Глава тринадцатая

Утром Дронго позвонил Эдгару Вейдеманису и предложил прогуляться. На их языке это означало переговорить так, чтобы их не могли услышать. Понятно, что заходить в прежний подъезд, где они уже беседовали друг с другом и где их обнаружила Наира Рахимова, было нельзя, наверняка там уже установлены подслушивающие устройства и даже камеры.

Эдгар приехал через полчаса, и они довольно долго гуляли, уходя от наблюдения сразу нескольких пар агентов, пока наконец не оказались в небольшом кафе, расположенном достаточно далеко от дома. Усевшись за столик, заказали кофе для Вейдеманиса и чай для Дронго. В кафе сразу вошла молодая пара агентов, которые выдавали себя за влюбленных, и еще пара других агентов. Неожиданно Вейдеманис поднялся и направился к туалету. Один из агентов тут же вскочил и последовал за ним. Дронго положил на стол листок бумаги с уже заготовленной ночью инструкцией и вопросами для своего друга. Когда Эдгар вернулся, он нашел этот листок под меню. Теперь уже Дронго демонстративно поднялся и пошел в туалет. За ним двинулись сразу двое агентов. Вейдеманис успел незаметно убрать бумагу в карман. Через десять минут они покинули кафе и неспешно отправились по домам. Эдгар получил все необходимые инструкции и теперь должен был выполнить указания своего друга.

Когда Дронго поднимался к себе, ему позвонила Наира.

– Вы действительно собираетесь лететь на встречу с этим террористом? – уточнила она, уже окончательно перейдя на официальный тон.

– Если сможете, то будет гораздо лучше привезти его сюда, – пошутил Дронго. – Но так как это невозможно, придется лететь к нему в колонию.

– Вы говорили, что не любите летать.

– Терпеть не могу, – подтвердил он.

– И собираетесь снова лететь? Туда лететь шесть с лишним часов.

– Вы можете предложить другой вариант?

– Нет, не могу. Но где гарантия, что нас пустят на свидание к Шовдыгову? Вы же понимаете, как это сложно устроить. Вы не его адвокат, а я не его супруга. У нас могут появиться проблемы, нас просто не пустят в колонию.

– В таком случае давайте предварительно попросим помощи у вашего руководства – у этого строгого генерала Богдановского или проницательного полковника Савченко, – снова пошутил Дронго.

– Все это не так просто, – повторила Наира. – Нас могут не пустить к нему на свидание.

– Тогда уточните – получим ли мы разрешение. Пробейте разрешение. В конце концов, ваше руководство должно быть заинтересовано в наших с вами успехах. Иначе вообще не стоит ничего проверять.

– Я не понимаю, как они разрешили вам продолжить расследование, – призналась Рахимова.

– Уточните у них, – повторил Дронго, – и когда получите ответ и разрешение на посещение колонии, можете заказывать для нас билеты. Или закажите билеты в Алтайский край на встречу с Шамаилом Захоховым. Нам все равно нужно будет провести обе встречи. Только учтите, что билеты должны быть бизнес-класса. Туда далеко лететь.

– Наша бухгалтерия не позволит мне так расходовать деньги, – возразила она.

– Тогда возьмите за мой счет. И не забывайте про мой рост. Я просто не помещаюсь в кресла экономкласса.

– Сначала я узнаю, с кем мы можем получить разрешение на встречу, – сказала Рахимова. – Возможно, к Шовдыгову нас даже не пустят, учитывая срок, который он получил. Наверное, с Захоховым будет легче.

– Это решать вам, – согласился Дронго. – Сначала уточните, а потом сообщите мне, я буду ждать вашего звонка. Только давайте не тянуть. Ведь израильтяне могут решить, что я просто бездарно трачу время и их деньги. А я не привык халтурить.

– Это я уже поняла.

– Вам нужно еще проверить телефоны турецкого издательства, о которых я говорил, – напомнил он. – Надеюсь, вы не забыли о нашем разговоре с бывшей супругой Шовдыгова?

– Конечно, не забыла. Мы уже проверяем.

– И еще. Я собираюсь сегодня звонить и встречаться со Штаркманом. Хочу официально сообщить вам об этом как своему куратору. Вы ведь все равно будете слушать и записывать и нашу беседу, и нашу встречу.

– До свидания, – быстро отключилась Наира, не став комментировать его слова.

Он прошел в свою квартиру, сел за компьютер, проверяя последнюю информацию, затем набрал номер Штаркмана.

– Добрый день, – начал он. – Надеюсь, вы не скучаете?

– Нет, – ответил Штаркман. – Прекрасный город, чудесный отель. А еще – изумительные женщины. И здесь очень хороший ресторан.

– В общем, полная релаксация, – усмехнулся Дронго. – Значит, у вас все в порядке. А то я волнуюсь за ваше душевное состояние, беспокоился, что у вас начнется депрессия.

Кажется, Штаркман тоже хмыкнул, так ему понравилась шутка Дронго.

– Когда я могу к вам приехать? – поинтересовался эксперт.

– Можете прямо сейчас, – предложил Штаркман, – или через час. Как раз время обеда, и мы сможем вместе пообедать в ресторане.

– Очень хорошее предложение, – согласился Дронго. – Мы даже сможем сэкономить, у меня есть карточка их ресторана.

На этот раз Штаркман от души рассмеялся.

Через час Дронго уже подъезжал к зданию отеля на Тверской. Построенный на месте разрушенного здания гостиницы «Интурист», роскошный «Ритц-Карлтон» гораздо лучше вписывался в общую архитектуру улицы, чем прежняя высокая «коробка». Он вспомнил, что с правой стороны прежней гостиницы был магазин меховых изделий фирмы «Джиндо Рус», и однажды они приезжали сюда с Джил, чтобы купить ей шубу. На улице стояли трескучие морозы, и, кроме шубы, они купили еще и меховую шапку для него. Как давно это было… Хотя, с другой стороны, он еще помнил, как в далеком детстве проходил мимо строящегося здания гостиницы «Россия», когда гулял вместе с отцом, направляясь к Красной площади.

Штаркман ждал его в холле отеля. Здесь было достаточно много людей, и вычислить возможных агентов было весьма сложно. Возможно, работали даже камеры наблюдения. Дронго не стал даже смотреть по сторонам. Он пожал руку Штаркману, и они прошли в ресторан. Официант принял заказ и спросил, что они будут пить. Штаркман попросил водку. Дронго решил, что достаточно небольшой порции текилы. Когда официант отошел от них, Штаркман спросил:

– Есть новости?

– Встречался с семьей Захохова, сестрой Шовдыгова и его бывшей женой, – перечислил Дронго.

– И какие результаты?

– Бывшая жена Шовдыгова даже слышать о нем не хочет. Его сестра, переехавшая из Австрии, очень его жалеет. А семья Захохова сейчас находится в Нальчике, и все очень переживают по поводу осужденного отца семейства.

– И это все? – удивился Штаркман.

– Нет. Судя по всему, у Шовдыгова были налажены связи в Турции, куда он часто летал. Его прежняя супруга вспомнила, что он часто разговаривал с каким-то турецким издательством.

– Ну и что?

– Ничего. Но сейчас проверяют, кому и зачем он звонил.

Официант принес закуски, водку в графине для Штаркмана и небольшой стакан текилы с нарезанным лимоном и солью для Дронго.

– При чем тут издательство? – спросил Штаркман, когда официант отошел.

– Возможно, там были какие-то связи.

– Тогда почему она два года об этом молчала?

– Ее не спрашивали про Турцию, – пояснил Дронго. – Мне вообще кажется, что линию Шовдыгова и его связей с турками выделили в отдельное производство, которое сейчас проверяют.

– Мы тоже были информированы о его возможных связях в Турции, – недовольно заметил Штаркман, – так что ничего нового в этом нет. Господин Блехерман также пытался все выяснить через наши связи в Турции и через наше посольство, но у него не получилось. Вы смогли установить конкретных людей, с которым встречался организатор этого террористического акта?

– Пока нет, – спокойно ответил Дронго, – но я собираюсь лететь к нему в колонию.

– Каким образом вы это устроите? – поинтересовался Штаркман. Он налил себе водку в рюмку и поднял ее: – Ваше здоровье!

– Ваше здоровье! – ответил Дронго, поднимая свой стаканчик текилы. Он выпил его наполовину, закусил лимоном с солью и продолжил: – Я собираюсь отправиться туда как представитель семьи Шовдыговых. Получил разрешение у его сестры, все официально оформил, – солгал он. – Семья может нанять юриста для защиты интересов своего родственника, что мы и сделали.

Он внимательно следил за выражением лица Штаркмана. Тот спокойно воспринял это сообщение, и Дронго подумал, что игры всех спецслужб мира бывают достаточно показательными. И, конечно, его собеседник с согласия Блехермана играл в собственную игру. Ведь он должен понимать, что юристом семьи не может быть иностранец, ни при каких обстоятельствах, но не задавал ненужных вопросов. Значит, его устраивало такое положение. Значит, израильтяне уже понимали, что эксперты действуют под наблюдением российских властей. Понимали и не возражали. И это было самое интересное.

– Значит, вы полетите к нему? – задумчиво проговорил Штаркман.

– Придется лететь. Иначе мне с ним не встретиться.

– Я вас понимаю. Полетите один или с Вейдеманисом?

– Боюсь, что один. Нас двоих просто не пустят в колонию. И это вызовет ненужные подозрения. Ваше здоровье! – поднял он свой стакан текилы, выпивая оставшуюся часть.

Штаркман тоже налил себе еще водки. Тем временем официант принес заказанные горячие блюда – рыбу для Штаркмана и курицу для его гостя.

– Вы считаете, что вам удастся выйти на возможных заказчиков? – уточнил Штаркман. – Или все это бесполезно?

– Если бы было бесполезно, я бы не стал даже пробовать, – ответил Дронго. – Судя по разговору с женой Захохова, там были убедительные доказательства его причастности к этому взрыву – отпечатки пальцев на деталях собираемого «пояса смертника». Несколько странно, что отец двоих подростков-сыновей, который совершает богоугодный хадж, соглашается принять участие в таком варварском акте и даже готовит бомбу вместе со смертником.

– Ничего странного, – мрачно возразил Штаркман, – обычный мусульманский фанатик. Извините, что я так говорю, не хотел вас обидеть.

– Именно поэтому я и задаю ненужные вопросы. Если он мусульманский фанатик, то почему пошел на такое дикое преступление сразу после совершения хаджа? Это никак не вяжется с его образом и психотипом.

– Люди иногда совершают немыслимые вещи при изменении обстоятельств, – вздохнул Штаркман. – К сожалению, нам, евреям, об этом хорошо известно.

– Имеете в виду немецкую цивилизацию в тридцатых годах?

– Не только. Латвию тоже.

– В каком смысле? – не понял Дронго.

– Я говорил, что мой отец был из Латвии, а мать из Литвы. Родители обоих вспоминали, как поменялись люди, когда в сорок первом в города входили немцы. В Риге к моей бабушке вежливо постучал их сосед. Такой культурный, вежливый молодой человек, который любил носить «бабочку», всегда первым здоровался и помогал пожилым соседям поднимать тяжелые вещи. Моя бабушка учила его немецкому языку, она была преподавателем немецкого в школе. Он пришел с несколькими молодыми людьми за евреями, живущими в их доме. А там были сразу три семьи. Потом выяснилось, что он возглавлял отряд местной полиции и лично руководил задержанием евреев. Моему отцу было тогда только три года, и он об этом не мог помнить, но моя бабушка все помнила. Она рассказала, как забрали и изнасиловали их молодую соседку. Немцы не имели права трогать женщин из «неполноценной расы» или вступать с ними в любой контакт, а местные националисты делали это с большим удовольствием. Рассказать вам, чем все кончилось? Почти всех евреев отправили в концлагерь, откуда они не вернулись. Моей бабушке повезло. Мужа не было рядом, а она была этническая латышка, и ее вместе с сыном отпустили. Между прочим, помог другой латыш, который был знаком с ней по работе в школе, хотя он точно знал, что ребенок – еврей. С тех пор у меня двойственное отношение к латышам. Один забрал и отправил на уничтожение двух сестер моего отца с их детьми, а другой спас мою бабушку с папой.

– Не хочу говорить банальности, но не бывает плохих народов, – заметил Дронго. – Есть подонки, а есть герои. Есть мерзавцы, и есть порядочные люди. Это не зависит от национальности. Просто в какой-то момент мерзавцы чувствуют себя более безнаказанно, и все темные инстинкты в нелюдях просыпаются. Что касается латышей, то я часто бываю в Риге, не говоря уже о моей дружбе с Эдгаром. Удивительный народ: дружелюбный, добрый, мягкий, доверчивый. Даже несмотря на некоторую внешнюю замкнутость.

– Вы спросили, и я вспомнил историю нашей семьи, – пояснил Штаркман.

– История любой еврейской семьи за последние три тысячи лет может быть написана такой кровью, болью, погромами и ужасами, – сказал Дронго. – Но вы – великая нация, если даже в таких условиях сумели выжить и сохраниться. Принесите мне еще текилы, – попросил он проходившего мимо официанта.

– Вы считаете, что у вас есть шансы что-то обнаружить? – поинтересовался Штаркман.

– Во всяком случае, мы продолжим наше расследование, – уклонился от конкретного ответа Дронго. Он видел, как, не скрывая своего интереса, за ними следили со всех сторон. И, возможно, среди них были не только сотрудники Богдановского и Савченко, а специалисты и коллеги самого Гилада Штаркмана. О чем даже он мог никогда не узнать.

– Что еще он умудрился устроить за сегодняшнее утро? – спросил Богдановский. Он приехал на работу в полдень, не успев как следует выспаться. Савченко, вообще не спавший в эту ночь, смотрел на него красными, воспаленными глазами.

– Они встречались с Гиладом Штаркманом, – сообщил полковник.

– Что и следовало ожидать. Рано или поздно такая встреча должна была состояться, – заметил генерал. – Или вы считали, что они больше никогда не встретятся? Где происходила встреча?

– В отеле. Дронго приехал туда, и они вместе пообедали. А до этого он встречался со своим напарником.

– Давайте по порядку. Что было с Вейдеманисом? О чем они говорили? Или заперлись у него на кухне?

– Нет. Очевидно, они подозревают, что мы получили новые технологии прослушивания любых разговоров по вибрации оконных рам или с помощью других устройств, поэтому вышли гулять на улицу.

– Надеюсь, вы их слушали?

– Шесть наших офицеров все время наблюдали за ними.

– И, как обычно, ничего не услышали?

– Они говорили о разных вещах, но почти ничего о конкретном расследовании.

– Вы понимаете, что именно вы говорите? Они вышли на улицу после приезда Дронго из Нальчика, встретились и ни о чем не говорили?!

– Все именно так, – угрюмо подтвердил полковник. – Они гуляли минут двадцать. Потом вошли в кафе, сделали заказ, выпили свой кофе и разошлись по домам.

– И не оставались одни?

– Ни на одну минуту.

– Никуда не отлучались?

– В туалет ходили по очереди.

– Может, там произошла передача какого-то материала?

– За ними в туалет ходили наши сотрудники, – доложил Савченко. – Вейдеманис вошел в кабинку, и наш офицер вошел сразу следом за ним. Но Дронго не стал входить в кабинку.

– Просто прогулялся в туалет и обратно? – зло уточнил генерал.

– Нет. Подошел к писсуару. В туалете были в этот момент сразу двое наших сотрудников. Они внимательно за ним следили, пока он не вернулся за столик.

– То есть просто погуляли, потрепались, выпили кофе, сходили в туалет и вернулись обратно. Видимо, они принимают нас за идиотов. Вы понимаете, что такого просто не может быть!

– Возможно, он проверял нашу реакцию, – невесело сказал Савченко, – или пытался понять, как именно ему следует себя вести.

– Он это знает лучше всех, – отмахнулся генерал, – давайте дальше.

– Дронго позвонил и договорился о встрече со Штаркманом. Они пообедали, и он вернулся домой.

– И опять ничего не произошло?

– Нет. Они говорили достаточно долго.

– Разговор записан?

– Конечно. Наш сотрудник установил «жучок» прямо под столом. И они не использовали никаких скэллеров или скремблеров, так что все четко записалось.

– Я послушаю разговор. О чем говорили?

– Дронго сообщил, что встречался со всеми по очереди. Он не стал уточнять, что вместо сестры Шовдыгова была наша сотрудница.

– Хорошо, – кивнул генерал, – Видимо, наше решение, чтобы его напарником была майор Рахимова, было абсолютно правильным.

– Дальше они говорили о Турции, о возможных связях Шовдыгова в этой стране. Штаркман сообщил, что Блехерман пытался через свои каналы уточнить возможные связи Шовдыгова, но у него ничего не вышло. Он еще рассказывал об истории своей семьи, почти полностью уничтоженной во время нацистской оккупации в Латвии. А в конце беседы Дронго сообщил, что собирается лететь в Читу на встречу с Шовдыговым.

– Он объяснил, как именно собирается туда попасть? Ведь его могут туда просто не пустить.

– Сказал, что оформлен представителем семьи Шовдыгова. Он согласовал это назначение с сестрой осужденного и получил согласие.

– Ловко придумал, – хмыкнул Богдановский.

– Наши специалисты считают, что здесь явная нестыковка, – неожиданно произнес полковник. – Либо Штаркман вообще ничего не понял, что на него совсем не похоже, он ведь не дилетант, либо Дронго сознательно его обманул, решив, что подобный трюк может получиться. Или же он сказал это для нас, чтобы не вызывать ненужных подозрений.

– Почему? – спросил генерал.

– Он не может быть представителем семьи Шовдыговых по нашему законодательству. Дронго – иностранный гражданин, и ему не оформят доверенность на ведение дела.

– Исключения возможны?

– Нет. Нам сообщили, что это запрещено. Во всяком случае, иностранца не пустят в колонию для особо опасных преступников.

– Значит, он все-таки с нами играет, – стукнул кулаком по столу Алексей Федорович. – Что еще плохого у нас случилось?

– Мы утром привезли Денисову, – доложил полковник. – Предварительно получили информацию, что она достаточно часто и охотно посещает места, где бывают иностранцы. Профессионалка. В местном управлении полиции ее хорошо знают. Она уже давно работает информатором полиции.

– Платным агентом или информатором? – уточнил Богдановский.

– Обычным информатором. Сообщает обо всем, что интересует полицию.

– Это ничего не значит. Она может быть и связным Штаркмана. Из таких дам и вербуются связные.

– Мы все проверяем с самого утра, – сообщил Савченко. – Сейчас она в бессознательном состоянии, мы ввели ей большую дозу пентатала натрия и допрашиваем ее несколько часов.

– Безрезультатно? – понял генерал.

– Она ничего не знает, – подтвердил полковник.

– Пусть продолжают допросы, – распорядился Богдановский. – Если до вечера ничего не получится, сделайте ей снотворное и отправьте домой. Пусть отоспится.

– Сделаем.

– Теперь с поездкой Дронго и его напарницы. Как мне не хочется их туда пускать! – в сердцах произнес генерал. – Но если не пустить его к обоим осужденным, он заподозрит неладное. Придется разрешить. И еще договариваться с управлением по Забайкальскому краю. Кто там сейчас сидит начальником в Чите?

– Николай Иванович Сангаджигоряев, – прочитал Савченко, доставая из кармана листок.

– Нужно с ним связаться и все объяснить. Все, что можно объяснить, – добавил генерал.

– Мы свяжемся с Министерством юстиции, – кивнул полковник.

– Билеты им уже заказали?

– На вечерний рейс. Самолет вылетает двадцать пять минут девятого. Летят шесть часов и пятнадцать минут. Прибывают в восемь сорок по местному времени.

– Пусть летят. Возьмите еще один билет для вашего сотрудника. И свяжитесь с нашим управлением в Чите. Надо задействовать всех свободных оперативников.

– Мы уже их предупредили.

– И еще их все время кто-нибудь должен сопровождать. Какой-нибудь достаточно смышленый офицер. Если нет своего, пусть попросят соседей. Нужен достаточно подготовленный сотрудник.

– Постараемся такого найти.

Генерал поднялся и подошел к окну. Савченко поднялся следом, но Богдановский энергичным жестом руки приказал ему оставаться на месте.

– Все это неправильно, – сказал Алексей Федорович, не поворачиваясь к нему. – Нужно было сразу изолировать Дронго и его напарника. Выслать из страны Штаркмана и не пускать сюда больше Блехермана. Из-за того, что вся наша операция носит сверхсекретный характер, нам пришлось разрешить это частное расследование и даже контакты с израильтянами. Все это не совсем правильно, – убежденно повторил он.

Савченко промолчал.