1

Зиночке снился страшный сон.

Вцепившись онемевшими пальцами в края невесть откуда взявшихся ржавых старинных саней, она неслась с усыпанной булыжникам горы, высекая искры и издавая невероятный грохот. Долетев до подножья, она в страхе хотела соскочить с дурацких салазок и спрятаться от настигающего её камнепада, но в этот момент неведомые силы вновь стали тащить её «боб» – теперь уже вверх по горе – в сопровождении лязга и стука.

Оглушённая какофонией раздражающих звуков, Зинаида кое-как разлепила глаза и подняла голову с подушки.

С чёрно-белой гравюры восемнадцатого века, на неё с укоризненной грустью смотрел красивый, большеглазый мужчина в белом парике. Зиночке даже почудилась, что правая бровь на портрете знаменитого предка приподнялась выше обычного.

–Что опять не так, Анисим Титович? -пробурчала Зинаида и снова рухнула в кровать.

Сквозь смеженные веки, ей показалось, что пухлые губы костромского дворянина, обер-секретаря Князева скептически ухмыльнулись.

–Между прочим, мама говорила, что я ваша точная копия! Поэтому рекомендую проявить ко мне снисходительность…

Но заснуть снова не удалось. Стук становился ритмичным, а через секунду к нему – почему-то?! – присоединилась знакомая мелодия «Турецкого марша».

–Да ё-моё! Анисим Титович! Вы же интеллигентный человек, историк, геральдист… Глава Межевой канцелярии! Шуметь-то зачем?

Обер-секретарь «приподнял» волевой подбородок и покосился в сторону надрывающегося телефона.

–Так бы сразу и сказали! -Зина поднесла аппарат к уху.

– Князева, ты живая?! Я уже минут пятнадцать и стучу, и звоню. Ты бы хоть дверной звонок установила, что ли. Вот буду вандалом и погну к чертям собачьим твои антивандальные роллеты на фиг! Давай, открывай! – повелительно прозвучало в трубке.

Зинка спрыгнула с кровати. На ходу запахивая халат и поправляя взлохмаченные кудри, сбежала по лестнице со второго этажа и пулей ринулась в прихожую.

– Сейчас, – хриплым спросонья голосом увещевала она подполковника полиции Михаила Григорьевича Борисова, ждущего за дверью.

Нервничая и торопясь, она наконец-то докрутила вороток дверных роллет.

За непроницаемыми жалюзи появилась знакомая картина: стеклянная дверь, солнечный свет, весенний пейзаж пасторальной лужайки, знакомый синий «Volkswagen» и коротко стриженый с поднятыми на макушку солнцезащитными очками здоровяк Миша, устало прислонившийся к ограждению террасы.

– Понаделают стеклянных дверей, а потом железом закрываются! Стучу, грохот такой… – ворчал полицейский.

– Не с того начинаешь, подполковник. Христос воскрес! – Зинка поцеловала Миху в румяную тугую щёку.

– И тебя так же, неумытый поросёнок! – Миша притянул Зинаиду и поцеловал в кудрявую макушку.

– Надо говорить: «Воистину воскрес!», – и целоваться три раза.

– Иди, умывайся, одевайся, зубы почисти, тогда и поцелую. А пока чаю попью.

Подполковник снял солнцезащитные очки, положил их на стол, по-хозяйски поставил чайник под кран и включил воду.

– Поторопись! У нас тут, похоже, проникновение со взломом и труп… Зинка, отомри, беги одеваться!

Через десять минут умытая и расчёсанная Зина в «драных» джинсах и короткой майке уже зашнуровывала кроссовки.

– А кто потерпевший?

– Твоя соседка Петрова… Паспорт возьми, понятой будешь.

– Раиса?! О, Господи, ужас какой! Что с ней?! Она вчера приходила, куличами угощала.

– Первый раз слышу, что вы дружили.

– Причём тут, дружили. По-соседски… Общались…

Низкорослой Зиночке практически приходилось бежать, поспевая за Михаилом.

Обогнув лужайку, они прошли пару участков с «недостроем» и вышли к дому Раисы.

У коттеджа капитан полиции Шилов Антон разговаривал с местным управляющим товарищества собственников жилья «Озёрное» Аркадием Казимировичем Тусевичем, высоким и бодрым стариком.

Михаил и Зина поздоровались с мужчинами. Подполковник, не задерживаясь, прошёл прямиком в дом, а Зинаида остановилась около говорящих.

– А как бы охранник увидел? Что он мог увидеть? Из тридцати строений – двадцать пять не заселены! Где коробку недоделали… Где отделочные работы идут… В пяти домах всего лишь люди живут, и то, владельцы – только в трёх, остальные – в аренду снимают, – оправдывался Аркадий Казимирович.

– Почему камер нет? Ворота до сих пор не поставлены. Вы же периметр огородили? – продолжал «наезжать» Шилов.

– Какие ворота?! Грузовики с материалами постоянно ездят взад-вперёд! Вот достроим, потом ландшафт и дороги, а там… И ворота, и пост охраны капитальный сделаем. А сейчас Илья за всем присматривает…

– Илья?

– Ильяс, мы его по-русски Ильёй зовём. Он скоро подойдёт… Это сегодня тихо только потому, что воскресенье и праздник, – продолжал оправдываться председатель ТСЖ.

– Так! Ещё раз, Аркадий Казимирович! Кто сейчас живёт постоянно?

– Зинаида Львовна Князева, Раиса Сергеевна Петрова жила, и я собственной персоной. Честно сказать, наш дом на внучку оформлен, но она обитает в городе. Последний год учёбы в университете, диплом пишет…

– А временно проживающие?

– Синицыны, муж с женой. Он – художник, а она – спортсменка или тренер… Молоденькая совсем… А в том, самом крайнем доме… – он махнул рукой в сторону озера. – Святослав Цветов, позавчера заехал.

– Кто?! – беспардонно вклинилась Зинуля. – Свят Цветов? Тот самый?! С ума сойти! Я его не узнала! Он вежливый, здоровается всегда. А я думаю, на кого похож?

– Тот самый, это какой? – спросил Михаил, выглянув на террасу.

– Ну ты даёшь! Это – знаменитый фокусник! Иллюзионист с мировым именем! Правда, несколько лет не гастролирует, говорили «за бугор» переехал… – пояснила Зина.

– Ну-ну! – буркнул Михаил. – Антон, бери наших понятых, заходите, – он обратно скрылся внутри дома.

Перешагнув порог, Зина еле сдержала себя, чтобы не вскрикнуть.

Вот, Миха! Без пяти минут муж, а не предупредил о том, что придётся увидеть…

В доме все было перевёрнуто вверх дном. Перебита посуда, горшки с цветами. Из буфета вытащены и рассыпаны на полу крупы и мука. Разбито всё, что можно разбить, включая плафоны на светильниках.

– А где Раиса? – с замиранием в голосе спросила Зинка, чуть не споткнувшись о стоящий на полу кейс.

На корточках, около открытого чемоданчика с инструментами сидел эксперт.

– В кресле, – ответил мужчина и посмотрел на спрашивающую через толстые линзы очков.

Зинуля медленно перевела взгляд в сторону высокого велюрового кресла, и чтобы не закричать прикрыла рот рукой.

Бледная, с неестественно запрокинутой головой, Раиса полулежала, утопая в пухлых подушках алого цвета.

– Её убили? – отвернувшись, прошептала Зинка.

– Думаю, суицид, отравление… И предсмертная записка имеется… Просит никого не винить… – нехотя отозвался очкарик.

– Миш, зачем она это сделала? Жила себе тихо… Обыкновенная женщина… – Зина перевела взгляд на подполковника.

– Обычная женщина? Ты просто не всё видела. Иди сюда! – скомандовал полицейский.

– Куда – сюда?

– В гараж.

– А что у неё в гараже может быть? Автомобиля не было… Она туда всякий хлам сгружала, я ещё при переезде видела.

– Хлам, да не хлам. Пойдём, удивлю…

Они зашли в гараж, расположенный в цокольном этаже дома. Помещение площадью семьдесят квадратных метров. Зина знала это наверняка – все коттеджи посёлка были типовыми.

Однако удивиться в гараже действительно было чему!

Часть площади занимали стоящие вдоль стены полимерные мешки – «биг-бэги», пластиковые ёмкости в металлической обрешётке – и железные бочки.

Возле окна стояли два металлических стола, на которых были установлены тигельная печь и горелка. Рядом – ванна из нержавейки.

По всему потолку протянуты короба мощной вытяжки, обёрнутые в блестящую гофру.

Кроме того, повсюду наставлено множество химической посуды: чаши, стаканы, воронки разных размеров, колбы Бунзена и многое другое, названий чему Зиночка не смогла припомнить. Многоярусные алюминиевые этажерки вдоль стен были заставлены бутылками, колбами и прочими ёмкостями, наполненными химическими реактивами. Снизу – мешки с аммиачной селитрой и канистры с аккумуляторным электролитом. Рядом со столом – китайская дорожная сумка.

Зинка взяла деревянную палочку – наподобие тех, которыми в японских ресторанах едят суши – и пошарила ею внутри сумки…

Небольшие металлические детальки крестообразной формы – на первый взгляд практически одинаковые – наполняли нутро торбы.

Зинка протянула руку и вытащила одну штучку.

– Миш, а это – что?

– Это транзисторы… Бэушные транзисторы и тиристоры…

– А в тех мешках смотрели? – Зина махнула рукой в сторону «биг-бэгов».

– И там тоже транзисторы, тиристоры, индикаторы, есть компьютерные платы – радиокомпоненты, короче.

– Зачем они ей? Да ещё в таком количестве?

– Думаю, она золото извлекала… Предположительно, методом экстракции. Радиодетали заливаются специальной смесью, и после определённых манипуляций отделяется золотосодержащий раствор.

– Вспомнила – царская водка! – сообразила Зина.

– Нет! Царская водка – это другое – аффинаж или вытравливание…

– Уму непостижимо! – удивлялась Зиночка. – Адский труд за три копейки…

– Не скажите, Зинаида Львовна, не скажите, – Миша смаковал каждое слово, чувствуя своё превосходство в данной области. – Для сравнения: из одной тонны золотоносной руды в среднем извлекается от трёх до пяти грамм чистого золота, а из тонны «этой руды» – до трехсот грамм. Чувствуете разницу? А золото высокой пробы сегодня более двух тысяч рубликов за граммчик. То есть минимум полмиллиона рубликов с мешочка. Неплохой приработок. Как считаешь?

– А золото нашли?

– Нет, золота не нашли.

– Миш, а кто полицию вызвал?

– Казимирыч… Ему Ильяс доложил, он утром территорию обходил и увидел, что дверь распахнута.

– Ну и как тебе – химическая лаборатория? – поинтересовался Антон, зайдя в гараж. – Просто декорации к фильму «Будни алхимика».

Он подошёл к столу и, надев перчатку, взял в руки небольшую пластиковую баночку с ярко-красной крышкой, наполовину наполненную грязно-белыми крупицами.

– Гидроксид калия, каустический поташ, едкое кали, – медленно прочитал капитан. – Смесь какая-то? И почему я в школе химию плохо учил?

– Это не смесь! – В дверях появился Аркадий Казимирович. Это различные названия гидроксида калия.

– Яд? – поинтересовался Шилов.

– Скорее – основной компонент. Если добавить синильной кислоты – получится цианистый калий.

Антон резким движением вернул баночку на место.

– Да из того что я вижу… – продолжал интриговать Казимирович. – Здесь есть такое, за что срок положен гораздо больше, чем за кустарную добычу драгметаллов.

Михаил Григорьевич остановился и строго посмотрел на председателя ТСЖ.

– Аркадий Казимирович, я в курсе, что вы – ученый, и что химию знаете основательно… Не томите… Вы о чем сейчас говорили?

– Вот, около мешков красная бочка, – тот махнул рукой в сторону «биг-бэгов».

Миша, Антон и Зиночка осторожно приблизились к указанному месту.

– Не бойтесь, не взорвётся… Но убить может.

Антон присел на корточки и стал изучать бумажную наклейку на ёмкости.

– Блин, иероглифы! Из того, что понятно: страна производитель по коду – Китай, рисунок черепа и скрещенных костей – опасно для жизни… И вот ещё латиницей… Ка, Си, Эн… Аркадий Казимирович, что это за вещество?

Антон несильно пнул бочонок, отчего крышка со стуком свалилась на бетонный пол. Ёмкость оказалась наполовину наполненной белыми гранулами, напоминающими конфеты-подушечки.

– Цианистый калий!

– Цианистый калий?! – Миша схватился за телефон. – Нужно срочно вызывать специалистов.

– Это ж сколько народу отравиться может! – испугалась Зиночка.

– Да… – задумчиво произнёс Казимирович. – Фашисты в концлагерях его использовали в газовых камерах, правда, не совсем его, а его основу – синильную кислоту, но это – не принципиально…

– Есть! Закрыть! Опечатать и приставить охрану! – громко рапортовал подполковник.

Выдворенная из помещения вместе с остальными Зиночка молча стояла на террасе, обдумывая увиденное.

Антон приблизился к ней и поинтересовался вполголоса:

– Динке уже сказали, что будете жениться? – потом засмущался, вспомнив, что Дина была глухонемой, и поправился. – В смысле, Дина знает?

– Да поняла я тебя… – Зинка похлопала его по руке. – Нет, сегодня собирались, думали Пасху вместе отмечать, ну и сказать… Теперь, не знаю… Вы когда освободитесь?

– Да кто его знает? Извините, пойду, машину отправить надо…

Прошёл ещё почти час, пока были завершены все формальности: подписаны протоколы, опечатаны двери.

Аркадий Казимирович первый отправился с места происшествия.

Зинаида повздыхала и виновато обратилась к Мише:

– Мишань, все понимаю, но я столько еды с вечера наготовила… Давай, пока ты в отделение поедешь, я к тебе пойду? Дину покормлю, стол накрою. Вместе будем тебя дожидаться. Ты, как думаешь, надолго задержишься?

– Хорошо, Кудряшка, хорошо, – рассеянно пробормотал Михаил Григорьевич, потом посмотрел на Зиночку очень серьёзно и спросил. – Вспомни точно, ночью в церкви все ваши были? И Петрова… В каком часу к тебе приходила?

– Да вроде все. А Рая зашла ко мне часов в восемь вечера – мы как раз с тобой по телефону говорили – принесла куличи, сказала, что сама на службу пойти не сможет.

– В церкви ты всю службу отстояла?

– Всю! От начала до конца, не сомневайся. Я поэтому утром проснуться не могла… В церковь я шла вместе с Синицыными – Юриком и Леной. Юра сказал, что на следующий день собрался во дворе храма для прихожан плов готовить. При мне с батюшкой Серафимом договаривался, там Марьяна Степановна ещё была, что в церковной лавке торгует. Потом они, правда, отошли – Марьяна с Юриком – казаны смотреть. А батюшка поспешил на службу. Какое-то время с Леной вдвоём стояли, она сказала, что прихожан на праздник кормить – благое дело. Особенно, когда большие дела намечаешь…

– Интересно, этот Юрик на верующего не особо похож, выпивает, да и курит… Такое впечатление, что не только табачок…

– Он – творческий человек! Художник, – заступилась за Синицына Зинуля. – В Лондоне на арт-салоне «Frieze Art Fair» выставлялся, посмотри, на какой шикарной машине ездят… Ты, Миш, не отвлекай, а то забуду что-нибудь… Ну так вот, когда мы с Леной вошли в церковь, то увидели, что Аркадий Казимирович с внучкой был уже там. Аркадий разговаривал о чем-то с главой поселения. Мы поздоровались, с внучкой познакомились. Спортивная девица, Идочкой зовут. Она к деду на новеньком «Кавасаки» прикатила. Лена стала её про мотоцикл расспрашивать, просила покататься…

– А как насчёт фокусника, Святослава Цветова? Получается, его ты не видела?

– Слушай, Мих, ты даже не представляешь, сколько там народу было – всё Озёрное и Приозёрное. Сначала я его не заметила, но позже мы с ним столкнулись, поприветствовали друг друга и разошлись. Всё? Допрос окончен?

– Ладно, отправляйся к Динке, и ждите меня. Как управлюсь – сразу приеду. Может, Антону сказать, чтоб он тебя подбросил?

– Нет, ему ждать некогда, а мне собраться надо. Сама дойду.

Вернувшись к себе, Зина уложила в сумку лоточки-кулёчки со всякими вкусностями и вышла из коттеджа.

Она решила не закрывать входную дверь на «железный занавес», увидев, что охранник Ильяс занял пост около самого въезда на территорию.

Дойдя до него, Зинка угостила «стража» парой булочек. Предупредила, что отправляется к Михаилу Григорьевичу и роллет не опускала…

– Не переживайте, Зинаида Львовна, я никуда не уйду… Полиция велела на месте находиться. Мало ли что ещё понадобится…

Покинув огороженную территорию коттеджной застройки и перейдя через асфальтированную трассу, Зинаида очутилась в посёлке Озёрное.

Озёрное – две тысячи населения – не такой уж и маленький посёлок.

Скучные панельные пятиэтажки перемежались с частными домишками, утопающими в зелени садов. Такое смешение стилей часто встречается в деревнях, где во времена советского прошлого возводили производственные объекты. А в целях обеспечения жильём обслуживающего персонала строили многоэтажки и другие объекты инфраструктуры. Поэтому в посёлке имелись и дворец культуры, и магазины, и школа, и больница.

За Озёрным сразу начиналась деревня Приозёрная, где тоже проживало человек пятьсот.

Помимо местных жителей, летом на озеро съезжалось много отдыхающих со всей области. Работали дома отдыха и сезонные турбазы. Песчаный берег чистейшего водоёма, поросший вековыми соснами, пользовался спросом не хуже черноморского курорта.

Михаил с дочерью Диной жили на первом этаже обычного пятиэтажного здания, неподалёку от церкви.

Проходя мимо храма, Зинаида увидела Леночку и помахала ей свободной рукой.

Леночка – в завязанном на голове платке и одетом поверх супермодного костюмчика в стиле «Деним» фартуке – держала обеими руками большущий таз, доверху наполненный чищеным луком и морковью.

– Лена, поставь… Тяжело, – не удержавшись, крикнула Зина.

– Да прям! – с юношеским задором ответила Лена. – Я на тренировках штангу поднимаю! – и бодро пошагала дальше.

Народу во дворе толпилось много, как будто с ночи не расходились.

Обогнув огораживающий храм штакетник, Зинка увидела дымок и уловила носом вкусный запах жарящегося мяса.

«Молодцы ребята!», – подумала она про Юрку с Леночкой и, свернув направо, зашла в подъезд…

Достав из кармана связку ключей, Зинаида ловко открыла дверь и втащила в прихожую сумку с яствами для праздничного стола.

Дина, двадцатилетняя дочка Михаила Григорьевича, принаряженная ради праздника, встретила её в прихожей.

Хрупкая блондинка недовольно указала гостье на часы и, нахмурив брови, покачала головой из стороны в сторону. Тут и без сурдопереводчика было ясно, что Динка заждалась, и что недовольна опозданием. Затем быстро коснувшись ребром ладони своего лба и подбородка, вопросительно уставилась на Зинаиду.

На жестуно – языке глухонемых – вопрос означал: «А где отец?».

Зинка за несколько лет дружбы с семьёй Борисовых научилась понимать жестуно, но зная, что Дина отлично может читать и по губам, медленно произнесла: «На работе. У нас Раису ограбили, а сама она умерла. Папа задержится».

– Петрову? – спросила Дина, применив дактилологию, то есть по буквам, используя алфавит жестов.

Зинка согласно кивнула.

Динка развернула перед собой руку кулачком вверх, поочерёдно разжала пальцы, начиная с большого, затем поднесла ладонь к нижней части лица, прижав большой палец к губам, и волнообразно пошевелила остальными.

«Сколько было ей лет?», – про себя перевела вопрос Зина.

В ответ она сначала резко встряхнула растопыренной ладонью с одним загнутым пальцем, затем пожала плечами и, состроив недоуменную гримасу, подняла правую руку, согнув козырьком чуть выше себя. Жесты были выполнены Зинкой молниеносно и означали: «Сорок или больше…».

Динка, в свою очередь, махнула кулаком правой руки с вытянутым большим пальцем себе за плечо, потом прикоснулась ладонью к средине груди, затем – к сердцу, после чего, развернув ладонь со сдвинутыми выпрямленными пальцами в сторону Зинаиды, медленно провела ей в воздухе слева направо.

– Раиса тебе не нравилась? – озвучила Зина Динкину жестикуляцию.

Та, энергично кивая головой, подтвердила.

Зинка не стала развивать тему дальше и, наконец разувшись, подхватила увесистую сумку и прошла на кухню. Динка проследовала за ней.

Ловко, в четыре руки, они разложили в праздничную посуду принесённую Зинкой еду.

Затем перетаскали наполненные салатницы в гостиную, красиво расставив на застеленном белой скатертью столе.

Закончив с сервировкой, девушки уселись напротив друг друга в кресла и принялись «болтать». Их руки мелькали в полной тишине, и только выражения лиц менялись в зависимости от отношения «говорящего» к излагаемой теме.

– От мамы есть известия? – поинтересовалась Зинаида.

– Нет, – ответила девушка, намеренно изобразив на лице полнейшее равнодушие.

– Как твои творческие успехи, когда начнётся фотоконкурс?

– Мои работы хвалят, несколько портретов выдвинули в номинацию «Лица земляков».

– Будем надеяться, что победишь, – подбодрила девочку Зинаида.

Помолчали.

Зина решила, что момент самый что ни на есть подходящий. Она посмотрела в глаза потенциальной падчерицы и медленно произнесла:

– Мы с папой решили пожениться.

Динка закрыла глаза и начала теребить пальцами хвостик перекинутой через плечо косы. Затем, скрестив на груди руки, она в упор посмотрела на Зинаиду и энергично замотала головой.

– Почему, Дина? – удивилась женщина. – Почему? Мы с Михаилом давно вместе, ты же не маленькая, ты все понимаешь… А с тобой… Я думала, что мы с тобой подруги, – от обиды на глазах выступили слезы…

Динка опустилась перед Зинаидой на колени и, обняв, поцеловала в мокрую щёку.

«Я тебя люблю. Встречайтесь, только не регистрируйтесь официально!», – она умоляюще сложила руки.

Ситуацию спасла заливистая птичья трель дверного звонка.

Зинка вытерла глаза и, отодвинув горячо жестикулирующую девчонку, пошла открывать дверь.

На пороге стоял Михаил, за его спиной смущённо топталась чета Синицыных.

– Давайте, проходите, проходите… – приглашал подполковник Юрика и Леночку. – Вот, шёл мимо церкви, смотрю: наши православные волонтёры из ограды выходят, еле ноги волочат, так умаялись, думаю, надо их к нам в гости зазвать. Мы с Юрием хоть по-мужицки накатим, расслабимся… Ты же, Зиночка, не против?

Зиночка, уже полностью взявшая себя в руки после неприятного разговора с Динкой, приветливо улыбнулась гостям.

– А где руки помыть? – подала голос Лена.

В ванной, когда, протянув Лене чистое полотенце, Зина хотела прикрыть за собой дверь, та схватила её за руку и буквально втянула вовнутрь.

– Слушай, только сейчас узнали про Раису! Что Михаил Григорьевич думает? Ты понятой была? Что украли-то?

Выдрессированная Мишей держать язык за зубами относительно его профессиональных дел, Зинка распространяться не стала.

– Лен, сама ничего не знаю, дома, конечно, у неё все было перерыто-перевёрнуто… А что пропало, кто ж его знает? Я с ней за все время общалась раза три-четыре… Дома у неё была только однажды. Мы с Казимировичем понятыми были для соблюдения установленных формальностей, только и всего.

Во время застолья неугомонная Ленка вновь попыталась выпытать у подполковника подробности происшествия, но Михаил только отшучивался:

– Лен, ты у нас фитнес-тренер или генерал? Про тайну следствия слыхала? Да и вообще, если честно, на настоящий момент ещё ничего и неясно.

– А как насчёт двери?! Замок взломан, или Раиса сама дверь открыла? – не отставала Лена.

– Взломан – не взломан… Давайте выпьем! Мне вот больше интересно про будни художников поговорить. А ты: ограбление – не ограбление… Дома о работе – ни гу-гу…

И он начал расспрашивать Юрия о его картинах, коллегах по цеху и «перспективах обогащения» посредством современной живописи. Да так, что Зинка даже легонько пнула полицейского под столом, указав на бестактность вопросов.

– И всё-таки, Юрий, из каких побуждений ты сегодня кормил прихожан? – не унимался подвыпивший опер.

– Сие – души моей бескорыстные побуждения, душа художника – хрупкий сосуд, наполненный светлыми чувствами, тонкая материя меркантильным обывателям недоступная, – монотонным голосом, подражая речи церковного проповедника, прогундосил художник. – А если честно… Помните, как в молитве: «… и прости нам, Господи, грехи наши, как мы прощаем должникам нашим…». Пытался выровнять баланс… Грехи перевешивали…

Все засмеялись, и разговор плавно перетёк в русло непринуждённой застольной болтовни.

Подав чай, Зинуля с Диной быстренько перемыли тарелки, убрали остатки салатов в холодильник и посмотрели друг на друга.

– Пожалуйста, ничего папе не говори о нашем разговоре, – попросила Динка.

– Хорошо, не скажу.

Зина обняла девушку.

Та благодарно прижалась к ней длинным худеньким тельцем, возвышаясь на целую голову.

Миша вышел из дома вместе со всеми, вызвавшись проводить Зину до коттеджа.

На улице Синицыны вспомнили, что забыли купить кефир и свернули к магазину.

– Зинуль, я вот что подумал… – начал Михаил. – Хватит нам с тобой резину тянуть, мы уже не юные влюблённые, пора отношения узаконить. Предлагаю после первомайских праздников подать заявление в ЗАГС. Я могу договориться, и нас быстро распишут… А после… К морю рванем… Отметить, так сказать, изменения в судьбе. Ты с переводом книги сможешь побыстрее управиться? Сто лет на море не был… – мечтательно произнёс подполковник.

– Было бы неплохо… К морю, – согласилась Зина. – А вот насчёт быстрого окончания работы…

Нынешнее задание издательства было из разряда неординарных.

Она вспомнила своё удивление, когда Марк Израилевич возбуждённо сообщил ей по телефону о поступлении заказа, который должен быть исполнен никем иным, кроме как лично самой Зинаидой Князевой.

Марк Израилевич – старинный друг её покойных родителей – был человеком трудолюбивым и, как говорила мама, не лишённым коммерческой жилки. Поэтому ни для кого не стало неожиданностью, когда Маркуша – известный в определённых кругах литературный критик – открыл собственное издательство.

Конечно, было нескромно называть «издательством» крохотное предприятие, на самом деле выполняющее функции литературного агентства. Но, по всей видимости, тщеславное желание именоваться главой независимого издательства «Марка» было реализацией давней мечты семидесятилетнего Марка Израилевича.

Постоянный штат компании, расположившейся в двухкомнатном офисе на Центральном проспекте областного города Кумск, состоял из четырёх человек.

Марк Израилевич – единый в трёх лицах – совмещал должность издателя с должностями главного и ведущего редакторов.

Лерочка исполняла функции производственного отдела и секретаря.

Светлана Владимировна – старушка-корректор.

И Зинаида Князева – переводчик, редактор и корректор.

Все остальные специалисты привлекались в разовом порядке, а для печати и оформления заключались отдельные договоры с типографиями и художниками.

Основными заказчиками были начинающие или малоизвестные прозаики и поэты, чьи «шедевры» получили в крупных издательских домах «от ворот поворот», и авторам ничего не оставалось, как выпустить небольшой тираж за собственный счёт.

Сначала дела шли неплохо, но в период кризиса, продолжая выплачивать аренду и минимальную зарплату, приходилось больше вкладывать, чем получать. Поэтому Марк Израилевич начал подумывать о закрытии предприятия.

А тут такая удача!

Новый заказ, да ещё со стопроцентной предоплатой.

– Зиночка! – кричал Марк. – Срочно всё бросай и дуй ко мне в офис! Можешь на такси – я рассчитаюсь!

Ничего себе щедрость!

Зина была удивлена и категорически не могла взять в толк, к чему такая спешка.

Она мыла окна, и ей совсем не хотелось сворачиваться «на полдороги».

– Марк Израилевич, может, сначала «запакуйте» файл в «PDF» и «электронкой» вышлите, я хоть посмотрю… А язык какой?

– Английский, но это неважно… Электронной почтой выслать не получится – это настоящая рукопись. Зина! Не зли старика! Выезжай!

Примчавшись через час, Зинка застала своего работодателя в отличном расположении духа. Впервые за последние пару месяцев он выдавал зарплату Лерочке.

– Проходи, садись, – бросил он застывшей у порога Зине.

И тут же обратился к секретарше с указанием срочно распечатать договор с Зинаидой Львовной и выписать расходный ордер на получение аванса.

Когда за Лерой закрылась дверь, он вытащил из стола большую общую тетрадь в чёрной клеёнчатой обложке.

– Береги как зеницу ока. Единственный экземпляр! Наше, так сказать, спасение! Держи.

Зинаида приняла «гроссбух», пролистала несколько страниц, исписанных размашистым почерком. Обратила внимание на исправления и зачёркивания, брезгливо поморщилась.

– Господи! Амбарная книга какая-то! Хорошо, хоть не гусиным пером царапали.

– Деточка, это для нас самый что ни на есть халяв!

– Марк Израилевич, может – «халява»?! Я вас не узнаю! Вы перешли на жаргонизмы? – укоризненно покачала головой Зина.

– Эх, молодёжь! Слово «халяв» – это молоко на иврите. По пятницам в еврейских общинах раздавали пищу неимущим. Не всегда это было молоко, но название за этим вспомоществованием сохранилось: «молоко» – «халяв». С чьей-то лёгкой руки слово претерпело изменение и превратилось в блатную «халяву». Но значение от этого не поменялось! А теперь получите и распишитесь за аванс.

С этими словами он достал из сейфа пятьдесят тысяч рублей, запечатанных в полосатую банковскую упаковку, и протянул ошарашенной Зинке.

– И это – не всё! Это только аванс!

– Марк Израилевич! Спаситель! – обрадовалась Зинаида. – Мне как раз задолженность по кредиту гасить! Всё, всё сделаю, не переживайте!

После такого аванса чёрная тетрадь смотрелась совсем по-другому – почерк и многочисленные исправления больше не раздражали…

– Хотелось бы, конечно, управиться… – вынырнув из воспоминаний недельной давности, мечтательно проговорила Зиночка. – Там страниц семьдесят, я ещё только полистала, а переводить даже не садилась. Если каждый день работать… Думаю, успею. Хорошо, что напомнил, а то я без заказов разленилась совсем – всё откладываю да откладываю. Сегодня же займусь этой чёрной тетрадкой…

– О чём хоть роман? Кто автор?

– Нет! Не роман. Рукописный текст, да ещё не самым разборчивым почерком, и зачем-то – на английском языке… Автор неизвестен, Марк Израилевич сказал, что это личное пожелание – сохранить инкогнито. В принципе, мне все равно, главное – платят хорошо и аванс уже дали.

– Это у вас наследственное, читать и писать. А говорят гены не главное! – хохотнул Михаил,-прадед твой великий всё переписывал и тебе приходиться.

–Может и так, не спорю. Только Анисим Титович, переписывал писцовые книги, а я…

–Графоманские, – подсказал подполковник.

На террасе коттеджа, когда Зина открывала ключом дверь, Миша вспомнил о забытых на её на столе солнцезащитных очках.

– Заходить не буду, вынеси по-быстрому, – попросил он.

Зина, скинув туфли, забежала в гостиную и остановилась как вкопанная.

– Миша! – напугано закричала она. – Миша! Иди сюда скорее!

Михаил Григорьевич рывком открыл тугую дверь и, не разуваясь, залетел в комнату.

На кафельном полу валялись битые блюдца и раскуроченные до состояния крошек пасхальные куличи.

– Миш, это те куличи, которыми меня Раиса угостила. Они вот здесь стояли, – Зина указала на открытую полочку серванта.

Миша присел на корточки и стал рассматривать осколки богемских тарелок с ангелочками и кусочки выпечки, обильно присыпанной крашеной манкой по белоснежному безе.

– Быстро на улицу! – скомандовал жених.

Зинка беспрекословно повиновалась.

Пройдясь по дому, и заглянув во все комнаты, он позволил напуганной Зинке вернуться.

– Не стой, посмотри внимательно! Всё на месте, или что-нибудь пропало?

Зина повторила маршрут подполковника.

Везде порядок. Ничего не тронуто, даже драгоценности и деньги были на месте.

– У кого – кроме меня – есть ключи от дома? – задал вопрос Миша.

– У Ильи, наверное, у него от всех коттеджей есть ключи. А роллеты я сегодня не закрывала… Ильяса предупредила об этом, он на посту у въезда стоял.

– А сейчас его там нет… – Миха поскрёб затылок. – Ну-ка, пошли к нему!

Полицейский, наплевав на приличия, решил не огибать огромный газон, а зашагал напрямик, протаптывая тропинку прямо посредине сочной изумрудной травки.

Зинка засеменила в обход, поэтому к сторожке охранника подошла позже.

Войдя внутрь, она увидела говорящего по телефону Михаила.

– Антон, давай срочно сюда! Ещё один труп! Охранник, да… Тот таджик…

– Ну, ё-моё! – сокрушался Михаил Григорьевич, рассматривая завалившееся на стол тело Ильяса.

Глаза охранника были широко открыты, ярко-красный рот искажён судорогой, а на смуглых скулах проступал странный румянец.

– Миш, он что, отравился?

– Да, по визуальным признакам похоже на цианистый калий… Началось… – сокрушенно вздохнул подполковник.

На столе, в тарелке лежали недоеденные фаршированные перчики, и стояла кружка чая.

– Зин, это не ты его перчиками угостила, ты же делала…

– Нет, я утром ему только две булочки дала, но я их не вижу… Миш, ты зачем на меня так смотришь, фаршированные перцы не я одна делаю.

– Интересно… Кто его угостил, не сам же он их готовил?

– Может, в магазине купил, там полно замороженных полуфабрикатов.

– Может, и в магазине… Гадать не будем – экспертиза покажет… Смотри, даже мухи сдохли… Хрестоматийный признак…

– А вот второй хрестоматийный признак… Вы, господин полицейский, посмотрите внимательно на чай.

– Точно, – согласился Миша. – Цианиды при смешении с дубильными веществами придают жидкости практически чёрный оттенок. Молодец, Зина! Глазастая…

– Значит, отравили, подсыпав в чай. Или – в заварник, – размышляла Зина.

– Пошли, Пинкертон. Эксперт приедет – во всем разберётся. Ну что за день!

Они вышли из сторожки.

– Шла бы ты домой.

– А ты?

– Странный вопрос. Я тут, похоже, надолго.

– Так, может, у меня подождёшь, пока твои подъедут?

– Нет. Пройдусь сначала до Тусевича, и к фокуснику заглянуть надо на всякий случай. А ты ничего не трогай в гостиной! Категорически! Сиди на втором этаже – отдыхай, ну… Или переводом своим займись. Мы здесь закончим – к тебе зайдём.

Решив последовать совету потенциального мужа, Зина поднялась в свой кабинет с твёрдым намереньем приступить к работе, отбросив переживания и тревожные мысли.

Главное в любом деле – начать…

Она несколько раз перечитала первую страницу текста…

Из опыта явствовало, что английский язык не был для автора родным – фразы были составлены коряво и с ошибками.

Пролистав ещё несколько страниц, переводчица оценила жанр «творения» как «неудачное фэнтези».

«Сейчас очень модно и, скорее, удобно писать всякие небылицы», – подумала Зинаида. – «Во-первых, любая галиматья не будет изобличена в своей лженаучной и безнравственной сути; во-вторых, автор может быть абсолютно необразованным человеком, выдумывая собственные миры и наделяя их по своему усмотрению несуществующими законами физики, химии и прочих наук… Беда, что такие произведения абсолютно не способствуют умственному развитию читательской аудитории, а почерпнутая из них информация не только бесполезна в реальной жизни, но и может способствовать «отуплению» неокрепших умов… Понятно, что нужен оригинальный подход к развлечению, но фэнтези – как «прорыв» в беллетристике!? – злая шутка!».

Вызывал удивление и тот факт, что щедрый автор, отваливший по своей инициативе солидные деньги за услуги издательства, не удосужился купить компьютер, чтобы предаваться пороку графомании более цивилизованным способом.

Неожиданно промелькнула догадка. А что если автор «шифруется», что если текст это скрытое послание…

«Стоп! Эко, куда меня занесло… Кто я такая? Просто переводчик. Приняла заказ, получила аванс… Вперёд!», – остановила собственный поток мыслей Зинаида.

Установив чёрную тетрадь в настольную подставку для чтения книг и отрегулировав угол наклона, Зинка бойко застучала по клавишам компьютера…

Закончив абзац, Зина несколько раз перечитала напечатанный в компьютере текст. Всё – как говорила бабушка – «против шерсти». Да и Анисиму Титовичу, вряд ли понравилось!

Захотелось срочно пообщаться с владельцем тетради, а так как его контакты отсутствовали – набрала номер руководителя издательства.

– Алло, Марк Израилевич, здравствуйте. Это Зинаида Львовна беспокоит.

– Здравствуйте, Зиночка, с праздником вас православным, – ответил бодрый голос.

Зинаида уже хотела поддержать поздравление фразой «Христос воскрес!», но вовремя остановилась, вспомнив, что Марк Израилевич наверняка исповедует иудаизм. Каково же было её удивление, когда в трубке раздалось:

– Христос воскрес, Зиночка.

– Марк Израилевич… Воистину воскрес, – неуверенно ответила она.

– Да не смущайся, голубушка, по жизни я атеист и веротерпимец. По делу звонишь?

– Да, – спохватилась Зиночка. – Хотела поподробней узнать о своём заказе. Вот сегодня решила приступить. Текст просматриваю… Честно сказать – ничего не понимаю… Что за «художественное произведение» передо мной? Мне бы с автором пообщаться, может, он согласится по телефону или по скайпу…

– Ну, во-первых, не он, а она… Во-вторых, Зиночка Львовна, – Марк Израилевич перешёл на «вы». – При всем уважении напоминаю: наше предприятие – частная коммерческая структура, имеющая своей целью получение прибыли. Насколько мне известно, установленный гонорар вас устроил.

– Да, конечно, гонорар очень даже устроил, – пробормотала Зина.

– Вот видите, как хорошо! Из того, что могу сказать, не нарушая договорённостей о неразглашении: в случае одобрения перевода издать сей «опус» тоже предстоит нам. Причем, заказчик полностью берет на себя все расходы и не скупится ни на тираж, ни на качество изготовления. Так что, при нынешнем кризисе любой каприз заказчика – за его же деньги… Извините за пошлость… Жизнь, знаете ли… Ваша задача сроки не сорвать! А в остальном – это уже вопросы не вашей, голубушка, компетенции. Не обижайтесь.

– Извините, Марк Израилевич, все поняла, полный перевод предоставлю вам в срок.

– Вот и славно. Всё, Зиночка, давайте прощаться. Удачи вам!

– До свидания, – Зинаида отключила телефон.

Внизу послышались шаги. Миша, как и предупреждал, вернулся в сопровождении эксперта и Антона.

После того как подполковник проводил коллег, осмотревших место «расправы» с куличами, а также упаковавших в специальные пакеты несколько кусочков сдобы и битые блюдца в качестве вещдоков, он наконец разрешил подруге прибраться в гостиной.

– Зин, я у тебя ночевать останусь. Сейчас соседку попрошу Динке записку передать, чтоб не волновалась.

– Отлично! – обрадовалась Зина и кинулась к нему с поцелуями.

– Да погоди ты… – погрозил пальцем Михаил. – Не видишь, Светке звоню.

– Алло! Светлана, привет! Да! Молодец, узнала своего соседа… Нормально… Светлана, у меня к тебе просьба, напиши на бумаге для Диночки, что я сегодня ночевать не приду, останусь у Зинаиды. Пусть не ждёт, спать ложиться, если что – пусть «СМС» пишет. Сделаешь?

Зинка даже на расстоянии слышала, как громкоголосая Светлана удивилась такой просьбе.

– Михаил Григорьевич! Мне нетрудно, но как я до Диночки-то достучусь… Она же не слышит, – неслось из трубки.

– Света, стучать не надо. Только звонить в дверной звонок. У Динки на руке световибрационный сигнализатор звука, она его никогда не снимает, он на дверной звонок тоже настроен…

– Какой, какой сигнализатор? – зачем-то переспросила соседка.

– Световибрационный! Блин, Светлана, ты просто позвони несколько раз в дверь, Динка тебя в домофоне увидит и откроет. Вот и всё!

– Ладно, попробую, – нерешительно пообещала Светлана.

Через несколько минут пришло «СМС» от Динки: «Всё в порядке. Целую. Спокойной ночи».

Тут же перезвонила соседка и подтвердила, что Динка открыла дверь и получила записку.

– Вот прогресс! – восторгалась она. – А я и не знала, что такое бывает…

– Спасибо, соседушка, – оборвал её подполковник и отключил телефон.

Они лежали на кровати, обнявшись и прижавшись лбами друг к другу. После бурного телесного наслаждения их всегда накрывала волна нежности и покоя.

– Зинка, я так к тебе привык, даже не представляю, как без тебя жить…

– Ты сейчас о чём? Я не собираюсь менять тебя на кого-то другого, только с тобой… Пока смерть не разлучит нас… – Зинка засмеялась и, разжав объятья, откатилась на другой край ложа, раскинувшись звёздочкой.

Миха тоже перевернулся на спину.

– Как там у тебя с переводом, начала?

– Ну да…

– А что таким голосом?

– Да знаешь… Там какая-то фигня редкостная, я даже Марку позвонила…

– Что говорит?

– Говорит, что думать – не моё ремесло… Платят – переводи…

– А что за фигня? Разврат, экстремизм? – Мишка изобразил злобную гримасу. – Давай заявим куда следует.

– Нет, просто фигня! Фэнтези непонятное: то ли на другой планете, то ли в сказочном царстве… Я ещё сама не поняла. Может, Марк и прав, быстрее исполнить и денежки получить. Миш, а ты не пошутил, когда сказал, что к морю поедем?

– Нет конечно! Будем по песочку бегать, фрукты есть… Загорим, поплаваем.

– Динка будет море фотографировать… Давай спать, мечтатель. Спокойной ночи.