, когда мы во всем разобрались, давайте обсудим дело, ради которого сегодня утром здесь собрались.
– Какое дело? – спросил Адриан.
Старик снял очки и снова протер их все тем же носком, который он, судя по всему, держал на столе именно для этого. То ли стекла запотели от напряжения, то ли Аркадиус протирал их для того же, для чего другие люди грызли ногти или напивались до потери сознания, как Адриан.
– Твой отец попросил меня приглядеть за тобой, когда ты вернешься. Он предчувствовал твое нынешнее состояние и знал, что тебе может понадобиться наставник.
– Мне обязательно при этом присутствовать? – спросил Ройс.
– Вообще-то да, поскольку тебя это тоже касается. – Профессор снова повернулся к Адриану. – Как я уже сказал, я обещал ему, что помогу тебе найти смысл в жизни.
– И что же предлагает ваша величайшая мудрость?
– Не нужно говорить таким тоном. – Старик наклонил голову, глядя на Адриана так, словно опять смотрел поверх очков.
– Вы уж меня простите, но мне от него не по себе, – Адриан мотнул головой в сторону Ройса.
– Всем от него не по себе. Ничего, привыкнешь.
– Не думаю, что придется.
– Именно в этом все и дело. Я пригласил вас обоих сюда, потому что хочу, чтобы вы стали напарниками.
Ройс и Адриан резко повернули головы, уставившись друг на друга.
– Ты шутишь? – недоверчиво проговорил Ройс.
Адриан засмеялся:
– Забудьте об этом!
– Боюсь, что не шучу и не забуду, – нахмурился профессор. – Вы оба оказались в тупике, и оба обладаете уникальными способностями, но страдаете от одного и того же вопроса: что дальше? Как тот, кто наставляет юные умы, я могу сказать, что ни один из вас не готов встретиться с миром один на один. Однако для вас еще может быть надежда. Выражаясь проще, я считаю, что вы положительно повлияете друг на друга. Кроме того, у меня есть дело, которое необходимо выполнить, а выполнить его успешно можно лишь в том случае, если вы будете работать вместе. Я надеюсь, когда вы увидите преимущества дарований друг друга, вы оцените возможность установить долгосрочные деловые отношения.
Ройс отошел от стены. Адриана поразила легкость, с которой он пересек коварный ландшафт. Убийца бросил на Аркадиуса угрожающий взгляд и ткнул в профессора пальцем, как бы подчеркивая свои слова.
– Послушай, старик… Для дела он мне не нужен. Я не хочу напарника, а если бы и искал кого-нибудь, то однозначно того, кто наделен хитростью, тонкостью и хоть каким-то интеллектом.
– Я уверен, Адриан обладает всеми этими качествами, равно как и другими, которые ты не перечислил. Что касается умений, которыми он не наделен, тебе просто придется обучить его.
– Он мне не нужен.
– А я говорю, нужен.
– Ты дурак.
– Это плата, которую ты мне должен, Ройс.
Ройс откинул капюшон, открыв черные волосы. Он был моложе, чем казалось Адриану, возможно, лет на пять-десять старше его самого.
– Ты обещал, что это будет только одно дело. Я не намерен терпеть его всю жизнь.
– И я сдержу свое обещание.
– Это точно?
– Да.
– И все? Потом вы оба оставите меня в покое? – с подозрением спросил Ройс.
– Если ты так пожелаешь. – Аркадиус опять надел очки и сел за стол, сложив руки с видом человека, только что раскрывшего карты и довольного своей ставкой. – Хотя я надеюсь, ты все же будешь иногда меня навещать.
– А если он погибнет? Я не отвечаю за его глупость.
– Этого я от тебя и не жду. Но я хочу, чтобы ты дал ему попытку – обращался с ним по-честному, намеренно не подстраивал неудачу.
Ройс бросил косой взгляд на Адриана.
– Согласен.
– Не знаю, о чем вы разговариваете, – сухо сказал Адриан. – Я приехал сюда лишь для того, чтобы забрать вещи, которые мне оставил отец. Дело сделано, так что я уезжаю.
– И куда ты поедешь? – спросил профессор. – У тебя есть какой-либо план? Идея? Хотя бы намек на то, чем ты собираешься заниматься остаток жизни? Ты хотел знать, о чем еще просил меня твой отец, – вторую часть его предсмертного желания.
– Если вы скажете, что речь шла о партнерстве с… – Адриан указал большим пальцем в сторону Ройса, – то нет.
– Вообще-то да.
– Вы думаете, я вам поверю?
– Почему нет? – язвительно заметил Ройс. – Ты поверил всему, что тебе наболтали Вивиан и ее мальчики. – Он вернулся под осиное гнездо и сел, закинув ноги на ящик, на котором было написано: «ОПАСНО! НЕ ОТКРЫВАТЬ ДО ВЕСНЫ».
– Ройс, помощи от тебя… – Аркадиус наклонился вперед и снова уставился на Адриана поверх очков. Адриан не понимал, зачем он вообще их носит, если никогда не смотрит в них. – Это правда. Ты ведь не думаешь, что твой отец тренировал тебя лишь для того, чтобы ты стал кузнецом в Хинтиндаре?
– Он так говорил.
– Он говорил это мальчику, мечтавшему о величии. Остаток рассказа он припас на будущее, вот только мальчик сбежал, так и не узнав правды.
– И в чем же заключается правда?
– Ты можешь это выяснить, только если объединишься с Ройсом.
– Или вы мне просто расскажете.
– Будь это так просто, твой отец сам бы тебе рассказал. Это – как и любую истину – ты должен узнать сам. Честно говоря, я не представляю, что мог бы тебе рассказать отец. Но я знаю, что он считал тебя слишком оптимистичным, слишком наивным, а Ройс… скажем так, не такой. Когда мы в последний раз виделись с твоим отцом, я рассказал ему о Ройсе. Данбери хотел – это было его последнее желание, – чтобы я познакомил вас, если когда-нибудь найду его пропавшего сына. Думаю, он полагал, что Ройс сумеет дать тебе последний кусочек мозаики, то, чего не дал тебе он сам. Считай это последним испытанием с курицей, если хочешь, уроком, пользу которого ты пока не осознаешь. – Профессор огладил бороду. – Подозреваю, ты жалеешь о том, как ушел из дома. Возможно, чувствуешь себя виноватым. Это твой шанс облегчить чувство вины. Это дверь, которую твой отец оставил для тебя открытой. Да и я же не прошу тебя жениться на Ройсе, а всего лишь выполнить вместе с ним одно мое поручение.
– Какое поручение? – вздохнул Адриан.
– Мне нужно, чтобы вы принесли мне одну книгу. Дневник бывшего профессора этого университета.
– Проще говоря, он хочет, чтобы мы украли книгу, – хмыкнул Ройс. Он подобрал с пола нечто, похожее на шестидюймовый медвежий клык, и вертел его в руках.
– Точнее, без разрешения взяли на время, – объяснил Аркадиус.
– Разве вы не можете просто попросить эту книгу почитать, особенно если хотите взять ее только на время? – спросил Адриан.
– Боюсь, это невозможно. Во-первых, если я прочту эту книгу, меня объявят еретиком, а во-вторых, ее владелец никому не одалживает своих вещей. Он вообще всю жизнь прожил, отгородившись от мира.
– Кого вы имеете в виду?
– Главу Церкви Нифрона, его святейшество патриарха Нилнева.
Адриан рассмеялся.
– Патриарха? Того самого патриарха?
На лице старика не было ни намека на веселье.
– При последнем подсчете у нас все еще был только один патриарх.
Адриан продолжал усмехаться, качая головой. Он ходил по кругу, аккуратно выбирая, куда наступить, чтобы не обрушить стопки книг.
– Честное слово, стоит ли размениваться на такие мелочи?
– Что ты хочешь сказать?
– Почему бы вам сразу не потребовать, чтобы мы украли луну с небосвода? – воскликнул Адриан. – Не попросить у меня помощи в похищении дочери Господа нашего Марибора?
– У Марибора нет дочери, – ответил Аркадиус без тени юмора.
– Ах, ну тогда все понятно!
Ройс улыбнулся:
– Он начинает мне нравиться.
– Я тебе не доверяю, – бросил ему Адриан.
Ройс одобрительно кивнул.
– Пока это самая умная вещь, которую я от тебя слышал. Возможно, ты прав, старик, – обратился он к Аркадиусу. – Мне кажется, я уже оказываю на него положительное влияние.
– Это не шутка, Адриан, – произнес Аркадиус. Его голос вдруг сделался очень глубоким. – Над этим делом Ройс думал несколько месяцев. Он уверен, что оно выполнимо.
– Выполнимо только при условии, что я сделаю это один, – поправил старика Ройс. – Я не принимал в расчет никого другого, а уж тем более его.
– Либо ты делаешь это с Адрианом, либо вообще не делаешь.
– Значит, и говорить не о чем. Я отказываюсь.
– Хорошо. Но тогда получается, что ты не вернул мне долг. Если хочешь со мной расплатиться, вот моя цена. Играй по моим правилам и выполни мои условия. Так мы с тобой договаривались.
– О какой книге идет речь? – осведомился Адриан.
– Дневник Эдмунда Холла.
Адран почему-то рассчитывал, что название окажется ему знакомым. Не стоило на это надеяться. Хотя отец обучил его грамоте, Адриан знал мало книг и, уж конечно, не сумел бы отличить одну редкую или ценную книгу от другой.
– И что это за книга?
– Редчайший экземпляр. Это не просто единственный существующий экземпляр книги, но, насколько мне известно, ее читал только один человек.
– Дайте угадаю, кто этот человек. Патриарх?
Старик кивнул.
– Согласно легенде, Эдмунд Холл нашел древний город Персепликвис. По возвращении его немедленно взяли под стражу. Его и его книгу заперли в Эрваноне, и больше их никто не видел. Поскольку это произошло более ста лет назад, думаю, мы смело можем распрощаться с надеждой найти господина Холла, но его книга, скорее всего, еще там вместе с остальными древними сокровищами Гленморгана.
– Зачем она вам? – спросил Адриан.
– А вот это уже касается только меня.
Адриан хотел было потребовать более подробного ответа, но понял, что это бесполезно.
– А зачем вам я? – полюбопытствовал он. – Я не умею воровать, никогда этим не занимался.
– Отличный вопрос, – заметил Ройс. – Почему для тебя так важно, чтобы он отправился вместе со мной?
Аркадиус повернулся к человеку в капюшоне.
– Адриан превосходный боец, и если что-то пойдет не так, ты еще поблагодаришь меня за то, что я заставил его пойти с тобой.
Ройс скептически разглядывал Адриана.
– Да он никогда не сможет туда подняться.
– Подняться? – переспросил Адриан.
– Сокровищница находится на вершине Коронной башни, – пояснил Аркадиус.
О Коронной башне слышал даже Адриан, даже фермеры в Хинтиндаре знали о ней. Говорили, это все, что осталось от какого-то легендарного древнего замка.
– Я в хорошей форме. Несколько лестниц меня не убьют.
– Все входы и выходы из башни хорошо охраняются, и единственный способ забраться наверх – это лезть снаружи, по стене, – ответил Ройс, не сводя глаз с длинного клыка, который он продолжал вертеть в руках.
– А разве она не… ну, я слышал, она довольно высокая.
– Самое высокое строение, созданное человеком. Из тех, что сохранились до наших дней, – уточнил Аркадиус.
– Стало быть, мне следует взять с собой обед? – съязвил Адриан.
– Учитывая, что мы начнем подниматься после заката и будем лезть всю ночь, я предлагаю поздний ужин, – заметил Ройс в том же тоне.
– Я пошутил.
– А я нет. Но прошу тебя только об одном.
– О чем же?
– Когда будешь падать и разбиваться насмерть, делай это тихо.
– Это займет всего день или два, – заверил профессор Адриана. – Съездишь туда, привезешь книгу и можешь жить дальше, зная, что ты выполнил все, о чем просил твой отец. Что скажешь?
– Я подумаю.
* * *
Дожди, лившие несколько дней, наконец прекратились, оставив после себя прекрасное осеннее небо – чистое и синее. В летний зной нечасто можно было увидеть такой цвет, а Адриан не видел его почти два года. В джунглях вообще редко доводилось увидеть небо и горизонт. Когда все же удавалось, оно было подернуто дымкой. В такой ясный день, какой выдался сегодня, Адриан работал бы с отцом в кузнице, потом тренировался; наконец, улизнул бы к дубу на холме и устроился бы под ним, чтобы немного помечтать. Он смотрел бы в бесконечную синеву и воображал себя благородным рыцарем, возвратившимся после битвы, разумеется, с победой, и лорд Болдуин принимал бы его у себя в поместье за своим столом. Адриан держался бы скромно, но его бы уговорили рассказать о своих доблестных деяниях: о том, как он убил чудовище, спас королевство и завоевал сердце прекрасной принцессы. Он видел это так ясно, словно отражение в тихом пруду, которое исчезало, стоило ему протянуть руку. Смертельную рану этой мечте нанесло его первое сражение, день, когда он убил человека с бородой. Человек этот был первым из многих, но Адриан до сих видел его лицо, до сих пор встречал его в кошмарах. К этому его не смогли бы подготовить все цыплята в мире. Его идиллические представления о спасении королевства и рыцарской доблести разбились о жестокую кровавую реальность. Небо утратило свою синеву, и он увидел новый цвет, яркий цвет, окрасивший все в свой отвратительный оттенок.
А теперь Адриан вернулся под то самое синее осеннее небо. Отец, запрещавший ему добиваться своей мечты, скончался, но профессор был прав: Адриан понятия не имел, что ему теперь делать. Когда-то, в детстве, знал, или так ему казалось. Все было так же ясно, как небо, и так же просто, как мечта мальчишки.
Не мечта… обещание, данное самому себе.
Так ему казалось. Но насколько важно сдержать обещание, данное ребенку, особенно если этот ребенок умер много лет назад в далекой стране?
В поисках Пиклза Адриан заглянул в конюшню. Когда он вернулся от Аркадиуса, мальчишки не было в спальне, не было его и в столовой. Оставалась только конюшня. Войдя, Адриан увидел, что Танцорка тщательно вычищена, даже копыта и подковы, накормлена и напоена. Пиклза, однако, нигде не было.
– Я так и подумал, что найду тебя здесь, – послышался голос Аркадиуса. Прикрывая глаза от солнца рукой, профессор зашел в конюшню.
– Вы что, никогда не работаете? – удивился Адриан.
– Почему же, тружусь не покладая рук. – Аркадиус широко улыбнулся. – Только что закончил читать лекцию по углубленной алхимии. А теперь хотел бы выяснить, как у тебя дела.
– То бишь узнать, готов ли я выполнить последнюю волю отца?
– В общем-то, да.
– Кто такой этот Ройс…
– Мельборн.
– Да, Ройс Мельборн. – Адриан вспомнил шерифа Малета и стал гадать, что можно узнать о человеке по имени, и ему не понравилось, куда его завели эти мысли.
Аркадиус улыбнулся.
– Он словно щенок прославленного охотничьего пса, которого били все когда-либо имевшиеся у него хозяева. Он драгоценный камень, который требует огранки, требует определенных усилий. Он будет испытывать тебя – тщательно проверять. Ройсу нелегко заводить друзей, и быть его другом тоже нелегко. Не злись. Именно на это он и рассчитывает. Он этого ждет. Он попытается оттолкнуть тебя, но ты его проведешь. Слушай его, доверься ему. Этого он никак не ожидает. Да, это трудно. Тебе придется набраться терпения. Но если получится, ты заведешь друга на всю жизнь – такого, который без оружия полезет в пасть дракона, если ты его об этом попросишь. – Аркадиус видел, что Адриан ему не верит, и заговорил тише. – При всех твоих испытаниях и лишениях ты, дружочек, по сравнению с ним вел жизнь, полную привилегий. Начнем с того, что Ройс никогда не знал своих родителей. У него в памяти не осталось ни размытого образа, ни знакомого голоса, мелодии или интонации. Его бросили младенцем в грязном городе. Он даже не знает, как ему удалось выжить, или, по крайней мере, отказывается рассказывать. Он мне совсем не доверяет, но при этом доверяет мне больше, чем кому-либо другому. Это о многом говорит. Все, что мне удалось у него выпытать – он бы, разумеется, употребил слово «украсть», – это то, что его воспитали волки.
– Волки?
– Спроси его об этом как-нибудь.
– Не больно-то он разговорчив, особенно со мной.
Адриан снял с перил щетку и провел ею по спине Танцорки. Лошадь не надо было чистить, но он подумал, что ей это будет приятно.
– Думаю, ты прав! Да и истории его весьма печальны, но что еще может рассказать человек, которому в семилетнем возрасте приходилось душить своих друзей, чтобы выжить. Примерно в этом возрасте Ройс совершил первое убийство. Вообще-то он не знает, сколько ему лет, понимаешь ли. Ему недоступно многое из того, что мы считаем само собой разумеющимся.
– Как вы познакомились?
– Я его купил, – сказал профессор.
Адриан замер.
– Так… Это не совсем то, что я ожидал услышать.
– А чего ты ожидал?
Адриан вскинул руки, как бы сдаваясь. Он и в самом деле не знал.
– Ну… в любом случае не этого.
– Видимо, мои приятные манеры ввели тебя в заблуждение, и ты решил, что я осуждаю рабство.
– Он ваш раб? – ужаснулся Адриан.
Танцорка повернула голову и ткнулась в него носом. Адриан все еще держал в руке щетку, но забыл, для чего она ему нужна.
Аркадиус рассмеялся:
– Нет, конечно. Я действительно осуждаю рабство и считаю сию практику отвратительной, да и Ройс убил бы меня, реши я провернуть что-нибудь подобное. Он вообще ненавидит, когда его контролируют, так что я, как ни странно, одновременно его заклятый враг и лучший друг. Между этими понятиями очень тонкая грань. Как будто дружишь с тигром.
Адриан уставился на него.
– Вы сказали, дружишь с тигром?
– Да. А что?
– Просто вы не первый, кто сравнивает его с тигром.
– Это важно?
– Не знаю…
Аркадиус посмотрел на него с любопытством, но Адриан не стал ничего объяснять. Ему вообще не хотелось об этом думать, просто показалось весьма странным, что два человека использовали в отношении Ройса слово «тигр» – два человека, которые, скорее всего, никогда не видели живого тигра. Но Адриан видел.
Танцорка переступила с ноги на ногу и принялась хвостом отгонять муху. Вспомнив о щетке, Адриан снова занялся лошадью.
– Так почему вы еще живы? – спросил он профессора. – Вернее, почему он вас до сих пор не убил?
Аркадиус снял с крюка на стене пустое ведро, перевернул его, поставил на землю и осторожно уселся.
– Если я слишком долго стою, у меня начинает болеть спина, а я простоял на ногах большую часть лекции. Надеюсь, ты не возражаешь, если я присяду. Возраст – отвратительная штука. Может, поэтому Ройс меня не убил, оставил страдать, а может, в нем еще осталось немного человечности. Видишь ли, он был заключенным в Манзанте, в соляной шахте. Воистину чудовищное место. Говорят, соль там высасывает из человека душу, прежде чем забрать у него жизнь. Я дорого заплатил за его освобождение, но при условии, что он пойдет со мной. Он согласился и позволил мне учить его.
– Разве разумно было его освобождать? Насколько мне известно, люди обычно попадают в тюрьму не случайно.
– Это никоим образом не было случайностью, хотя, как ни странно, его туда отправили за преступление, которого он не совершал.
– Сомневаюсь, что есть хоть какие-то преступления, которых этот человек не совершал.
– Наверное, ты прав. Я не совсем точно выразился. Он не совершил то конкретное преступление, за которое его посадили в тюрьму. – Старик скривился, стараясь занять более удобную или хотя бы менее болезненную позу. Видно было, что сидеть на ведре в конюшне ему нравилось не больше, чем Адриану путешествовать под дождем.
– Зачем вы пришли сюда и рассказываете мне все это? – спросил Адриан. – Чтобы заставить меня пожалеть этого парня? Он не особенно вызывает жалость.
– Я пытаюсь помочь тебе понять его. Показать тебе, что он – продукт той жизни, которая выпала на его долю, и людей, которых он в этой жизни встречал.
– Зачем?
– Потому что я надеюсь, ты это изменишь. Все, кого он знал, ранили, предавали или бросали его.
– Понятно почему.
– Я думаю, ты поймешь, что у него есть скрытые достоинства, как и у всех нас. Он бы тоже оказал на тебя положительное влияние.
– Не вижу, каким образом. Убивать я уже умею. Или вы считаете, что он научит меня, как избавляться от угрызений совести?
– Нет, конечно. Видишь ли, ты слишком рано ушел из дома, твой отец не успел объяснить тебе многие важные вещи. С тех пор ты жил в военных лагерях или в еще более дурных условиях. Это изолированное существование, извращенный микрокосм, фальшивый аналог реальности. Реальный мир не живет по правилам, и то, что в тебя вбили Данбери и жизнь в бараках, – лишь бледное подражание тому, с чем тебе предстоит столкнуться. Ты не видел, как работает сей ужасный механизм, тебя не кусало чудовище. Согласен, Ройс слишком циничен, ты, однако, чрезмерно доверчив.
– Я не чрезмерно доверчив.
– Тебя уже едва не убили на той барже, и Ройсу ты по меньшей мере обязан жизнью. Ты не обратил внимания на очевидное, Ройс же мгновенно во всем разобрался, вот и лишнее доказательство, что тебе есть чему у него поучиться. Ройс умеет выживать. Ты никогда не видел чудовища, а он всю жизнь провел у него в желудке, но ухитрился сделать так, чтобы его не переварили. А учитывая, что Ройс занимается крайне опасным делом, ему бы не помешали некоторые твои умения, которым обучил тебя отец. Ему бы пригодился человек, который в момент опасности может его прикрыть. При всех его способностях глаз на затылке у него нет. – Профессор хлопнул руками по бедрам. – Совсем недавно ты сказал мне, сколь ненавистной представляется тебе сама мысль о продолжении солдатской службы. Ты устал убивать, но у тебя талант к бою, так что же тебе делать? Вот твой шанс. Я уверен, Ройс укажет тебе направление и обеспечит много возможностей пустить в ход свои таланты.
Адриан отложил щетку. До этой минуты он считал, что старик лишь догадывается о том, как складывалась его жизнь. Бесспорно, профессор был исключительно умен, сколько мудреных слов он наговорил, вроде «микрокосм» и «аналог». Это ли не доказательство? Однако образованность Аркадиуса тут ни при чем, из его намеков сразу становилось ясно, что он знает гораздо больше, чем готов признать. Может быть, этот человек, Трибиан ДеВоул, давно вернулся и обо всем ему рассказал? А может, он отправлял профессору донесения. «Вы не поверите, чем тут занимается этот парень! Да, я могу его разыскать. Это совсем не сложно». Может, поэтому профессор упомянул тигра? Впрочем, какое это имеет значение? Осведомленность профессора никоим образом не должна беспокоить Адриана – и не беспокоила. В конце концов, Аркадиус не его отец. Просто старый знакомый, которого Адриан встречал всего-то несколько раз в жизни, да еще так давно, что едва мог это вспомнить.
Снова вернулось давящее на грудь чувство вины. Известие о смерти отца было шоком, настоящим ударом, но Адриан не мог отрицать, что испытал в некотором роде облегчение – теперь ему не придется встречаться с отцом и объяснять, где он был и чем занимался. Эта смерть открыла Адриану дорогу домой. Вновь обретенная свобода, которой он оказался обязан смерти отца, делала ее наказанием. Но, как и любое наказание, это следовало пережить и забыть. Адриан надеялся, что оставил свое прошлое в Калисе, но у Аркадиуса, должно быть, остался какой-то его кусочек, тайное знание, которое он пока не намеревался раскрывать.
– Кстати, о доверии, – сказал Адриан. – Я не верю, что последним желанием моего отца было то, чтобы я вместе с этим парнем украл книгу. Вы ведь никогда не обсуждали с ним меня и Ройса?
– Вообще-то обсуждал, – ответил Аркадиус. – В день, когда он вручил мне амулет, я рассказал ему о Ройсе, с которым на тот момент был знаком всего ничего, и мы с Данбери подробно обсудили возникшие у меня в связи с этим проблемы. – Старик, скривившись, медленно поднялся с ведра. – Но кое в чем ты, безусловно, прав: я никогда не обсуждал с ним похищение книги, о котором попрошу его сына. В этом отношении вы с Данбери слишком похожи, и он, конечно же, не одобрил бы воровства. Так что задание, которое я вам дал, придумал я сам, но отец твой был со мной согласен в том, что общие с Ройсом дела пойдут тебе на пользу – ты многому сможешь у него научиться, так же как он у тебя. Если тебе от этого легче, считай это компенсацией за то, что я устроил дела твоего отца.
– Вы просите плату?
– Если это заставит тебя отправиться в путь вместе с Ройсом, то да. Это дело для меня крайне важно.
Разговор с профессором никак не убедил Адриана, но единственное, в чем он был уверен, это то, что книга действительно имеет важное значение для Аркадиуса. Если это так, то в обмен можно потребовать что-то стоящее.
– Что скажете о Пикзле?
– Прости?
– Я соглашусь, если мальчишка останется здесь и будет учиться – образование даст ему шанс на нормальную жизнь. Мне кажется, вам не составит труда это устроить.
Аркадиус облизнул губы, задумчиво погладил бороду и закивал.
– Я мог бы поговорить с ректором. Думаю, что смогу что-нибудь сделать.
– И это ваше задание будет единственным, так?
Аркадиус помолчал, потом улыбнулся и сказал:
– Ну разумеется.
