В будке на платной автостраде сидела бодрая старушка.

– С Рождеством, – сказала она, протягивая ему билет. – Снегопад, похоже, кончился.

– Надеюсь.

– Едете навестить родных?

– Ага.

– Желаю вам весело провести время.

– Спасибо, и вам того же, – ответил Чарли, поднимая стекло.

Через три мили ему попался знак, оповещающий, что он выехал за границы города. «Чтобы больше не вернуться», – добавил он вслух. Дорога была скользкая, но почти пустая, и Чарли гнал во весь опор, не боясь, что потеряет управление. В огромном «линкольне» все было знакомо и надежно. В то же время ему было жаль «мерседес», и, сидя за рулем «линкольна», он чувствовал себя предателем, пусть эта машина принадлежит не ему лично, а Биллу Джерарду. Точнее, принадлежала.

Тишина вокруг начинала действовать на нервы. Чарли включил радио и стал крутить ручку настройки, ища чистый сигнал. Вскоре он поймал очередную рождественскую песенку в стиле кантри, а затем к работе приступил гнусавый диктор из главного полицейского управления, зачитывающий сводку происшествий. Интересно, что сводки всегда читал один и тот же диктор, будто ему не полагалось ни отпусков, ни больничных. Чарли со странным удовлетворением узнавал о драке в стрип-клубе в северном пригороде, куда выезжал наряд полиции, и об ограблении в Вестсайде. Ничего о событиях в «Раме», доме Бетси ван Хойтен или Бонни Кавано. Затем диктор принялся увлеченно описывать случаи мелкого хулиганства, но Чарли уже не слушал. Выходит, и трупы пока не нашли.

Впереди была заправочная станция. Он взглянул на указатель уровня топлива – стрелка приближалась к красной черте. Неизвестно, скоро ли он доберется до следующей заправки и работает ли она в праздники. С этой мыслью Чарли перестроился в средний ряд и остановился у крайней колонки. Раскрыв сумку, он взял пачку стодолларовых купюр, вынул одну и крепко сжал ее в ладони, смакуя ощущение. Первая сотня. Он долго ждал момента, когда начнет тратить деньги.

На пустующей заправке за кассой магазина сидела толстая и унылая молодая женщина с короткими рыжими волосами и нездоровым цветом лица.

– С Рождеством! – поздоровался Чарли, входя в магазин.

Кассирша не ответила, лишь тупо наблюдала, как посетитель берет с полки разовый стаканчик и наливает кофе.

Чарли поставил кофе на прилавок и протянул ей сто долларов.

– Кофе и полный бак на седьмой колонке.

– У меня нет сдачи, – пропыхтела толстуха, – читайте объявление. – Она указала пальцем себе за спину.

На стене и впрямь висело объявление: «Чеки, банкноты 50 и 100 не принимаем».

– Хорошо, сдачи не надо.

Она нахмурилась, чуя подвох.

– Девяносто баксов, между прочим.

– Это праздничный подарок. С Рождеством вас!

– Ага, вас тоже. – Изучив банкнот на свет и убедившись, что он не фальшивый, кассирша включила колонку. – Спасибо, мистер. Кофе за счет заведения.

Кофе помогал слабо. По дороге Чарли едва не клевал носом, несмотря на холод и громкую музыку по радио. Вторую заправку с рестораном он проехал не останавливаясь – она была закрыта, и он порадовался, что не пропустил первую. Сначала он чувствовал себя глупо, залив бензина полный бак, пока не вспомнил, что на сто миль у него уйдет добрых полбака, если не все три четверти.

Ряды голых тощих деревьев тянулись по обеим сторонам шоссе. Вдали на сером небе проступили полоски желтого света. Замечая на стекле редкие снежинки, Чарли с удовольствием думал, что потерпеть осталось пару холодных дней в Нью-Йорке, и ему больше никогда не придется видеть снега.

Мили через две после второй заправки он увидел на обочине фургон с аварийными огнями. Пожилой водитель заглядывал под капот, рядом стояла женщина его возраста, зябко сцепив руки на груди и чуть не плача. Чарли хоть и пожалел стариков, но был уверен, что рано или поздно их обнаружит дорожный патруль. Ему нельзя задерживаться, он спешит на самолет.

Спустя еще милю, вспоминая выражение отчаяния и страха на лице женщины, он засомневался. За все время пути ему не встретилось ни одной патрульной машины, а рейсы в Нью-Йорк отправляются каждый час. Главное, что он выбрался из города и теперь может позволить себе быть великодушным. В конце концов, Рождество сейчас или не Рождество?

Воспользовавшись следующим по курсу разворотом, предназначенным строго для машин дорожной полиции, Чарли поехал в обратную сторону. Второй разворот был только на закрытой заправочной станции. Но вскоре он уже тормозил позади большого бело-бежевого кемпера. Старик в толстой куртке и вязаной шапочке все ковырялся под капотом.

– Что у вас случилось?

Водитель выглянул из-за капота.

– Чертов драндулет совершенно новый, я понятия не имею, что с ним.

– У нас кончился бензин, – произнесла женщина срывающимся от обиды голосом. – А ты не заметил! – Она тоже была в толстой куртке и серой вязаной шапочке. – Десять или пятнадцать машин проехали мимо, и никто не остановился!

– Я мог бы подвезти вас до заправки, только не знаю, долго ли туда ехать, – предложил Чарли. – Сейчас праздники, все закрыто. Может быть, у вас есть шланг? Я сам залил полный бак на заправке милях в тридцати отсюда.

– Надо было там остановиться, когда я тебе говорила, – продолжала упрекать спутника женщина.

– Мне надоела твоя болтовня! – Старик злобно зыркнул в ее сторону, но она, похоже, совсем не испугалась. – Да, у меня есть шланг. Сходи за ним, Дот. Ты знаешь, где он лежит.

Пока старуха ходила за шлангом, старик все рассматривал двигатель.

– Я не уверен, что просто бензин кончился. Эти чертовы новые моторы – поди в них разбери, что сломалось.

Когда Дот вернулась, неся резиновый шланг и металлическую канистру на два галлона, он и Чарли пошли к «линкольну», и Чарли открыл бак.

– Вам помочь?

– Я и сам справлюсь. Спасибо.

Он сунул шланг в бак и стал наполнять канистру бензином, а Чарли вернулся обратно.

– Не сердитесь на Гюнтера, – сказала ему Дот. – Он считает, что все Рождество пошло насмарку, и очень расстраивается.

– Понятно. А куда вы едете?

– Черт знает куда! Он хочет свернуть на какую-то дорогу к западу, чтобы сэкономить время. Но что в этом толку, когда все равно стоишь на месте без бензина?

– Верно.

– Пусть мой первый муж был горазд выпить и приврать, но до такого не доходило. Я дипломированная медсестра, я всегда ответственно относилась к своим обязанностям и никогда не опаздывала, но этот, – она презрительным жестом указала на Гюнтера, наполняющего канистру, – в жизни не встречала более никчемного мужика. На кой ему понадобился этот фургон? Мы и так еле концы с концами сводим. И дернул же меня черт выйти за него замуж!

Гюнтер поднял голову и прищурился:

– Что ты сказала?

– Я сказала, что ты говнюк и глупый старый осел.

Старик фыркнул и продолжал сливать бензин.

– Извините, что не приглашаю вас в фургон погреться – у нас там беспорядок. К тому же он уже заканчивает.

– Ничего страшного. Как ваша машина ведет себя в гололед?

– Ужасно. По крайней мере, когда за рулем Гюнтер. У вас порез на шее, вы знаете?

Чарли потрогал место, где отметился филейный нож Ренаты. Порез уже подсох, но на пальцах все-таки осталось немного свежей крови.

– Порезался, когда брился.

Гюнтер наполнил канистру и пошел перелить бензин в свой бак.

– Этого нам не хватит, – заметила Дот, – надо возвращаться на заправку.

– Гюнтер, – крикнул Чарли, – отлейте еще канистру, если нужно.

– Большое спасибо, – ответил Гюнтер и снова направился к «линкольну» с пустой канистрой в руках.

– Вы очень добры, мистер, – Дот поежилась, – прямо не знаю, что на нас нашло, что мы пустились в дорогу ни свет ни заря в Рождество.

Сзади на шоссе появилась машина. Когда она приблизилась, Чарли едва не сразил приступ медвежьей болезни – это была патрульная машина, которая замедляла ход.

– Что у вас случилось? – спросил коп, опуская стекло.

– Уже все в порядке, офицер. Вот этот молодой джентльмен поделился с нами бензином.

– А тут разве не дизельное топливо?

– Нет, эта модель ездит на бензине. Дизельное топливо днем с огнем не сыщешь.

Коп на пассажирском сиденье посмотрел на Гюнтера, держащего шланг в зубах, кивнул и дал отмашку своим товарищам, показывая, что все в порядке и можно уезжать.

– Ну хорошо, веселого вам Рождества.

Чарли и Дот заулыбались, кивая, и патрульная машина уехала.

Гюнтер перелил вторую канистру в бак своего кемпера и полез за руль. Когда он включил двигатель, тот чихнул, застучал и заглох.

– Видела? А я что говорил? Бензин тут ни при чем.

– Почему ты такой тупой? Плесни немного в карбюратор.

Гюнтер вылез, повозился, открывая карбюратор, и вылил туда остатки бензина из канистры.

– И этот тип служил в полиции, – сказала Дот, обращаясь к Чарли, – представляете? Он ведь хуже младенца!

Гюнтер снова забрался в кабину и включил зажигание. На этот раз двигатель завелся и ровно заработал с первого оборота. Старик недоверчиво смотрел на капот, будто ждал, что машина вот-вот заглохнет.

– Заработало! – наконец признал он.

– Поздравляю.

– Пусть сначала немного прогреется.

– Примерно через милю будет разворот, – сказал Чарли, – он вам пригодится.

– Большое спасибо еще раз.

Дот зашла с правой стороны и тоже села в кабину.

Чарли удовлетворенно наблюдал, как они там препираются. Он сделал что-то важное, помог людям и теперь может двигаться дальше. Но по пути к своей машине он задержался, почувствовав, что нужно в туалет. Поскольку делать лишнюю остановку ему не хотелось ввиду потраченного времени, Чарли обогнул кемпер сзади и направился в придорожную лесополосу.

За деревьями простиралось поле, вдали виднелась крыша дома и амбар. Чарли отлил на ствол дерева, глядя, как парит холодная темная кора. Теперь, когда он обрел свободу, все вокруг изменилось. Острые запахи мочи, мокрой коры и древесного дыма кружили голову. Застегнув ширинку, он повернулся и увидел, что из трубы на крыше фермы валит дым. На обратном пути, проходя мимо кемпера, он заинтересовался надписью, напечатанной сзади большими готическими буквами:

«Вот почему эти чертовы фургоны всегда плетутся как черепахи», – подумал Чарли и собрался отойти, но не успел. Кемпер неожиданно дал обратный ход, а задняя лестница отвалилась и ударила Чарли в лицо, опрокинув его на снег. В следующее мгновение над ним вздыбилась задняя правая шина и с хрустом смяла его правую руку, а следом и грудь. Белый свет в глазах, в окружении красно-черных вспышек, стал стремительно сужаться и померк.

– Господи Иисусе, Гюнтер! Ты куда-то врезался!

Последовал второй толчок – под колесами был какой-то крупный предмет.

– Черта с два, – огрызнулся Гюнтер.

– Остановись и проверь, что там.

Но он решительно включил первую передачу. Колеса кемпера завертелись в обратную сторону, утюжа препятствие.

– Остановись, чтоб тебя! Я сама проверю.

Дот открыла дверь и прыгнула в снег.

– Женщина, сколько раз тебе повторять, чтобы ты не выпрыгивала на ходу!

– О боже, Гюнтер! Ты только посмотри! Ты его задавил! – закричала Дот.

Молодой человек лежал под их машиной в луже крови. Она наклонилась, пощупала пульс, подняла веки, проверяя зрачки.

– Что – насмерть? – спросил Гюнтер.

– А ты думал!

– Какого черта этот идиот стоял сзади?

– А я почем знаю?

На молодом человеке было дорогое теплое пальто и дорогие остроносые туфли из бордовой кожи. Дот прослезилась. С виду он не старше ее сына.

– Что же нам теперь делать?

– Я думаю, дождаться патрульной машины.

– Еще чего не хватало! Это я должен буду объяснять, как этот недоумок угодил ко мне под колеса? Они и права у меня отнимут, сволочи!

Дот сунула руку в нагрудный карман пальто, ища документы.

– Интересно, кто это такой?

В кармане не было ни документов, ни бумажника, только связка ключей.

– Наверное, они в машине, – догадался Гюнтер.

Взяв у Дот ключи, он открыл пассажирскую дверь. Бумажник лежал на приборной доске.

– Так… Чарльз Льюис Арглист, член адвокатской коллегии. Кредитные карты… Visa, Master-charge.

Гюнтер заглянул в сумку, лежавшую на сиденье. Авиабилеты, пистолет двадцать второго калибра, бутылка «Джонни Уокера» и куча денег. Сделав медленный вдох-выдох, Гюнтер захлопнул сумку и спокойно понес ее к себе в машину вместе с бумажником.

– Дот, принеси брезент, что лежит у нас поверх микроволновки.

– Это еще зачем?

Гюнтер открыл сумку и показал ей содержимое.

– Мы забираем его с собой.

Она вытаращила глаза, глядя в сумку, затем покосилась на тело.

– Не иначе, он ограбил банк.

– Шевелись! Тащи брезент, пока нет машин и кто-нибудь его не увидел. И лопату давай – надо забросать кровь на снегу.

Полчаса спустя они заправляли машину на станции. Уже совсем рассвело, и меж туч показались островки голубого неба. С тех пор как они завернули тело в брезент и положили в багажный отсек, Дот едва ли произнесла хоть слово, к большой радости Гюнтера. Они поедут дальше на юг, свернут на западном съезде, а оттуда пятьдесят миль по проселочной дороге до старой затопленной каменоломни, где можно надежно спрятать труп молодого человека. А когда они начнут тратить деньги, Дот быстро забудет об этом бедолаге.

Молодая кассирша в магазине встретила их приветливо, хотя ей приходилось работать в праздничный день. Она поздравила их с Рождеством и пожелала хорошо провести каникулы.

– Ты думаешь, копы нас вычислят? – спросила Дот, когда Гюнтер включил зажигание.

– Нет, они не записывали наших номеров. Да и зачем? Они просто остановились спросить, что у нас случилось. Его машину потом заберет эвакуатор как брошенную, и в полиции образуется очередной висяк об исчезновении человека. Его никогда не найдут. Самое главное, что у нас есть деньги. Мы расплатимся с банком за машину, за дом, а остального нам хватит еще надолго.

Дот, ободренная его словами, улыбнулась. Они ехали на юг, слушая по радио рождественские песни. Как Гюнтеру было ни жаль молодого человека, ничего не изменишь. И что бы еще ни случилось, он ни за что не упустит этих денег.

– В котором часу мы приедем в «Сад богов»? – спросила Дот.

– В пять-шесть часов.

Хор запел «Славный король Вацлав». Несмотря на предстоявшее им неприятное дело, с момента отъезда из дому Гюнтер сильно воспрянул духом.

Дот откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и уснула. И прежде чем на обочине снова показалась машина молодого человека, он исчез из ее тревожных снов, а его место заняла чудесная сумка, полная денег.