Глава 13
Подъем получился опасным, в том числе и потому, что из-за дождя скала стала скользкой, как сопли улитки, – так сказал Локер, разразившийся проклятьями, когда неудачно поставил ногу и больно ударился коленом о камень. Им было бы намного легче, если б не привязанные к спинам щиты, но они знали, что у разбойников есть луки.
– Я не позволю ничтожному, обитающему в пещере карлику убить меня стрелой, – сказал Улаф, которому приходилось труднее всех из-за бриньи и прожитых лет.
Однако он никогда не признал бы, что ему тяжелее подниматься вверх, чем остальным.
– Сюда, – сказал Сигурд, указывая на валун и заросшую кустарником расселину.
Он шел первым, за ним следовали Улаф, Асгот и Локер. Последним шел Флоки, и казалось, что подъем вызвал у него не больше эмоций, чем острые клинки, направленные в тело.
Сигурд кивком показал на груду блестящих шариков козлиного дерьма.
– Если сюда забираются козы, значит, это возможно, – сказал он.
– Посмотри на чайку. – Улаф показал на кричащую птицу, которая кружила над пещерой и вытащенным на берег кнорром.
– Она летает, так что едва ли это сложно, – ответил Сигурд.
Они не стали идти по кратчайшему пути к входу в пещеру, а прошли вдоль мелководья и отыскали другую возможность взобраться наверх. После того, что случилось со Свейном, все понимали, что нет никакого смысла лезть на скалу с пляжа.
– Надеюсь, братья того стоят, – прорычал Улаф, ухватившись за пучок травы, чтобы забраться на карниз.
Они оставили копья внизу, взяв с собой мечи, скрамасаксы и топоры, которые засунули за пояса, ведь для подъема требуются обе руки.
– Овег Угрюмый сказал, что это два лучших бойца из всех, кого ему доводилось видеть, – заметил Сигурд. – Они уложили шестерых тэнов ярла Рандвера, которые пришли к ним домой.
– Тьфу! Мне убить шестерых все равно что пёрнуть, – заявил Улаф.
– Их было шестеро только потому, что еще четверо вышли из зала, – сказал из-за его спины Асгот, который поскользнулся на щебне и упал на четвереньки.
– Тебе помочь, юноша? – спросил у него Улаф, довольный, что у более молодого годи возникли проблемы.
Сигурд, которому удалось подняться на несколько длин копья выше, наблюдал за ними сверху.
– Сказала змея, объясняя рыбе, как ходить по земле, – ухмыльнулся он.
– Следи за языком, парень, – проворчал Улаф. – Я лазал по скалам еще в те времена, когда ты сидел на горке собственного дерьма.
Сигурд посмотрел вниз на «Морскую свинью» и Солмунда, который помахал рукой, показывая, что всё в порядке. Затем они свернули налево и стали пробираться вдоль скользкого от дождя карниза, пока Сигурд не нашел другой путь к деревьям, закрывавшим вход в пещеру. Однако он предпочел бы подойти к ней сверху, поэтому не стал жалеть времени и усилий, хотя сердце уже молотом стучало в груди, вызывая к жизни кошмары. Сигурд понимал, что стоит кому-то из них поскользнуться, и он упадет с высоты в сотню футов на камни или в черную воду, а такой конец едва ли подойдет для саги, которую, как они надеялись, сочиняет Хагал. Добравшись до деревьев, они присели отдохнуть и немного прийти в себя, а потом стали осторожно спускаться к зияющему черному входу в пещеру. Но когда, подняв перед собой щиты и держа мечи и топоры наготове, они ступили в пропитанный сыростью мрак, то обнаружили, что внутри никого нет.
Флоки Черный пнул ногой груду обгоревших дров и пепла. Тут и там валялись кости животных, клешни крабов и стояло ведро с водой.
– Вы бы стали сидеть здесь и ждать врага? – спросил Сигурд.
– Я бы направился в ту сторону, – сказал Асгот, указав на протоптанную тропинку, которая уходила влево от пещеры и вела наверх, к деревьям.
Сигурд вопросительно посмотрел на Улафа, тот кивнул, и они зашагали по тропинке, которая вилась между сосен и клонившихся под ветром берез. Теперь их не могли заметить со стороны пляжа или бухты, оставшихся далеко внизу, и они поднимались все выше, к вершине. Там их поджидали вооруженные мужчины.
– Они выглядят не слишком впечатляюще. – Улаф расслабил шею и плечи, поудобнее перехватил щит и вытащил меч.
Усмешка Флоки Черного больше напоминала волчий оскал; он достал из-за пояса топор и на пробу рассек пронизанный влагой воздух.
– Мы здесь не для того, чтобы драться с ними, – напомнил Сигурд.
– Попробуй объяснить им это, – сказал Улаф.
Сигурд насчитал одиннадцать мужчин и семь женщин; все были вооружены копьями, но три женщины держали в руках луки и были готовы стрелять. Сигурд заметил движение за деревьями сбоку, и на мгновение ему показалось, что разбойники приготовили ловушку.
– Всего лишь дети, – пробормотал Улаф, кивая в сторону деревьев.
Дети, которые должны были давно спрятаться, но остались, чтобы понаблюдать за тем, что произойдет.
– Мы не хотим с вами сражаться, – крикнул Сигурд, обращаясь к вооруженным людям, построившим «стену щитов», хотя оные имелись только у десятерых.
В центре шеренги стоял лысый широкоплечий мужчина, чья черная борода была заплетена в три косы, торчавшие в разные стороны. Он что-то сказал трем женщинам с луками, те выступили из строя, натянули тетиву и выстрелили. Однако расстояние было слишком большим, чтобы причинить хоть какой-то реальный вред, Сигурд сделал шаг вперед и легко отбил одну из стрел. Другая не долетела до цели, третья ушла в сторону.
– Я вижу, вам не нравятся гости? – спросил Улаф.
– Мы ищем двух братьев, – объяснил Сигурд, – но не собираемся причинить им вред.
– Не хотите причинить вред? – крикнул Три Косы. – Вы приплыли на корабле с толстым брюхом, словно купцы, потом устроили западню и прикончили наших братьев. Вы нас обманули!
– Они первыми на нас напали, – возразил Сигурд. – Что бы вы стали делать на нашем месте?
– Я бы держался подальше отсюда, – заявил Три Косы. – Сейчас наши друзья убивают тех, кого вы оставили на берегу. Вы все умрете.
– Он блефует, – прорычал Улаф.
Сигурд кивнул. Если б Солмунд и остальные вступили в бой, Хагал уже начал бы трубить в рог, но ничто не нарушало тишину, и до них не доносился шум сражения.
– Ты лжешь, – обвиняюще сказал Сигурд. – Ты знаешь братьев Бьярни и Бьорна? У меня для них есть предложение.
Вперед выступил мужчина с красными щеками и светлыми волосами.
– Того, кто в прошлый раз произнес такие же слова, съели псы и вороны, – заявил он.
– Значит, это один из них, – прошептал Локер.
– А тот кудрявый, с копьем, – его брат, – сказал Сигурд, глядя на мужчину, который зарычал, и всем стало ясно, что они нашли тех, кого искали.
– Во всяком случае, мы не убили их вчера, – сказал Локер.
– Ну, это еще успеется, – вмешался Улаф, когда женщины с луками сделали шаг вперед и снова приготовились стрелять, но на этот раз они целили повыше.
– Щиты, – спокойно сказал Улаф.
Флоки Черный переместился вперед и в сторону, взмахнул мечом и легко перерубил стрелу надвое, что произвело на всех впечатление, пришлось признать Улафу после того, как другая стрела вонзилась в его щит.
– Ха. Когда-то и я был молод и глуп, – сказал он Флоки.
– Мы – враги ярла Рандвера из Хиндеры, – прокричал Сигурд. Он слышал, как дождь стучит по листьям и ветвям вокруг, и через мгновение несколько капель упало ему на голову. – И у меня есть предложение для Бьярни и Бьорна.
– А вот мое предложение вам, – закричал краснолицый мужчина и, пробежав несколько шагов вперед, метнул копье, которое стремительно пролетело над тропой – оружие, несущее смерть – и, точно молот, ударило в щит Сигурда.
Тот сделал пару шагов назад и посмотрел на копье – оно пробило дерево и вошло бы ему под ребра, если б он не сдвинул руку со щитом вперед.
– Клянусь задницей Тора, с меня хватит! – взревел Улаф.
Копье не задело Сигурда, но он чудом избежал серьезного ранения, и им овладела ярость – казалось, на него пролилась струя горячей крови. Отбросив бесполезный теперь щит вместе с копьем, он левой рукой вытащил из ножен скрамасакс, правой поднял Серп Тролля и бросился вперед.
– Давайте как следует их отделаем! – Улаф с ревом устремился вперед, и Сигурд понял, что все пошло наперекосяк, но ему уже было все равно.
Он находился в пасти зверя, и зверь требовал крови.
Однако разбойники не хотели сражаться. Они рассеялись, точно листья на ветру, исчезнув за соснами, растущими по обе стороны тропы. Только двое из них задержались на несколько мгновений; один держал в руках щит и топор, другой – только скрамасакс. Но в следующее мгновение эта парочка – они были слишком похожи друг друга, чтобы не быть братьями – переглянулась, повернулась и побежала.
И Сигурд бросился за ними.
Разбойники бежали в гору – вполне разумное решение, ведь они не были нагружены боевым снаряжением, в отличие от их преследователей. Вскоре они свернули с тропы и стали продираться сквозь деревья, как пара кабанов. Мимо правого плеча Сигурда пролетела стрела, задевая листву и ветки, но остальные его уже не интересовали. Юноша перескочил через бурелом и побежал дальше, расплескивая лужи, скользя на влажных корнях и громко шлепая по промокшему мху. Он слышал, как бегут за ним его товарищи, проскакивая между соснами, как они ломают ветви и тяжело дышат.
Потом он увидел, как Аслак перепрыгнул через упавшее дерево, свернул влево, и его тень в сером сумраке начала стремительно удаляться.
– Оставьте одного для меня! – закричал сзади отставший Улаф, которому мешали бринья и шлем, но его голос почти заглушил шум дождя.
Они постепенно поднимались вверх по склону, перепрыгивали через ручьи, если получалось, бежали через неглубокую воду, расплескивая ее во все стороны, если речушка оказывалась слишком широкой, все дальше и дальше удаляясь от берега в незнакомые места. С мрачным карканьем с ветви сорвался ворон, и Сигурд заметил лису, нырнувшую в папоротник, но не стал замедлять бег, потому что видел справа Флоки Черного, а он хотел сам прикончить братьев.
Один из братьев отбросил щит в сторону, и теперь они карабкались вверх по крутому склону, цепляясь за корни, камни и кустарник. И Сигурду пришлось убрать свои клинки, чтобы продолжать преследование. Наконец он взобрался на вершину и остановился, втягивая воздух в горящие легкие, лицо его заливал дождь; но братья продолжали лезть вверх по склону следующей скалы.
И вдруг Сигурду показалось, что в живот ему входит стрела – в его сознании возник вопрос, что он здесь делает, зачем изо всех сил преследует двух братьев в дальнем конце Люсефьорда вместо того, чтобы мстить за убитую семью? Мышцы бедер жгло огнем, он до крови расцарапал предплечья, которые ему приходилось поднимать, чтобы защитить лицо от веток и острой листвы.
Затем он выругался и снова побежал за братьями.
***
– Что теперь? – спросил Локер, стирая пот и капли дождя с лица.
Его грудь тяжело вздымалась. Они с Сигурдом стояли на берегу ручья и оглядывали лес, где скрылись разбойники. Сигурд не знал, где сейчас Флоки Черный, Аслак или Улаф. Все они побежали в разные стороны и потеряли друг друга из вида.
– Они не могут бегать от нас вечно, – сказал Сигурд.
– А мы можем их так долго преследовать? – спросил Локер, сплевывая густую слюну в поющий ручей. – Кто знает, умеют ли братья сражаться, но бегают они совсем неплохо. Если ярл Рандвер не сумел до них добраться, возможно, нам тоже стоит отказаться от этих мыслей.
Сигурд пристально посмотрел на Локера.
– Вскоре ты поймешь, что меня очень непросто заставить отказаться от задуманного, – сказал он, убирая с лица длинные мокрые волосы.
И тут же они услышали крик, почти сразу смолкнувший. Локер указал на север, и Сигурд кивнул.
– Слушай, – сказал он.
Локер постарался заглушить собственное дыхание, и они стали внимательно вслушиваться, глядя в ту сторону, откуда донесся крик, стараясь отсечь шум падающей воды и шелест дождя.
– Водопад, – сказал Сигурд.
А потом он побежал на север, стараясь не шуметь, точно преследующий жертву волк. Он понял, что кто-то находится совсем рядом, и ему не хотелось налететь на чужой клинок. Локер бежал за ним, стараясь не отставать, держа в правой руке короткий топор.
Но никто из них не мог предвидеть, что они найдут.
Они взбирались вверх по горному склону и вскоре оказались на вьющейся между холмами заросшей травой тропинке, которая привела их к древнему ясеню, широкая крона которого раскинулась во все стороны, а мощные корни каким-то непостижимым образом сумели найти опору в каменистой земле. Когда Сигурд пробегал мимо, он коснулся ладонью ствола с серой, точно железо, корой и обнаружил на нем какие-то руны, но прочесть их могли лишь боги.
– Сюда, Сигурд, – рявкнул Локер, который поднял топор и шагнул к дыре в земле, частично прикрытой палками и листьями.
Сигурду показалось, что перед ним ловушка на волка, или кабана, или даже лося. Но когда они заглянули внутрь… скорее расщелины в скале, чем ямы, выкопанной в земле, – они обнаружили, что на них смотрят человеческие глаза.
– Клянусь оком Одина! – воскликнул Локер.
– Один не имеет к этому никакого отношения, – прорычал в ответ мужчина, прижимавший к груди левую руку, которую явно повредил при падении.
Кроме того, он рассек щеку, и кровь струилась по светлой бороде. Ему еще повезло, что он не свернул себе шею, когда упал вниз, – яма была глубиной почти в двенадцать футов, и ее дно пересекали мощные корни гигантского ясеня.
– Где твой брат? – спросил Сигурд, который узнал парня, метнувшего в него копье.
Тот поморщился от боли, поднял скрамасакс, который уронил, когда падал, посмотрел на Сигурда и размазал кровь на руке тыльной стороной ладони, сжимавшей костяную рукоять длинного ножа.
– Тебе следует беспокоиться вовсе не из-за моего брата, – сказал он.
Тут только Сигурд поднял глаза и увидел женщину, стоявшую среди белых берез на расстоянии броска копья. На ней была бринья из полированных колец, в руках она держала щит и копье, на левом бедре висел меч в ножнах, а из-за спины торчала рукоять длинного ножа, который она могла легко достать правой рукой. Ее голову украшал шлем, почти такой же красивый, как у отца Сигурда, с легким забралом и высоким гребнем из белого конского волоса. На плечах лежали две толстые золотые косы.
Сигурд мог бы смотреть на нее до начала Рагнарёка, если б она не бросилась на него, издав пронзительный крик атакующего ястреба. Он едва успел поднять меч, чтобы отбить в сторону наконечник копья, затем сделал выпад скрамасаксом, но валькирия парировала его древком копья и ударила Сигурда щитом в лицо, заставив пошатнуться.
В этот момент Локер нанес удар топором, и от щита из липы в разные стороны полетели щепки, но незнакомка резко взмахнула копьем, и ему пришлось отскочить, чтобы сохранить голени.
Однако Локер был хорошим бойцом, и он знал, что, если сумеет обойти острие копья, топор позволит ему быстро разделаться с женщиной, пусть она и в бринье. Он отклонился – кончик копья просвистел на расстоянии пальца от его лица, – а затем прыгнул вперед. Но валькирия успела поднять щит, топор ударил в него и застрял в дереве. Воительница рванула щит на себя, вырвав топор из руки Локера, и отбросила ставший бесполезным щит в сторону.
У Сигурда появился шанс вступить в сражение.
– Двинешься, и тебе конец, – прорычал голос ему в ухо, и он почувствовал, что лезвие топора касается его поясницы.
Сигурд выругался, сообразив, что нашел брата. Точнее, брат его нашел. Тем временем валькирия снова закричала и сделала новый выпад копьем, однако Локер увернулся, перехватил древко и вырвал оружие из ее рук. Но когда он развернулся, чтобы атаковать, валькирия выхватила длинный нож из ножен за спиной и нанесла мощный удар, отрубив Локеру левую руку.
Локер взвыл от ужаса и боли, а Сигурд резко развернулся, отбросив топор в сторону, побежал к валькирии и вложил всю свою силу в мощный удар мечом, который должен был разрубить воительницу надвое – если б она не успела скрестить перед собой собственный меч и скрамасакс. Тем не менее валькирия упала на колени.
– Сигурд! – закричал Аслак, который подбежал к Сигурду и встал между ним и одним из разбойников.
В следующее мгновение возник Флоки Черный, который мгновенно схватил валькирию сзади и приставил скрамасакс к ее бледной шее.
– Стой, – крикнул Сигурд, – не убивай ее!
– Проклятье! Убей! – завопил Локер, изо рта которого брызнула слюна, застрявшая в бороде.
Он стоял на коленях, правой рукой сжимая обрубок левой, однако из-под его пальцев продолжала течь кровь.
– Нет, Флоки! – рявкнул Сигурд, поворачиваясь лицом к разбойнику, который не понимал, что делать, а из ямы что-то кричал его брат. – Бросай топор, – добавил он, и Аслак стал заходить слева, заставляя противника опасаться нападения с другой стороны.
– Лучше сделай то, что он говорит, парень, если не хочешь, чтобы я проткнул твоего брата и поджарил его на огне.
Сигурд оглянулся и увидел Улафа, который, тяжело дыша, наклонился над ямой с копьем валькирии в руке.
Разбойник выругался и швырнул топор, который сделал несколько оборотов и вонзился в ствол березы в двадцати шагах от него. Сигурд кивнул, оценив мастерство броска, и облегченно вздохнул – ведь теперь ему не было нужды убивать братьев.
– Если он хотя бы пошевелится, кончай с ним, – сказал он Аслаку.
Тот кивнул и подошел поближе с мечом в руках.
– Мне нужен огонь, – сказал Улаф, подходя к Локеру, чье лицо стало мертвенно-белым от боли.
– Асгот знает, что нужно делать, – возразил Аслак.
– Локер умрет прежде, чем мы вернемся к кораблю, – сказал Улаф. – Боги, здесь полно воды, но мне срочно необходим огонь.
Сигурд подошел к березам в надежде найти сухой коры для растопки. Однако даже земля под могучим ясенем была мокрой.
– Все пропиталось водой, – сказал он.
– Кто вы такие? – спросила валькирия. – Почему вы здесь?
– Придержи язык, иначе я тебе его отрежу, – прошипел Флоки Черный, сорвав с ее головы шлем и отбросив его в сторону.
Сигурд подошел к ней, пока Улаф затягивал пояс Локера вокруг окровавленной культи.
– Мы искали братьев, – сказал он ей, указывая на яму и на другого парня, которого с мечом в руке сторожил Аслак. – У меня долг крови к ярлу Рандверу из Хиндеры, и я слышал, что эти парни могут помочь мне его получить.
– Так вы пришли не ради родника? – спросила она.
Ее голубые глаза были пронзительными, как наконечники стрел, и сияли, точно кольца ее бриньи, которые казались серебряными, а не железными.
– Мы ничего не знаем о роднике, – сказал Сигурд. – Мы пришли за этими людьми. Они стали убегать. Мы их преследовали.
Некоторое время валькирия смотрела ему в глаза, а Улаф бормотал, что у Локера осталось совсем мало времени и им следует вложить меч в его здоровую руку.
– У меня есть огонь, – сказала она. – Я вас к нему отведу.
Сигурд повернулся и подошел к брату, которого сторожил Аслак, схватил его за рубаху и прижал скрамасакс к шее. Потом заставил его встать и потащил к яме, где стоял другой брат и, точно затравленное животное, смотрел вверх. Сигурд швырнул парня вниз, и тот упал на четвереньки, проклиная чужака последними словами, но тот снова повернулся к валькирии и жестом показал Флоки, чтобы он поставил ее на ноги.
– Показывай дорогу, – сказал Сигурд.
***
Когда валькирия распахнула дверь жилища, наружу повалил дым, который заставил всех закашляться и начать ругаться. Однако Флоки Черный сказал, что это не просто высушенная трава тлеет в очаге, где горели березовые дрова.
– Здесь присутствует сейд, – пробормотал он, – густой, как медвежий мех.
Сигурд знал, что он прав, и его спутники прикоснулись к железным рукояткам или лезвиям топоров, наклонившись, чтобы пройти под притолокой. Через мгновение все оказались в темноте, которую разгоняли лишь редкие языки пламени.
Они не стали дожидаться, когда их глаза привыкнут к сумраку, а сразу внесли Локера внутрь, забыв о дурных предчувствиях, – ведь их друг был уже на полпути в Вальхаллу, как сказал Улаф, вложив скрамасакс в руку Локера, когда они тащили его через лес. Аслака они оставили сторожить братьев – на случай если те попытаются сбежать из ямы. Он забрал щит женщины – вдруг братья решат метнуть в него нож; они категорически отказались отдавать оставшееся у них оружие.
Сигурд одним глазом присматривал за Локером, другим – за женщиной, которая отсекла его руку. Возможно, она привела их сюда, чтобы убить – при помощи оружия или сейда. Впрочем, в таком случае она должна будет опередить длинный нож Флоки, который постоянно находился рядом с ее бледным горлом.
– Эль? – спросил Улаф у женщины, но она покачала головой, и старый воин разразился проклятьями, потому что эль мог немного ослабить боль Локера. – Сделай его горячим, – сказал он, кивая на огонь. – Очень горячим.
Женщина начала скармливать огню самые сухие поленья, находившиеся в груде снаружи, под навесом. Уложив последнее, она взяла ручные мехи и принялась раздувать огонь. Пламя тут же яростно взметнулось к потолку. Затем женщина взяла связку каких-то сушеных растений, свисавших с потолочных балок, и бросила их в огонь; сухие листья тут же вспыхнули и начали трескаться. Жгучий дым ударил в глаза Сигурда, пробрался внутрь головы, и Улаф прорычал, что теперь он знает, что чувствует макрель, когда ее подвешивают за жабры в коптильне и оставляют сушиться.
– Это поможет ослабить боль, – сказала женщина, кивнув в сторону Локера.
– Да, заставив его задохнуться до смерти, – пробормотал Улаф, оглядывая построенную из сосновых бревен хижину в поисках инструментов, которые ему понадобятся.
– Может быть, именно это с ней и случилось, – сказал Флоки Черный, указывая на кровать, стоявшую у дальней стены.
Там висел на цепи масляный светильник, и в его слабом свете Сигурд увидел черную косу на фоне бледной кожи. Затем ему удалось разглядеть лицо, белое, точно яйцо совы, закрытые глаза и застывшее, как море в штиль, тело, из чего он сделал вывод, что женщина мертва. Несмотря на дым и темноту, Сигурд удивился, что не заметил ее сразу. Впрочем, смотреть было не на что.
Серебристая и коричневая шкуры аккуратно закрывали тоненькую фигурку, терявшуюся под ними, – или труп с иссохшей плотью и туго натянутой на костях кожей.
– Задница Фригг! – внезапно взревел Локер, и во все стороны полетела слюна – мучительная боль от страшной раны привела его в чувство, на мгновение вырвав из темноты смерти, что заставило всех на него посмотреть.
Отчаянно извиваясь, он пытался разглядеть свою стянутую ремнем культю, но Улаф заверил его, что смотреть не на что, и сейчас ему лучше подумать о хорошенькой девушке. Впрочем, ни одну девушку он уже никогда не сможет как следует обнять.
– Держи его как можно крепче, – прорычал Улаф Сигурду, который измазался в крови Локера, пытаясь прижать его плечи к стене хижины и одновременно удержать на месте изувеченную руку, чтобы Улаф мог ею заняться.
Валькирия молча подошла к темному углу и вернулась с топором, насаженным на короткую рукоять. Меч Флоки Черного бесшумно выскользнул из ножен, а рука Сигурда сжала скрамасакс, но женщина, не обращая на них ни малейшего внимания, подошла к огню и поднесла лезвие топора к успевшему разгореться пламени.
– Да, этого будет достаточно, – сказал Улаф. – И если ему суждено умереть, то уж лучше от топора, чем от сковороды.
Взгляд Сигурда обратился к двум сковородкам, стоявшим на камнях у очага, и он подумал, что их плоские днища подошли бы больше, но если б он сам находился на месте Локера, то предпочел бы принять смерть от топора.
Улаф снова наклонился к раненому товарищу.
– Давай, парень, сожми это зубами.
Он вложил кожаные ножны от своего ножа между зубами Локера; тот стиснул их так, что стал похож на оскалившегося пса, и его глаза широко раскрылись от ужаса и боли.
– У нас нет меда, Локер, – сказал Улаф.
Конечно, того не нужно было предупреждать о чудовищной боли, которую ему предстояло пережить. Он хрипел и рычал что-то о том, что меда полно в чертогах Одина, куда он очень скоро попадет. Сигурд кивнул. «В Вальхалле кто-то уже наполняет для Локера рог», – подумал он.
– Готово? – спросил Улаф у валькирии, задирая рукав рубахи Локера, так что стали видны старые шрамы и следы сажи на коже, обильно залитой кровью.
Женщина вытащила головку топора из пламени. Железо сияло в темноте; дерево, находившееся вплотную к клинку, уже тлело.
– Должно подойти, – сказал Улаф. Металл еще не успел раскалиться докрасна, но если они промедлят еще немного, Локер станет таким же мертвым, как женщина, лежавшая в постели. – Давай его сюда.
Валькирия покачала головой и жестом показала Улафу, чтобы тот приподнял культю, а Сигурд всем весом навалился на Локера, мешая ему поднять другую руку. В следующее мгновение раскаленное лезвие топора прижалось к обнаженной плоти, и тут же повалил отвратительный дым. Кровь пузырилась и шипела. Локер закричал, выпучив глаза, его тело выгнулось дугой; он попытался отбросить Сигурда, который держал его, как человек, сцепившийся с медведем и понимающий, что с ним произойдет, если зверь вырвется. От жуткого крика волосы на затылке Сигурда встали дыбом, и Флоки Черный предложил ударить Локера по голове, чтобы тот потерял сознание, но Улаф не хотел рисковать, потому что видел, как таким образом убили раненого.
– Достаточно! – сказал Улаф женщине, и она оторвала лезвие, которое теперь было покрыто новыми ножнами из обожженной плоти.
Глаза Локера закатились, тело застыло в неподвижности.
– Расскажи моему отцу и братьям, что я присоединюсь к ним, когда отомщу за нас, – сказал Сигурд, лицо которого исказила гримаса: жуткая вонь, наполнившая хижину, стала невыносимой.
Однако Локер не донес послание Сигурда до Вальхаллы.
Потому что остался жив.
Они узнали об этом, когда раненый раскрыл глаза и посмотрел на свою укоротившуюся руку, почерневший обрубок которой они намазали припарками из лука-порея и меда и туго забинтовали. Локер, не замолкая, проклинал богов, а увидев женщину, изувечившую его, едва не нашел в себе силы, чтобы встать, но Улаф заставил его опуститься на матрас. Однако Локер продолжал кричать, что разрубит ее надвое от шеи до лобка. Потом он привалился к стене и снова потерял сознание.
– Кто ты? – спросил Сигурд у женщины, которая успела сказать гораздо больше своим оружием, чем языком.
Ему никогда не доводилось видеть женщин в такой хорошей кольчуге – да и в любой кольчуге, – или чтобы они настолько ловко обращались с оружием.
– Она – богиня мертвецов, – сказал Улаф наполовину серьезно. – Валькирия. Кем еще она может быть?
– Меня зовут Вальгерда, – ответила женщина. – Я поклялась защищать вёльву родника. Как и моя мать – ту, что была до нее.
– Она вёльва? – спросил Сигурд, кивая на кровать, где огненные тени плясали на мертвом теле.
Вальгерда ему не ответила.
– Я проиграла, – сказала она, и эти два слова были подобны каменным якорям, сброшенным в тихую воду. Она повернулась к кровати и обратила свои следующие слова к лежавшей на ней мертвой женщине, а не к мужчинам, которые стояли у ее очага. – Я не сумела сдержать клятву. Она нарушена. – Потом Вальгерда снова повернулась к Сигурду, и в ее пронзительных глазах он увидел не скорбь, а гнев. – Боги жестоки, – сказала она, и ее белые зубы сверкнули в сумраке хижины. – Больше всего на свете они любят мучить нас.
– Да, тут я не стану с тобой спорить, – согласился Улаф. – Они покажут тебе спокойное море и будут смотреть, как ты отплываешь, а когда налетит шторм, станут пить эль и смеяться, пока ты судорожно вычерпываешь из лодки воду.
– Вы жили здесь вдвоем, Вальгерда? – спросил Сигурд.
В хижине стояла только одна кровать, и юноша спрашивал себя, спала ли все эти последние дни Вальгерда рядом с мертвой вёльвой, или та умерла прошлой ночью. Ответ на этот вопрос мог бы дать его собственный нос, если б не едкий запах травы и дым из очага.
– Уже пять лет, – ответила она.
В лесу они не видели других жилищ.
Вальгерда и вёльва были любовницами, сообразил Сигурд, они жили вместе у священного родника, и каждая была по-своему связана с подругой. «Теперь ты одна», – подумал он, но вслух не стал ничего говорить, спросив вместо этого, почему она на них напала.
Интересно, лучше ли ему удается скрывать мысли, чем Улафу? Но боги, как же она красива! Настоящее воплощение Фрейи. Золото волос обрамляло гордое лицо, пронзительные голубые льдинки глаз мгновенно привлекали внимание. Глаза охотника. Глаза ястреба. Эта мысль ударила Сигурда, точно кузнечный молот, в грудь, и в его сознании закружился туманный вихрь видений.
Она пожала плечами.
– Иногда сюда приходят мужчины. И я их убиваю.
– Почему? – спросил Сигурд, с трудом оторвавшись от ее лица.
Как ей удалось раздобыть такую великолепную бринью – многие сотни связанных между собой колец покрывали ее тело, точно железная кожа – такая кольчуга стоила целое состояние. Наверное, кузнец – и весьма искусный – сделал бринью специально для нее.
– Почему я их убиваю?
– Почему они приходят? – спросил Сигурд.
Вальгерда колебалась. Теперь, когда потерявший сознание Локер лежал на полу, все обратили свое внимание на нее, а она оглядела собравшихся в своей хижине мужчин – Флоки, Улафа и Сигурда. У последнего возникло ощущение, что она думает о том, способна ли убить их всех прямо сейчас.
– Некоторые приходили и требовали, чтобы вёльва рассказала им про их будущее, – сказала она. – Другие – из-за родника и серебра, которое ему отдавали с начала времен. – Затем ее взгляд остановился на Сигурде. – Они хотели забрать его, поэтому я их убивала.
– Ты знаешь мужчин, которые сейчас сидят в твоей яме? – спросил ее Улаф.
– Возможно, я видела одного из них прежде, если он из тех, кто живет на берегу. Они нас не тревожили, и мы не трогали их. – Она слегка вздрогнула, когда произнесла слово мы. – Я не собиралась с ними ссориться, пока они оставались внизу.
– Ну, у нашего друга теперь есть повод для ссоры с тобой, – сказал Улаф, указывая на Локера, чья кожа стала молочно-белой в тех местах, где не была залита кровью. – Ты ему должна. Скажи мне, что у тебя есть серебро, чтобы заплатить за его руку и унять боль.
Боль. Это было слабо сказано, но Улаф гордился поведением Локера.
Вальгерда молча посмотрела на него.
– А как насчет бриньи? – спросил Флоки Черный. – Могу спорить, какой-нибудь ярл, у которого больше добычи, чем мозгов, поменяет ее на свою жену.
– Вам придется убить меня, чтобы забрать бринью, – сказала она.
Теперь пришел черед Улафа пожать плечами.
– Твоя жизнь за его руку. Этого будет достаточно, – сказал он.
– А как же серебро в роднике? – спросил Флоки, но в его словах было мало веса, и никто ему не ответил.
Конечно, Флоки не особенно на это рассчитывал, ведь никто из них не собирался красть из священного родника. С тем же успехом можно тыкать копьем в единственный глаз Одина.
– Ты можешь пойти с нами. – Сигурд произнес эти слова прежде, чем успел подумать.
Улаф рассмеялся, а Флоки Черный выругался.
– Этот дым лишил тебя разума, парень! – заявил Улаф, но Сигурд не мог отвести взгляда от ястребиных глаз валькирии.
– У тебя больше нет причин оставаться здесь, – добавил он.
– Проклятье, мне нужно почистить уши, ведь я мог бы поклясться, что ты только что предложил валькирии походный сундучок и место у весла.
– Она хороший боец, – ответил Сигурд. – И Локер может это подтвердить.
Некоторое время Улаф стоял с широко раскрытыми глазами и разинутым ртом, но потом коротко рассмеялся.
– Локер захочет воткнуть в нее копье! И я не стану его винить.
Для Вальгерды их слова стоили не больше воды, стекавшей с крыла чайки.
– Куда вы направляетесь? – спросила она у Сигурда.
– Я намерен убить ярла Рандвера из Хиндеры, – ответил тот, словно речь шла о том, чтобы нырнуть в реку.
– Почему? – спросила Вальгерда.
– Потому что он многое у меня забрал, – сказал Сигурд, решивший, что женщина, рассказавшая ему о тех, кто приходил украсть серебро, его поймет. – Если присоединишься к нам, я стану относиться к тебе, как к любому из тех, кто следует за мной. И мы добудем серебро. И будет много крови.
– Меня не интересует серебро, – с отвращением сказала Вальгерда, но Сигурд уже понял, что она заглотила наживку.
– И еще будет слава для меча, – добавил Сигурд, – потому что нас мало, а ярл Рандвер – могущественный человек. Когда мы разобьем его, слава о наших победах быстро разлетится по всему свету.
– Как огонь по сухой соломе, – с усмешкой сказал Флоки Черный.
Все четверо стояли и смотрели друг на друга в сумраке, который разгонял лишь тусклый огонь очага. Здесь же лежали мертвая пророчица и лишенный руки воин, выглядевший мертвым, но все еще остававшийся живым.
– Ну, тогда ты сообщишь эту новость Локеру, – сказал, качая головой, Улаф и почесал свою огромную бороду, похожую на воронье гнездо.
Сигурд кивнул.
Потому что Вальгерда, ястреб, присоединилась к его отряду.
