ГЛАВА 35
Это было похоже на то, как будто в голову воткнули длинную раскаленную иглу. Зрение пропало, слух тоже, все наполнил пронзительный звон. Все мышцы скрутило судорогой. Игла медленно ползла, проходя насквозь, заставляя тело биться и извиваться, чтобы вырваться из пожирающего его пламени. Эта казнь длилась и длилась, и конца ей, казалось не будет никогда. Но в тот миг, когда игла покинула тело, внезапно все оборвалось. Осталась лишь безмолвная, непроницаемая тьма.
Потом появились звуки. Они постепенно становились громче, четче, как будто поднимались из глубины. Затем начала растворяться темнота. Когда она рассеялась окончательно, Грейцель увидела над собой танцующие в луче света пылинки. Рывком она повернулась на бок и увидела, что санорра так и сидят рядом с ней на полу. На секунду ее взгляд упал на часы. Они показывали две минуты первого.
Вскочив на ноги, она потеряла равновесие, покачнулась, застонала и упала на колено, упершись рукой в пол.
– Грейцель, не делайте резких движений. Все в порядке. Скоро вы придете в себя окончательно.
Зарычав сквозь зубы, девушка с усилием все-таки смогла подняться. Повернувшись, она увидела, что выход из комнаты совсем рядом. Протянув руку, она, шатаясь и тяжело дыша, сделала к нему шаг, затем другой.
Старенькая входная дверь от ее толчка распахнулась с такой силой, что с грохотом ударила в стену, и удивительно как вообще не слетела с петель. На Грейцель обрушился испепеляющий водопад полуденного солнечного света. Застонав, она отвернулась и прикрыла глаза рукой.
– Грейцель… – послышался сзади женский голос.
Не оборачиваясь, девушка заставила себя переступить через порог и буквально вывалиться из дома на дорогу.
Мир вокруг состоял из пульсирующих расплывчатых разноцветных пятен. Вытирая локтем слезящиеся глаза, почти не понимая ни где она, ни что она делает, Грейцель повернула направо, туда, где был виден силуэт холма и стоящего на нем храма. Не разбирая дороги и не обращая внимания на шарахающихся от нее жителей Диверта, она двинулась в ту сторону.
Энле Йозэф, отпустив последних посетителей, как раз направлялся к двери своего жилища при храме, когда услышал внизу, у подножья холма, испуганные крики. Обернувшись, он увидел девушку в белом плаще Храмовой Стражи, которая, спотыкаясь и качаясь из стороны в сторону, словно мертвецки пьяная, поднималась по дороге наверх. Затем она скрылась за углом и спустя пару секунд, хлопнула входная дверь.
Йозеф нахмурился: поведение незнакомки само по себе выглядело странным, а то, что он не знал о прибытии в Диверт офицера из Старого Города, вызывало множество вопросов. Решив получить на них ответы немедленно, он направился назад в храм.
– Энле Йозеф?
Отлично… А этому-то что здесь нужно?
– Сейчас я занят Тэи Зи. Поговорим позднее.
– Хорошо. Но это, кажется, ваше.
Недовольно морщась Йозэф обернулся.
– Что?
На вопрос он ответа не получил. Несколько секунд он стоял в растерянности, потом оглянулся. Вокруг никого не было. Медленно тянулся обычный, ленивый, жаркий, безлюдный полдень ранней осени. Йозев в задумчивости потер подбородок, вспоминая, куда он собирался сходить. Но память ему ничего не подсказала, и, пожав плечами, он направился к двери дома, что-то напевая себе под нос, едва не задев стоящего прямо перед ним санорра. Тэй Зи зашел вместе с ним, подождал, пока служитель приляжет на свой диван, зевнет, закроет глаза и вскоре захрапит. Конечно, дом энле – это уже не храм, но вдруг и здесь были бы припрятаны какие-нибудь охранные или сигнальные знаки, способные рассеять легкое воздействие на разум. Тогда, конечно, пришлось бы действовать иначе. Но, к счастью, ничего такого не потребовалось, и, замкнув дверь изнутри на ключ, санорра покинул дом через окно, которое затем аккуратно за собой закрыл.
Войдя, а точнее, ввалившись в храм, Грейцель с трудом сделала несколько шагов. Затем силы оставили ее окончательно и, рухнув на ближайшую скамью она зарыдала вцепившись руками в теплое дерево, не в силах справиться с захлестнувшим ее страхом и отчаянием. Все ее существо заполнило ни с чем несравнимое чувство бесконечного одиночества. Она чувствовала себя осколком стекла, грубо отломанным могучей рукой, выброшенным неосязаемой крупинкой в необъятную мертвую и холодную пустоту, и затерявшимся в ней навеки. От этого ощущения сердце рвалось надвое, и, казалось, покрывалось режущей коркой льда. Хотелось даже не плакать – выть, как северные гольвы, молотить кулаками в стены, в пол, кричать, до хрипа, до немоты, что угодно – только чтобы вырваться из этого состояния.
Но вдруг, сквоозь холод, она не ощутила мягкое тепло. Его прикосновение было нежным, как рука мамы, касающаяся головы испуганного ребенка. Оно согревало, успокаивало, давало надежду в то, что все плохое пройдет. Что все, скрывающиеся в темноте ужасы, исчезнут с первыми лучами солнца и никогда-никогда больше не вернутся. И холод начал медленно отступать, сердце постепенно успокаивалось, начинало биться ровнее.
– Я должна просить у вас прощения, Грейцель. Поверьте, я знаю, что вы сейчас пережили, но, к сожалению, это неизбежно.
Девушка подняла голову и сквозь высыхающие слезы посмотрела на сидящую рядом Мэй Си.
– Что со мной происходит? – дрожащим голосом спросила она. – Что вы сделали?
– Теперь вы знаете все, что происходило в Зигверте. Вы видели все, что видели мы, слышали все, что мы слышали и сможете рассказать обо всем алворду так точно, если бы были участницей событий.
Грейцель вспомнила ледяной дождь Зигверта, холодную сырость камня, запах дыма от костров на стенах, стелящегося по земле… Она коснулась лба дрожащей рукой и закрыла глаза.
– Но если я видела и слышала то, что видели и слышали вы, значит, что то, что со мной происходило… то, что я чувствовала…
– Это то, что чувствовали мы, – кивнула Мэй Си.
Грейцель открыла глаза и посмотрела на ее спокойное лицо.
– Но это же ужасно… – прошептала она.
– Наверное, да.
Девушка покачала головой,
– Это… у меня даже слов нет, чтобы описать…
– Дэй-Кай, – сказала Мэй Си. – Мы называем это «Дей-Кай».
– Но Дей-Кай – так ведь называют санорра, ушедших из Эш Гевара?
– Да, но на самом деле все намного сложнее. Когда-то мы были саллейда, Грейцель. А вы ведь знаете – все саллейда тонко связаны между собой. Когда часть из них изменила свою сущность, став санорра, эта связь не исчезла. Но теперь их объединяла другая сила. Та, которую они добровольно приняли на себя. Нам важно оставаться вместе, чтобы бороться с ней, чтобы сохранить себя. Наша общность – это нечто большее, чем обычная верность, или кровное родство. Мы едины. Это единство – основа нашего существования, отторжение от него для нас неестественно. Это противоречит нашей природе. И если санорра произносит «Дей-Кай» – пути назад нет. Отныне он отколовшийся осколок. Он уходит не потому, что хочет уйти, а потому, что не может остаться. И это чувство навеки останется с ним. Но это очень долгий разговор, и теперь не самое подходящее для него время и место.
Мэй Си протянула Грейуель сложенный платок.
– Спасибо, Мэй Си, я, кажется, поняла, что вы хотели сказать. И постараюсь объяснить это в Аверде, – девушка вздохнула. – Но сначала мне нужно встретиться с комендантом. А я не представляю, что сейчас ему скажу, после того, как перепугала своим поведением половину Диверта.
– Не волнуйтесь за это. Тэи Зи проследит за тем, чтобы никто не задавал вам никаких вопросов.
Грейцель посмотрела на нее, но ничего не сказала. Было видно, что она колеблется.
– Я отвечу на вопрос, который вы не решаетесь задать. – сказала Мэй Си. – Как случилось, что мы стали Дей-Кай. Не бойтесь, об этом я могу рассказать и словами.
Напрягшаяся было Грейцель, услышав ее последние слова, заметно расслабилась.
– Это случилось, когда мы прочли письмо. Обратную дорогу до Эш Гевара мы не сказали друг другу ни слова. Как мы не старались подавить в себе те ощущения, которые вы, Грейцель, недавно испытали, они все усиливались, жгли нас изнутри. Вернувшись, мы принялись искать ответы на вопросы. Но нам было сказано, что у нас нет права спрашивать. Мы говорили, а нас отказывались слушать, настаивали, но нас игнорировали. Все закончилось, когда мы узнали, что Эш Гевар принял на себя ответственность за смерть Хиетт. Старый Город провел расследование, которое доказало, что раг`эше в припадке безумия едва не убила коменданта Эльдрика Скелла и остановить ее другим способом было невозможно. Расследование, которое вел эйцвас Решевельц, было тайным, Сигилль и Фремм никто ни о чем не спрашивал. Айзен был обвинен в измене. В знак признания его прежних заслуг, его приговорили лишь к длительному сроку заключения. Эш Гевар не стал ничего оспаривать и принес Ашхакару извинения. На этом все закончилось… в том числе и для нас. Дослушав эту новость до конца, Кин Зи произнес «Дей-Кай» и мы повторили это за ним. В тот же день мы ушли. Мы ожидали противодействия, но, как ни странно, удерживать нас никто не стал.
Слушая ее, Грейцель все сильнее сжимала в кулаке платок. Когда Мэй Си замолчала, она резко встала. Гнев, горящий в ее глазах, высушил ее слезы.
– Отвратительно! Этот самозванец, Ансель, до сих пор сидит комендантом в Зигверте! Он должен ответить за все, что совершил! – она ударила кулаком по спинке скамьи. – И не он один! Если Старый Город… если эйцвас Решевельц решился на такое… пошел на подлог… если он скрыл правду от прежнего алворда – он тоже должен быть призван к ответу! Алворд Ройзель сообщит обо всем Государственному Совету! Если потребуется – я лично отправлюсь на Север и приволоку Скелла в Аверд за шиворот!
Решительными движениями, Грейцель привела в порядок форму, поправила на плечах плащ. Мэй Си тоже поднялась со скамьи. Девушка протянула ей платок.
– Я благодарю вас от имени алворда, от имени Аверда, и от своего собственного. Я понимаю и разделяю вашу боль и ваше возмущение несправедливостью, но, обещаю, теперь все изменится. И алворд Ройзель наверняка отметит вашу роль в этом. Но сейчас я бы хотела отблагодарить вас лично. Могу ли я что-нибудь сделать для вас?
Мэй Си улыбнулась.
– Я бы хотела кое-что спросить у вас, Грейцель. Нечто крайне важное. Но, как я уже сказала, это долгий разговор, и время для него еще не пришло. Да и вы настолько торопитесь вернуться, что, скорее всего, не станете задерживаться в Диверте. Давайте оставим все вопросы на потом.
– Вы правы, – кивнула девушка. – Я немедленно отправлюсь назад. Но, обещаю вам, когда все закончится, я обязательно вернусь, чтобы обо всем вам рассказать. И тогда отвечу на любые ваши вопросы, даю вам слово!
– Я, запомню это, – согласилась Мэй Си. – И, потом, вам придется вернуться, ведь без вашего разрешения мы пока не можем покинуть Диверт.
При этих словах Грейцель смутилась.
Когда они вышли из храма, она в последний раз повернулась к Мэй Си.
– Передайте Кин Зи и Тэй Зи от меня благодарность за помощь. Прикажу седлать пэва, поговорю с тарном – и в дорогу. Если выеду сейчас – успею до ночи проделать половину пути.
– Хорошей вам дороги, Грейцель.
Девушка кивнула и быстрым шагом направилась вниз с холма. Вскоре ее белый плащ скрылся за поворотом.
– Я не понимаю: сначала я легко прошел сквозь ее защиту, пока Кин ее отвлекал. Но когда потом я пытался удержать ее в доме – просто ничего не смог сделать.
Тэй Зи вышел на свет из тени колонны.
– Тэи, она осталась жива. Уже одно это невозможно. А она за несколько минут пришла в нормальное состояние.
– Но, ты пока ни о чем ее не спрашивала?
Мэй Си покачала головой.
– Нье Анэ просчитался, – Кин Зи появился откуда-то с другой стороны двери. – Он полагал, что, кого бы алворд не послал сюда – его гонец найдет здесь смерть, или, в лучшем случае, безумие. Но и у Ройзеля оказалась своя карта в рукаве.
Какое-то время, они стояли молча.
– И что, Мэис, – спросил вдруг Кин Зи, – Теперь нам приводить в порядок дом?
– Да. Или ты ей предложишь ?
– Нет. Ей, я думаю, будет не до того.
Он покачал головой.
– И сколько у нас времени до ее возвращения, как думаете? Почему вы вообще так уверены, что она останется?
– Потому, что Дей-Кай могут стать не только санорра. – ответил Тэи Зи.
