Когда Чарли в третий раз за день прибыл на стоянку «Сладкой клетки», там было уже восемь машин, покрытых сугробами разной высоты. Он занял место рядом с черным «понтиаком». Выйдя из машины, он заметил, что из выхлопной трубы соседа валит черный дым, а сам автомобиль ходит ходуном. Боже, подумал Чарли, сначала Пит и Трина, а теперь это. Как можно трахаться в машине при таком холоде?

На сцене выступала Эми Сью, успевшая раздеться до голубых стрингов. Человек пятнадцать зрителей – некоторые, судя по одежде, явно только что из церкви – глазели, как она крутит худощавым торсом. Сидни стоял за стойкой в пальто и разговаривал с Ренатой. Разговор шел вполголоса, и, хотя вначале Чарли не мог расслышать ни слова, он сразу догадался, что для Сидни дело оборачивается не лучшим образом.

– Можно тебя на минутку, Рената? – спросил Чарли.

– Подожди, мы решаем одну проблему.

Она опять повернулась к Сидни, который от отчаяния заговорил на пол-октавы выше своего обычного тона:

– Рената, если бы не дети, а другое, то я бы послал все к черту. Но я должен их забрать, а не то моя бывшая жена опять потащит меня в суд.

– Я просто не понимаю, почему ты не пошлешь к черту эту старую суку.

– Да я посылал, но ей приспичило тащиться в «Сад богов».

– Не бабка, а потаскуха какая-то.

– Ага.

– Ладно, иди. Но считай, что следующие три выходных ты уже отгулял.

– Хорошо. Спасибо, Рената. – Сидни вышел из-за стойки. – Пока, Чарли.

– Но я не хочу пахать сегодня в баре, – сердилась Рената. – На кой черт люди заводят детей? Мало того что этим они портят жизнь себе, так еще и другим! У тебя ведь есть ребенок, Чарли?

– Двое.

– Но ты не позволяешь им портить тебе жизнь, не так ли?

– В общем, нет. Сидни передал тебе, что у меня есть для тебя кое-что?

– Нет, не успел. Он все трындел о своих детках и что ему нужно уйти пораньше. А что ты мне привез? Рождественский гостинец?

– Мы можем поговорить об этом в офисе?

– Вот как? – Она подняла бровь и крикнула: – Анита! Пойди-ка сюда. Побудь за стойкой, пока я не приду.

Вышла высокая красивая черная женщина в ярко-зеленом бикини и подозрительно нахмурилась, глядя на Ренату. Но, увидев Чарли, улыбнулась.

– Привет, адвокат, сколько лет, сколько зим! – Анита обладала настолько низким голосом, что, пока Чарли не увидел ее голую на сцене, он подозревал, что она переодетый мужчина. – У меня перерыв, между прочим. Это надолго?

– Как получится. Отставить нытье, все, что тебе нужно делать, – это наливать пиво. Идем, Чарли. Посмотрим, что заставляет тебя всю ночь носиться по городу в ночь под Рождество.

– А ты хромаешь, Чарли, – заметила Рената.

– Да. Военные учения в шестьдесят втором. Взрывом вырвало колено.

– А, понятно. Садись.

В офисе было тесно, но Рената нарочно передвинула стул к торцу стола и села напротив, округ лым, плавным движением заложив ногу за ногу. У нее были длинные, изящные и мускулистые икры. Под чулком на правой щиколотке поблескивал золотой браслет, чуть выше края черной туфли. Чарли мигом ощутил скребущую сухость в горле и пару раз шумно сглотнул, зная, что это не скрылось от ее внимания.

– А ты, говорят, стал чудить, – сказала Рената.

– В смысле? – Чарли с трудом заставил себя оторвать взгляд от ее ног.

– Возвращаешь девочкам арендную плату, поишь их бесплатно. Совсем на тебя не похоже.

– А откуда ты знаешь?

– Не важно. И что же у тебя ко мне?

Чарли достал из кармана пальто конверт.

– С Рождеством, – сказал он, протягивая конверт.

Заглянув внутрь, Рената тихо вскрикнула и уставилась на Чарли с приоткрытым ртом. «Ага, все-таки я тебя удивил», – подумал он. Впрочем, Рената мигом овладела собой – стиснула зубы, прищурилась.

– Боже, вот он. – Она рассматривала пленку на свет. – А фотографии у тебя нет?

– Нет, но я видел одну – она была очень четкая. Видишь, он держит ее за запястье левой рукой? Явственно видно обручальное кольцо. Можно прочитать даже мелкий шрифт на банке с вазелином.

– Бедная Булочка, – поморщилась Рената. – Во сколько же, интересно, это обошлось Биллу?

– Фотограф получил двести пятьдесят, а с Булочкой не прокатило. Она подняла такой крик, узнав, что клиент хочет трахнуть ее в зад, что пришлось Биллу выкладывать ровно четыре сотни.

– Да ладно, – фыркнула Рената, – будто ей это в первый раз.

– Она сказала, что раньше соглашалась только по любви.

– Что ж, может, и так. – Рената сняла абажур с торшера и продолжала любоваться негативом в свете голой лампочки. – Наверное, мне следует поинтересоваться, что ты хочешь взамен?

– Ничего. Это рождественский подарок.

– Брось, Чарли. Я знаю, что Джерард не занимается благотворительностью. Зачем бы ему понадобилось отдавать мне пленку бесплатно? Так сколько я вам должна?

– Ровным счетом ничего.

– Чушь собачья. – Рената подалась вперед, опираясь локтями о колени, и с минуту внимательно изучала Чарли, затем выпрямилась и снова положила ногу на ногу.

Шуршание нейлона заставило Чарли судорожно сглотнуть. Он представил себе, как касается рукой ее колена, чувствуя под пальцами гладкую прохладу чулка и тепло кожи. Рената наклонила голову к плечу и снова пристально взглянула на Чарли, будто только что заметила его присутствие.

– Либо ты рехнулся, либо собрался свалить из города.

– Ни то и ни другое.

– Врать нехорошо. Сдается мне, ты присвоил общую кассу.

– Ладно, мне пора, – сказал Чарли, поднимаясь.

– Подожди-ка. – Она толкнула его в плечо, заставив снова сесть. – Я хочу использовать пленку сразу после Рождества, и мне понадобится подтверждение того, что она попала ко мне с согласия Билла Джерарда. Я хочу, чтобы ты оставил мне письменное подтверждение.

– Что? – оторопел Чарли.

– Если что, я покажу его только Биллу, чтобы он не смог предъявить мне претензий. А ты все равно будешь уже далеко. – Она погладила его по горячей щеке. – Это очень мило с твой стороны, Чарли. – С этими словами Рената вынула из стола лист бумаги и ручку.

Пока он писал, Рената стола рядом, обнимая его за плечи одной рукой и касаясь левой грудью его правого плеча.

– Хорошо. Коротко и просто, – прошептала она ему в ухо, когда он закончил.

Его эрекцию сдерживали только брюки и гигантское усилие воли. Три черновые записки были тут же сожжены над корзиной для мусора, а последний лист она сложила и поместила в конверт вместе с пленкой.

– Все бегут из «Рамы». С чего бы это?

Чарли не ответил, чувствуя спазм в горле.

– Ты скоро, Рената? – В дверь заглянула Анита.

– Подожди, не гони.

– Мне пора на сцену, Эми Сью нужно отдохнуть, а кто-то должен работать за стойкой.

– Куда запропастилась Расти?

– Сидни сказал, что она смылась с каким-то парнем, пока никого не было.

– Ну, еще бы ей не смыться! Ладно, сейчас иду. Вот черт! Какие у тебя планы на Рождество, Чарли? – поинтересовалась Рената, когда Анита ушла.

– Никаких.

– Ты успел навестить детей?

– Да.

– У меня чувство, что я перед тобой в долгу. – Она с улыбкой придвинулась ближе.

– Я сделал это не потому, что рассчитывал что-то получить взамен, – ответил Чарли, ерзая на стуле.

– Напрасно ты нервничаешь, Чарли, ведь благодаря этому снимку мои девочки будут танцевать голышом и пиво будет литься в моем клубе еще долгие годы. – Она снова коснулась его щеки, длинные ногти царапнули ухо. – Думаю, ты заслужил награду. – Она наклонилась и тронула губами его губы. – Возвращайся сюда к двум часам, поедем ко мне.

– В два часа у меня встреча, – промямлил Чарли. Ему еще не приходилось слышать, чтобы кто-то побывал дома у Ренаты.

– Жаль. Ну что ж, тогда идем, я хотя бы налью тебе пива.

Он шел следом за ней, и движения ее бедер отдавались в его голове церковным звоном.

Влив в себя абсолютно лишнее пиво, Чарли, наконец, выбрался из сухого, жаркого помещения на улицу, под снег и ветер. В центре парковки полукругом стояли человек двенадцать мужчин. Слышались одобрительные возгласы. Когда вышел Чарли, некоторые нервно оглянулись. Расти и Ронни отирались у «понтиака», чей двигатель по-прежнему урчал, хотя качка прекратилась. Расти была в дубленке Ронни, а у Ронни на лбу красовалась свежая ссадина в пару к синяку под глазом подруги, рубашка сзади вылезла, и ремень был расстегнут. Чарли подошел и встал с краю.

В грязной снежной жиже лежал ничком тощий длинноволосый парень, почти мальчишка. Сидни сидел сверху, заломив левую руку жертвы за спину. Бармен побагровел и тяжело дышал, и Чарли в первый момент показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Из уголка его рта сочилась слюна и блестела ледяной коркой на подбородке.

– Не надо левую руку, не надо, не надо, – умолял несчастный, поворачивая мокрое окровавленное лицо.

Человек в оранжевой лыжной куртке и спортивной вязаной шапочке пояснил с усмешкой:

– Он ломает чуваку пальцы.

В подтверждение этих слов раздался громкий хруст и крик. Распухшая правая рука молодого человека была безжизненно вытянута вдоль тела.

– Чарли! – бросилась к нему Расти. – Он убьет его!

– А чем я могу помочь?

Парень пронзительно взвизгнул, когда Сидни сломал очередной палец.

– Скажи ему! Тебя он послушает!

Чарли вышел вперед, опустился на колени напротив Сидни, который как раз примеривался к среднему пальцу на левой руке страдальца.

– Сидни! Как твой адвокат я советую тебе отпустить этого человека.

Сидни не подавал виду, что он слышит и видит Чарли. Парень под ним на миг встретился взглядом с Чарли и тут же в отчаянии отвел глаза.

– Это расценивается как оскорбление действием, – заявил Чарли.

Сидни будто оглох. Тогда Чарли перечислил все, что мог вспомнить из подходящего случаю: нанесение тяжких телесных повреждений, нанесение увечья, злонамеренные противоправные действия. При свидетелях. Карается тюремным сроком.

Сидни, наконец, взглянул на него.

– Семьдесят процентов, – прохрипел он, выкручивая палец, который все никак не поддавался. Он нажал сильнее, и палец хрустнул, а жертва взвыла от боли. – Восемьдесят.

– После десятого пальца ты его отпустишь?

– Если ты считаешь, что он сможет играть на гитаре ногами, то нет.

Чарли встал и вернулся к «понтиаку».

Снова раздался крик, вызвавший одобрение в толпе.

– Почему ты не остановишь его? – запричитала Расти.

– Всего один палец остался, и он перестанет. А что вообще случилось?

– Ты хочешь знать, как мы сначала поехали кататься – Ронни и я? И как мы говорили и говорили, вспоминали школу и все такое? И как Ронни был тайно в меня влюблен, хотя мы виделись только на английском и химии, и я даже толком не знала, кто он? И как мы ездили и ездили, и я поняла, какой он славный парень?

– Нет, я просто хочу знать, почему Сидни ломает пальцы этому бедолаге.

– Ах, ну да… Потом мы вернулись, чтобы проверить, есть ли посетители и не пора ли мне выходить на сцену. И мы вернулись сюда, сидели и болтали, слово за слово…

Она покраснела, а Ронни обнял ее и сообщил:

– Мы собираемся пожениться.

Расти радостно улыбнулась.

Тем временем Сидни, под одобрительное улюлюканье толпы, трудился над последним пальцем. Чарли предпринял вторую попытку.

– Расти, что все это значит? – спросил он.

– Ну… мы помним только, что Строк открыл дверь…

– Строк?

– Его так зовут, моего бойфренда. То есть бывшего бойфренда. Верно, Ронни? – Ронни кивнул. – И вот открывается дверь, он бьет Ронни в лоб, хватает меня и тащит из машины, при этом кричит, что я шлюха, и угрожает убить. И тут выходит Сидни, валит его на землю и начинает ломать ему пальцы.

– Я бы и сам его отделал, да не успел, – сказал ее друг.

В ответ Расти сжала руку Ронни, глядя на него с благодарностью, и даже душераздирающий крик, последовавший за новым щелчком, не прервал ее благоговейного созерцания.

Сидни встал и подошел к «понтиаку». Зрители потянулись обратно в клуб, лишь скулящий Строк остался лежать на снегу.

Устало прислоняясь к машине, Сидни проговорил:

– Чтоб я больше его здесь не видел, понятно?

– Понятно, – ответила Расти.

Ронни стоял, потупив очи.

– А если вдруг ты, – обратился к нему бармен, – попробуешь ее обидеть, ты знаешь, что за это будет. – Ронни побледнел и несколько раз кивнул. – Ну вот, я вижу, ты не дурак. – Сидни дружески хлопнул его по плечу.

– Сидни, мне кажется, нам нужно сваливать отсюда, пока не нагрянули копы, – сказал Чарли.

– Да, – вздохнул Сидни, – мне ведь еще детей забирать. Расти, а ты иди работай. Анита и Эми Сью совсем выдохлись, и Рената злая как черт.

– А она больше не будет выступать, – встрял Ронни.

Сидни в изумлении вытаращил глаза.

– Ничего страшного, Ронни, я еще разок, и все.

– Нет, мы же решили, что ты завязала со стриптизом.

– Послушай, засранец, я только что спас твою паршивую жизнь. Если б не я, он бы вынес тебе мозги своей монтировкой, и дело с концом. Расти, если ты не хочешь, я не стану тебя заставлять, но лучше не валяй дурака, а иди работать.

– Ронни, я не могу сбежать посреди смены, когда в клубе полно народу. Клянусь, это в последний раз. Дальше я буду танцевать только дома для тебя.

– Я же сказал тебе… – начал Ронни, но вдруг осекся, похолодев, потому что Сидни схватил его за руку. – Ладно, сегодня в последний раз.

– Сидни, можно Ронни пойдет со мной? – попросила Расти.

– Хорошо, – вздохнул Сидни, – пусть идет.

Когда Расти и Ронни рука об руку отправились в клуб, на стоянку въехал помятый «фольксваген», едва не раздавив Строка. Водитель в последний момент успел заметить, что на земле лежит человек, и резко свернул в сторону ближайшего автомобиля. Затем из «фольксвагена» вышел мужчина лет сорока пяти в кожаной куртке с бахромой. Сначала он осмотрел бампер своей машины, затем вмятину на чужом «бьюике» и наконец повернулся к Строку. После Строка неуверенно взглянул на Сидни и Чарли и сказал:

– Он уже был здесь, когда я приехал.

– Давайте уберем отсюда этого бедолагу, – предложил Сидни. – Как бы его действительно не раздавили. Помогите нам, пожалуйста, – попросил он водителя «фольксвагена».

– А что с ним случилось?

– Он бегал за одной из танцовщиц с монтировкой, – ответил Сидни, поднимая Строка за подмышки.

– Посмотрите, у него шок.

Лицо Строка побелело как полотно, взгляд стал бессмысленным.

– Моя группа, – пробормотал он.

Чарли показалось, что сквозь вой ветра он расслышал сирену.

– Надо торопиться.

– Берите за ноги и понесем его на соседнюю парковку.

– Нужно вызвать скорую, – сказал водитель «фольксвагена».

– Он прав, Сидни. Ты поезжай, мы сами справимся.

– Хорошо. Я просто не люблю бросать дело на середине.

Сидни сел в свой старый белый «фалькон» и укатил.

Не успел он уехать, как на парковку прибыла полицейская патрульная машина.

– Опять вы, адвокат, – удивился знакомый коп, имя которого Чарли никак не мог вспомнить. – Второй раз за вечер. Что тут произошло? Сосед через улицу позвонил и сообщил о драке.

– Я не в курсе. Мы нашли этого парня здесь без сознания и решили отнести его в клуб, чтобы он не замерз до смерти.

Из машины вышел второй коп. Чарли и его помощник опустили свою ношу на снег.

– Моя группа, – бормотал Строк, – моя группа…

– Похоже, его крепко вздрючили, – заметил первый коп. «Уилмингтон», – прочитал Чарли на его именном жетоне. Но как же его зовут? Том? Тим? – Ты только посмотри на его руки, Чет.

– Какой ужас, Тед, – сказал второй коп. – Кто тебя так, сынок?

– Моя группа, – всхлипнул Строк.

– Да он под кайфом, – усмехнулся Чет.

– Нет, у него шок. Его надо быстрее в больницу. – Полицейские подняли Строка и положили на заднее сиденье машины.

– С Рождеством, адвокат! – крикнул Тед на прощание.

Патрульная машина задним ходом выбралась на дорогу и уехала.