Глава 6
Чеченские тропы – путь мужества

Северный Кавказ с давних пор был для России ареной постоянных жестоких битв. Для тех, кто служил в рядах армии и подразделений силовых структур в конце ХХ – начале ХХI века, название этого региона связано с незаживающей раной чеченской войны – грязной и со многими загадками. Там было все – жестокость и озверение, мужество и героизм. Война унесла жизни тысяч и тысяч людей, она и сегодня продолжает собирать свой смертный урожай. Самым богатым на зеленых пацанов в обмундировании был урожай первых дней войны. Многие эпизоды тех боев малоизвестны до сих пор. Мы хотим вспомнить их. Как и то, что солдаты и офицеры Российской армии очень быстро учились воевать грамотно, не хуже противника, а потом и лучше. Порой – вопреки бездарным, глупым, а зачастую и преступным приказам сверху. Но за боевой опыт всегда платят дорогой ценой – кровью. Такова война. На ней отдают много приказов. Нет только одного – о запрете погибать. Да и был бы, кого наказывать за его нарушение? Павших на поле боя? И все же. Доброе слово отца-командира: «Берегите себя!» или нарочито серьезное «Приказываю выжить!» согрело душу и спасло жизни не одному десятку людей, смотревших на поле боя в глаза смерти.

…28 декабря 1994 года. Первые дни первой чеченской войны. Колонна десантников 76-й (Псковской) десантно-штурмовой дивизии получает задачу – выдвинуться к селу Октябрьское, захватить окружающие его высоты и поддержать масштабное наступление федеральных сил. На дороге в районе села Алхан-кала десантники попадают в засаду. В те дни Российскую армию поджидали десятки огненных ловушек, устроенных боевиками загодя. Дудаевцы открывают по десантникам шквальный огонь. Причем не только из стрелкового оружия и гранатометов. Они замаскировали тяжелую гаубицу Д-30 в восьмистах метрах от дороги и бьют по бойцам прямой наводкой. Связь с командованием потеряна. В рядах срочников – а этих необстрелянных пацанов в отряде большинство – начинается паника. Начальник штаба Псковской парашютно-десантной дивизии, догадываясь по звукам боя, что колонна попала в тяжелое положение, высылает к месту боя группу опытного офицера, прошедшего Афганистан. Он должен взять командование на себя и организовать оборону. Вместе с несколькими солдатами на бронетранспортере с зенитной установкой он выдвинулся в район боя. Та картина, которая им открылась, была страшной. Горели три машины «ГАЗ», которые шли первыми…

В первые минуты боя погибли сразу 18 солдат! Майор принимает командование. Оценив обстановку в доли секунды, он отдает приказ растерянным бойцам сосредоточить весь огонь на гаубице. Иначе никому не выжить. Солдаты-мальчишки понемногу приходят в себя после удара из засады и начинают бить в сторону орудия. Вскоре вся его обслуга перебита или разбежалась. На несколько минут наступает тишина. И тут десантники попадают под кинжальный огонь с фланга.

Майор увидел, что с горки выехала БМП-2 и начала обстрел. Огонь велся грамотно, видимо, в машине находились люди, получившие хорошую боевую подготовку, возможно, даже в рядах Советской армии. Машина выезжала из-за холма, выпускала очередь и уходила за другую горку. Попасть в нее из пушки было невозможно.

Чеченская БМП безнаказанно обстреливает колонну федеральных войск. Майор бросается к одной из бронемашин и приказывает наводчику выстрелить по БМП противотанковой управляемой ракетой… Ждет шума ПТУРа и не слышит его. Подбежал к машине – люк закрыт, солдата нет. Когда БМП боевиков отошла, офицер вытащил солдата, который был близок к обмороку, и отхлестал его по щекам…

Да, пришлось приводить в чувство и таким образом. Майор садится в единственный танк и направляется к боевой точке боевиков. Добравшись до места, танк давит гаубицу гусеницами. Но не успели десантники покончить с пушкой, как по ним снова открывают огонь. Оказывается, что в нескольких метрах от огневой точки боевиков находится целый укрепрайон боевиков.

Боеспособных солдат осталось мало, но майор все равно принимает решение атаковать боевиков. Маленькая горстка солдат федеральной армии против примерно 40 бандитов. На штурм идут всего три бронемашины, танк и восемь человек пехоты, включая самого майора. За 100 метров до укрепрайона боевики подбивают сразу два БМП. В танке только что сменился экипаж, наводчик неопытный. Не просто неопытный, а вообще не знает, как обращаться с орудием!

Назад нельзя, расстреляют в спину. Майор командует «вперед». Молодые ребята, буквально вчера взявшие в руки автоматы, под командованием опытного майора прорывают оборону 40 боевиков и заставляют их бежать.

На поле боя остались 30 дудаевцев. Наступавшие потеряли двоих.

Затем была жесточайшая контратака боевиков. Но майор умело распределил подчиненных в окопах и блиндажах укрепрайона. Атака боевиков захлебнулась. Десантников было невозможно выбить из укрепрайона. Буквально за два часа боя необстрелянные пацаны превратились в настоящих солдат.

Декабрь 1999 года. Чечня. Загнанные в горы и леса боевики оказывают упорное сопротивление федералам. 504-й мотострелковый полк двигался из Владикавказа в Дагестан через Чечню. В один из последних дней года нашим танкистам потребовалась срочная помощь. 160-й танковый полк стоял у входа в Аргунское ущелье. А горы вокруг кишели боевиками. Для прикрытия машин не хватало пехотинцев. Тогда командование приняло решение направить в тот район одну мотострелковую роту из 504-го мотострелкового полка, который как раз проходил недалеко от Аргуна. Передовой отряд роты поднялся на высоту у ущелья почти до самого верха. Предварительно высоту зачистила наша артиллерия. Как оказалось, не зря. Когда бойцы поднялись на вершину, они увидели, как боевики в спешке уходили в глубь ущелья. Решили выяснить, куда ушли враги. Командир взвода сформировал разведгруппу из четырех человек. Они и должны были выяснить, как далеко отступили боевики. Одним из этих разведчиков стал пулеметчик Алексей Кораблев, солдат срочной службы из города Чистополь. Разведгруппа вернулась через час. Сильно поредевшей. Оказывается, боевики увидели разведчиков, сделали вид, что в спешке уходят в горы, но в действительности заманили солдат в засаду. Там двое и погибли.

Солдаты не хотели оставлять в ущелье трупы своих товарищей. Попытались атаковать – не получилось, опять понесли потери. Тем временем стемнело.

Теперь уже боевики пошли в атаку на взвод, закрепившийся на высоте, откуда они ушли. Всю ночь федералы держали оборону. Запрашивали подкрепление, но помощь пришла только утром. Командование прислало всего 6 бойцов. Они принесли боеприпасы и вернулись к своим вместе с ранеными. Приказ был – держаться до последнего. Почему была такая слабая поддержка? Не оценили сил противника? Или все резервы были заняты? Ответа так и нет.

Весь следующий день – это непрекращающиеся атаки боевиков. Они наступали с трех сторон. Уставших и раненых моджахедов тут же сменяло подкрепление. Весь день более сотни боевиков пытались взять высоту, которую удерживал лишь сильно поредевший взвод десантников. Шли в атаку с шумом, с криками «Аллах Акбар! Сдавайтесь!» – старались подействовать на психику молодых солдат.

К исходу дня бойцов, способных держать оружие, осталось четверо. И несколько тяжелораненых солдат. Командир взвода принял решение отходить. Кто прикроет отход? Вызвался Алексей. Группа ушла. Наступила тревожная тишина. Алексей с пулеметом Калашникова нашел удобную позицию, приготовил гранаты. Около получаса он отстреливался от боевиков. Эти 30 минут спасли остаток взвода. Алексей поливал бандитов огнем, пока не заклинило пулемет. Все пути отхода были перекрыты – слева, спереди, справа. Только за спиной было место, откуда не летели пули. Это был обрыв высотой с пятиэтажный дом. Лишь несколько спасительных выступов оставляли шанс не разбиться. Решил рискнуть и начал спуск. Оказалось, что этим путем отступления воспользовался не он один. Под обрывом Алексей нашел солдата из своего взвода. Тот был ранен четырьмя пулями.

Алексей оказал ему первую медицинскую помощь – наложил бинты, сделал обезболивающий укол. С раненым товарищем сутки выбирался из ущелья. Однажды едва не напоролись на боевиков. Пронесло. Алексею, несшему товарища на себе, было тяжело, к концу суток у него уже почти не было сил идти. Но держался, твердил: «Скоро будем у своих, уже скоро». Так поддерживал надежду и в товарище, и в себе.

В штабе их не ждали. После того как прекратил стрелять пулемет, Алексея считали погибшим. Командир взвода решил представить пулеметчика к награде посмертно. Преставление не ушло на подпись, когда Алексей вернулся. Не просто живым и невредимым, но и со спасенным товарищем.

Звезду Героя России ему вручили в 2000 году.

Май 1995 года. Чеченская Швейцария. Шатой. Название этого села еще часто будет мелькать в сводках и сообщениях информационных агентств. Для командования федеральных войск взять Шатой – стратегическая задача. Отсюда по горным тропам, через перевал боевики беспрепятственно попадают в Грузию. А оттуда идет оружие и пополнение.

Батальону ульяновских десантников приказано выдвинуться в Шатой налегке, без прикрытия. Позже выяснится: плохо сработала разведка. Да и радисты подвели. Связи со своими нет. Группа из двухсот с небольшим бойцов ускоренным маршем входит в село.

Боевики не ожидали такого варианта. Десантники захватили Шатой и плацдарм рядом с ним. Встали, организовали круговую оборону и начали сразу пристреливать близлежащие основные точки.

Десантники еще не знали, что совсем рядом сосредоточены крупные силы боевиков. Бандитов в десять раз больше. По самым скромным подсчетам, всего в полутора километрах от Шатоя, в горах 2 тысячи вооруженных до зубов чеченцев. Лагеря оборудованы мощными инженерными сооружениями. Блиндажи в 5–6 накатов. От них тянутся траншеи в человеческий рост. Все тщательно замаскировано. С воздуха укрепления не засечь. Блиндажи утеплены соломой. Есть печи. Своды поддерживают стальные рельсы. Боевики могли вести здесь оборону несколько месяцев.

Сюда, на формирование, боевики стекались с окрестных сел. Хотя с самого начала войны тактика у них была другая. Они предпочитали воевать с федеральными войсками в других районах Чечни. Вести боевые действия рядом со своим домом тяжело психологически. В Грозном в 1995 году участвовали в основном чеченцы из высокогорных районов. Но вернемся в Шатой. Бандиты не ожидали такого поворота событий. Бригадный генерал лично спустился в захваченное федералами село, чтобы выдвинуть свой ультиматум: «Командир, ты сюда зря пришел. Ты совершил большую ошибку. Но мы тебя понимаем. Значит, ты до трех досчитать не успеешь, у меня снайперов в два раза больше, чем у тебя солдат. Мы всех вас посчитали. Знаем, сколько у тебя солдат, сколько у тебя машин, на каких частотах ты разговариваешь, где у тебя что распложено. Мы все прослушиваем тебя. Ну смысла нет сопротивляться».

Ультиматум серьезный. Сдать все оружие и построиться на окраине Шатоя в обмен на жизнь.

Офицер ВДВ сел в машину, проехался вместе с главарем моджахедов. Боевики показали ему свою национальную гвардию – развернутый мотострелковый полк. Проехали в расположение батальона спецназа «Борз» («Волк»), в горную резиденцию бригадного генерала, где у него было 300 человек охраны. Там наш офицер услышал: «Все, сдавайся. Завтра жду тебя, чтобы все было нормально».

На ультиматум ответили ультиматумом. Бандиты все хорошо понимают, когда их берут за глотку. Будете стрелять – перережем всех женщин и детей.

Под прикрытием подошедшей колонны федералов бойцы спокойно покинули село. Не потеряв ни одного человека.

Лето 1996 года. Чечня. К этому времени многим казалось, что с сепаратистами в Чечне покончено. В Чечне наступил долгожданный мир, ошибочно думают в Москве. Хотя бесчисленные вооруженные провокации в республике не прекращаются. Гибнут мирные люди и военнослужащие федеральных сил.

Несмотря на это, количество войск сокращается. Непосредственно перед штурмом боевиков в городе убрали 11 блокпостов. В августовские дни 1996 года в столице Чечни находились лишь малочисленные подразделения ФСБ, армии и внутренних войск. Боевики решают воспользоваться ошибкой Москвы, устроить федералам в Грозном «кровавую баню» и показать миру, кто в действительности диктует свою волю в республике. Информация о намерениях бандформирований попадает к спецслужбам. Они предупреждают центральную комендатуру Грозного: «На 6 августа боевики наметили штурм города. Примите меры».

Офицерам на совещаниях сообщали, что, по сведениям, готовятся какие-то акции боевиков, на все опорные пункты и заставы были завезены боеприпасы, сделаны запасы продовольствия на неделю.

Как покажет время, этого запаса было недостаточно. А пока в войсках идет штатная замена подразделений, которые несут боевое дежурство на блокпостах. 34-я бригада оперативного назначения Приволжского округа внутренних войск расположилась на восточной окраине Грозного. Это был резерв командования временных объединенных сил. В Грозном и на подступах к городу бригада выставила два взводных опорных пункта. Один в центре города, другой – на его юго-западной окраине, ему дали название «Долина». Этим блок-постом 34-я бригада оперативного назначения Приволжского округа внутренних войск перекрывала кратчайший путь из Урус-Мартана в Грозный. По этой дороге бандиты могли перебрасывать в столицу подкрепление, боеприпасы, эвакуировать своих раненых.

Николай Петелин в августе 1996 года был старшим лейтенантом, офицером управления 34-й бригады ВВ МВД РФ. Он вспоминал, какими были эти дни для него и его бойцов: «5 августа у нас был прощальный ужин, мы помылись в бане, то есть вылита была вся вода, было съедено все, что положено было съесть. И после этого 6 августа в пять утра мы услышали обращение по радиостанции, по маячку Масхадова. Он сказал: «Военнослужащие, мы предлагаем вам сдаться, вы ведете не ту борьбу, которую нужно вести, всем, кто сдастся и не будет оказывать сопротивление, мы обещаем свободу, а все, кто будет вести борьбу, будут уничтожены». А потом началась бойня, другими словами я не могу сказать, потому что бои вспыхнули по всему Грозному».

На рассвете 6 августа в столицу Чечни вступили многочисленные отряды боевиков. Последние недели они проникали в Грозный без оружия, под видом мирных жителей, устраивали схроны, вели разведку, выбирали выгодные для себя позиции. В город ведут более 130 дорог. Из них только 33 под контролем федералов.

Валерий Швигель – в августе 1996 года подполковник, в Чечне исполнял обязанности командира бригады – свидетельствует: «Доклады были, что очень плотный огонь со всех сторон, с улиц, с многоэтажек, в основном с верхних этажей и из полуподвальных помещений. Мной была поставлена задача минометной батарее на обстрел крыш и всех прилегающих зданий. Но эффективности было мало, так как минометная батарея была у нас в то время довольно слабая. То есть способности поразить боевиков через крыши практически не было».

Боевики кричали: «Сдавайся, русский вонючка! Сегодня вечером для вас будет дискотека».

На их стороне не только фактор внезапности. Они входили в Грозный открыто. У многих, как и в 1995-м, карты из федерального штаба с отмеченными узлами обороны. Около 200 боевиков сразу же устремляются к железнодорожному вокзалу. На путях два вагона с оружием и обмундированием; как они оказались в городе накануне штурма и без охраны, остается загадкой. Но были открытия куда страшнее.

Сергей Левкин, заместитель командира 205-го мотострелкового полка, рассказывает: «Попался один убитый боевик. В его документах я обнаружил такую бумажку, типа кальки. Там указаны все блокпосты МВД, расписано, как их обойти при сборе отрядов боевиков в районе Грозного. И были даже нанесены на этой карте блокпосты, на которых наши сотрудники МВД брали деньги. То есть через них можно было проехать за деньги».

В середине дня драма разыгралась в самом центре Грозного. Боевики окружили Дом правительства и территориальное управление ФСБ. Начавшийся штурм застал сотрудников ФСБ в общежитии. Пройти 300 метров до управления они уже не смогут. Командование готовит нанесение авиаудара по центральным районам города. Но где расположены позиции противника, не знает никто. Сообразив, куда сейчас полетят бомбы, один из сотрудников ФСБ, находившийся в штабе федералов, не выдержал, вмешался в ситуацию и объяснил, что именно на этом перекрестке находится и здание правительства, и здание ФСБ, и здание МВД. И что если авиационный удар будет нанесен, то ракеты попадут по своим.

По приказу исполняющего обязанности командующего группировкой Константина Пуликовского в город начинают пробиваться штурмовые отряды Минобороны и внутренних войск. И опять, как и во время штурма Грозного в декабре 1994 года, бойцы не знают города. Они идут по незнакомым улицам и обнаруживают, что отрезаны со всех сторон боевиками. Расстреляв последние магазины, молят о помощи и пытаются выйти из окружения.

Штурмовые отряды, идущие на помощь, завязли в тяжелых уличных боях и несли большие потери. Только к исходу 7 августа бойцам удалось добраться до Дома правительства.

Николай Турапин, командир бригады оперативного назначения ВВ, говорит: «За неделю или полторы недели боев было потеряно около 500 человек убитыми и порядка двух с половиной тысяч ранеными. Бригада наступала по Заводскому району, район был не из простых. Непонятно было, откуда противник вел огонь. Поскольку были такие ситуации, когда, находясь внутри емкости из-под нефти, вырезали окна и стреляли. Сами снайпера сидели, как петухи на насесте. И вот из этих амбразур они вели огонь».

Солдаты бригады Николая Турапина шли в бой без достаточного боезапаса. Патроны им забрасывали на вертушках прямо на передовую.

В расположенных по всему городу специально подготовленных местах боевики одновременно поджигают нефть и старые покрышки. Город окутывает плотная дымовая завеса. Авиация помочь не в силах.

Командующий объединенной группировкой Константин Пуликовский, подтянув к чеченской столице дополнительные силы, объявляет ультиматум. Мирным жителям в течение 48 часов по специально предоставленному коридору предлагается покинуть Грозный. К бою готовятся авиация и артиллерия. Нервы у всех на пределе. Бойцы готовы растерзать противника. Но Москва приказывает: отставить штурм!

У обороняющихся нет четких приказов. К 9 августа боевики захватывают почти весь город. 14 августа подписано соглашение о прекращении огня, которое боевики, к слову, не выполнят. А потом будет Хасавюрт и позорное для России подписание мирных соглашений, по которому российские войска уйдут из Чечни. Но это случится через две с лишним недели. А пока в захваченном городе несколько блокпостов отчаянно сопротивляются в полном окружении. На «Долине» пока относительно спокойно. Но это спокойствие обманчивое. Из радиоперехватов бойцы знают, что по всему Грозному идут тяжелые бои. Поэтому максимально укрепляют свои позиции, ожидая нападения боевиков в любой момент.

Вырыли окопы для круговой обороны. Зенитную установку спрятали в специальную нишу, проложили доски, чтобы можно было быстро двигать ее туда и обратно, уводя из-под обстрела.

Хотя казалось, что штурмовать взводно-опорный пункт «Долины» было абсолютно нецелесообразно, потому что это дорого обошлось бы.

Вскоре на дороге показался автомобиль с вооруженными людьми. Они ехали в сторону Грозного. По нему с опорного пункта открыли огонь. Машина тут же повернула назад. Боевики на дороге не появлялись несколько дней. Но однажды утром в дачный поселок, расположенный рядом с «Долиной», приехали три «КамАЗа». Бойцы видели, как из машин выпрыгнули несколько десятков вооруженных боевиков. Все – решили бойцы, – будет бой. Но через полчаса на опорный пункт пришел парламентер – житель поселка. Он сказал, что боевики предлагают переговоры. На встречу отправились офицеры Петелин и Дорофеев, командир гранатометного взвода.

Посланец говорил – всем надо сдаваться. Ему сказали в ответ: а как, ваши парни часто сдаются? В ответ он закричал, что чеченцы – гордые люди, настоящие мужчины, они никогда не сдаются. Ему задали встречный вопрос: кто же мы тогда, если ты предлагаешь нам сдаться? Парламентер подумал, покурил и сказал, что лучше пойдет. С тем и разошлись.

Возвращались офицеры молча. Одно дело перед боевиками не ударить в грязь лицом и не показать страха. Но ведь каждый понимал, что штурм бандиты могут начать в любой момент. А помочь «Долине» некому… Основные силы бригады расположены более чем в 10 километрах отсюда. Смогут ли штурмовые группы прорваться через Грозный, в котором не прекращались бои? А может, про них уже забыли?

Дмитрий Дорофеев – в 1996 году лейтенант, командир гранатометного взвода. Он никогда не забудет пережитое в те дни: «Сели в столовой, в офицерской. Я говорю: «Вы все такие герои, а я один трус? Чего-то мне страшно». Они говорят: «Да нам самим страшно». Ну и так порешали, чего делать. Сдаваться, конечно, никто не собирался. Будем до последнего. Ну, до последнего. На бригаду выходили… не до нас было. До «Минутки» 800 метров пробиться не могли. А до нас 10 километров…»

Тут с соседнего холма заработал пулемет боевиков. Бойцы бросились на землю. Никого не задело, но и головы было не поднять. В какой-то момент стрельба стихла: пулеметчик перезаряжал ленту. Дорофеев с двумя солдатами рванули к автоматическому гранатомету. Быстро установили его на заранее подготовленной позиции и выпустили по холму несколько очередей осколочных выстрелов… Пулеметчик боевиков больше не беспокоил…

Атаки на блокпост по-прежнему не было. Боевики понимали: много своих положат здесь. Решили перебить федералов с помощью снайпера. После пары выстрелов, к счастью неточных, бойцам стало ясно, что на них охотится снайпер. Никто не высовывался, и тем не менее надо было засечь «гнездо» стрелка. А это непросто. Выручил один из солдат по имени Дима.

Он долго смотрел и увидел отблеск во время выстрела. Снайпер стрелял с чердака железнодорожной будки, где раньше сидел смотритель путей. Расстояние до нее около 800–900 метров, для СПГ-9 это хорошая дистанция при выборе мишени. Снайпер бил как в яблочко. В копеечку. Дима хорошо стрелял из гранатомета и с двух выстрелов разнес будку. Снайпер замолчал.

Вскоре на блокпосту «Долина» стало нечего есть, кончилась вода.

К началу осады на опорном пункте на 45 человек оставалось чуть больше 10 килограммов дробленой гречневой крупы, смешанной с землей, столько же раздавленного полусгнившего гороха, несколько килограммов муки и 5 литров воды. Воду привезли в бочке во время замены людей. Ее хватило на неделю. Днем держалась жара выше 30 градусов. Хорошо еще, что в одну из ночей прошел сильный ливень. Вода наполнила окопы, накопилась в провисших палатках. Ее сливали в пустые емкости. Удалось собрать несколько десятков литров. Однажды солдаты даже блины испекли, правда, вместо жира сковороду смазывали машинным маслом из БТРа.

От истощения люди стали падать в обмороки. Кончились медикаменты, любая ссадина грозила привести к тяжелым нагноениям. Командиру пришлось освоить профессию военно-полевого доктора. Одному из солдат старший лейтенант Петелин делал операцию походным ножом. Отрезал фалангу пальца – там уже кость размягчилась. Для обезболивания сделал укол промедола. Придя в себя, боец с облегчением сказал: «Как мне хорошо!»

Позже, когда солдата доставили в госпиталь, хирург сказал, что все было сделано вовремя. Еще немного, и парень потерял бы руку.

А что в эти дни происходило на другом блокпосту 34-й бригады в районе площади «Минутка»? Пост размещался прямо под мостом, как в ловушке, и это с самого начала создало множество проблем. Его можно было обстреливать со всех сторон, как будто по чьему-то замыслу там должны были погибнуть люди.

…О том, насколько будет уязвим этот блокпост, почему-то не задумывались. В августе 1996 года боевики могли легко контролировать любые перемещения в районе площади «Минутка». Особенно снайперским огнем. Слабым укрытием стали железобетонные блоки, установленные на опорном пункте. При строительстве эти блоки не скрепили цементным раствором. После попадания в них двух-трех гранатометных выстрелов они заваливали тех, кто за ними укрывался.

С утра 6 августа на «Минутке» идет неравный бой. Уже к середине дня с опорного пункта сообщают – кончаются боеприпасы, медикаменты, вода. И просят своих о помощи. До «Минутки» каких-то два километра.

И тогда из расположения бригады на помощь своим выходят четыре бронетранспортера. Сквозь пыль и дым на предельной скорости они мчатся в сторону блокпоста. Но вскоре натыкаются на стену огня. Боевики бьют из соседних домов и укрытий.

Александр Дрожжин, в августе 1996 года старший лейтенант, командир роты 34-й бригады, сохранил впечатления об этом пути под огнем: «Я сначала думал, что подбили нас, потому что сильный удар был. И сразу чувствую, что начал БТР клониться как раз на правый бок. Ну, механик был опытный у меня, закрутил, открутил все шланги, чтобы колеса не спускали. И скорость сразу мы потеряли, и медленнее поехали. К «Минутке» подъезжали, уже вообще скорость была, наверно, 10–15 километров. Я думал – лишь бы не заглох мотор. Вспышка как раз по правому борту. Мы в броне все сидели. Люки сорвало с язычков. Это потом я уж посмотрел – граната от РПГ в двигатель попала, как раз в двигательный отсек. И струя прошла в салон. Солдаты, которые сидели с краю, ближе к двигателю, ожоги получили, их побило осколками. И начал БТР вообще уже скорость терять, замедляться. Но повезло, потому что взводный опорный пункт как бы в низине стоял, под мостом. А мы уже повернули под мост, там был уклон. Я думаю, ну, если даже заглохнет, на нейтральную передачу поставим и под мост уже просто закатимся».

Следующий гранатометный выстрел мог стать для Дрожжина и его бойцов последним. Боевики сожгли бы эту медленно движущуюся мишень. Оказавшись среди своих, бойцы сразу бросаются разгружать боеприпасы и с ходу – в бой. Перестрелка не прекращается ни на минуту. Через некоторое время к мосту с боем прорывается еще одна штурмовая группа на трех БТРах. Они чудом остаются в живых. В каждой машине по три-четыре пробоины от гранатомета.

А тем временем на «Минутке» в соседней девятиэтажке держат оборону около двадцати бойцов. Старший лейтенант Олег Моисеев получает приказ – пешим порядком выдвинуться с группой из расположения части, пройти дворами в направлении улицы Зои Космодемьянской и выйти к своим. Они практически не встречают сопротивления, как вдруг на соседней улице их зажимают в огневой мешок. Бойцы с командиром попадают под шквальный огонь боевиков и останавливаются. Если группа Моисеева задержится на этом рубеже, всех по одному перестреляют боевики, которые во множестве начинают собираться неподалеку. Моисеев засекает огневые точки противника. Одну – в пятиэтажке, другую – в школе. Боевики пристреляли цели на местности и поливают всю округу свинцом из крупнокалиберных пулеметов.

Олег Моисеев, в августе 1996 года – старший лейтенант, командир роты 34-й бригады, помнит бой в мельчайших деталях: «Отдаю команду пулеметчику – занять позицию возле дерева и держать, держать школу. Держи оконные проемы школы. Гранатометчику я говорю, у нас с тобой всего лишь минута, пока духи не оклемаются. Ты бьешь по выступам магазина, от которого был виден шлейф пороховых газов, пулемет крупнокалиберный работает оттуда. Была задача пробить бетонную стену и если не завалить пулеметчика, то хотя бы оглушить, чтобы он замолк».

Первый выстрел не достигает цели. Моисеев понимает, если и вторая граната пройдет мимо, живыми их отсюда уже не выпустят…

Гранатометчик спокойно, как на учениях, как на стрельбищах, достает вторую гранату и делает второй выстрел. Бетонная стенка пробита. Пулемет заглох. Но, к сожалению, в этот момент и гранатомет замолкает, пулемет со стороны школы выпускает очередь, и гранатометчик падает раненым.

Боевики действовали малочисленными мобильными группами, у них была прекрасная связь. А разрозненные федералы в своих попытках пробиться в центр каждый раз натыкались на отчаянное сопротивление противника, как будто тот заранее знал о направлении их маневра. Конечно же, боевики прекрасно ориентировались в городе, отходили на заранее подготовленные позиции, всячески изматывали федералов, то есть занимались тем, что в учебниках по тактике называется «бой в городе». Кроме того, они хорошо изучили тактику действия федеральных войск. Как правило, те продвигались по улицам и становились легкой мишенью. Нескольким боевикам, засевшим в здании, удавалось сдерживать крупные войсковые подразделения. От их снайперского и гранатометного огня федеральные войска несли большие потери. После нескольких неудавшихся штурмов девятиэтажек федералы решили поменять тактику. И пошли огородами, через частный сектор. То есть стали действовать на манер боевиков, которые таким образом доставляли себе подкрепление, боеприпасы, продовольствие, эвакуировали раненых. К появлению у себя в тылу штурмовой группы они оказались неготовы. Несколько девятиэтажек удалось занять. И вместе с ними опорный пункт «Минутка».

Общая численность бойцов 34-й бригады, оборонявших опорные пункты на «Минутке», составляла около 150 человек. По разведданным, группировка боевиков в этом районе насчитывала более 500 человек. Запертые в центре города превосходящими силами противника, бойцы понимали, что помощь к ним придет нескоро. Если вообще придет. Понимали это и боевики. Раз за разом их попытки выбить федералов с занимаемых позиций становились все ожесточеннее. Ко всему прочему, боевики начали через громкоговорители призывать солдат сдаваться. Бросить офицеров и выходить с поднятыми руками. В обмен обещали сохранить жизнь.

Ближе к вечеру поставили на окно свечку и крикнули: как она догорит, пойдем на штурм.

Многие из бойцов, оборонявших блокпосты, были срочниками, то есть необстрелянными первогодками, не готовыми вести бой в городских условиях, где нет ни фронта, ни тыла. А противостояли им хорошо вооруженные и дисциплинированные боевики, среди которых было немало наемников: арабов, украинцев, прибалтов. Отсюда и большие потери у федералов. Только 7 августа, как это следует из оперативной сводки штаба временной группировки объединенных сил, убит 41 и ранено 165 человек.

Александр Дрожжин вспоминал, как раненых перенесли под мост, там же сложили весь промедол, продукты. Промедол закончился в первый день. На второй день поймали нетрезвого чеченца, не похожего на боевика, попросили подсказать, где взять спирт для обработки ран. Он взломал близлежащий магазин и вытащил оттуда ящик коньяка. Солдат перевязывали и поливали им раны коньяком.

Надежды на то, что помощь придет вовремя, оставалось все меньше. С Большой земли передали: надо обеспечить координацию действий и ждать. А как ждать, когда без квалифицированной медицинской помощи в окровавленных бинтах ребята начинают просто гнить?

С каждым часом становилось все более очевидно, что раненых надо срочно эвакуировать. Прорваться через плотное кольцо боевиков решил старший лейтенант Дмитрий Ларин.

Он погрузил всех раненых на один БТР и, когда машина тронулась, дал залп системой «Туча», создав дымовую завесу. Несколько дымовых шашек Ларин взял с собой и применил военную хитрость. Выехав на площадь, бросил шашку на броню. Поскольку БТР двигался еще медленно, боевики решили, что он подбит, сейчас остановится, и приняли его за легкую добычу. Не боясь, человек 5–6 вышли из укрытия и побежали за БТР. Их срезали одной пулеметной очередью, бронетранспортер набрал ход и проскочил площадь.

После удачного прорыва Ларина боевики с остервенением продолжали штурмовать опорный пункт. А помощь к обороняющимся так и не дошла…

Как и на опорном пункте «Долина», на «Минутке» было плохо с водой и медикаментами. У некоторых раненых уже начиналась гангрена. Они уже не просили о помощи. Может, понимали, что помощь к ним не придет. Офицеры решили: надо рискнуть и попробовать еще раз вывести раненых из огненного кольца. Снарядили группу. Тяжелых несли на руках. Легкораненые должны были передвигаться сами. Их прикрывали всего пять вооруженных солдат. Возглавил группу старший лейтенант Олег Моисеев. Он повел отряд огородами через частные дома. Старались идти как можно быстрее и без шума. Кругом боевики. К счастью, им удалось найти брешь в плотном кольце блокады. Но, подходя к Ханкале, надо было что-то придумать, иначе свои же примут их за боевиков и положат в поле. И тогда Олег собрал у раненых все бинты, обрывки полотенец и простыней. Связал всю эту груду тряпья в нечто похожее на флаг. Так и двинулись. А еще запели во все горло «Катюшу». Она-то и спасла им жизнь на последнем отрезке пути к своим…

Солдаты на посту удивились – кто такой наглый, идет по темноте с белым флагом? На войне в таких случаях возникает желание нажать на спусковой крючок и положить всех. Потом услышали русский мат – чужие так ругаться не будут. А они еще и песни поют? Ну, это точно наши.

Перво-наперво вышедшим из окружения дали напиться. После этого Моисеев и сопровождавшие его бойцы загрузили в вещевые мешки, сколько могли, боеприпасов, воды, медикаментов, продовольствия и отправились обратно. В пасть смерти. Возвращаться было еще труднее. Каждый понимал, один раз вырвавшись из лап смерти, что второго такого шанса он, возможно, уже не получит.

Боевики после неудачных попыток захватить «Минутку» получили от своего штаба команду прекратить боевые действия и попробовать договориться. От имени полевого командира – командующего юго-восточным фронтом Хункара-паши Исрапилова – федералам предложено начать переговоры. Причем тональность, в которой было сделано это предложение, была несколько неожиданной.

Николай Рыжук, в августе 1996 года имел звание капитана, исполнял обязанности командира группы специального назначения 34-й бригады. Именно он вышел на переговоры: «Когда мы разговаривали с Исрапиловым, он вдруг сказал: чего нам воевать, уже везде перемирие, вы у меня человек 20 положили и мы столько же у вас, зачем продолжать. Ну, я промолчал о том, что они ни одного нашего на «Минутке» не положили. Они считали, что у нас тоже большие потери, и поэтому предложили – давайте заканчивать эту войну, наше руководство с вашим уже договорилось на высшем уровне.

В результате переговоров была достигнута договоренность о выводе с опорного пункта 40 человек, в том числе 17 раненых. На следующих переговорах Исрапилов взамен на согласие выпустить из окружения группу бойцов требует оставить оружие, боевую технику, заложника».

Полевой командир сказал, что поскольку он готов дать своих людей для сопровождения, ему нужна гарантия, что с ними ничего не случится – значит, нужен заложник, и не солдат, а офицер. Заложником стал командир роты старший лейтенант Олег Моисеев.

Моисеева отвели в здание школы. А на следующий день обменяли на пленного боевика. Став на сутки заложником, Моисеев спас жизнь почти сотне своих товарищей. После того как с блокпоста «Минутка» ушел последний солдат, уже в расположении частей федеральных войск у старшего лейтенанта Моисеева состоялся разговор с контрразведчиком, который обвинил его в измене. Оказывается, Моисеев не имел права вступать в переговоры с боевиками и решать, как ему спасать своих солдат. Он якобы совершил предательство, добровольно оставшись в заложниках и оставив боевикам непригодное к стрельбе оружие в обмен на раненых ребят. Офицер возразил – он выполнил боевую задачу и к тому же сберег своих людей. В чем же предательство?

Но вернемся к блокпосту «Долина». Как там развивались события?

К концу августа блоки питания радиостанции сели и на опорном пункте не знали, что в Хасавюрте председатель Совета безопасности России Александр Лебедь ведет переговоры о мире с Асланом Масхадовым. 31 августа Хасавюртовские мирные соглашения были подписаны, и из Грозного начался вывод подразделений федеральных войск. И об этом на «Долине» ничего не знали. Они выполняли никем не отмененный приказ.

Поэтому, когда боевики попытались проехать на автомобиле по дороге у опорного пункта, их снова обстреляли. «Долина» не сдавалась. Подразделение уйдет лишь после того, как к блокпосту пробьются две БМП с разведчиками 22-й бригады оперативного назначения внутренних войск. Разведчики, сообщившие солдатам о последних событиях и приказе об отходе, были потрясены видом этих стойких защитников блокпоста, до конца оставшихся верными присяге. Кто-то вспомнил про бессмертный гарнизон Брестской крепости. Сравнение, разумеется, условное, но точное. Выдержали все и наперекор смерти выжили.

Они стояли – заросшие, вшивые, курили самосад, ни еды, ни воды у них не было. Солдаты, сидя в БМП, смотрели на них и плакали.

А война, как выяснилось, вовсе не кончилась, лишь взяла передышку на время и вернулась с новыми смертями и увечьями, с героизмом и предательством.

…И снова взрывы, и снова грохот, и штурм опять ведут, но все напрасно, он неприступен, селение Бамут…

Эта песня называется «Неприступный Бамут». Мало кто знает, но эта композиция была настоящим хитом у боевиков во время первой чеченской войны. Кассеты с песней записывались на подпольных студиях и распространялись среди бойцов бандформирований. Многие переписывали ее просто на обычном магнитофоне. Каждый боевик знал слова наизусть. А все потому, что автор этих стихов и музыки сочувствовал террористам и пел о романтике их полевой жизни и о главном форпосте – селе Бамут.

В середине 1990-х это селение превратилось в хорошо укрепленную, почти неприступную крепость, где находилась одна из главных баз боевиков в Чечне. В его окрестностях располагались шахты бывшей ракетной части, туда везли оружие со всей республики. Также именно через Бамут шла лесная дорога в Ингушетию, где бандитов было уже не достать. Из Грозного сюда отступил абхазский батальон Басаева, здесь скрывались части шалинской, гудермесской, аргунской группировок и сотни иностранных наемников. Именно поэтому федеральным силам было необходимо разрушить это гнездо террористов!

Первый штурм Бамута начался в марте 1995 года. Тогда его защищали опытнейшие боевики под командованием Хизира Хачукаева. Бандиты были прекрасно вооружены и подготовлены. Полтора года они укрепляли Бамут. Основные улицы селения и подходы к нему были заминированы, огневые точки укрыты железобетонными колпаками. А местность перед опорными пунктами была пристреляна с использованием ориентиров.

С ходу взять село Бамут не удалось. Федеральные войска были вынуждены вернуться на исходные позиции. Очередная попытка наступления была предпринята уже через несколько дней, но тоже неудачно. Во время второго штурма отряд спецназа внутренних войск «Росич» получил приказ – выдвинуться на высоту 444 у селения Бамут. Местные называли ее Лысой горой. Никто тогда не знал, что там, наверху, наших бойцов уже ждали шестьсот вооруженных до зубов головорезов. В том бою отряд «Росич» попал в окружение и потерял 10 человек убитыми, еще 17 были ранены.

В мае 1996 года федеральные войска под командованием генерала Владимира Шаманова начали третий штурм Бамута.

Генерал решил изменить тактику ведения боя. Он понимал, боевики привыкли, что российские подразделения раз за разом наступают вдоль дорог, на технике по открытым местам, подставляясь под открытый огонь гранатометов. С учетом этого и оборона бандформирований была направлена в сторону долин и дорог. В этот раз федеральные силы действовали иначе! Через горы, в обход Бамута, выдвинулись специальные ударно-штурмовые подразделения мотострелковых бригад вместе ротами разведки и спецназа.

Одной из разведрот командовал Алексей Ефентьев. Его рота быстро и незаметно обошла село с тыла по горам. Но на подходе к Бамуту столкнулась с большим отрядом боевиков. 40 бандитов пытались перевезти в осажденное село боеприпасы, медикаменты и продовольствие. Алексей Ефентьев понимал, что нельзя допустить прорыв этого каравана в основное логово бандитов. И, несмотря на численное преимущество врага, отдал приказ начать бой.

12 боевиков были убиты, еще больше ранено. Среди спецназовцев тоже потери. Один человек погиб.

Боевики, которые считали, что леса – это их вотчина, и чувствовали себя там в полной безопасности, были просто ошеломлены, когда на лесных тропах и дорогах, по которым шли караваны с необходимыми грузами, внезапно появились группы спецназовцев. В логове бандитов начиналась настоящая паника. Никто не ожидал, что федералы окажутся в самом тылу. Небольшой отряд Гюрзы первым вошел в Бамут, не дожидаясь подкрепления. Бойцы захватили окраину села, уничтожили бронетехнику бандитов, обеспечили прорыв мотострелковых сил и дали снайперам и гранатометчикам найти наиболее удачные огневые точки.

И форт, который казался неприступным, рухнул… К полному позору боевиков, сам Бамут был взят фактически без боя.

Отряд майора Алексея Ефентьева называли «бешеной ротой». Именно такое прозвище дали этим ребятам боевики за их отвагу и бесстрашие. Они всегда шли первыми в бой, на их счету – сотни спасенных жизней и десятки спецопераций в самых опасных районах Чечни.

У самого Ефентьева в Чечне был позывной «Гюрза». Его знали все: и федеральные силы и боевики. Один из главных террористов, Шамиль Басаев, даже назначил за его голову награду в несколько тысяч долларов!

Сразу после штурма Бамута один из бойцов «бешеной роты» рассказал журналистам о том, как для устрашения боевики казнили русских солдат: «Перед штурмом мы с командиром ходили в разведку. Вышли на духов, их было много, вступать в бой вдвоем не имело смысла. Там стояли две бээмпэшки наших и два креста. На крестах были распяты русские солдаты. Я лично видел это своими глазами».

Для Алексея Ефентьева чеченская война была уже седьмой по счету. Он побывал в самых разных горячих точках – Афганистан, Азербайджан, Нагорный Карабах. Именно в одной из этих командировок он придумал свой знаменитый позывной. Во время операции сослуживца Ефентьева укусила смертоносная гадюка – гюрза. Тогда бойца удалось спасти, но медикам пришлось удалить часть мягких тканей с пальца и сделать сложную операцию по пересадке кожи.

Алексей Ефентьев рассказывал, что был поражен поведением этой змеи, которая сидит тихо где-то на дереве, потом внезапно атакует, если ее побеспокоят. Он говорил, что вообще видел в змеях что-то близкое к разведчикам. Они тоже действуют тихо и внезапно.

Об этом мало кто знает, но майор Ефентьев стал прототипом главного героя в известном фильме Александра Невзорова «Чистилище».

Кроме штурма Бамута Алексей Ефентьев и его отряд будут участвовать в другой сложнейшей операции, где спасут десятки людей.

6 августа 1996 года боевикам Аслана Масхадова удалось захватить Грозный. Нападение на город стало неожиданным и внезапным для многих. Основной удар бандитов был нанесен по комплексу административных зданий: Дом правительства, МВД, ФСБ. Блокироваными со всех сторон оказались высшие чины армии, Министерства внутренних дел республики и журналисты. По приказу командования к заложникам в Координационном центре прорывалась бригада майора Ефентьева. На подходах к зданию спецназовцы попали в настоящую ловушку боевиков, их обстреливали буквально со всех сторон.

Каждый второй из роты Гюрзы тогда был ранен, каждый третий погиб. Оставшиеся все-таки смогли в тяжелейшем бою захватить Координационный центр и освободить десятки заложников. А спустя всего лишь две недели после кровопролитных столкновений в Грозном, после огромных потерь среди федеральных сил секретарь Совета безопасности России Александр Лебедь и полевой командир Аслан Масхадов подпишут Хасавюртские соглашения – самый позорный мирный договор за всю историю нашей страны.

Алексей Ефентьев, ветеран спецназа ГРУ, считает, что «мирные» соглашения привели к продолжению чеченской трагедии: «Все закончилось позором для нашей армии. И я даже бы мог сравнить эти соглашения с Брест-Литовским миром от 1918 года. И я думаю, что более сильной психологической, моральной потери для тех, кто участвовал в этой войне, не было. Ну и соответственно мир оказался недолгим, и все вернулось на круги своя и привело ко второй войне».

После двух лет жестокой войны эти соглашения сделали бессмысленной гибель тысяч российских солдат и мирных жителей, но, самое главное, они не принесли долгожданного мира на Кавказе.

Всего лишь через три года начнется вторая чеченская война. Официально она будет длиться 10 лет. В российских городах будут греметь взрывы в жилых домах, метро и развлекательных центрах. На поле боя снова будут гибнуть тысячи солдат федеральных войск.

В самый ожесточенный и активный период этой войны Алексей Ефентьев находился в командировке в Косово. В апреле 1999 года началась военная операция НАТО против Югославии. Туда отправились и российские военные защищать мирное православное население от этнических чисток.