12
Вечером позвонила Идочка и спросила разрешения зайти к Зинаиде вместе с Динкой.
Зинка нажарила котлет и приготовила винегрет.
Уставшие девчонки, к её удивлению, от мясных блюд отказались категорически, а винегрету обрадовались.
– Дина! Ида! – Зинка обиженно тыкала кастрюлькой с аппетитно пахнущими мясными шариками в носы своим гостьям. – Свеженькие! Телятина и чуть-чуть свининки! Девочки, ну хоть попробуйте!
Дина, нахмурив лицо, категорически выставляла вперёд руку.
А Идочка похлопала себя по впалому животу и заявила:
– Худеть нам надо! Свят сказал, что пара-тройка килограммов – как минимум.
– Сдурел ваш фокусник! Куда худеть?
– Ни куда, а для чего! – многозначительно заметила Идочка.
– Хорошо, и для чего? – переспросила Зина и настырно положила каждой в тарелку по одной котлетке.
– Для номера! – ответила Ида и вернула котлетки в кастрюльку – Я, Зинаида Львовна, тут узнала, что у вас есть швейная машинка…
– Есть, ещё мамина, – ответила Зиночка.
– А можно ей воспользоваться?
– Пользуйся на здоровье.
– Нам Свят завтра даст «схему» платьев с секретом. Нужно будет сшить из прочной ткани, типа капрона. Там суть в том, чтобы платья выдерживали наш вес. Трюк такой будет, закачаешься!
– Машинку я дам – не вопрос, – Зина помолчала. – А шить, кто из вас умеет?
– А чё там уметь-то, – самонадеянно заявила Идочка. – Сиди да строчи! Там, как бы это объяснить… Не совсем платье, это такая широкая полоса в несколько слоёв, а на ней и застёжки, и липучки, и крючки, в общем, «платье» должно разматываться прямо вместе с нами. Мы типа с высоты прыгаем и над самым полом зависаем… Он завтра нарисует, куда что пришивать, надеваться этот секретный костюм будет поверх купальников! Здорово?
– Пока мне ничего не понятно, – не поддержала восторгов Зинка. – Повторю вопрос иначе: «А «строчить» ты умеешь?».
– Нет! Я же не швея, я студентка юридического факультета, между прочим, уже диплом пишу… – гордо пояснила Ида. – Но ты, то есть вы, меня научите, и я буду…
– Можно и на «ты»… Давайте поступим иначе: принесите ткань и эту вашу схему, а я сама сошью. Пойдёт?
– Ну если вам так хочется…
«Вот хитрюга! Такая в жизни не пропадёт!», – восхитилась Зинаида, и осторожно произнесла,-Всё спросить забываю, ты случайно в городе на торговой улице перед первомайскими не гуляла? Мне показалось, что я тебя там видела…
–Нет, я до праздников конспекты переписывала, гулять времени не былою-уверено ответила Ида и честно посмотрела в глаза Зиночке..
Приехавший к ночи Михаил воздал котлетам по заслугам. Он даже обрадовался, выслушав рассказ озабоченной Зинаиды о том, что девчонкам велено худеть, в связи с чем котлеток хватит и на завтрак.
– Как на службе, как расследования? – поинтересовалась хозяйка, убирая со стола.
– Закрываем дела.
– Да ты что? Всех поймали? – Зина чуть не выронила тарелки.
– Всех! Скинхеды во всём сознались…
– Погоди, погоди… – заволновалась Зиночка. – Получается, они и Марьяну убили?
– Угу, – подтвердил Борисов с набитым ртом. – Узнали про цыганскую кровь…
Хорошо, что Зиночка стояла спиной и, отвернувшись к раковине, мыла посуду.
«Бред! Неужели Миша действительно верит в то, что говорит? А как же Марк Израилевич, убитый точно так же как Гривко? Неужели наврёт про антисемитизм?», – Зинаида хотела, было, открыть рот и вывалить на подполковника негодование по поводу «за уши подтянутого» и «шитого белыми нитками» дела…
Но!
О чудо!
Она внезапно вспомнила о своей расписке, выданной Кольцову, и тихо произнесла:
– Ну, не знаю… Может, оно и так…
Определённо, польза от письменного обязательства была!
Зинка не спала всю ночь.
Сначала «изголодавшийся» Миха никак не мог унять обуявшие его страсти. Он исступлённо терзал Зинкино тело и, не получая удовлетворения, не мог успокоиться. Потный подполковник хрипел и задыхался… Наконец, вымотанный и уставший, он «справился с задачей» и отвалился в сторону, словно сытая пиявка. Подтянул угол съехавшей простыни и вытер мокрое лицо и шею.
Зинка провела рукой по липкому животу, присела…
– Ты, Зинуля, сегодня как-то без вдохновения. Что, несладко грешилось? – спросил Миха и провёл рукой по её обнажённой спине.
– Всё нормально, – отозвалась Зинка скучным голосом. – Просто ещё не отошла от смерти Марка Израилевича.
– Жалко старика, – согласился Миша. – Но всяко… Пожил. А ты ещё что-нибудь узнавала про его смерть?
– Нет, – соврала Зина. – Я про поминки волнуюсь, скоро девять дней. Хотя Лерочка говорит, что племянница из Израиля прилетела, и сама всё организует.
Миша по-молодецки спрыгнул с кровати и направился в душ.
Зинаида поправила простынь, подняла с пола улетевшие подушки и встряхнула одеяло.
После душа Мишка приказал Зиночке не задерживаться в ванной, лёг на кровать и тут же захрапел.
Остаток ночи Зинаида пила чай в одиночестве и смотрела телек.
Утром Миша умчался в райотдел, а Диночка унеслась на мотоцикле вмести с младшей Тусевич по магазинам, в поисках подходящих тканей.
«Ни черта я в людях не разбираюсь…», – подумала Зинаида, глядя вслед зелёному «Кавасаки». – «У девушки диплом «на носу», а она рвётся на сцене фокусы показывать! Носится, как оголтелая охотница за острыми ощущениями. Стоп! Стоп!!! Охотница! Артемида-Охотница! Диана-Охотница! Две Охотницы!!! Артемида – в древнегреческой мифологии девственная и вечно юная богиня охоты. У римлян отождествлялась с Дианой. А братом-близнецом у нее был Аполлон…», – Зинка обессилено опустилась на диван. – «Какая же я дура! Всё лежит на поверхности! Надо срочно рассказать об этом! Стоп!», – спохватилась она, вновь вспомнив об «обете молчания. – «При встрече обязательно Фёдору сообщу. А сейчас нужно успокоиться…».
Зинаида спустилась в гараж в поисках швейной машинки.
Швейных машинок в гараже хранилось целых две штуки.
Первая являлась скорее памятным раритетом, с которым мама наотрез отказалась расставаться при переезде. Ножная швейная машинка «Подольск», выпуска 1969 года, принадлежала ещё бабушке. Приезжая летом в деревню, маленькая Зиночка заворожено наблюдала, как вертится тяжёлое чёрное колесо, когда баба Нина «строчит», раскачивая одной ногой чугунную решётку, установленную чуть выше пола. Корпус машинки был изящным и, как казалось Зиночке, похожим на сказочную лошадку. Чёрная блестящая поверхность была украшена бронзовыми загогулинами и непонятными – для не умеющей читать внучки – буквочками. По окончании работы корпус машинки складывался вовнутрь деревянной столешницы. Накрывался ажурной вязаной салфеткой, поверх которой ставилась маленькая вазочка с тремя пластмассовыми гвоздиками. Частенько – убедившись, что бабушка занята в огороде – Зинка подкрадывалась к машинке и, усевшись попой на холодную решётку ножного привода, играла в «качели».
Запылённый футляр второго «Подольска» выпуска конца девяностых – и уже оснащённый электрическим приводом – виднелся в самом низу. Заваленный коробами с кухонной утварью, перевезённой с маминой квартиры, старыми полками, которые по-хорошему давно следовало выкинуть, пыльными вязанками книг: от полного собрания Ленина до огромных синих томов Большой Советской Энциклопедии и Зинкиных словарей.
От нахлынувших воспоминаний защемило сердце – вспомнилась покойная мама. Все эти книги мама хранила для Зинкиных детей, но так и не дождалась…
– Доченька, ты уж, пожалуйста, постарайся, чтобы моя фотография на памятнике была симпатичной, – шутливо просила она. – А то внуки и правнуки будут приходить на кладбище с бабкой знакомиться, так я перед ними хоть во всей красе покажусь…
Зазвонил телефон, высветившийся номер был незнакомым.
– Да, – произнесла Зинка и громко чихнула. – Слушаю!
– Будьте здоровы, Зинаида Львовна!
Зинка сразу узнала этот безумно нравившейся ей низкий голос Цветова.
– Артемида созналась, что изготавливать реквизит будете вы, – он помолчал. – Мне бы встретиться с вами, я тут накидал рисунок. И будет лучше, если сам объясню.
– Апчхи! – снова непроизвольно вырвалось у Зинки.
– Вы заболели? – голос сделался взволнованным.
– Да нет, – оправдывалась Зинаида. – Я тут, в гараже из коробок и старой мебели пытаюсь швейную машинку вытащить.
– Стойте, не шевелитесь, – неожиданно скомандовал Цветов. – Через пять минут буду.
Не обманул иллюзионист. Зинка ещё не успела оттащить в угол вторую коробку, как он уже заходил в открытую дверь.
«Костюмчик спортивный светло-серый, по всему видно – дорогой», – заметила Зинка. – «Ну, модник, вырядился… Хлам таскать!».
Она шагнула к нему, держа на вытянутых руках пыльную полочку.
Не произнеся ни слова, он перехватил ношу, накрыв Зинкины пальцы своими сухими тёплыми руками. Смотрел хитро. Прищурившись.
Зинка растерялась, почувствовав приятное притяжение к этому малознакомому мужчине. Придя в себя, высвободила руки.
– Ставить куда? – тихо и – как ей показалось? – нежно спросил Свят.
«Ничего себе – «Аватар»! Хорошо, что не хвостами сплелись!», – подумала Зинка. – «Ещё чуть-чуть, и после такого обмена энергией должно последовать чтение мыслей».
– Зинаида Львовна, полку куда нести? – повторил мужчина.
Зинка неопределённо махнула в сторону свободной стены.
– Понятно… – проговорил Свят и двинулся в указанном направлении.
– Вы мне покажите, где наш «клад зарыт», и я уж как-нибудь сам…
Пробравшись до места вслед за хозяйкой, он сначала остановил взгляд на бабушкиной машинке. Перевёл восторженно-удивлённый взор на Зинаиду.
– Мадам! Вы действительно хотели эту тяжесть одна тащить? Вы, случайно, в цирке с силовыми номерами выступать не пробовали?
Зиночка от души рассмеялась и, покачнувшись на попавшей под ноги отломанной ножке табурета, потеряла равновесие. Отклонилась назад и непроизвольно прижалась спиной к Святу.
«Поцелуй меня!», – чуть не выкрикнула Зинка, вдохнув во всю глубину своих лёгких его горьковато-свежий запах.
Цветов сделал шаг в сторону.
– У нас в семье тоже была машинка наподобие этой, только гораздо древнее. Представляешь… – он не заметил, как перешёл на «ты». – Тысяча восемьсот семьдесят седьмого года… Прабабкино приданное.
– Через сто пять лет я родилась, – зачем-то сказала Зиночка.
Цветов словно не услышал. Он обошёл Зинку, шагнул к машинке и надавил ногой на решётку привода.
– Во времена Мао Цзэдуна в Китае была поговорка, которая характеризовала благополучие семьи: «Три крутящихся, один говорящий». Догадалась, что делало китайцев счастливыми во времена Великого Кормчего?
– Нет, – словно под наркозом, с трудом шевеля языком, произнесла Зина.
Она не могла усмирить нахлынувшее возбуждение и сейчас бесстыдно рассматривала Цветова.
Тонкий мягкий трикотаж обтягивал широкие плечи. Капюшон, расположившись между лопатками, подрагивал, когда Свят то засовывал, то вынимал из карманов свои красивые руки с натянутыми до локтей рукавами.
Зинка опустила взгляд ниже, любуясь скульптурными ногами и узкими бёдрами.
Усилием воли подняла глаза, но тёмно-каштановый затылок и смуглая сильная шея с полоской золотой цепочкой волновали ничуть не меньше.
– Это означало то, что в семье есть часы, швейная машинка, радио и велосипед, – словно издалека донёсся голос Свята. – Правда, смешно?
– Смешно, – ответила Зинаида, стараясь стряхнуть с себя оцепенение. – Наверх нужно поднять вон ту машинку, которая под полками. Видите футляр? – разум начинал возвращаться в затуманенный мозг.
– Ну тогда отходите и не мешайте. А лучше на улице постойте, чтобы пылью не дышать, – посоветовал Цветов.
Зинаида с удовольствием покинула гараж.
«Что это было? Магия? Часть иллюзионизма? Я чувствовала себя точкой неимоверной плотности, космологической сингулярностью перед моментом Большого взрыва. Интересно, что произошло, если бы он обнял меня или поцеловал? Наверное, взрыв и рождение Вселенной… Нет! Так, наверное, рождается любовь! Та самая любовь, про которую столько доводилось читать, но ни разу не удалось испытать…», – думала Зинка, сидя на ступеньке около гаража.
Она вспомнила, как её мама пыталась объяснить ей, что такое любовь. Она долго подбирала слова, постоянно приводя примеры и сравнения. Наконец выдала очень оригинальную концепцию: «Вот все считают, что умеют рисовать. Одни рисуют «колябки-молябки», другие – «ручки-ножки-огуречик». Однако только избранные в состоянии сотворить шедевр настоящей живописи. Точно также все считают, что умеют петь: залил за ворот пол-литра и ори в караоке. Но как мало настоящих талантов с прекрасными голосами. Каждый может сварить суп, но не у каждого есть награда в виде звезды Мишлена. Строить, лечить, воевать… Везде есть те, кто достигает в ремесле наивысшего уровня. Также и с любовью: степень её накала, силы, продолжительности, великолепия напрямую зависит от человека, от источника излучения этой самой любви. Поэтому она всегда и у всех разная. И чем сильнее, мудрее, чище и возвышеннее человек, тем и любовь у него совершеннее. Но одна беда: трудно такому человеку встретить равного себе. Отсюда многочисленные конфликты, разочарования… Темы романов, поэм, да и банальных случаев из жизни. К сожалению, энергия любви вызревает со временем, подобно плоду на дереве, и, зачастую, незаслуженно достаётся – обрушиваясь на него – недостойному партнёру. Поэтому, доченька, жди… Жди своего!».
– Зинаида Львовна! – услышала она зовущий голос Цветова и вернулась вовнутрь.
– Принимайте работу.
Зинуля ахнула!
За время пока она дышала воздухом и, предаваясь воспоминаниям, философствовала, в гараже был наведён полный порядок.
– Ахтунг, фройлян! – Свят наклонил голову и стряхнул пыль с волос.
– Давайте я вас отряхну – предложила она.
– Не надо, – серьёзно отозвался иллюзионист. – Я сам. Короче, слушайте и запоминайте.
Он – словно регулировщик на перекрёстке – начал указывать руками в разные стороны.
– С этой стороны – всё, что является мебелью или её частями. Рядом, через метровое расстояние – посуда и кухонные принадлежности. Кстати, я там такую чудесную мясорубку обнаружил, лет через пятьдесят можно смело в музей сдавать. Ближе к углу – ёлочные игрушки, цветочные кашпо, искусственные букеты. На следующей стене – шмотки, обувь и текстиль. Рядом – книги и журналы. Вопросы есть? Вопросов нет! Пойдёмте, я вам расскажу, как нужно пошить костюмы.
Он легко поднял футляр со швейной машинкой, и они поднялись в гостиную.
«Фасон» был простым, но со множеством секретов. В принципе, весь покрой заключался в том, чтобы разрезать поперёк ткань полутораметровой ширины и, свернув в четыре слоя, получить шестиметровую полосу-ремень. В начале и в конце которой делались и накрепко застрачивались шёлковыми нитками петли, куда должны были пролезть ассистентки, закрепив их на талии. Далее, нужно было с точностью до миллиметра нашить по всей поверхности застёжки и липучки.
Цветов схватил уже десятый лист бумаги и принялся рисовать.
Он нарисовал силуэт девушки. Затем схематично – указывая слой за слоем, ряд за рядом – показал, как будет наматываться капроновая полоса и в каких местах крепиться.
В результате получился оригинальный наряд, напоминающий короткие боевые доспехи героинь из компьютерных игр.
– Здорово! Стильно и оригинально! – похвалила Зинка.
– Назовём этот наряд – «костюм-лонжа».
– Почему именно так?
– Потому что на его изобретение меня вдохновила так называемая «лонжа» – вид цирковой страховки, представляющий собой специальный пояс – одеваемый исполнителем во время выступлений – к которому крепится страховочный трос… В нашем случае роль троса будет исполнять разматывающиеся элементы костюма…
– Как интересно! – отозвалась Зиночка.
– А креативно-то как! – нараспев произнёс иллюзионист. – Вот, смотри… – он снова «съехал» на «ты». – Это план концертного зала. Девчонки поднимаются с двух сторон по лестнице, незаметно снимают петлю-рукав и крепят на специальных крюках, затем встают на перила и бросаются вниз. Полотно разматывается, и они повисают в воздухе в купальниках, удерживаемые лонжей на поясе. Ну как?
– Страшно! А вдруг сорвутся?
– Не сорвутся, я такое миллион раз делал. Очень эффектно!
– Я только не понимаю, зачем нужны акробатические номера во время посвящённого фокусам представления?
– Очень нужны! – хитро произнёс Свят.
Мне нужно время, когда публика перестанет за мной наблюдать. Когда-то, давным-давно, чтобы обеспечить меня ценными минутами моя ассистентка делала безумные трюки с ножами, вызывая из зала любого смельчака…
Речь фокусника прервали вернувшиеся из магазина Идочка и Дина.
Цветов оценил купленную ткань – ее качество и прочность – и похвалил девчонок.
Зинаида организовала чай.
Неожиданно приехал Миша. Он сослался на следственный эксперимент, проведённый в лесу на берегу озера. И попросил чего-нибудь перекусить.
Цветов и Идочка засобирались уходить.
На прощание, пожимая руку подполковнику, Цветов посмотрел в сторону Зинаиды каким-то холодным взглядом и громко – Зинке показалось, чтобы именно она услышала каждое слово! – произнёс:
– Отличная у вас, Михаил Григорьевич, невеста! Очень рад за вас, берегите друг друга. А если на свадьбу пригласите – обязательно приеду и выступлю. Упрашивать не придётся!
Мишка довольно хохотнул.
– Ловлю на слове! Обязательно пригласим! – и по-мужицки, растрогавшись, притянул к себе Свята, похлопав того по спине.
Зинка всё поняла!
Эта сцена прощания была адресована ей. И в переводе на «человеческий» означала: «Вы, Зинаида Львовна, мне нравитесь, но я не сплю с чужими невестами, тем более, с теми, чьим женихам жму руку от чистого сердца! Пожалуйста, не заставляйте меня разочаровываться, Зинаида Львовна!».
Уже в самых дверях он посмотрел на Зинку совсем по-другому – с сожалением, и добавил:
– Зинаида Львовна, если возникнут вопросы по изготовлению костюмов – сразу звоните… Телефон у вас теперь есть.
Больше суток Зинаида корпела над шитьём.
Вся комната была завалена обрезками, нитками и расстеленными прямо на полу тканями.
Шила не за страх, а за совесть. Ещё бы, такая ответственность: фактически, жизнь девчонок в её руках!
Заезжал Мишка. Посмотрев на «раскардаш» и красные воспалённые глаза Зинаиды, хотел приласкать «белошвейку». Но Зинка только зашипела на жениха, когда он наступил на край заготовки, отчего с нужных мест сдвинулись приготовленные липучки.
– Ты – словно паучиха ядовитая! Запуталась вся в нитках своих. С тобой переспишь – так ты потом башку откусишь. Пойду лучше… Управишься, звони.
Зинка только покивала вслед уходящему подполковнику.
Когда почувствовала, что перед глазами поплыли цветные круги – вышла на улицу и, с удовольствием вдыхая вечерний прохладный воздух, стала бесцельно слоняться по территории вокруг лужайки.
Заходя на четвёртый круг, увидела Фёдора, наблюдающего за её моционом. Сначала захотела громко выкрикнуть приветствие и подойти к нему, но, вспомнив про обязательства, лишь сдержанно кивнула.
Фёдор также ответил кивком. А когда на следующем круге он вновь попал в её поле зрения – она увидела, как он, сжав руку в кулак, поднял вверх большой палец.
«Конспиратор, ё-моё! Заценил мою исполнительскую дисциплину!», – огрызнулась про себя Зиночка.
