Потом Лила обнаружила, что беременна, и решила покончить с тайной жизнью в магазине на пьяцца Мартири. Воскресным днем поздней осени 1963 года она отказалась идти, как обычно, на обед к свекрови и сама занялась стряпней. Пока Стефано ходил за пирожными в кондитерскую Солара, пока относил их матери и сестре, заодно извиняясь за свое отсутствие на обеде, Лила побросала в чемодан, когда-то купленный для свадебного путешествия, немного белья, несколько платьев и зимние ботинки, а чемодан спрятала за дверью гостиной. Потом вымыла все использованные кастрюли, аккуратно накрыла на кухне стол, достала из ящика мясной нож и положила его в раковину, прикрыв тряпкой. В ожидании мужа она открыла окно, чтобы выветрился запах еды, и стала смотреть на поезда и сверкающие рельсы. В квартиру быстро проник холод, но Лилу это не смущало, напротив, придало решимости.

Вернулся Стефано, и они сели за стол. Недовольный, что его лишили вкусного обеда у матери, он не сказал ни одного доброго слова о блюдах, приготовленных женой, злее обычного нападал на зятя и с неожиданной теплотой вспоминал племянника. Он несколько раз назвал его сыном своей сестры, как будто Рино не имел к ребенку никакого отношения. Когда очередь дошла до сладкого, Стефано съел три пирожных, Лила — ни одного.

— Пойдем полежим, — предложил Стефано, вытирая от крема рот.

— С завтрашнего дня я больше не пойду в магазин, — ответила Лила.

Стефано сразу понял, что спокойного воскресного отдыха ему не видать.

— Почему?

— Не хочу.

— Ты что, поругалась с Микеле и Марчелло?

— Нет.

— Лина, не глупи. Ты прекрасно знаешь, что мы с твоим братом сейчас не в лучших отношениях с Солара. Не надо их усложнять.

— Я ничего не усложняю. Просто больше не пойду, и все.

Стефано замолчал. Лила видела, что он встревожился, но предпочитает замять дело и не вдаваться в подробности. Ее муж боялся услышать, что один из братьев приставал к ней. Это означало бы, что ему нанесено смертельное оскорбление, на которое нельзя не ответить, вплоть до полного разрыва отношений с Солара, чего он не мог себе позволить.

— Ну хорошо, — наконец выдавил он. — Не хочешь, не ходи, возвращайся в лавку.

— Нет, в лавку я тоже не вернусь, — сказала Лила.

Стефано посмотрел на нее с удивлением:

— Ты хочешь сидеть дома? Ну и отлично. Ты сама рвалась на работу, я тебя не гнал, разве не так?

— Так.

— Вот и сиди дома, я только рад буду.

— Нет, я не хочу сидеть дома.

Стефано почувствовал, что вот-вот взорвется. Иных способов побороть страх он не знал.

— Черт, если ты не хочешь сидеть дома, то чего ты хочешь?

— Я хочу уйти, — ответила Лила.

— Куда уйти?

— Уйти от тебя. Я больше не хочу жить с тобой.

Стефано расхохотался. То, что он услышал, было настолько серьезным, что он на несколько минут испытал облегчение. Затем он потрепал жену по щеке и со своей обычной полуулыбкой сказал, что они муж и жена, а муж и жена не могут расстаться. Еще он пообещал в следующее воскресенье свозить ее в Амальфи, немного отдохнуть. На что она спокойно возразила, что не видит ни одной причины оставаться с ним; она совершила ошибку; еще в самом начале, когда они только начали встречаться, она не испытывала к нему ничего, кроме небольшой симпатии, но теперь ей стало ясно, что она никогда его не любила, и больше не желает жить на его содержании, помогать ему зарабатывать деньги и спать с ним в одной постели. Не успела она договорить, как Стефано влепил ей пощечину, от которой она упала со стула. Она вскочила и, пока Стефано поднимался, чтобы схватить ее за руку, кинулась к раковине, где лежал под тряпкой припрятанный нож. Он замахнулся для нового удара, но она повернулась к нему с ножом в руке.

— Только тронь меня, — сказала она. — Я прирежу тебя, как прирезали твоего отца.

Стефано остановился. Напоминание о судьбе отца выбило его из колеи.

— Ну убей, — пробормотал он. — И вообще делай что хочешь.

Он устало махнул рукой и зевнул во весь рот, так что на глазах выступили слезы. Он повернулся к ней спиной и раздраженно проговорил: «Уходи, уходи. Я все тебе дал, на все согласился, и вот благодарность. Я вытащил тебя из нищеты, озолотил твоего брата, отца и всю вашу дерьмовую семейку…» Присев к столу, он сжевал еще одно пирожное. Потом вышел из кухни и поплелся в спальню.

— Ты даже представить себе не можешь, как я тебя люблю, — с порога крикнул он.

Лила положила нож в раковину. «Он не верит, что я ухожу, — думала она. — Скажи я ему, что у меня есть другой, он все равно не поверит». Тем не менее она собралась с духом и направилась в спальню, чтобы рассказать мужу о Нино и признаться, что она ждет от него ребенка. Но Стефано уже спал. Он провалился в сон, и забытье накрыло его своим волшебным плащом. Лила надела пальто, взяла чемодан и вышла из квартиры.